Каждому свое

В рамках литературного проекта АИТА
Каждому свое…
Мертвец
В моем стакане виски отражалась фигура стриптизерши, а кубики льда переливались всеми цветами радуги от света прожекторов. Она извивалась на шесте, демонстрируя полную доступность, но достаточно было заглянуть ей в глаза, чтобы понять - это всего лишь ее работа. Вряд ли кому-то придет в голову идиотская мысль сравнивать стриптиз бар с музеем, но правила здесь одни и те же – смотри, но не прикасайся руками. Девушка застыла передо мной в вычурной позе с широко раздвинутыми ногами, и я засунул ей за ре-зинку банкноту, даже не посмотрев на ее достоинство. Кажется, это была двадцатка. Глупо экономить деньги, когда тебе осталось недолго в этом мире. Нет, не подумайте – я чувствовал себя вполне здоровым, но это ничего не меняло. Утром мне позвонил Карлос и сказал, что меня заказали. Он думал, что оказал мне услугу, но на самом деле до смерти испугал. Я повесил трубку и задумался, что можно сделать в сложившейся ситуации. Можно уехать из города и сходить с ума, метаться по комнате какого-нибудь захудалого моте-ля или напиться до одури. Я выбрал последнее, и быть может самое приятное. Заиграла музыка и стриптизерша начала новый танец, я допил стакан и посмотрел на парня, сидящего напротив. Высокий блондин в деловом кос-тюме. Он неотрывно следил за девушкой и в его глазах светился восторг. Та-кие глаза бывает у детей, когда они смотрят на рождественскую елку. Заметив мой взгляд, он суетливо засунул руки в карманы. Из левого он достал стодолларовую купюру, а из правого полицейскую Беретту с длинным глу-шителем, навернутым на ствол. Парень аккуратно засунул банкноту девушке в лифчик, а потом направил пистолет мне в лицо и нажал на спуск…
Убийца
Я позволил ему допить его виски, а потом нажал на спуск. Вообще то, его можно было убрать еще на улице, но он зашел в бар и мне понравился его выбор. Этот парень не доставил мне проблем, он не убежал и не скрылся, по-этому я сделал ему подарок. Последние пол часа он провел, наслаждаясь жизнью. Умереть рядом с красивой, обнаженной женщиной – это удел пат-рициев, царей. Лучше этого - только рядом с ней жить. Но это не ко мне. Я даю билет в противоположный конец. Так вот я нажал на спуск, и его голова лопнула как перезревший арбуз. Думаю, кое-что попало на стриптизершу – поэтому она так завизжала. Я встал и направился к двери и тут этот парень набросился на меня. Нет не тот, которого я пристрелил, а другой – двухмет-ровый громила с татуированными руками и следами всех пороков на лице. Такие люди могут убить за случайный взгляд в свою сторону, но сейчас он был на работе. Я успел выстрелить ему в ногу, но он достал меня ударом справа. В голове загудело, а в следующее мгновение он уже сдавил мое горло. Я нашарил руками кобуру и достал парализатор. Такими штуками фермеры валят быков на бойне. Пальцы быстро нашли кнопку, и я сразу почувствовал облегчение. Когда он упал, я выстрелил в него снова и, не оборачиваясь, двинулся к выходу. Мне было наплевать куда я попал, нужно было поскорее выбираться отсюда. Чутье меня не обмануло. Мы встретились прямо в дверном проеме – я и тот, от которого за милю разит полицейским участком. Он был молодым и быстрым, почти таким же быстрым как и я. Я говорю, почти, потому что он оказался быстрее. У меня кружилась голова, саднило горло, и его пушка выстрелила первой. Пуля отшвырнула меня на бильярд-ный стол, и я услышал, как  покатились на пол шары. Моя рубашка намокла и прилипла к телу. Я не чувствовал боли, но знал, что ранение смертельно. С моим опытом, трудно ошибиться. Я позволил парню зайти в бар и теперь умираю сам. Это было последним, о чем я подумал.
Вышибала
Это был хреновый день. Хреновый от начала до конца.  Сначала у той, с которой я проснулся, оказалась передозировка.  Я понял это по пене, которая застыла на ее подбородке  и остекленевшим глазам, по которым ползали мухи. Эта сучка сдохла, причем в моей берлоге. Я не знал ее имени и не знал, сколько она  впрыснула в себя этой дряни, зато я знал, что надо делать.  От нее нужно избавиться. Спускаться с ней по лестнице слишком рискованно, поэтому я выкинул ее в окно. Просто выкинул, словно пустую пивную бу-тылку. Ей ведь уже все равно – верно, я мог загреметь за решетку. Я провел там слишком много времени, что бы возвращаться. Я накинул плащ и вышел на улицу. Я уже знал, куда надо ехать. Угольная шахта – вот где будет хоро-шо моей дохлой подружке. Но это далеко, а значит, мне нужна машина. У меня не было времени, поэтому я просто вышел на дорогу. Визг тормозов сливается с руганью. Из машины выскакивает молодой парень, он пытается затеять со мной драку. Я ломаю ему нос и швыряю на обочину, после чего залезаю в машину. Вот я и на колесах, осталось только кое-кого забрать. Кое-кто тяжел и неудобен, но я ухитряюсь засунуть тело в багажник. Я давлю на акселератор и срываюсь с места. Тачка у меня – что надо, с откидным верхом и кожаным салоном. Наверное, тот парень был богачом. Мысль о том, что этот богач лежит сейчас на дороге с перебитым носом веселит меня, и я на-чинаю насвистывать, но потом вспоминаю, куда и зачем еду, и мое настрое-ние снова портиться. Спускаться к шахте с трупом на руках непростая задача, но я справляюсь. Черный провал шахты пугает своей глубиной и пустотой – это могила, настоящая могила. Я хотел сбросить свою подружку прямо так, но потом, поразмыслил и завернул ее в плащ. Все таки я провел с ней ночь. Я спихнул тело вниз, и его поглотила темнота, я так и не услышал звука падения. Когда я вернулся в машину, уже смеркалось. Нужно было спешить. Скоро начиналась моя смена, и я не хотел опаздывать. Когда ты воз-вращаешься из тюрьмы, тебе нелегко подыскать работу. Мне повезло, я уст-роился вышибалой в стриптиз бар. Моя главная забота следить за Шейлой. В заведении ее называют «Медовой Киской», но настоящее ее имя – Шейла. Любой, кто дотронется до нее своей лапой, распрощается с ней навсегда. Можно только смотреть и платить за это деньги. Несложные правила, но не-которые их нарушают. Впрочем, сегодня ничто не предвещало беды. Когда я заступил на смену, в баре было только двое мужиков. Шейла танцевала перед ними и получала за это деньги. Можно было не волноваться. Я и не волно-вался, пока один из них не достал пушку. Выстрела я не слышал, зато услы-шал визг Шейлы, когда на ее купальнике из блесток оказались мозги другого парня. В принципе, когда кто-то дырявит кому-то башку мне наплевать, но когда это происходит в мою смену и это расстраивает мою крошку – я при-нимаю меры. Я хотел разорвать этого ублюдка, но схлопотал пулю. Ногу словно обожгло, зато я успел к нему приложиться. Еще мгновение и я бы свернул его тощую шею, но меня закоротило. Все тело свело судорогой, и я повалился на пол, а потом он снова выстрелил. Мгновенная, непереносимая боль и темнота. Хреновое окончание, хренового дня.
Коп
Я выстрелил восемь раз и уставился в противоположную стену, что бы оценить результат. Он был неплох. Все пули легли в пределах четко очер-ченного человеческого силуэта: три в голову, две в живот и три в область груди. Я остался доволен результатом. Если бы это был человек, а не мишень начерченная на стене, он был бы уже покойник. Пустая обойма с тихим щелчком упала на ковер, и я ни стал ее подымать. Я закурил и принялся чис-тить оружие, это занятие всегда доставляло мне удовольствие. Наверное та-кое же чувство испытывают богатеи, когда сами намывают свои Ролс-Ройсы и Кадиллаки. Странная вещь – оружие. Отдельные его части не представляет никакой опасности, ими трудно убить, даже если сильно захотеть. Но вместе они представляют адский механизм, способный разнести твое тело на куски. С детства я мечтал управлять этой смертоносной силой, и теперь она сосре-доточена в моих руках. Я обладаю оружием, и могу применить его на закон-ный основаниях, потому что я коп - представитель закона. Закон дал мне зна-чок и револьвер, он дал мне силу и власть. Он предоставил мне возможности, недоступные для простых граждан. Я могу расстрелять в этом доме все стены, и это будет сделано в рамках закона. Эта квартира на счетах полицейской бухгалтерии числится как оперативное убежище и это место со временем за-менило мне дом и семью. Вместо жены, детей и собаки здесь были патроны, сигареты и мини бар. Когда зазвонил телефон, я сидел со стаканом виски и разглядывал отметины от выпущенных мной пуль. Информатор сообщил мне о готовящемся преступлении и назвал адрес. Я встал и пристегнул кобуру. К этому времени мой пистолет был заряжен, почищен и смазан. И это означало, что я выхожу на охоту.
*****
Я встретился с этим ублюдком в дверях и даже не успел, как следует, оценить ситуацию. Просто заметил в его руках пистолет, а дальше уже сра-ботали мои рефлексы. Если долго упражняться с оружием, то оно становить-ся частью твоего тела. Я вскинул руку и в ней уже был зажат пистолет. В то-же мгновение последовал выстрел. В академии нас учили не доставать ору-жие, если не собираешься им воспользоваться. Я усвоил этот урок по своему: если достал пушку - стреляй. Я выстрелил всего один раз, поскольку знал, что больше не потребуется. Только ни с моими навыками. Его отшвырнуло в сторону, и я увидел здоровяка, валяющегося в луже крови. Женский визг на-катывал волнами. Его издавала полуголая девица, у ног которой лежал парень с продырявленным черепом. Я наотмашь, ударил ее по лицу и она заткнулась. Крепко ухватив за подбородок, я заглянул ей прямо в глаза и увидел плескавшийся в них ужас.
----Я полицейский, - мой голос звучал громко и отчетливо, - Здесь есть телефон ? –
Она кивнула.
----Звони в скорую, потом в полицию. Поняла?
Девица снова кивнула и неуверенными ломаными шагами направилась к стойке.
Стриптизерша
Он велел мне позвонить к телефону, и я взялась за дело. Мои ноги, та-кие длинные и сильные, теперь превратились в оплывшие свечи, гнущиеся при каждом шаге. Лицо пылало от удара, который он мне нанес, но мне это даже нравилось. Я была ему благодарна, ведь он вывел меня из ступора и по-ставил цель: позвонить по телефону. Не знаю, сколько еще времени я смогла бы сидеть рядом с трупом, надсаживаясь от крика. Большинство девушек в подобных обстоятельствах просто хлопнулись бы в обморок и очнулись бы в больнице рядом с симпатичным врачом, но со мною видно что-то не так. Может, не стоило прикладываться к бутылке между выступлениями. Но кто же мог знать наперед? Ведь так хорошо все начиналось. Сначала двадцатка, потом сотня от этого психопата… Видно он решил, что это компенсация за то, что будет через секунду. Сукин сын за это нужно в тысячу раз больше. За это и за то, что он подстрелил Бада. Ведь не убил же? Правда, Господи? Я видела, что после выстрела он еще шевелился. Такие, как Бад, погибают либо сразу, либо выкарабкиваются. Значит, с ним все будет нормально. Пожалуй-ста, Господи. Ведь иначе, в следующий раз, я буду совсем одна. Я протянула руку к телефону и сняла трубку.
----Алло, это скорая?!
Информатор
Я шахматист. Я ощущаю себя гроссмейстером в жизни, делаю ходы и просчитываю результат. Я избавился от Джимми и избавился от того, кто уб-рал его. Он мешал мне, требовал денег и к тому же был зацепкой для поли-ции. Я знал, что его убьют, такие люди не допускают своего ареста. Всего один телефонный звонок. Коп, думает, что я работаю на него, но на самом деле все наоборот. Я использую людей и использую ситуацию. Поэтому все-гда остаюсь в выигрыше.
Хозяин бара
ОНИ РАЗНЕСЛИ МОЙ БАР! ЭТИ СУКИНЫ ДЕТИ ВДРЕБЕЗГИ РАЗ-НЕСЛИ МОЙ БАР!!!