Босые гвозди

Босые гвозди

1. Глубок человек. От создания внутри себя безграничного Бога до бескрайней пустоты – одна мысль. От возношения себя в необозримые высоты гордыни до вневременного падения в бездну отчаяния – один шаг.
Жалок человек. Собирая вещественное богатство, накапливая нули на счетах, металл и бумагу в кладовых, думает ли он о гладкой поверхности дерева и куске гранита со своим именем? Посещая тот или иной храм, исполняя, кажется, все предписания и указания, читая, что требуется, и не вкушая, что предписано, чувствует ли он одухотворённость, благо внутри себя, не наигранную доброту и не придуманную сердцем соединенность с внеземным? Веря только органам чувств, ища в знании человеческом вечное, искренен ли он в своём убеждении о собственном распаде и случайности бытия искры своего сознания?
Мы находим в себе глубину, не зная, нащупали ли дно, или убедились в неисчерпаемости нашего внутреннего мира. Мы жалеем о своей кратковременной человечности, пытаясь найти смысл в её обречённости.
Скажи – может ли Бог создать другого Бога, может ли поднять камень, который не поднимет, может ли согрешить… Может ли… Но если сам этот мир устроен по определённым Им законам, если Он Сам отказался от Своего вмешательства в сердце человека, дав ему свободу как быть с Ним, так и пойти против, то вот он – другой бог, сам человек, то вот камень – его сердце, и вот грех – нового бога, или…. ошибка «старого»?
Мог ли Он, создавая эту логику, сотворить её неопровержимо доказывающей Своё бытие? Или Он не так уж всемогущ, чтобы создать безупречное, чтобы исключить абсурдное, чтобы ввести однозначное?
Но не Он ли Сам – через Дух и духоносных людей – указал на Себя как на Троицу, не показал Рождество, Воплощение, Сыновство, не открыл неслитность, нераздельность и проч.? Не Он ли говорит – Я могу довести вашу логику до абсурда, Я могу менять законы бытия, творя чудеса?
Почему же опровергает их сейчас, почему именно на этих людях, почему… почему… Говорим мы, стремясь заключить Бога в рамки, желая, чтобы по нашей молитве, как по заклинанию, Он нарушил созданные Им же законы. Мы хотим видеть несвободного Бога, Бога, подчиняющегося нашим желаниям, Бога, отвечающего нашей логике, Бога объяснимого и понятного. И потому не понимаем Его простоты, отказываемся от Его принятия и ищем… Ищем иное. В себе, в природе, в духовном мире без Него.
Погрязаем в абсурде своих религиозных учений, путаясь в паутине придуманных философий. Наступаем босыми ногами на гвозди и – в отместку – говорим, что чувствуем не боль, а озарение…

2. Не спеши искать где. Не спеши искать когда. Всё само собой случилось. Без где и без когда.
Запустился мир, выкарабкавшись из небытия. Пустота породила полноту, ничто вдруг образовало всё.
Как из зародыша получается человек, так из частицы возник мир. Ничья заботливая мысль не коснулась его, ничьи любящие глаза не видели его.
Он не стал быть, потому что так кому-то захотелось. Он не стал быть потому что. Он просто стал.
Он сам установил себе законы, он сам взрывает планеты и хозяйничает на них. Всё движется в силу движения и живёт в силу жизни. Нет больше никаких законов, кроме физических, нет никакого потустороннего, потому что мир – это и есть та сторона, одна-единственная.
Где-то ли ещё есть жизнь? Что нам с того? Что было с того тем, кто жил до нас? Неужели они прилетят через сто лет и воскресят всех умерших за десять тысяч до того? Неужели они чему-то научат? Чему? Как продлить свои дни? Как управлять временем или как смириться с утратой сознания?
В чём же наша задача? Есть ли она? Светить и никаких гвоздей? Бороться за дары природы? Кусаться и вырывать куски у более слабых?
Нам тесно на Земле. Но куда нам лезть выше? И зачем?

3. Это всё мозг цепляется за жизнь. Не моё сознание, не я как некая личность, а живое во мне – мозг, что вдруг научился анализировать, что вдруг, узнав себя, захотел жить. Потому и отвергает само понятие смерти, потому – смерть с другими, смерть других, но не меня, мозга. Потому и вера в собственную неуничтожимость, подаваемая под соусом души – пусть, дескать, некая конфигурация меня, мозга, живёт где-то там, живёт с моей памятью, живёт, будучи мною и, пусть даже, частично не мной…
Вот и сидит гвоздём в голове мысль – нет, я не умру, весь во всяком случае. Нет, я вечен теперь. Да, это странно – иметь начало, не имея конца, но всё же – какого только абсурда нет в мире.
Это мозг не даёт принять собственную смерть, защищаясь инстинктом самосохранения и борясь за собственное существование. Да, он словно тот кукловод в голове, он – врос в меня, став мной, а я… я всего лишь обезьяна у него на поводке. И как жаль, что приходится мириться с этим жалким телом – с его слабостями и рефлексами, с его потребностями и сердечными желаниями. Мозг живёт, перерабатывая информацию, желая жить – ищет тренировки, чтобы тело как можно дольше продлило существование, ищет жизнь на других планетах, чтобы подсказали, быть может, как не умирать в материальном мире, ждёт, что найдут эликсир бессмертия. И пресекает любые смертельные для тела, а прежде всего – для него самого, мысли и поползновения…
Так где же я сам? Где же я – в борьбе тела и мозга? Где я сам в битве обезьяны и некоего духа внутри меня? Духа, взявшегося откуда-то или… такого же, только чуточку умнее, отпрыска от праха земного, как и тело?

4. Отчего-то многие хотят развоплотиться. Обрести пустоту, которую они путают с покоем. Ибо покой ощущается как покой, а пустоту нечем ощутить, потому что она и вовне, и внутри, и везде. Они хотят замедлить движение внутри себя, чтобы прекратить жизнь – жизнь эфемерного существа, жизнь случайно сошедшихся частиц, жизнь как временное пребывание духовных потоков внутри материальных.
Что ж, если мы случайны, значит нелепы и все наши знания, глуп наш опыт, никчёмны наши здания и письмена. Мы мним о себе, накапливая терабайты информации в мозге, который станет ничем, мы превозносимся друг над другом – пустота над пустотой, мы желаем материального или духовного, отбрасывая даже мысль о том, что и материальное, и духовное – исчезнут вмиг вместе с распадом нашей случайности.
Значит цепляться за жизнь – глупо? Значит нужно ускориться в своём разложении? Значит нужно поскорее истлеть?.. Ценность жизни теряется в момент, но тут-то и «спасает» её механизм воздаяния. Без него – пришлось бы скорее бежать самоубиваться, без него – обессмысливалась и пустота, ибо её бы просто не стало без осознающих её.
И говорят – нельзя уходить произвольно, нельзя принимать решение о своём скорейшем (но неизбежно предстоящем) распаде, потому что в этом случае запустится колесо, и по неким законам твои частицы тут же перелетят в кого-то другого, похуже тебя… И так сохраняется ценность жизни – не смей уходить раньше, чем ты накопишь необходимое понимание, иначе, иначе…
Пока ты, наконец, не сможешь лечь на гвозди без гримасы боли. Пока ты, наконец, не поймёшь простоты мира – пустота пустот, всё пустота…

5. Нет, не переселяйся в своих детей. Дай им быть ими самими. Позволь им быть не тобой, а индивидуальностями, личностями с собственной душой, жизнью и смертью.
Ты живёшь вместе со своими детьми, ты не можешь, уйдя, стать ими, вселиться в них и жить их жизнью. Ты можешь быть рядом, можешь слышать и видеть, можешь что-то сообщать даже, наверно, но не быть ими самими.
Не обесценивается ли личная жизнь? Я – это мой предок, живший когда-то, я – это не я сам, новая личность, а лишь звено сансары, играющей душами в напёрстки.
Конечно, можно возразить, что потом-де всё и выяснится. Я приду в комнату, будучи уверенным, что я один-единственный, а там мне предъявят все мои прошлые жизни, разложат толстенные книги, кем я был, покажут. И заявят, что есть ещё бумага и переплёты для новых книг – мол, пора возвращаться, и ластиком стирают память, и отправляют пинком вниз…
Да, дети несут на себе отпечаток жизни родителей, предков. Жизни – распутной или честной, ломающей гены или вживляющей в них наследственные болезни. И ребёнок вправе предъявить родителям – эй, зачем вы мне дали такой букет? Зачем вы впустили меня в мир, зная, что у вас куча болячек, и чёрт-те что в голове? Я не просил меня рождать таким, уж лучше бы я родился в будущем, когда смогут очищать гены, когда будут выверены родители и пропадут искажения в клетках… Нет, вам приспичило родить меня сейчас…
Нет, ответим мы, мы не тебя рождали, да и ты не был собой, когда рождался. Ты стал собой, благодаря и вопреки генам. Ты – это совокупность болячек и травм, ты – плод ломок генов эпох, ты – продолжение когда-то начатой линии, извилистой, но не прерывающейся, ибо ты – продолжение её. Мы не стирали твою личность, мы не выскребали гвоздём твою сущность. Ты – это ты. И через сто лет ты не был бы собой, и в другом месте ты не был бы тем, кто ты есть.
Ты – уникальное сочетание, ты – единственный и неповторимый человек. И ты можешь, да, можешь сломать гены, ты можешь сам поменять нечто внутри себя, ты можешь быть другим, чем мы.
И мы отпускаем тебя в мир, и ты несёшь наши частицы, вплавленные в твою индивидуальность, ты с нами, мы вместе с тобой, мы – телесно и, наверно, отчасти душевно – часть тебя. И приняв нас, ты вплетаешь нас в свою жизнь, даришь нам возможность быть с тобой, и позже – если получится так – мы будем, вместе с тобой, частью другого тебя, новой личности, мы будем продолжаться, мы будем жить, каждый раз с уникальными личностями, каждый раз – с новым человеком. И в этом-то, наверно, и есть закон продолжения. Не замены и не стирания, не старой души в новом теле, а закон присоединения, закон накопления, закон природы и Бога – соединения душевного и телесного в человеке.

6. Ты можешь выдумать своего личного божка. Приравнять его к совести, придумать ритуалы и молитвы. Ты можешь говорить всем, что у тебя есть бог в душе, не уточняя, что он твой собственный. В минуты сомнений ты можешь прибегать к нему и спрашивать – как поступить, он ответит – поступай по совести. И ты сделаешь так, как захочешь, потому что твоя совесть – это твой бог, которого ты сам создал.
И не нужно оправдывать себя, укорять или чувствовать вину. Нет твоей неправды, нет твоей аморальности, нет виновности. Потому то твоя правда – внутри тебя, ты её творец. Нет никакой внешней навязанной морали, она – внутри тебя, и ты определяешь её принципы. Нет твоей вины, потому что ты свободно совершаешь поступки, сообразуясь с совестью, которая внутри тебя, и с которой ты свободно договариваешься, когда она молчит, а когда соглашается.
Попробуй, скажи тебе, что ты неправ, попробуй, укажи тебе на твои недостатки, попробуй, усовести тебя. Нет, возразишь, у меня своя жизнь в постоянно меняющемся мире, вы отстали от прогресса, вы не понимаете жизни, нет вечных истин и моральных устоев, нет единственной правды, а «голос совести» – манипулятивная игрушка в ваших руках.
И что же потом, – спросят тебя. – Что будет после того, как ты всех унизил, как ты ради первенства шёл по головам, как ты перепробовал все пороки этого мира, как ты вымазал сажей разврата свою душу?
Нет, – ответишь, – моя душа бела, как снег, потому что её очищает мой бог. Бог, который будет со мной всегда. Который оправдывает все мои поступки, который простит мне всё, который любит меня в отличие от вас…
И упрекнёшь нас всех – ведь вы верите во всепрощающего бога, ведь вы верите в то, что он восстановит всех живыми в итоге. Он любит, а потому не воздаст, он любит, а потому не бросит в огненное озеро никого.
А хочешь ли ты сам быть с Ним? – спросим мы.
Я хочу быть с тем, кто позволит мне быть самим собой, свободным и независимым, тем, кем я вырос, стал. Тем, кто примет меня, не осудив, кто даст мне все блага, какие захочу…
Не дьявол ли? – спросим мы.
Мне всё равно, каково его имя. Главное, чтобы я мог делать всё…
И что ответим? Как потащим в рай, который видим мы сами? Как перевоспитаем сообразно нашим представлениям о должном?
И нужно ли? Если ты сам всаживаешь себе в босую ногу гвоздь и говоришь, что так хорошо, имеем ли мы право вынуть его и сказать – это плохо, тебе же самому плохо, неужели ты не чувствуешь?
Разве мы твои ангелы, чтобы помогать?
Разве мы люди, чтобы не пройти мимо?

7. Гоняйся за ветром в голове. Ищи звёзды на дне ведра с водой.
Ты хочешь знать ответы на все вопросы. Зачем? Чтобы было скучно жить в этом таком понятном мире?
Ты хочешь сам властвовать над сущностями. Зачем? Дай жизни свободу.
Мы видим лишь отражение, даже не на тусклом стекле, а на искажённом несовершенством зеркале. Однако же судим по теням на стене, что происходит за нашими спинами.
Ухватишь прыткую мысль. И вот она, рождённая, уже воплощена в слове, она уже живёт на языке, изливаясь на весь мир своей энергией.
Зачерпнёшь воды, и рябью покроются звёзды. И ты поймёшь, что они не на дне ведра. Ты оглянешься, но скажет ли тебе звёздное небо, почему внутри тебя живёт нравственный закон?
Повесишь ведро на гвоздь и босиком пойдёшь по траве.
Зачем так сентиментальна жизнь, если так прозаичен её конец?
Зачем так забиты скоплениями суетных гвоздей мысли в нашей голове, что ничто не зашевелится, когда захочешь немного её проветрить?
И почему обширная Вселенная так мало говорит нам о щедрости её Создателя?

8. Почему святы в основном одиночки? Не семьи, не простые труженики, работяги и крестьяне? Листаешь календарь: мученики, цари, монахи, архиереи... Да, апостолы и равноапостольные, да, несколько матерей святых и… блаженные одиночки.
Где же пример сапожника и двух жён египетских? Почему к ним не ходят антонии и макарии? Почему из праведных – священники, блаженные да невинно убиенные?
Где же ориентиры святости простых людей? Семьи, на которые можно равняться, супружество, не царское и не до-монашеское?
Спасаемся в одиночку. Кого видим, читаем, о ком есть свидетельства – тех и почитаем. Написал, будучи в сане, книги – Святой Отец, убили невинно – мученик, принял монашество и стал известен – преподобный. А где же – праведные?
И так ли плохо (грешно?) – хотеть стать святым? Так ли плохо думать: постараться б, чтоб им быть? Не к тому ли призваны и стремиться не должны ли? Ведь святость равно спасение? Ведь святость это и есть богоуподобление, богоподобие, преподобие?
Да, что тут думать и мечтать… В этом и вся соль. Хотеть, желать, фантазировать и даже ощущать – не то, не то. Стремиться, но знать, что не ты сам достиг, верить, но не гордиться, чувствовать, но не возноситься. Быть – но не акцентировать на этом свои мысли.
Наша самость прицепится, как гвоздь, не отдерёшь её – чуть только чудо, сразу говорит: ай, погляди, какой ты. Чуть огонёк затеплился: о, смотри, чего ты достиг!.. Кто же ты – святой? Умилительно гордый и фантастически надменный?..
Кто б знал, что внутри у тебя.
Супруг или супруга? Дети?.. Потому и нет святых праведных семей, что никто не видит святости друг друга? Так могут ли узнать, все ли способны показать пример такого единства в святости? Или вечно один – наедине с мученической смертью, наедине в пустыне, наедине, склоняясь над книгой, наедине, босой и нагой на улице?.. Не один, а вместе.
Почему же нет вселенских примеров?

9. О чём мечтать, когда есть деньги на всё? О чём мечтать, когда денег не хватает ни на что? О чём мечтать, когда деньги не спасают от того, от чего нужно спасти?
Говорят, главное – здоровье. Главное для чего? Чтобы жить, не чувствуя боли, наслаждаться и продлять свои дни до… известного момента? Жить, не думая о завтрашнем дне, о болезни, охватившей тело, жить, беря всё и наполняя каждый миг смыслом? Красиво? Если б было так…
Суетишься, заталкиваешь знания в свою голову, участвуешь во всевозможных мероприятиях, спешишь куда-то, бежишь, вечно в каком-то круговороте беспрерывных дел. Сколько забот!.. И может, пора остановиться в потреблении, в заполнении дня суетой?
И вот говорят – остановись, подумай внутри себя, ощути жизнь не вовне, не телом, не чувствительными окончаниями, а душой. Ах, да – есть ли она? Есть ли это глупое создание, прячущееся чуть что в пятки, зато первой рвущееся покинуть тело, едва только оно перестанет функционировать? Да, да, смелое, смелое творение… тварь…
Что думать о душе, когда нужно копить деньги – на жизнь себя, жены, детей, когда куча развлечений ещё не испытана, куча стран ещё не посещена, и куча вещей не перемерена?! Что останавливаться из-за какой-то чепушной болезни, что заглядывать внутрь себя? Я и так знаю, что там найду – печень, почки и так далее. И ты спрашиваешь – о чём мечтать? Да, обо всём! Ты не перекроешь мне жажду жизни!.. Какой жизни? Вот такой, той самой, той насыщенной и продуктивной, той восхитительной и невообразимой!.. Что? Красота преходяща? Увлечения быстро приедаются, а тело ищет всё новых и новых? Так то и есть жизнь – поиск удовольствий и способов удовлетворения тела. Разве нет? И болезни – досадная случайность на этом пути. И потому важно, заруби на носу, здоровье, без которого притупляется счастье наслаждения всем!
И деньги спасут, да, не бубни и не ворчи, спасут! От бессмысленного влачения существования, от поиска еды, а не пирожных, от отсутствия крыши над головой и одежды на теле. Спасут, ещё как спасут!.. А от смерти? Пф, пока я есть, её нет. Пока гвоздь не забили в крышку гроба, я ещё как-нибудь проживу с кучей денег!..
И правда, зачем думать, если и так всё ясно?

10. Бог не переставал быть Богом, ходя по земле. Он был на Престоле, когда рождался здесь, Он был на небе, когда делал первые шаги в детстве, Он был в Царстве Небесном, когда Его распинали на кресте, забивая в Его руки гвозди (или привязывая к перекладинам?), и когда Он обещал, что нынче будет в раю с одним разбойником. Как же Он после сходил во ад?
Тело – лежало в гробу, душа – сошла для спасения томившихся в преисподнюю, а Божество – как было в раю, так и оставалось там. И встретило там разбойника, какое-то время одинокого, но уже через два дня – бывшего в центре толпы выведенных из ада душ.
И это снова добавляет вопросов к логике Божественного, и это снова и снова, по сути, отвечает на вопросы о камне, о новом Боге и прочем. Потому что Бог властен и как над законами мира, то есть причин и следствий, так и над законами внемирными.
Мог ли Бог создать другого Бога? Пойми, что есть Троица, и дай свой ответ.
Мог ли Бог создать камень, который не сможет поднять? Пойми, как Он может спасти человека без на то его воли, как Он мог создать свободное существо, и дай свой ответ.

11. Если есть Бог, разве жизнь не должна быть насыщенной и плодотворной? Разве не к тому призвал Он людей, чтобы возделывать этот мир, улучшать его и облагораживать? Разве не призвал Он к росту числа живых существ, к любви и единству? Почему же мы должны быть унылы и печальны? Почему мы должны отчаиваться и бояться? Когда Бог есть, когда есть вера, разве не должны мы наслаждаться каждым мигом жизни, следить за собой и делать всё для стяжания всех наилучших душевных и духовных качеств?
Да, это так трудно – найти красоту, жить верой, несмотря ни на какие жизненные обстоятельства, зло, трудности и природные катаклизмы.
Да, это так трудно – благодарить Бога за эту жизнь, в этом теле, в это время, в этом месте, вместе с этими людьми.
Не прибить ли гвоздь на стену и не повесить ли табличку: «Благодари за всё!»? Если доброе с радостью приемлем, то от худого что ж отвращаться. Но как это тяжело – быть благодарным.
И конечно, кто-то скажет: кому я должен быть благодарным?.. Что ж, только самому себе, видимо, если не родителям, если не природе, если не Богу. Нет, некого благодарить тогда за появление себя в этом мире, за самоосознание, за мироощущение, за чувства и ум. Нет, не благодарить нужно, а проклинать – за боль, за страдания, за всю бессознательную с детства и к старости клонящейся в беспамятство жизнь и за смерть, висящей на тонком волоске над тобой. Проклинать – не себя, но родителей? Не себя, но природу? Не себя, но Бога?
Или просто равнодушно ждать конца, или наслаждаться, стремясь забыть о благодарности и проклятии, или существовать, пока живётся, гоня прочь и «спасибо», и «проклинаю»…
Но эта мысль, как вылезший из пола гвоздь, будет вечно цепляться за твоё сознание, и вечно – до тех пор, пока жив, конечно, – будет жить она: зачем я здесь, и надо ли спрашивать «зачем», и… у кого?

12. Как тебе здесь, в этих стенах? Нет, не в физическом смысле. Ведь стены есть всюду – из воздуха ли, из земли ли, из воды… Они всюду ограничивают нас в передвижении, в перемещении, в мысли, в… Ах да, и в метафизическом смысле тоже есть стены. Стены из напрасной веры…
Что? А, ты веришь в другое. Что же? Ого!.. Да, прости, я смеюсь… Смеюсь, потому что ты так глуп, что во что-то веришь. Отчего не в леших и домовых? Отчего, говоря, будто наука не исследовала всего, ты не допускаешь мысли о существовании русалок и водяных? Почему нет, если для того, чтобы познать мир, надо исследовать его полностью, и значит – коль в мире ещё есть белые пятна – в нём вполне могут жить эти сказочные существа. Да-да, могут… Разве не веришь? Докажи, что их нет. Ты же утверждаешь, что я лгу, потому и приведи опровержения!
Ох, я смеюсь над тобой, потому что ты придаёшь своим фантазиям плоть и за некую немирскую силу принимаешь обычный эмоциональный подъём. Всё легко объяснимо психологией, твоим психотипом и глубинными процессами в голове.
Да, ты не сможешь объяснить мне и донести до меня прошлые впечатления, прошедшие эмоции и чуть подзабытые ощущения. Нет, ты не сможешь передать мне, что было, как было и отчего всё произошло именно так. Потому что всё просто: тогда ты был в определённом состоянии, в определённое время и в определённых жизненных обстоятельствах. Вот оно и наложило на тебя отпечаток, вот от того-то всё и началось, просто слишком живо пережил тот период, тонко прочувствовал, душа была подготовлена…
Что? Это моя правда? Ах, ты был другим тогда… Видел босые гвозди и струнные иглы. Но всё было так явно, так ощутимо иномирно, что…
Прости, мне смешно… Да, мне тебя не понять.

13. Я и забыл, что для тебя важнее всего твои дела. Что там? Наука или спорт? Бизнес или соцсети? Сколько времени тратится на это? Да-да, я знаю, это способ зарабатывания денег, да, а то – хобби, конечно. И так – до вечера, до самого сна.
Так проходят часы – в делах, в хобби, так проходят дни – на отдыхе от дел, по чуть-чуть каждый год. Так проходит жизнь – в погоне за деньгами, временем и в праздном отвлечении от погони за деньгами и временем.
Ты усмехнёшься, если я скажу, что в раю вроде бы не играют в футбол. Ты расхохочешься, когда я предположу, что там вроде как не нужны деньги. Ты улыбнёшься, если я возражу тебе, что и языковые знания в раю не пригодятся. Зато ты не рассмеёшься, когда я смолчу о том, что астрономия там будет другая…
И что же – с возмущением вскричишь – теперь ничто не нужно? Ни география, ни математика, ни записывание видеороликов?
Нужно, здесь и сейчас, но как времяпрепровождение, как занятие, как способ жизни, но не вкладывание души и не поглощение себя этим. Не врастание в преходящее, не видение в том смысла жизни… Нет.
Даже ведро сломанных гвоздей ценнее, чем твои знания после твоей смерти.
Да, закричишь, дела-то останутся – книги, здания, эмоции людей, память.
Но что тебе до того? Испытаешь ли удовлетворение от проделанной работы, от своего хобби, от своего бизнеса и спортивных успехов, когда ты уже и не ты, уже и не то… Ты сделал это для блага человечества или для себя? Какая разница? Тебе-то или… уже не тебе…
А если ты жив, жив после смерти?
О, это совсем другой разговор. Но разве и тогда так жизненно-важны и смыслонаполненны эти твои дела?

14. Нет-нет, да проглянет что-то скотское, вылезет обезьянье и скорчит рожу. Кинешься потом исправлять – а люди-то уже обижены, а дела-то сделаны.
Так и не замечаешь за собой – злое слово, остроту, брошенную невпопад, кажущуюся смешной шутку. И даже как-то хочется поддеть, задеть за живое, в ту самую обезьянью секунду. Не спохватишься, не закроешь рот и не скажешь себе – ни тогда, ни позже – зачем это было? Почему – ах, и так ясно почему – не сдержался? Да, хотелось в сию же минуту выпростать из себя скотскую сущность и со злорадством наблюдать, как острым гвоздём впивается в живую плоть твоё слово.
Нет, часто не задумаешься даже – походя, бросишь это семя, как шип, вонзишь его в человека и пройдёшь дальше – речь ли потечёт, или мимо прошагаешь. Да, пусть оно занозою сидит в нём, пусть оно источает яд и живёт своей жизнью. Тебе-то что? Ты не заметил даже, как выплюнул его изо рта.
И оправдывай себя потом дьявольским наущением или бесовской игрой. А ты – разве не волен, не силён, человек, остановить своё слово? Разве ты не свободен и не горд своей сущностью? Разве ты не способен справиться даже с маленькой зависимостью, договориться со своим склочным характером? Разве не можешь умерить свою раздражительность и ханжество?.. Не можешь? Что же смеёшься тогда над смирением? Что же мнишь о себе, как о выросшей обезьяне? Может, не так уж далеко ты и шагнул от амёбы?
Если говоришь, что ты способен решить даже самую маленькую проблему, победи свой трескучий язык.

15. Жизнь так проста. Где-то в бульоне первобытности скомковалась и задвигалась. Электричество ли, особое состояние Земли тогда, может, давление какое-то другое тогда было – и вот, нате, объясняйте и пытайтесь, потомки, повторить.
Задала природа загадку – вот и всё. Нет никаких лемовских инопланетян, выливших помои на планету, нет никаких богов, слепивших из глины фигурки.
Посмотри вон на динозавров – к чему такая махина Богу? Баловался что ль? Глянь на тьму звёзд – зачем нас умещать на крошечной частице такого мира и вдыхать искорку – на миг, чтоб только понять, что она – искра, и погаснуть?
Да и объясни, попробуй хронологию. Куда тут втиснешь Адама? Между неандертальцами и кроманьонцами? Пока бегал австралопитек, Адам с Евой где-то на будущем Персидском заливе мотыгой обрабатывали землю? Погоди, ну и куда тех же динозавров впихнуть? Они были до них? На библейский день третий или четвёртый?
И кто эти все люди – первобытные, где о них говорится в Библии? Потомки Каина? А потоп где был – только в Европе, или до индейцев тоже волны дошли? Они хоть свои босые ноги-то омочили в водах потопа, а?
Эх, ты… Задумался. Ещё гвоздём башку почеши. То ли дело – наука! Всё по полочкам – тут тебе и Большой взрыв, и коацерват, и происхождение видов, тут тебе и миллиарды лет развития, тысячи лет жизни человеческого вида… Не то, что в Библии, – растолковывать надо, что-то подгонять, выдумывать и говорить: о, это место вовсе не так однозначно, а тут – это на иврите то-то значит. То-то и значит, что надо языками владеть да погружаться с головой в это мракобесие! А в науке всё ясно – жизнь получилась вот так. Случайно – ну так что ж! Зато всё просто, без лингвистических закидонов.
Что? Наука верит так? Где ж верит-то, где ж? Какие доказательства? Эх, ты! Тебе ж говорят – тогда другие условия были, другие физические законы. А потом, когда жизнь образовалась, уже и приспособилась к новым, нашенским уже. Вот.
Ой, да отстань! Продолжай верить, что мы не только животные. Животные – и точка. В Царстве соответствующем – животном! Наука сказала же.

16. Не потому я верю, что хочу на небо. А потому что хочу быть собой – везде и всегда. Осознавать себя, не пропадать. Да, я знаю, что – если принимать эту точку зрения – после смерти, уже ничего не чувствуешь, и тебе всё равно. Это сейчас, да, хочется продлевать свои дни, хочется жить, чувствовать, получать информацию, знания, опыт (но многим не хочется, но многие, не видя смысла жить, уходят, надеясь то ли на прощение, то ли на вечную тьму).
Но бессмертие – даётся ли всем без разбору, не нужно ли прилагать усилие, не нужно ли быть способным разорвать свою прошлую жизнь?
Вон тот разбойник на кресте – просто ведь покаялся. А как? Как именно внутри него это произошло, что произошло, какая революция? И не потому ли он получил ответ-прощение, что внутри себя порвал с прежней жизнью, отрёкся от всего себя прежнего, признал свою жизнь не достойной не то, что рая, а даже земного существования. То есть это было не просто раскаяние, а раздирание души, отказ от всего себя.
Кто может так? Кто может сказать из тех, говорящих, что потом покается: я уничтожу всю память о своей жизни, я раскаюсь в том, что совершал, я хочу, чтобы оно стало небывшим. То есть – я перечеркну всю свою прежнюю жизнь.
Зачем же жить ей? Зачем проживать то, что потом придётся признать недостойным? Ведь даже саму память о прежней жизни захочешь изгладить. И будто и не наслаждался, будто и не жил ею…
Да и кто, к слову, сказал, что ты успеешь повисеть на кресте до своего последнего вздоха, а не внезапно найдёт на тебя пагуба?

17. Кто наблюдает за своими внутренними движениями, за своими мыслями и чувствами? Кто приучен к самоанализу и делает правильные выводы из своего поведения и состояния?
Мы импульсивны. Резко ответить, быстро, едва подумав, схватиться за что-то рядом, чтобы ударить, вспыхнуть и наброситься на обидчика – это так просто, это так потом объяснимо: мол, поддался чувствам, эмоции взыграли, кровь ударила в голову… И действительно, как сдержаться, да и как поступить? Манерно наклонив голову, пытаться образумить? Вкрадчиво доносить свою точку зрения? Или бесцеремонно отвернувшись, поскорее удалиться?
 И нужно ль следить за собой внутренним? Нужно ли анализировать характер, привычки, поведение? Нужно ли заботиться об их исправлении (и куда, в какую сторону править?), корректировать в зависимости от обстановки?
И глянешь: живут люди, даже не думая об этом. И живут же! Их пример и нам наука? Или – что смотреть на них, займись собой? Они готовы бежать по гвоздям, лишь бы получить желаемое, унизиться как угодно, потеряв всякое человеческое достоинство, лечь в самую грязную лужу…
А ты сам? Не таков ли, наблюдатель? Где же твой анализ, когда ты кичишься тем, что лучше их, что знаешь их повадки глубже своих? И почему не берёшь ответственность на себя, возлагая её на других – мол, из-за них, из-за их примера я и не делаю то и то? Разве не одна у тебя жизнь, разве не ты лично живёшь ею?
Смотри за собой. Бди.
Если, конечно, хочешь и успеваешь.

18. Раз уж пришёл в мир, вертись. Раз уж родили тебя, давай как-то дыши, двигайся, проживай год за годом. Зачем? Разве есть какая-то цель, разве есть какой-то смысл? Разве не просто так – рождение, движение? Разве наша жизнь не как дыхание – не можем не дышать? Но у дыхания есть цель: продлить жизнь…
Странно – будто всё в теле целесообразно и имеет смысл. Весь организм так приспособлен к жизни в мире. Раз уж вытолкнули тебя в мир – то хотя бы обеспечили средствами для пребывания здесь. А зачем? Зачем это обеспечение, зачем эта приспособленность?
Так устроилось, ответят. Природа постаралась – тут подкрутила, там подвинтила. Эволюционировала, одним словом. И не совсем преуспела, кстати. Неплохо было бы ещё кое-что добавить, тут и там улучшить. Рано человеческое попёрло в нашем предке – ему бы ещё пару сотен тысяч лет в джунглях погулять, авось что и выросло бы интересное.
Ну ладно, устроилось, но сто лет – и привет. Всё устройство распадается и рассыпается. Что поделать, руками разводят, природа постаралась – тут Землю закрутила, там Солнце разогрела. Ну и как-то сто лет получилось вот таких… И не спрашивай – зачем. Твой вопрос глуп и бессмысленен, как вопрос о Боге и камне. Ну нет в жизни смысла, нет его! Потому и спрашивать «зачем?» нелепо.
Ладно… Какой смысл тогда строить лодку без гвоздей и плыть по океану? Какой смысл без гвоздей строить храм и молиться? Какой смысл в самой человеческой деятельности? Просто занять время, пока живёшь?
Значит вся наша культура – от безделья между рождением и смертью?

19. Конечно, ты думаешь, что много значишь, что тебя должны слушать, ты – властитель дум и оракул. Ты должен вести за собой, и тебе должны подчиняться. С чего вдруг?
Многие хотят возвыситься, считая, что их голос пророческий, и они лучше знают, как жить и куда всем идти. Многие хотят взять власть, полагая, что справятся с нею, что она не развратит их души. Они пренебрегают уединением, желая быть на виду. Они ищут славы, чтобы благодаря ей чувствовать себя кем-то в этом мире.
А мне не нужна слава. Утешаю ли я себя этой мыслью, тая другую? Или просто понимаю, что не получу её, и потому делаю вид бесславного смиренного?
Когда ты достигаешь славы, разве не хочешь, чтобы она пребывала с тобой всё время? Что готов сделать ты, чтобы о тебе всегда помнили, тебе внимали? И возможно ли всегда быть на пике, не падая в пике, и чтобы каждый раз не выпадали пики?
Может, ты даже готов окунуться в грязь, вымазать себя и свою честь, чтобы только о тебе говорили? Может, ты готов вбить в руки гвозди, чтобы привлечь внимание к своей персоне?
Погоди, разве это ты вещал когда-то на мостовой? Был ли ты бунтарём и свободолюбцем? Почему же ты стал так жалок, ища подаяния славы от людей? Что же ты променял свою свободу на плошку людской молвы? Ты хотел, чтобы тебя слушали, не переставая, хотел быть интересен толпе всюду и всегда. И что? Получилось на миг, а потом… потом так тоскливо без восторженного рёва, без взглядов восхищения и обнажённых для тебя тел.
Ты был на виду, но нынче другие кумиры. Не пей слишком много, иначе тебе не вернуться, даже если ты создашь или сделаешь что-то превосходное.

20. Твой ребёнок похож на тебя. Не совсем и не во всём ты – надо же хоть немного иметь индивидуальности, но как же часто ты замечаешь, что он поведением своим, словами своими становится точь-в-точь тобой.
Хочешь ли ты, чтобы он был лучше тебя? В чём? В твоей работе? Или дашь ему свободы выбрать что-то своё? В твоей религии? Поверит ли он так же, как ты? В твоём мировоззрении? Позволишь ли ему любить другие книги, музыку и иметь иной образ жизни?
Скажи, хочешь ли ты, чтобы он был твоей копией, или поможешь ему найти самого себя, а не тебя в самом себе?
Не вздыхай, что не понимаешь его, не сетуй на нравы и на современную культуру. Когда было иначе, чтобы родители не ворчали на детей? Когда родители не успевали за прогрессом, и когда дети не делали того же, что делали в детстве их родители?
Всё так банально и просто, но как трудно это принять, осознать и пережить.
Пусть растут, пусть живут, пусть не проклинают за подаренную им жизнь.
А мы – уберём с их пути грабли и гвозди, покажем им пути, дадим им возможность выбора и… отпустим, напутствовав и благословив.

21. Мысли – убивают. Прокручивая сюжеты в голове, играя с лицами и фразами, незаметно и непринуждённо можешь впасть в депрессию, скатиться до панической атаки и, изрядно пропотев, понять, что ты сам виновник своих страданий.
Вся психосоматика – от твоих переживаний. От того, что ты близко к сердцу – буквально и переносно – принимаешь свои фантазии. Вообразишь кучу всего, спрогнозируешь витиеватость судьбы – и получишь удар от неё, тобою же придуманной реальности.
И главное – ты осознаёшь всю надуманность твоей проблемы, ты понимаешь её фантасмагоричность. Но что можешь ты? Можешь ли ты своей волею приказать телу не реагировать столь кровно на мозговой фантазм? Можешь ли ты, сильный и гордый человек, одним медитативным усилием умирить бурное течение крови, утишить своё сердце и, дыша ровно и спокойно, разорвать ткань связанной быстрыми нейронами твоего мозга реальности?
Да, кому-то легче повесить на гвоздь иллюзию и упиваться своей жертвенностью, копаться в своём артериальном давлении и жить образами, закрывшись от не столь уж и страшной реальности…

22. Мы все немножечко глупы. С возрастом это, наверно, усиливается. Хотя ранние годы разве освобождают от глупости?
Нет, мы не видим всё в комплексе. Мы видим однобоко и зачастую так, как удобнее нам. Справедливо ли это? Всеобъемлюще ли это? И не можем ли получить упрёк, что не всё оценили, не всё учли и вообще не слишком «эмпатно» отнеслись?
Зато с высоты своего ума мы можем поучать жизни. Мы можем разбрасываться собственным мнением то тут, то там, полагая, что мы-то точно всё знаем и от глупости, распространяемой окружающими, избавлены. У нас свои принципы, устои, представления о должном и верном, о морали и нравственности, о целях жизни и устройстве мира и страны в частности. И конечно, мы можем поделиться (так и быть) с невеждами, которые ничего не умеют, не знают и берутся то управлять, то делать нечто профессиональное…
И как приятно одёрнуть человека, залезшего не в свой, а в твой профессиональный кружок. Как приятно хоть в чём-то иметь власть и тыкать ею в лицо тем, кто робко пытается спросить или сделать не так, как это принято. Вот и получи, такой-сякой. В чём-то ты, быть может, и силён, но не в этом, в чём-то ты имеешь власть, но я тебе покажу мой характер и мою высоту над тобой. Уж я-то в этом выше…
И не видим, как мы глупы. Мы – гвоздь своей же программы, и сами же зрители её. Так и пускай… Ради одной минуты славы чего не потешить чьё-то самолюбие…

23. Так просто отбросить вопрос «зачем». «Ни за чем» – и всё тут! Нет никакой цели, нет никакого смысла в стремлении… И потом предлагают успокоиться. С чего вдруг? Почему?
Легко отмахнуться: ну зачем я буду задавать себе вопрос «зачем»? Зачем я родился, зачем я живу, расту, работаю, делаю то или другое, женюсь, рожаю детей, воспитываю их, жду внуков… Зачем я буду спрашивать себя «зачем»? И так ясно – это течение жизни такое, так все делают, так… надо.
Кому надо? Вселенной? Миру? Государству?
Может, и вправду – ну его, этот дурацкий вопрос? Только изводит нервы и подбрасывает нехорошие, несвоевременные мысли. Потом, за ним ведь будет «а дальше что».
И ищешь, как бы, чем бы занять мозг, чтобы прогнать этот вопрос. Чем бы жить, чтобы было жить незачем, как бы жить, чтобы цель была сиюминутной, как бы жить только этим днём, потому что другого не будет, и что дальше неясно…
На какой гвоздь ни наступи – больно будет одинаково. И тут же: а если гвоздь тупой, а если босой, а если погнутый и наступаешь на изгиб, а если у тебя ноги обуты в металл и ты просто сам погнёшь этот гвоздь…
Да уж. А кто-то боится задать вопрос «зачем»…

24. Кажется, дни проносятся мимо, не оставляя следа. Живёшь и живёшь, они текут, время бежит… И что было вчера, что было позавчера? Что делал? Всё то же. Не вспомнишь в точности, поминутно. Разве что нечто необычное яркой вспышкой осветит серость дней, разве что незаурядное (от того и запоминающееся) царапнет гвоздём память…
Кто помнит все дни своей жизни отчётливо и ясно? Да и зачем их помнить? Пройдут они, пройдёт и тот, кто жил ими. А дальше? Остановится ли время, будет ли нечто иное, яркое и незаурядное? Ах да… будет серое пение ангелов и ничегонеделание в белых тогах… М-да… и чего туда стремиться?!..
Сам придумал, сам и ответил.

25. Экватор перейдён, а толку? Ты стал лучше и чище? Ты совладал хоть с малюсенькой страстишкой? Победил? А? И возгордился тут же?
Нет, ерунда какая-то. Полупост – то ли ел, то ли нет, то ли боролся, то ли даже не вступал в борьбу… И машешь рукой – да, простит, куда денется, и не таких прощали… Не в первых же рядах потом лезть, где-нибудь с краюшку, зато не на сковородке…
Чего следить за собой? Другие следят? Нет. Вот и я не буду.
Главное – борьба внутри себя? Ну, вот надо больше спать значит и меньше общаться? Так о чужих грехах не узнаешь, не осудишь, не пережуёшь, не позавидуешь, наконец…
Изолироваться где-то… Где принесут поесть-попить, где есть интернет и компьютер. Да и хватит, нет? Чем не затвор? Отличная вещь – главное чтоб кормили, поили, и был туалет с ванной. Райская жизнь…
Куда-то ехать, что-то смотреть? И так посмотрю – на экране.
Так и поститься легко – тебе принесли, ты съел. Не надо добывать, тратиться, не надо готовить. Может, в раю так будет, а?
И ради этого прибивали гвоздями Человека на кресте, чтобы ты в изолированной комнате кушал и спал?..

26. Ты хочешь вернуться в свои воспоминания. Зачем? Чтобы поностальгировать о былых днях, чтобы проанализировать грехи, чтобы воскресить угасшие страсти, чтобы пережить счастливые дни? Нет, сейчас не будет так же – так же приятно и весело, так же горячо и свежо. Нет. Тогда всё было непосредственно и осязаемо-живо. Что сейчас? Разве что стыд будет явноощутимым, разве что сожаление будет непосредственным.
Зачем возвращаться в прошлое? Чтобы извлечь уроки для будущего? Чтобы вспомнить какие-то знания и применить в настоящем? Чтобы потом не наступать на гвозди и грабли, чтобы потом уметь обращаться с людьми так, как они того заслуживают? Ах… кому ответил грубо, от того и получил ответ, кого ожесточил, тот уже ушёл… И что с того, что ты говоришь «Прости» в пустоту, и что с того, что сожалеешь о словах? Они – прошлое; так, быть может, надо простить прежде всего себя за это воспоминание, сжечь его и двигаться дальше?
Если б было так легко… Если б было так просто – кому должен, кого обидел, всем прощаю и иду дальше… Да-да… иди, иди, конечно. Вот только чья-то злая обида таится где-то во времени и пространстве, чьё-то воспоминание о тебе гложет память… И пусть? Это их проблемы, это их психологические барьеры?
И пусть… Тебе надо идти дальше, оставив прошлое в прошлом, но… научившись ли, поняв ли?

27. Ждёшь благ от Бога. Чтобы исцелил, дал благополучие, чтобы ты мог спокойно наслаждаться земным существованием.
Разве не об этом все прошения, молитвы и чаяния? О здравии и мире, о защите от всяких напастей… Ну и конечно, чтобы умереть тихо и в раю оказаться. А в каком состоянии души? А с каким грузом внутри себя? Так простит ведь, мы ж прочли, мы ж подумали, решили уже за него…
И упрекаешь – вот тут не помог, тут не уберёг, там не дал денег, здесь не предостерёг… А должен был? А мне надо ли? Нет-нет, я что, ущербный, я что должен всюду себя виноватым чувствовать, голову пеплом посыпать и вечно восклицать «и не того я достоин, а ещё и больших бед»? Нетушки! Я нормальный человек, есть людишки куда хуже меня, вон посмотрите, что делают, что говорят, как поступают по-скотски, вы гляньте, гляньте… А чего ж на меня-то все несчастья, я-то почему страдаю? Что? Это так Бог меня любит, что очищает страданием? Нет, не согласен я, пусть Достоевский так страдает…
Раз Бог любит, то пусть и потакает моим желаниям и прихотям. А не хочет – пусть отвалит от меня, «всемогущий» и «любящий». Жалко ему что ли мне помочь, подбросить деньжат или здоровья? Ему ж только щёлк пальцами – и я уже никаким раком не болею, и я уже исцелён и богат, и я ж тогда ему и свечек накуплю кучу и храмов отстрою тьму-тьмущую… Так же по его же принципам: око за око, он – мне, я – ему.
Ну да… гвозди бы делать из таких людей… принципиальных…

28. Как премудро устроено: никто не может залезть в чужую голову, никто не может передать другому в полной мере свои ощущения, свою веру, свои знания и свой мир. Каждый должен самостоятельно проживать свою жизнь, убеждаться, разочаровываться, проникаться и вдохновляться.
Потому и существует в мире разнообразие вер, религий, убеждений. Потому, встречая человека, ты не можешь забраться к нему в душу и вплести в неё свою веру. Потому и возможно, что одно и то же событие, один и тот же факт кого-то приводит к вере, другого – отвращает и озлобляет, а третьего – призывает признать иного бога.
У каждого – свой опыт жизни, свои мотивы поведения, свои причуды характера и своё видение будущего. Кто-то скажет тебе, как правильно жить, как у него всё устроено, разложено по полочкам, как он живёт по своим правилам. Можешь ли ты точно так же жить? Можешь ли ты в тех же условиях, с теми же внешними обстоятельствами жить аналогично? Можешь ли ты верить с ним в одного Бога, жить по его законам и чувствовать внутри то же самое?
Смотри, как премудро устроено: тебе отовсюду говорят, как нужно жить, тебе всюду говорят, как нужно верить, что делать и как отвечать. Единственный вопрос на вопрос, ставящий в тупик, что услышат от тебя, это: «И что?». И что, что ты живёшь вот так, и что, что ты сделал то и то, и что с того, что ты сходил или съездил туда-то? Я должен завидовать? Я должен бежать поступать так же? Я должен восхищаться или сетовать на свою неуспешность? Я должен говорить себе: почему я не так же живу?
Почему я должен быть таким, каким меня хотите видеть вы?
Почему мы так много говорим о свободе, но не желаем её признавать в ближнем? Почему мы убеждены, что действуем правильно, принуждая кого-то изменить свои убеждения или совершить какие-то действия, которые ему не нравятся? Зачастую мы готовы ради своих идей заставить людей силой принять их. И потом кричим об общественном благе, о том, что мы стараемся для счастья других, что мы переустраиваем мир для всеобщего благополучия и благоденствия… А почему я, к примеру, не верящий ни в чёрта, ни в Бога, должен следовать каким-то моральным устоям? Почему вы, увещевающие меня, совестящие и призывающие к некоему морально-нравственному порядку, правы, и я должен вас слушать? Вы умрёте, и я умру – и не всё ли равно вам, как я веду себя, а мне и так на вас наплевать – живу, как хочу!
Как премудро устроено: ни к кому не влезть в голову и не взять контроль над его сознанием, не сманипулировать им как марионеткой. И как любопытно наблюдать – за собой и за многими, – что и не нужно проникать в голову, что и без нитей кукловода люди ведут себя, как нужно, реагируют, как задумывалось, и доверяют, как и положено.
И кто-то, думая, что он видит, как за дудочкой стройными рядами одурманенные люди идут прочь из города, желая остановить их, бежит и кричит, цепляет за руки и тащит за ноги назад, убеждённый, что их счастье, их свобода и благополучие – в городе, в отказе от слышания дудочки и отказе от движения вслед за нею. А может, люди сами свободно отдаются её звукам и идут, выбирая её голос безо всякого опиумного дыма и кукловодов в голове?
Знать бы, различать бы – где надо остановиться, а где – пойти вслед за призывами, где гладкая дорога, а где – острые гвозди.

29. Это снова я. Как будто сосед, и как будто альтер-эго. Забавно?.. Всё истину ищешь? Ты же знаешь, что её нет. Всё относительно, у всего есть разные точки обзора, и вообще – «как посмотреть».
Нет, истины нет! Мы же говорили с тобой, помнишь? Стоит только тебе заикнуться, что веришь во что-то, как я тебе скажу, что верю в противоположное. И слово против слова – кто прав? Помнишь, ты говорил: опровергни, что Бога нет? Я тебе сказал в ответ: опровергни, что нет русалок, домовых, леших и инопланетян. Не сможешь же. Да, и наука тоже должна спасовать – нет у неё данных о наличии этих существ. А если нет данных, значит ли, что таких существ вовсе нет? Всё относительно. Может, они на Марсе где-то спрятались… Да, не только инопланетяне, но и лешие, и русалки. Портал у них пространственный – из леса в пещеру на Марсе, ну или из речки в марсианский канал. Чем докажу? Верю так, а ты – опровергни. Научно и аргументированно. Фразы «Такого не может быть, потому что никогда не было» не принимаются. Жизнь, знаешь ли, тоже ведь возникла так, как никогда не было. Да? И это вполне научный факт. Или нет?
Да-да, всё относительно. Ты вот заявляешь, что и гвозди могут быть босыми, и любая фантастика может быть реальной. Может, мы живём в каком-то кино, а умираем – так переносимся в зрительный зал и, жуя попкорн, смотрим, как тут, на экране, живут наши потомки…
Раз истины нет, так всё возможно. И не говори, что есть какие-то законы природы. Сейчас они есть, а через пару годков, глядишь, и солнце исчезнет, небо свернётся свитком, и привет, новая Вселенная, да здравствуют твои новые законы!

30. Смотри, какой ты самодовольный. Помнишь вопрос «И чё?»? Ну, сделал ты что-то, ну прославился где-то – и чё? Это даёт тебе право на что-то, это позволяет тебе возвышаться в чьих-то глазах? И конечно, не брать ответственность за расхождение твоего образа в их душах с реальным тобой.
Что такое красивая жизнь? Не прикладывая усилий, зарабатывать и тратить на свои удовольствия? Работать ровно столько, сколько хочешь, и именно так, как хочешь, получая за это баснословные суммы денег? Значит красивая жизнь – это деньги? Значит все сопливые истории о счастье в шалаше и прекрасном пребывании в маленькой квартирке – ложь? Значит красота – это количество нулей после единицы?
Тогда уродство и трагедия – это потеря денег. И наверное, и смысла существования? Потеря состояния – это потеря… души? Тачки, тёлки, бабло и наркота – это и есть… счастье?
Я не ханжа, но – и чё? Есть это у тебя – и чё? Ах да, ты скажешь, что я завидую, что я-то в силу своего характера и отсутствия такого количества денег не способен уяснить всё великолепие этой жизни… Да-да… И добавишь: если б ты окунулся только, ты бы не вылез.
Что ж, не могу знать. Может, и вправду, закрутила бы меня тусовочная жизнь, я бы выжигал время напалмом, и вокруг меня не сходило бы дымное облако. Может, и вправду это «так круто», что подсаживаешься на такую жизнь, как на иглу, не замечая ни её острия, ни гвоздей, по которым ходишь…
Да, я всё брюзжу и пытаюсь оправдаться, да, я, безусловно, завидую и ворчу только потому, что не умею так жить. А умел бы, умял бы её…
И сколько бы я прожил так, сколько ты так будешь жить, до каких времён это счастье?.. И что будет, если вдруг материя станет прахом, а души… ты говорил вроде или нет?.. души же нет…

31. Интересно ли посмотреть на свою жизнь в деталях? Вернуться в любой момент времени назад, влиться в себя и ощущать то же, что чувствовал тогда, зная, однако, дальнейшее развитие событий.
Чем были наполнены твои дни? Не были напрасно проведены их минуты и часы? И если б знал, что будет дальше, то… Если б знали все мы, что будет, разве мир был бы таким, какой он есть?
Не в том ли загадка мира, с его законами времени и бытия вещей, что будущего словно и нет, что будущее создаётся сейчас, и по истечении нескольких лет, веков, собрав материалы, узнав, что случилось параллельно и какая цепочка событий привела к сложившемуся итогу, ты можешь хотя бы примерно оценить прошлые мгновения…
Поменял ли ты бы что-то, если б была твоя воля из будущего? И кем бы ты был в будущем тогда? Вот парадокс – меняется ли будущее с изменением прошлого? Куда покатится мир, если в нём поменять хоть что-нибудь? Не бабочку, нет, а само событие. Отменить действие или совершить его. Пойти по другой дороге, выбрать иной вариант…
И изменился бы сам ты. Может, и не кардинально, но история твоей жизни стала бы не твоей. Начал бы жить другой ты – с новой памятью и с новыми впечатлениями, может, и с новым супругом и новыми детьми, может, и с новой верой и новым мировоззрением.
Нет, пожалуй, стоит только смотреть, проникаться, наблюдая, чувствуя и не меняя ход вещей. Пусть Кто-то, зная наперёд, позволяет вбить себе гвозди в руки, не желая звать легионы ангелов и сходить с креста.
Так и мне, так и каждому, быть может, с завершением жизни скажут: ну что, посмотрим твою жизнь, проанализируем, рассудим, что и как, ну и итоги подведём, сведём дебет с кредитом, в плюсе ли ты окончил жизнь или растратил всё – и что имел с рождения, и что сумел приобрести…

32. Когда-то мы все были детьми. Мы не знали, каково жить в этом мире, не различали добро и зло, были доверчивы и беззаботны, не знали, что такое смерть, и едва понимали, что такое жизнь.
Позже мы стали умнее, рассудительнее, приобретя, как кажется, нужные навыки жизни. Мы уверили себя, что всё уразумели, что у нас чёткие и ясные принципы, мы знаем, как правильно действовать и жить.
Но были ли мы такими чёрствыми и циничными? Были ли мы такими высокомерными и злыми? А если были, то значит оно уже изначально жило в нас, зло, разврат, все пороки? Или мы приобрели их вместе с умом и знанием, как жить в обществе?
Не мы ли учим детей? Не нас ли учили родители, общество? Чистому, говорят, всё чисто, но все ли чисты, чтобы учить чистоте? И каждый впитывал, что слышал и видел, что было в семье, что было во дворе, на улице и в школе. И как сохранить чистоту, и что она есть в мире, где все знают как правильно-морально, но делают наоборот?
Ах да, мы судачим, что никогда бы так не сделали, что мы-то лучше, чем эти и те, что мы чище, потому что видим их грязь. Но когда нам показывают нашу нечистоту, когда нас тыкают в наши пятна, мы злимся то ли от того, что это правда, то ли от того, что наше зрение не совпадает с видением со стороны.
Но мы готовы учить жизни. Мы готовы рассказывать о себе, взахлёб и на зависть. Мы готовы брать у чужих их лучшее, смеясь над их недостатками. Подражая, высмеивать, подглядывая, осуждать.
Нет, мы не вернёмся в детство. Мы слишком много уже знаем. Мы слишком глубоко зашли в болото, чтобы выбираться назад. Если только… на вертолёте прилетит спасатель (или Спаситель?).
Нет, мы не хотим быть доверчивы, как дети, мы не хотим не знать многого о мире. Мы не хотим совать пальцы в розетку или пробовать ногой ржавый гвоздь.
Мы взрослыми хотим детской чистоты. А может, просто хотим научиться жить так же непосредственно, не озадачиваясь будущим и легко забывая гнетущее прошлое.

33. Чего следить за собой? И так ясно – человечишко-то гнусненький. Чуть что – сразу в кусты, я не я, виноваты все вокруг, обстоятельства, жизнь замучила, ну и далее по списку.
Нет, запротестуешь, разве я гнусный человек? В чём, покажи, я зол и неделикатен? Кому нужно – раздаю эпитеты, кто достоин – получает по заслугам. Я сам и определяю, кто что от меня услышит. Я сам и есть мерило вещей внутри меня, и соответственно, вовне. Потому я никак не могу быть гнусным, ибо я…
Да, ты сам устанавливаешь правила. И по ним живёшь, по ним и судишь себя. А то и не судишь вовсе. Делов-то всего-ничего, сказал кому-то гадость – и не заметил даже. Впился в кого-то, как клещ, не проникся чьей-то бедой, не обратил внимания, прошёл мимо… За всем уследишь разве? И надо ли? Что теперь, каждый вечер садиться за дневник и выдавливать из себя раскаяние, хотя я его и не чувствую даже? Что теперь, думать, прежде чем сказать что-либо?
Нет, продолжишь протестовать, я пойду по головам, я не поступлюсь ничем из того, что приобрёл. Зря я читал книги по психологии, зря я растил в себе победителя, зря я с упоением проглатывал пособия по стяжательству денег? Пусть обижаются на мои шутки, пусть краснеют от моих издёвок, пусть бледнеют, когда я пронизываю их взглядом, и понимают, что я сейчас пройдусь по их адресу. Пусть втягивают голову в складную шею и боятся слово сказать поперёк, пусть сидят, как на гвоздях, когда я изучаю сделанную ими работу…
Чего следить за собой, когда ты так требователен к окружающим, когда ты – великий тролль, искромётный шутник и жестокий циник? Не следи, ведь ты уже наследил так, что покаяние, если б ты даже и приступил к нему, выглядело бы как очередная твоя шутка, прикол и стёб…

34. Видишь ли ты, как сжимаются стены в твоей голове, как приток крови с трудом пробивается по сосудам?.. Сколько ещё осталось, сколько ещё отведено?
Совершеннолетие дочери, серебряная свадьба… Так, так… Расставь столбы, прибей гвоздями таблички, надо, надо держаться, надо дожить…
Кто властен над судьбой? Кто, посмеявшись, может убрать твои вешки и поставить шлагбаум? От тебя ли всё зависит, от твоего настроения, физических кондиций, желания и обстановки? Каков процент влияния этого на твою судьбу?
Да и что она есть, судьба? Это просто течение жизни от сих до сих, или коварная злодейка, ткущая свою нить где-нибудь в недрах Земли? Синоним удачи или рока? Можно ли заглянуть в календарь будущего года и узнать, как ты там, где ты, что ты?
Что жалеть о прожитом, коль оно уже свершилось? Ну, посокрушаешься, ну даже, может, покаешься, ну, вспомнил ностальгически – и пусть его, нет его. Есть только сейчас. Каждое движение Земли, каждый толчок крови в теле… И эти верстовые столбы – не самому ли смахнуть их со своей дороги, сказав: будь что будет? Или… лучше вернув на место, поставив тем самым себе задачу, действовать, жить, чтобы, дойдя во времени до них, смеясь, обогнуть и пойти дальше, ставя новые цели?

35. Этот мир будто создан, чтобы вовлекать в себя, вбирать в себя людские тела. У каждого из нас своя жизнь, но объединяет то, что вместе мы творим историю. Мы создаём и уходим...
Кто-то покидает, не создав, а разрушив, кто-то – не сделав ничего. Зачем же они были? Чтобы их жизнь отразилась на других, и те поняли, что так жить неправильно, или как будто спохватилась судьба, Бог, осознав, что ничего детище не сотворит, нет у него будущего, и забирает обратно? А может, он бы в этом будущем напакостил, но тогда почему сразу не погиб Гитлер? Для урока? Но надо ли было проводить столь страшный урок, к тому же не понятый потомками...
Мы появляемся здесь, учась, усваивая знания, чтобы продержаться в мире хоть немного времени. Ведь эти знания, этот опыт жизни – только для самой жизни, вековой, невечной, ограниченной во времени и пространстве.
Надо учиться привыкать к разным условиям жизни. Дети, рождённые и выросшие в комфорте и уюте, не поймут нищеты и скудости техники в ином доме (так ли уж надо понять?). Жизнь научит! Сакраментальная фраза, оправдывающая лень. Действительно, чего самому прикладывать усилия, если жизнь тебя научит?! Другое дело, что неизвестно, какими путями она тебя научит. Побьёт ли сильно, покидает ли малость из стороны в сторону и в конце концов, расплющив, превратив в лепёшку, вернёт прежние размеры?
Каждый эпизод жизни, истории её, наверно, имеет значение. Трудности подчёркивают твоё бессилие. Означает это, что ты не должен отчаиваться, у тебя не должны опускаться руки, но, поняв, что именно представляет собой преграда, ты преодолеваешь её и в дальнейшем не наступаешь на те же грабли?
Забавно, так и представляется поле, полное граблей, а то и гвоздей, воткнутых остриём вверх, и тебе нужно его перейти. И самое интересное, что некоторые грабли ты видишь, можешь обойти, улизнуть. Иные становятся зримыми, лишь после того, как на них наступишь. Говоришь себе: «Эге! Помечу-ка я это место, чтоб потом сюда не возвращаться, знать, что здесь лежат грабли, на которые я уже наступил». Иные так и остаются невидимыми, ибо ты до них и не дотронешься, твой путь лежит мимо них.
Но бывает и так, что ты, заплутав, возвращаешься на то же место и наступаешь – забыв о своих заметках – на те же грабли и гвозди. Зачем же был твой опыт? Зачем ты записывал эту историю, если ты вновь, запамятовав, поступаешь так же?

37. Когда наступает пора испытаний, когда кажется, что всё повернулось против тебя, сможешь ли принять со смирением происходящее, сможешь ли, несмотря ни на какие события, сказать внутри себя «Благодарю»?
Помнишь, мы беседовали об этом с тобой. Помнишь, я говорил тебе, как это трудно. Поговорим снова?
Как сложно выдавить из себя это слово при смерти близких, как сложно в период сложной, мучительной болезни как тебя самого, так и кого-то из родных воспринять её как преходящий этап, как промежуток времени, за которым следует радость? И если знаешь, что потом – только уход, только подорванное здоровье и переломанная жизнь – то как повернётся ум произнести внутри себя «Благодарю»?
Кого и за что? Вселенную за случайность совпавших действий? Безликую сущность за некую необъяснимую справедливость? Бога за… ошибки, грехи, за то, чтобы на тебе явились дела Божии? И для кого это – назидание, урок, наказание, очищение, приуготовление? Потом объяснят? И не в том ли смирение, чтобы принять происходящее и ждать ответа?
Когда гвоздём впивается в голову боль, когда в членах тела пульсирует отчаяние, когда недоумение сменяется озлобленностью, и когда лекарства уже не туманят мозг… Единственный вопрос терзает – что же потом? Излечение – но зачем? Смерть – но почему?
И не потому ли нужно, да, нужно, благодарить, ибо иначе со злобой выйдешь отсюда? Ибо не может быть пустоты в таком случае – либо смирение и благодарение, либо злость и отчаяние. И затем – остановившись в этом состоянии, куда же отправишься, куда же пошлют?
И не стоит говорить вовне – «Благодарю», не имея благодарности в сердце. Не стоит делать вид, как ты благочестив, терзаясь от страха и злобы. Что будет? Наше дело – жить, наше дело – бороться за жизнь, потому что на то и призваны. А там уж… там уж как получится. Главное – ты старался, главное – ты не сдался, предавшись унынию, не отчаялся, опустив руки, не смирился в том смысле, что угасил в себе жажду жизни, подаренной тебе. Может, затем и нужна болезнь – для проявления себя, для понимания себя, хотя бы внутри себя для себя. Каков ты и кто.

38. Сколько будешь ждать? Сколько будешь мямлить и ныть? Лениться, откладывая дела на потом, может всякий. Придумывать причины остановки в деятельности – тоже, без проблем. А ты посмотри, что впереди, что интересно, к чему приложить усилия, что углубить и улучшить, чему научиться.
Так – зачем? Достаточно и того, что есть. Можно ведь быть хоть трижды заслуженным, но… всё ведь вертится вокруг одного и того же. Раз ты занят одним делом, то оно вечно будет тем же. Да, быть может, что-то подкинется любопытное, да, нестандартность какая-то возникнуть может, но суть дела ведь не изменится.
Потому и нужно заниматься разным, иметь несколько направлений развития, увлекаться не одной вещью сразу, но… Но и тут подстерегает мысль: и что? Что дальше-то?
Помнишь, я задавал тебе вопрос, – играют ли в футбол в раю? Что ты ответил тогда? Снова помысли после трёх недель раздумий: вот ты положишь на алтарь своей деятельности всю жизнь. Что ты умеешь? Только вот что-то одно. И как, оно в раю-то пригодится? География земная, хоккей там, ну или макроэкономика? Для души-то что есть? Ну вот хобби, вязание и просмотр фильмов… А, ну да, ангелы же вяжут на досуге, да-да…
Банальнейший вопрос сбивает с толку. И что теперь – всем пойти в монахи или богословы? Бросить печь хлеб и лечить людей? Даже библейские занятия бросить – плотничанье и рыболовство?
Вот поэтому ложишься на диван и дремлешь. Самое нужное занятие для души – сон: время до рая сокращается, а грехи не копятся – красота!
И что же, даже гвоздь в стенку не забьёшь? Нет, перевернёшься на другой бок, и учиться ничему не хочу. Дай пожить спокойно, в своё удовольствие. Пристал тут со своим раем – нет его, и потому хоть чем можно заниматься хоть сколько. А коли есть – ну, что проявил в своей деятельности райского, по тому и рассудят тебя, и по личной жизни чуток тоже. Всё? Всё, дай поспать…

39. Ждёшь ли, что кто-то придёт и рассудит, кто-то воздаст и накажет, помилует и навсегда изгонит с земли?
И вот ты грозишь: гореть вам в аду, вы нелюди, вас никогда не простят! И что же? На новой земле не место им будет, но где? Коль ад сгорит и все дела его, коль Бог будет всё во всём, то где же будет место тем, кто не с Ним? И что же, одно из наслаждений рая будет наблюдение за мучающимися грешниками?
Но захотят ли они измениться, чтобы войти в чистоту, захотят ли отдать часть себя, если не большую даже и не всего себя, как тот разбойник на кресте, чтобы преображёнными быть в новой жизни? Если воля свободна везде, и лукавство так очевидно на том свете, то могут ли они искренне, покаявшись и признав свои ошибки, вернуться к Богу?
А если скажут «нет»? Если отрекаются и там, после жизни, то в какую обитель их поместить, куда деть, что делать? Ах, отмахнётесь, не наша то забота, Бог распределит… Ну да, ну да. Он-то и решает, но вы-то грозите им непрощением и адом, вы-то уже рассудили и подвели итог, как будто знаете, что будет в конце времён.
Да, сложно не проклясть, сложно сдержаться и не наговорить гадостей, сложно не вцепиться и не вытрясти душу из некоторых живущих. Если совершили насилие против близких, если убили, не дай Бог, то что же, говорить им – прощаю, говорить им – Бог рассудит, не воздавая оком за око, не кляня их на чём свет стоит, не гневаясь и не жестокосердствуя? Да и что говорить – нужно их самих, их самих…
Что там говорил Иисус про щёку? А… а потом когда Его били на суде, Он спрашивал же – за что бьёшь? Интересовался, стало быть. Но вопросами разве остановишь злодея? Но… Он не сходил с креста, вынув гвозди из ладоней, и не являлся Пилату и Каиафе, чтобы их, голубчиков, прищучить.
Так-то ж, Иисус, а где мы? Если б не оружие, если б не физический отпор, то мы бы по-толстовски жили… Кем? Рабами… А то и не жили бы вовсе.
Так что, сами рассудим, сами накажем, сами воздадим. А когда придёт Христос, скажем Ему: вот, кого не добили, кого не осудили, с теми уж Ты Сам давай расправляйся, а нас, справедливых судей, вводи скоренько в рай! Где тут двенадцать врат? В которые идти?

40. Ну что я скажу тебе, ты погряз в повторительстве. Одни и те же мысли приходят на ум, вертясь вокруг одних и тех же понятий. Поднимись выше и сравни свои заметки вчера, позавчера и сегодня. Небольшое отличие в изложении – а суть та же. Скучно и занудно. Я присяду. Отчего так, спрашиваешь. Отвечу, легко тебе отвечу.
Ответ очевиден: ты скудоумен. Слишком узок кругозор, хромает точность фраз и мыслеизложение. Захлёбываясь от восторга, словно никого не посещала такая взбалмошная идея, ты пишешь о совершенно естественных вещах, излагая банальность за банальностью и даже не замечая этого. Людям и так всё это известно, давно ясно и понятно, ты же, пытаясь облечь в удобоперевариваемую форму, пыжишься над простыми истинами.
Собери уже свои рассыпанные гвозди, надень на босые ноги носки и пойдём попьём чаю, ты выдохся рождать за эти дни усталые мысли. Твой мозг уже скрипит от попыток изобрести велосипед. Закрой этот лист. Ну ладно, оставь немного места… Ещё есть восемь дней. Восемь штук и напишешь. Только попробуй пооригинальнее что-нибудь.. Ну там, апостолу Павлу явился посланник из будущего, представившийся Иисусом, и благодаря ему, мы теперь имеем христианство. Что, неоригинально? Оскорбляет чувства верующих? Так я ж не верю в их чувства, я ж не ты. А раз у них нет чувств, значит и оскорблять нечего! Вот так… Ладно, не сердись, я никого не хотел обидеть. Я лишь к тому клоню, что с фантастической точки зрения можно объяснить всё. И устройство мира, и религиозный опыт. Подумай, может, и ты будешь когда-нибудь фантастом, таким же великим, как и я. Ладно, ухожу… Если что, я в соседней палате… Ну или в твоей голове. Ха-ха!..

41. Даже если пойдёшь по гвоздям, не признаешься. Это ничего, это со всеми бывает. Многие ходят – и всё хорошо. Ты будешь говорить так, корчась от боли, не желая откровенничать вовне.
Но и наедине с собой так трудно поднять стопу и посмотреть на раны. Так трудно сказать себе, что они есть. Нет, это придумали, нет, не было и гвоздей, нет и боли как таковой…
И правда – это всё душевное, это всё где-то внутри, в суете быта, и потому, из-за отвлечённости сознания, неуловимо. Ты всем доволен, ты наслаждаешься, ты… да, тут здоровье может подкачать, деньги недокачаются, раздражают своим нытьём то тут, то там. Это всё ведь внешнее, это всё царапает снаружи. А гвозди что, ненастоящие были? А гвозди что, духовной субстанции?
Да, посмотри на пятки души. Посмотри на свой портрет – заглянув не на зеркальное отражение, а что – за ним. Ты отрицал существование греха, ты говорил, что в твоей душе нет пустоты, она не болит, и всё в жизни ты делал правильно. Тогда почему же боишься заглянуть в себя, почему страшишься спокойно сесть и проанализировать своё поведение, с долей эмпатии и как бы со стороны? Ты отмахнёшься, сказав, что тебе нечего глядеть на себя, заявишь, что всюду был прав, что тебе себя не в чем упрекнуть.
Что ж. Ходи так, живи так, будто и не перед кем давать отчёт. Ведь ты веришь, что никто не укажет на израненность души, на её крики, души же нет, ты веришь…

42. Верил ли ты на самом деле? Если по истечении некоторого времени оставляешь всё и говоришь: это неправда, я бросаю веру. С точностью до наоборот было недавно – ты отрёкся от неверия и обратился к вере. Что же изменилось?
Меняешься ли ты со временем? Безусловно. Стал ли ты более восприимчив к действительности, не затянула ли суета мира?
Это тоже, но всё-таки… не потому не верю, а потому что аргументы перестали убеждать, и я начитался новых. Я прозрел от тех слов, что почерпнул из книг философов, психологов и проч. Я увидел, что вера – это дым, что всё относительно, что все доказательства – притянуты за уши и не выдерживают критики. Я понял, что огонь в моём сердце – от моей же крови, а совпадение событий легко объяснимо случайностью и приданным ей моим мозгом смыслом. Да, я сам придумал свою веру, я сам подтянул свидетельства и факты, я сам, ослеплённый своей наивностью, вдруг решил, что где-то есть кто-то, кто создал мир, помогает мне, решает мою судьбу и даёт жизнь после смерти.
Может, ты просто устал быть «под гнётом» ответственности? Устал быть видимым Богом и захотел, как Адам, скрыться в кустах? Может, ты, с радостью приняв мнения людей, прытко отбросил свои чувства и убеждения лишь потому, что так стало легче – жить, верить в материализм и спокойно вершить свои дела по своим принципам? Наконец, отринув представления о морали и нравственности, не унижаться, оправдываясь, и не притворяться, не исправляясь, а быть собой, настоящим, как раньше верил, падшим, но теперь уже не выздоравливающим, а просто – просто человеком, который звучит гордо…
Нет, ответишь ты, я повесил на гвоздь свой крест только потому, что убедился в ложности веры, моей веры. Я никого не призываю и не увожу, это моё личное дело.
Пусть так. Раз слова одних убедительнее слов других, раз чувства и мозг могут лгать, раз всё так шатко-относительно и абсолютно-естественно, то кто знает, через сколько лет, мгновений ты захочешь вновь поверить, но не сможешь это сделать с прежней искренностью, которую сам же выжег из сердца, разгорячённого… своей же кровью.

43. Если бы все мечты сбывались… Любых людей любые мечты. Был бы мир, существовал ли бы хоть кто-то?
Почему всё не так, как желают люди? Почему всё не подчиняется нашим словам и мыслям?
Посмотри на древо добра и зла. Если б ты, ничему не научившись, ничего не желая, кроме своих мечтаний, взял бы его плод, поглотил, то есть вобрал в себя, то – вот вся власть перед тобой, все нити управления миром! – что сделал бы ты? Стал бы Богом? Дал бы волю своим желаниям? Дорвавшись не вовремя, не получив своеобразного диплома, не усовершенствовав душу, ты бы получил сокровище всего мира.
Да, ты бы стал как бог, богом-менеджером этого мира. Если бы только сдал экзамен, хотя бы на послушание…
Может, потому и несбыточны мечты, что мы не вовремя, без труда души и тела желаем их? Не потому ли нужно приложить усилия, взять усилием благо, чтобы, пройдя некоторый путь, ободрав ноги о гвозди, набив шишек и приобретя опыт, можно было спокойно брать это благо, и тебе бы отдали его так же мирно, зная, что ты не подведёшь, что ты не повернёшь его во зло, что ты надёжен, верен.
В этом и опыт веры, в этом и опыт постов, молитв. Это учёба души, приобретение навыков, усвоение добрых качеств, которые – будучи испытаны – проявят себя с лучшей стороны, не исказятся, не предадут.
Кто-то идёт к этому всю жизнь. Кто-то – собрав неимоверным усилием воли себя – отрекается от своих грехов в последний миг. Да, не имея опыта, да, не учившись и не проходя долгие испытания. Но этим усилием, на которое способны единицы, он может перескочить сразу к вручению диплома, он может, словно экстерном, сдать всё за раз…
Но то – исполины духа. А мы? Мы двоечники, второгодники… Только и можем, что мечтать о халяве и пытаться списать у других, сами же – ничего не усваиваем, только тратим.
Не пора ли взяться за ум?

44. Знаешь, ты чересчур зациклен на своей религии. Да-да, только о ней и твердишь, будто в мире нет ничего важнее. Что, разве сегодняшний день сам себя накормит? Разве общение, работа и семья – это неважно? Нет, погоди, не убегай, поговорим.
Что ты всё заладил – вечность, Бог, смирение, грехи! Ты погрузился в эту тематику и никак из неё не выберешься. Ну, наркоман, право слово! Нет? Погоди. Что она тебе даёт? Зашоренность мысли, постоянное самобичевание, ограничения, трудности коммуникации и вообще – невозможность нормальной беседы.
Я хочу поговорить с тобой о футболе. О красоте жизни, о художественных произведениях, о картинах и выставках, о фильмах и театре. Постой, не убегай. Куда торопишься? На вечерню? Или побрызгаться святой водой? Погоди. Я же с тобой о культуре хочу поговорить. Или ты уверен, что всё-всё-всё уничтожится со Вторым пришествием, а? И картины, и фильмы, и литература… Так ведь? Зачем нам в раю какие-то жалкие отрыжки человеческого ума? Правда ведь? К чёрту всё это! Да-да, именно туда! Пусть из котлов смотрят на Мону Лизу и любительницу абсента, верно?
Что? Я неправ? Да и музыку всю тоже надо бы почикать. Ну хорошо, оставим духовные произведения, пару-тройку популярных мотивчиков с непременным славословием Бога, да? А остальная музыка куда пойдёт? Чертям? А людям, обновлённым, в новых телах в новом Иерусалиме что петь? Аллилуйя только?
Не нравятся мои слова? Так вот тебе в науку и назидание – ты зациклился на религии, а посмотри, погляди, что она отвергает, она всю культуру перечёркивает, всю работу душ человеческих на Земле! Всё прахом пойдёт!..
Что? Атеизм то же самое говорит? Ну, дорогой мой, если мы – пыль и прах, то конечно, и музыка, и кино, и живопись тоже будет прахом, да… пойдёт не к чертям, но в землицу, распылится потом по Вселенной на атомы… Рано или поздно.
Но знаешь что? А вдруг всё-таки лет через сто атеисты изобретут вечную жизнь? Тогда и картины могут оставить, правда, не все, но всё же… и песни выживут тоже не все… Мону Лизу, может, и не тронут, на гвоздик где-нибудь на Марсе повесят…
Ой, ладно!.. Я уже понял – что бы мы ни делали, во что бы ни верили, всё исчезнет. Ах, у вас-то есть надежда, что это всё останется? Да неужели? Что, может быть, и картины как-то сохранятся, кроме всякой мерзости, и музыка, если не совсем разрушительная, и литература, если не пакостная?.. Ну ну… Надейся, надейся… Если что, ты знаешь, где меня найти… напоминаю – в своей голове, ха-ха!.. Ладно, шучу, шучу… Я же, как всегда, прихожу не вовремя.

45. Можешь ли ты отличить бред от реальности? Галлюцинации от действительности? Ах, всё так реально, всё так осязаемо даже, но… в них нет ткани материального бытия. В них нет его атомов, однако же в них есть плоть твоей фантазии.
И даже бред – он живёт в рамках этого мира, он вышел из него, он жил в нём секунды, как мотылёк. Он был порождён тобой самим, и как не признать за ним природность, как отринуть его, не признавая бытия в его душевной субстанции? Он тоже был, он существовал, он мыслился, осознавался, проживался…
Так, верят, живут предки – пока кто-то помнит о них, пока жива о них память. Память умрёт – уйдут и сами люди? Забудут живые – и мёртвые, стало быть, жили напрасно? Что же – в этих душевных субстанциях мыслей живых людей – разве живы образы, разве живы сами сознания предков? Не созданы ли они, не насыщены ли они нашим духом, им живут и поддерживаются, энергией его и подпитываемы?
И отличи – где осознанные, вовлечённые в бытие образы, силой твоей мысли вынутые из памяти, и где неосознанные, вырвавшиеся из потаённых уголков сознания, представления? Поэтому – вся эта память это не их жизнь, это не жизнь новая и не жизнь старая даже. Потому что это обрывки той жизни, которой люди жили давно, и той, какой её видишь ты, со стороны. Она – бесплотна для них сейчас, она – оживлена твоим воспоминанием, твоей однобокостью, без истинной жизни их самих, ведь они иначе жили своей жизнью, внутренней и внешней. И это не новая их жизнь – потому что они не могут сделать что-то другое, они не могут начать этот день с тобой.
Может, это ты их не отпускаешь? Может, это ты не даёшь им покоя, не позволяешь уйти, заставляя быть, жить, проживать в твоей памяти минуты, секунды жизни, которую они уже оставили, и быть может, в которой раскаялись?
И что же – не помнить, и что же – забыть? Или помнить только хорошее, но если было и плохое, куда его деть из своей памяти?
Где же они теперь? Где те люди, что были со мной одно время и ушли? Если ничего нет, то и память пуста, она лишь раздражитель или плохой утешитель. Ведь всё – материализм, и значит памяти нет, всё это ложь, что кто-то где-то живёт, это всё фантазии… А если есть нечто потом, то… вспоминая, я сам зову их к себе, я предлагаю им в душе, духовно, разделить со мной тёплые минуты, я не оживляю их, нет. Я зову их присоединиться к этому воспоминанию, чтобы они коснулись своим духовным телом моих душевных мыслей.
Я пойду босым по гвоздям, будучи уверенным, что иду по ровной дороге. Что же это – сила духа: не замечать боли, или отвлечённость ума от корчей тела? Я погружён в воспоминания, но оживут ли по-новому те, кто в них сейчас? И что скажу я потом – это был сон, где я жил, или сон – это вечность, застывшая в ожидании пробуждения?

46. Всё сидишь и философствуешь? Пора выбраться наружу и посмотреть на настоящую жизнь. Как люди борются за деньги, как люди выживают, как голодают, как не знают, как провести зимний день…
Знаешь ли ты жизнь других, заключившись в футляр? Знаешь ли ты, каково жить, не имея средств к существованию? Знаешь ли ты чаяния и потребности большинства, понимаешь ли ты, что многим наплевать на смысл жизни, если не на что ею жить? Обретёт ли человек кусок хлеба, когда ты будешь говорить с ним о хлебе небесном?
Что молчишь? Не хочешь оторвать от своих запасов кусочек бумажки? Не хочешь уделить немного из своего драгоценного времени на нужды бедствующих? Чего же стоят твои убеждения и ценности? О чём твои слова, если с ними расходятся дела? Молчишь. Потому что знаешь, что я прав. Потому что легко рассуждать и трепать языком, потому что легко называть себя «грешником» и притворно закатывать глаза, потому что легко жить, закрывшись от других людей, поглощённый только своими мыслями и чувствами.
Потому так трудно поделиться деньгами, временем, которые у тебя есть, потому так трудно признаться, что ты ничего не сделал согласно своей вере. Потому так естественно – защищаясь – негодовать на просящих, обвинять в своей холодности чужую мольбу, оправдывать отведённый взгляд грехом тянущего руку.
Нет, не без разбору беги помочь, нет, с умом подойди, чтобы твои время и внимание, твоя забота были точечными, целенаправленными. Не всем вообще, получи и отвяжись, но – отломи кусок времени, выдели каплю со счёта, и пусть эти крохи осветят чью-то жизнь.
Не сиди с босыми ногами, тут холодно. И не замыкайся в себе, не думай, что ты никому не нужен. Как раз-таки ты нужен многим…

47.  У всех есть свои жизненные трудности. Банально даже говорить об этом. Кому-то нечего есть, кому-то очень больно, а кто-то не знает, за сколько купить очередную сумочку.
Можно сколько угодно обвинять людей в чёрствости, в нежелании помочь, в бесчеловечности, скупости, но есть ли закон, духовный, вселенский и проч., нет, не закон даже, а механизм, беспощадный и неминуемый, очевидный и вечный, не придуманный и не действующий время от времени, но всегда, по которому можно было бы судить о правильности или неправильности, о необходимости и воздержанности, об истинности и лжи? По какому праву – кроме некоей морали и общечеловеческих ценностей – кто-то кому-то что-то должен? Воздастся? Вернётся бумерангом? Карма накажет? Так ли? Ой ли? И конечно, страшно – проверить действенность/действительность этого правила, и конечно, сделав противное, заезженно думать, а не сейчас ли вернётся, а не в этой ли ситуации мне воздалось… Искать во всём механизм «око за око»…
Не в том ли психологический эффект проклятий и порч? Не в той ли зацикленности сознания, возвращающегося к обидным словам, не в той ли мнительности личности вера в сглаз, навет и так далее? Ведь своим малодушием ты сам призываешь к себе духовные фантазии, ты сам говоришь: я в любой мелочи, в любом шорохе вижу, слышу, как кто-то желает мне зла… И при первой же возможности вскидываешь вверх руку и потрясаешь указательным пальцем – вот, вот, прокляли, сглазили, вот я указываю на эту обиду, вот я вижу действие механизма порчи на мне!..
Это ли очевидный механизм? Это ли ответ на неброшенную копейку и обронённое невзначай грубое слово?
Так что же – воздастся по вере? Во что веришь – в порчу, в доброго Бога, в справедливость, в карму – то и получишь? Страшно представить, во что может вылиться вера маньяка… А если веришь в защиту от всего, то тогда ничто и не коснётся? А если не придаёшь значения мелочам жизни, даже не мелочам, а трагическим ситуациям, жизнеменяющим обстоятельствам, стоишь неколебимо в своей вере, то… воздастся ли тебе за эту уверенность? И ищешь ли ты награды, ищешь ли ты… механизм, который бы за твои заслуги одарил тебя неземными благами, возвёл бы на немыслимые пьедесталы и показал бы предназначенные тебе все царства мира где-то там, внизу, в дымке облаков?
Я же знаю пока только один механизм, очевидный и беспощадный: наступи босой ногой на гвоздь, и тебе будет больно. Потому, зная, даже предвидя, что будет больно, а то и – обжёгшись уже на подобном, зачем делать шаг, пусть и кажется, что это шаг вперёд? Может, лучше сделать шаг в сторону, чтобы потом шагнуть в верном направлении?

48. Ты же умный человек. Ты прекрасно понимаешь, откуда проистекает твоя вера. Ты с очевидностью для себя знаешь, что она порождена исключительно твоими переживаниями, неким метафизическим опытом, который кажется тебе иноприродным. На самом же деле – ты с ясностью осознаёшь – все твои молитвы обращены к себе самому, все твои успокоительные состояния после них – это подавление мозгом стресса, все ситуации, представляющиеся тебе неслучайными, сконструированы таковыми твоим сознанием. Признайся же, что ты выдумал Бога, что ты боишься умереть, что ты нуждаешься во внешнем руководителе, в спокойствии, которое дарит тебе уверенность во внеземном существе.
Нет, я убеждён, что моя вера реальна…
Так никто и не спорит с её реальностью. Она же твоя. А вот существование некоей субстанции вне материального мира ничем не подтверждено. Да, ты сейчас бросишь мне в лицо старые байки про ненаучность атеизма, про бога где-то на других планетах, про то, что всё может быть в мире…
В том мире, который, как ты веришь, зародился с ничтожной вероятностью, с точно такой же вероятностью может существовать Бог.
Видишь, какой ты умный. Мудрейший человек. Кто ещё такие ответы придумает, а?.. Ну смотри же, вы, верующие, сами все доказательства притягиваете за уши, отвергаете одни, принимаете другие, вы толкуете писания, как хотите, вы придаёте им смысл, который угоден вам, вы обряжаете вашу веру в одежды ритуалов и обрядов, постов, служителей культа, придумываете церемониалы и длиннющие, вопреки словам вашего же бога, молитвы. Неужели вы слепы? Нет, вы всё прекрасно знаете, но… Но ты боишься признаться себе в этом. Потому что лишишься, как тебе кажется, морального стержня, что отвергнешь бога, который «а вдруг есть», что умрёшь раз и навсегда, в то время как мог бы в пещере одиноким утешаться верой в собственную вечность. Страх не позволяет тебе открыто, честно признать: нет Бога, это всё мои фантазии.
В моей жизни было столько случаев…
О, перестань! Опыт? Жизненный опыт тебе подсказал наличие Бога? Не чтение книжек, не внушения проповедников, не боязнь за собственную личность, не страх посмертной пустоты? Ты прям так взял и поверил? В конкретного Иисуса Христа, а не в других божков? Почему? По культуре ближе? Посмотри же, ты даже определённую религию избрал. Не выдумал свою, не присоединился к иностранным, а – с чего бы, а? – стал верить в рамках уже оформленной религиозной организации. И что же твои случаи? Ты их обосновал чудесным вмешательством небесных сил? А почему только в этих обстоятельствах они показали тебе себя? Почему во всей твоей жизни, ежедневно, ты не видишь божественной руки? Почему ты не осознаёшь, что Бог ведёт тебя, что ты с Ним, что твоя вера неколебима и не зависит от движения крови? Эх ты… А ещё горы, говорят, вы, верующие, можете переставлять?.. Ладно, завтра Пасха, ты выписываешься и наверняка видишь в этом знак судьбы… Но лучше ты в медицину верь, чем в Бога. Тут-то всё ясно – вот это отсюда и оттуда, это оказывает такое-то воздействие на организм, здесь токсично… Что я тебе рассказываю!.. Ты, я вижу, книжечку тут накатал. «Босые гвозди»? Анекдоты что ли?.. Ну, пиши, пиши, может, в конце концов поймёшь, зачем живёшь…
А ты уже понял?
Я-то? Живу, как получается. Раз уж оказался в обществе и в этой стране, надо подчиняться общественным устоям и соблюдать законы. В личной жизни жить, чтобы было хорошо, а дальше… Посмотрим, куда старуха с косой приведёт. В неё-то уж все верят… Будь здоров. С праздничком. Может, и вправду в нашем материальном мире кто-то воскрес и остался жить вечно после этого.