Космосага. Глава 11. Попытка дальновидности

— Ну что за невозможный человек! Ведь ты же так хотела, так стремилась! Вы первыми был посланы на орбиту и суммарно провели там едва ли не дольше всех. Вы просто обязаны были и на планету попасть в числе первых. А что в итоге? Втроем тухнете тут, пока другие летают. Все уже высадились как минимум один раз. Кроме вас. Это несправедливо! Знаешь, я пойду и поговорю с ним насчет этого.

Вот чего только не хватало. Чтобы Онира отправилась к Начальнику Экспедиции замолвить за нее слово.

Центральный зал управления в последнее время заметно опустел. За исключением нее, Ониры и Эйдана, здесь больше никого не было. Остальные работники сектора пилотирования и навигации разлетелись кто куда. По самым разным уголкам планеты, в которые они доставляли исследовательские экспедиции. На «Реке» вообще стало практически безлюдно. Оживленное движение ощущалось лишь вблизи шлюзов. Планераций стоял пустынный и покинутый, даже романтические парочки временно оставили его, променяв на места куда более отдаленные, но новые для них и потому интересные. Миссия «Реки» вступила в свою главную стадию, и лишь Эдрик, Эйдан и Даэне были к этому непричастны.

Относительная неподвижность корабля в пространстве лишила близнецов большей части их рабочих обязанностей. По-хорошему с удержанием «Реки» в точке покоя прекрасно справилась бы и одна Онира, которая, в числе немногих, добровольно воздерживалась от посещения планеты, мотивируя это тем, что она нужнее здесь, за пультом. Чего еще ждать от Матери Навигации. Даэне, правда, казалось, что истинная причина лежит скорее в области острой неприязни, которую Онира испытывала к Начальнику Экспедиции, и следующего из нее нежелания соприкасаться с любыми мероприятиями, инициированными этим человеком.

— Не нужно, Онира. Мне сейчас на самом деле не стоит усердствовать с вылетами. Вот, смотри, — Даэне расправила складки свободной одежды, которую она стала носить с некоторых пор, говоря всем, что ей захотелось некоторого модного разнообразия среди корабельных будней. Ткань, как нельзя более удачно драпировавшая то, что требовалось скрыть, разгладилась, открывая постороннему взору заметно округлившийся живот. Округлились и глаза Ониры, и без того немаленькие.

— Ох и ах! Да это же прекрасно! Кто там? Мальчик? Девочка? А срок какой? — затараторила Онира, вскочив с места и прижав к груди обе руки. Помимо своего дела, она была без ума от беременно-детского вопроса и сама в теме по этому поводу, откровенно сетуя, что ничтожно мало кто из команды способен разделить ее интерес ввиду отсутствия у них соответствующего опыта.

— И мальчик, и девочка, — ответила Даэне не без гордости. Словно со стороны она созерцала это в себе: легкую тень превосходства над удачливой в личной жизни Онирой. Как бы счастливо ни складывалась женская судьба Матери Навигации, произвести на свет двойню ей пока не довелось. Ее дочери не были близнецами. «Еще немного, и счет между нами сравняется», — подумалось Даэне. — «Во всем, кроме одного: у меня так пока и нет дома». Поймав тревожный взгляд сидящего рядом Эйдана, она сделала небольшой жест в его сторону: все, мол, под контролем.

— Потрясающе! Просто невероятно! — Онира всплеснула руками. Бдительный разум ее, впрочем, поспешил догнать бурно изливавшиеся чувства, и глаза Матери Навигации снова заволокло беспокойством. — Но это значит, что ты… Что вы…

— Именно это оно и значит. Я уже была там, внизу, да не раз. Мы были, еще до официального объявления. И стали первопроходцами. Особое поручение главного по науке. Секретная, можно сказать, миссия. Разведка. Ты не задумывалась, откуда взялись все эти заготовки и инструкции, которые выдаются экспедициям? Самые свежие материалы, прямо на месте заснятые. Так вот, наша это работа. Самолично собирала. Так что не волнуйся насчет справедливости — всё справедливей некуда: мы свое отлетали, проложили, так сказать, другим дорогу, — Даэне не смогла скрыть горькой иронии, но Онира, кажется, ничего не заметила.

— Да что ж это такое! — вскинулась она. — Наука наукой, но почему командование не в курсе? Задействовать транспорт, не поставив меня в известность — это ни в какие рамки не лезет!

Даэне пожала плечами.

— Ну ты же знаешь, он везде умеет напустить туману. Тут не подкопаешься — можешь не тратить силы, — добавила она в полной уверенности, что все ходы, совершаемые Начальником Экспедиции, должным образом прописаны в регламенте. Даже если первоначально их там не содержалось вовсе.

С того памятного разговора Начальник Экспедиции более не выказывал к Даэне никакого личного интереса. При случайных встречах в коридорах «Реки» он не заговаривал с ней, лишь холодно кивал в ответ на приветствие — и тогда ей начинало казаться, что все, сказанное им в день их сокрушительного разоблачения, было не более чем шуткой, зловредным издевательством над попавшей в ловушку неосмотрительной дурочкой — а то и вовсе ей привиделось.

Они получили еще одно подтверждение его нечеловеческих возможностей, когда, заглянув в свои инфоносители, обнаружили, что все данные, собранные во время путешествий, все снимки, видео и прочие материалы, надежно сокрытые в личных архивах и многократно запароленные, исчезли без следа, как будто их там никогда не было. Персональный сектор инфоносителя считался неприкосновенным пространством частной жизни, и доступ туда через общекорабельную сеть отсутствовал в принципе, однако разбираться с этим и тем паче идти куда-то жаловаться на произвол у них не возникло и мысли. Им пришлось смириться с тем, что обещанная конфискация состоялась без их непосредственного участия.

Впрочем, дальнейшие события показали, что по отношению к провинившимся звездолетчикам Начальник Экспедиции повел себя скорее как союзник. В самые первые дни Даэне еще боялась, что он сдаст их командованию, предоставив какие-нибудь «случайно вскрывшиеся» доказательства их должностного преступления — в том, что он на такое способен, у нее не было ни малейшего сомнения — но время шло, а они с Эйданом по-прежнему исполняли свои рабочие обязанности, и это могло свидетельствовать лишь о том, что коллеги и начальство пребывают в абсолютном неведении относительно их приключений.

Эдрик в результате всего этого и вовсе получил повышение по службе. После того как работники научного сектора активно занялись изысканиями на поверхности планеты, Начальник Экспедиции сделал его своим первым ассистентом. Эдрик и Даэне находились у себя в каюте, когда загорелся внутренний экран для срочных оповещений и механический женский голос равнодушно объявил, что «за особые научные заслуги, смелость и находчивость в принятии решений, проявленные в ходе планетарной разведывательной миссии, Эдрик Кээрлин назначается на должность персонального помощника руководителя сектора научных исследований, в связи с чем ему надлежит немедленно явиться для принятия дел». Эдрик подскочил, как укушенный, Даэне вся обмерла внутри — однако никакого двойного дна у данного послания не обнаружилось.

— Он прикрыл нас, вот что это значит, — задумчиво говорил Эдрик чуть позже. — Теперь, если что-то и выплывет, наши высадки легализованы как особое поручение по его единоличной инициативе. Он сказал не распространяться об этом без надобности: «Это на случай, если начнутся расспросы — а они будут, рано или поздно». Очевидно имел в виду тебя. Больше ничего по нашей теме не говорил. Ну а должность самая настоящая. С трудом верится. Тут и не знаешь, радоваться или нет.

Повод для радости действительно мог бы иметься: по возвращении в Союз опыт работы в качестве первого ассистента главы научной миссии открывал перед молодым ученым многие двери. Но все это было лишь в перспективе. Сейчас же обязанностей у Эдрика мало того что прибавилось, так они стали куда скучней, чем привычные ему, и были связаны в основном с занудной рутиной по заполнению отчетных блоков на основании данных от исследовательских групп, трудившихся на воле. Этим, однако, дело не ограничилось. У Начальника Экспедиции имелось несколько заместителей, которые в среде прочих сотрудников получили прозвание Группа пятерых. Это были ученые в основном антропологических специальностей, и теперь большую часть времени они проводили вне пределов «Реки». В их отсутствие Начальник Экспедиции не стеснялся наваливать на Эдрика те их обязанности, с которыми тот был в состоянии справиться. Главный по науке не был щедр даже на элементарную любезность и гонял своего ассистента в хвост и в гриву, что, однако, вовсе не означало повышения градуса доверия или посвящения его в какие-либо важные дела. Снедаемый чувством вины, Эдрик безропотно выполнял все поручения, а поскольку от должности биоинформационщика его никто не освобождал, был вынужден балансировать на грани, отдавая работе почти все свое время и приходя в каюту только для того, чтобы поспать.

«Он действительно решил дать мне достаточно времени на раздумья. Чтобы уж точно ничего не отвлекало», — мрачно заключала про себя Даэне. Со слов Эдрика она знала, что Начальник Экспедиции более ни разу не упоминал об их проступке, но от этого было не легче.

Держать лицо, будучи подвешенной между небом и землей. Молчать, всеми силами удерживая клокочущую внутри бурю. Нерв, удушье, малый ад. Муки несделанного выбора и свое полное одиночество в этом выборе — эту чашу ей надлежало испить до последней капли. Начальник Экспедиции определенно знал толк в наказаниях. Острая как нож тоска по тому, что она уже стала считать неотъемлемой частью своей жизни — и утраченная возможность вновь соприкоснуться с этим. Утраченная, отсеченная, вырванная с корнем, как молодое деревце, едва успевшее прижиться в земле… Откуда в ней эти ассоциации? Деревья — это по части Эйдана. А ей не хватает всего: запаха прогретой солнцем и орошенной дождем земли, ласковой шероховатости трав, многоцветья полей и лесов, птичьих трелей и стрекота насекомых, крошащихся в руках камней, собранных в горсть на узкой горной тропке, мерного рокота океана, чьи волны, торжественно разбиваясь о берег, с благородной покорностью ложатся у ног. Солнечного света, смягченного спасительной атмосферой и оттого переставшего быть пронизывающе смертельным.

Все это может стать твоим навсегда. Только один шаг отделяет тебя от новых владений. Но возможно ли сделать его, когда на другой чаше весов — твои крылья?

Если рассуждать здраво, космос не место для человека. Не естественная для него среда обитания. Настолько, что даже новая жизнь не в состоянии зародиться вне планетарных границ. Там, внизу, ей довелось в полной мере прочувствовать, почему живая природа называется именно так. Живое — к живому. Непосредственное прикосновение, проникновение одного в другое, взаимопереплетение линий… Космоса же не коснуться голой рукой. Если ты подставишь незащищенное лицо прямому звездному свету, никакой романтический антураж не удержит твою хрупкую телесную оболочку от немедленного выпадения из жизни. Один лишь дух способен покорять космические просторы, не нуждаясь в барьерах. И если дух с рождения привык летать и не мыслит жизни без этой беспредельной воли, как можно одним взмахом смертной руки отправить его вниз без права возврата? Перечеркнуть, пусть и во имя жизни, то, что доныне составляло его суть и его свободу.

Тяжелый, немыслимый, невообразимый выбор.


— Побывал я в этой Орсполе, — сказал Эйдану Мингул, забежавший к ним, чтобы отчитаться перед Онирой. — Возил Пятерых на встречу с местными управителями, задержались на сутки с лишним. Хотя о каких сутках может идти речь в месте, где день сменяет ночь лишь один раз за год.

Даэне вся превратилась в слух.

— Знатные они там бездельники, скажу я тебе, — продолжал Мингул. — Медлительные, как солнце у них на небе. Я еще не видел такой столицы: никакого оживления! Так и не понял, где у них производство. Заводы, фабрики, деловые кварталы, оборонка — ничего этого не наблюдается. Только дома вперемежку то ли с садами, то ли с лесами, храмы да дворцы для их празднеств. А, еще заведения, где собираются для «решения вопросов», но как-то мало их. Даже транспорта почти нет, а тот, что нам попался — ты не поверишь! — деревянный. Как он в воздухе держится, ума не приложу. Космопорт есть, но заброшен. Бог весть сколько веков назад его строили. Летали, значит, в космос — а теперь выходит что деградировали, только не похоже, чтобы их это парило. Вообще местных на вид от нас не отличишь — одеваются, правда, странно. Как только они ходят в этих балахонах. Но если присмотреться, другие они совсем, по глазам видно, что другие. Как будто, — Мингул задумался, — не в мире живут, а в себе. Или вообще непонятно где. И улыбаются постоянно, глаза прикрыв — чему, неизвестно. Как идиоты.

— Если они слышат звуки иной музыки, чем тебе доступна, это вовсе не говорит о недостатке у них мыслительных способностей, — вступился Эйдан за неизвестных ему орспольцев.

— Как же! — Мингул раздраженно фыркнул. — У них даже письменности нет. Не потрудились придумать. И вообще я за все время так и не увидел, чтобы кто-нибудь там работал. Зато праздновать не дураки: каждый день у них праздник. Праздник высокого солнца, праздник небесных огней, праздник урожая во дворце труда. Только кто там трудится, вот в чем вопрос. Никак в толк не возьму, откуда тогда у них все есть: еда, одежда, здания эти. Охрененные здания вообще-то. Если у них и имеются роботы и другая техника, то их хорошо прячут. Они ж вообще не напрягаются! Ходят себе да молятся Древу своему. Которого никто в глаза не видел. Идет такой — и вдруг раз, хлоп на землю и сидит лицом на полюс, с улыбкой своей дурацкой. Я одного из этих поймал, решил расспросить, пока Гронар, лингвист, рядом был — я-то язык их корявый не понимаю и понимать, если честно, не хочу. «Как же вы со всем этим управляетесь?» — спрашиваю. А он: «Все само собой происходит», — и улыбается, пень блаженный. Я ему: «Вы не боитесь, что кто-нибудь прилетит и завоюет вас, таких бесхребетных?» «Нет», — отвечает. Если он вообще понял, что такое «завоюет». — «Мы под защитой Древа, под защитой Света белого». Так они божественную сущность всех вещей называют — Гронар пояснил. Умереть и не встать какие наивные!

С интересом слушавший товарища Эйдан развернул на экране изображение полярного континента. Строго говоря, Орспола располагалась не прямо в точке полюса, а вокруг большого внутреннего водоема, который и занимал самую северную часть мира. Сейчас макушка планеты была обращена к солнцу, а значит там был полярный день. Внимательно осмотрев очертания материка, Эйдан повернулся к Мингулу.

— Я все же считаю, что ты излишне строг к этим людям. Они ни в чем не нуждаются, а это может говорить только о том, что они себя обеспечивают. У них есть время и веселиться, и думать о вечном. Они в состоянии общаться с чужой для них цивилизацией и обсуждать какие-то дела — если им для этого не требуются языковые символы в их графическом выражении, это свидетельствует лишь о большой развитости их сознания. Посмотри на их территорию: ее пропорции слишком правильны, чтобы быть случайным порождением тектонических сдвигов. Здесь явно видна рука человека — заметь, в масштабах целого материка. Тонкая, гармоничная работа. Которая едва ли по силам самым передовым планетотехнологам Союза. Удивительное сочетание природы и геометрии. Думаю, неспроста наши к ним заявились: тут определенно есть чему поучиться.

— Не знаю уж, зачем они туда летали: меня на встречу не пустили. Все ж странные люди эти полярники. Пока они там совещались, вышел я пройтись по берегу этого их… Великого Малого моря — вот надо ж так назвать! Терпеть не могу сидеть без дела. Не, ну правда красиво там, экологичненько: тишина, песок белый, птицы летают, море светится, небо глубокое — и все такое строгое, торжественное, даром что север. Вершина мира. Захотел воду потрогать. Подошел, наклонился. Вдруг чувствую: дергает меня кто-то за одежду. Смотрю: а это один из местных — служитель, что ли, в белой хламидине. Откуда только взялся! Тянет меня от воды, бубнит что-то по-своему, головой мотает. Разобрался я, в чем дело, только когда Гронар вышел. Нельзя, оказывается, у них к воде этого самого моря прикасаться — слишком святое, типа. Вот так номер! Иметь под боком море с пляжем — и что, даже не искупаться?

— Я смотрю, тебя вообще нельзя одного отпускать, — иронично заметил Эйдан.

— Это дурью всякой страдать нельзя, — проворчал Мингул, раздосадованный тем, что не нашел здесь поддержки. — А ты, Эйдан, тоже бездельник. Бездельник и лентяй. Сидишь тут, балду пинаешь. Что ты смеешься-то, что ты смеешься? Мы, между прочим, без тебя уже трижды связистам проиграли…

Кое в чем он был не так уж и неправ, этот Мингул — Даэне не могла не признать данный факт. Планета в целом и Орспола в частности являли собой место спокойное и изобильное, однако строй жизни этих людей был слишком далек от принятого у обитателей космоса. Они были расслаблены в одних вопросах и на удивление жестко принципиальны в других, которые для граждан Союза вовсе не таковыми не являлись. Расскажи ей кто про город на полюсе до экспедиции, до того, как она сошла на землю этого мира, и спроси: «Сможешь ли ты поселиться там?», ее ответ был бы: «Ну это вряд ли!» — слишком уж отличной от Союза была тамошняя жизнь. Даэне привыкла к другой, нравилась ей она или нет. Она разделяла иные взгляды. Однако теперь, после всего, что ей довелось испытать, у нее не было однозначного ответа на озвученный вопрос. Время летело, а он все не приходил. Зато появились эмоции.

Даэне не ожидала, что будет переживать запрет на посещение планеты столь болезненно. Каждый раз, когда она слышала, как созываются участники очередной высадки — а такое происходило теперь постоянно — ее сердце сжималось, в глазах начинало щипать, а где-то в области солнечного сплетения едким комком перекатывалась обида. Теперь она рассматривала других членов команды не как своих коллег и товарищей, а как кандидатов в граждане Орсполы. Более того: она стала враждебно смотреть на женщин.

Даэне сама не заметила, как все они превратились для нее в конкуренток. Кто? кто из них? — невольно прокручивалось в голове, когда она сталкивалась, по работе ли или в часы досуга, с очередной представительницей экипажа. Она вспоминала, что говорил ей Начальник Экспедиции и напряженно всматривалась в лица, пытаясь угадать, способна ли та или иная особа занять место, предложенное Даэне. Предназначенное ей. За исключением истории с его драконоподобием, женщины никогда не были ей соперницами. Однако они стали таковыми сейчас, на основании одной лишь фразы, брошенной Начальником Экспедиции во время его безумной речи. Сначала она не отнеслась к ней слишком серьезно, лишь удивилась подобному гендерному ограничению. Тем не менее эта фраза крепко запала Даэне в душу. Так кто же? Теалейв? Лиора? Онира? Нет, нет! Гнать этот бред из головы! Онира терпеть не может Начальника Экспедиции и никогда не согласится участвовать в его безумных затеях, не говоря уже о том, чтобы оставить семью. Но что если ментальные возможности главного по науке велики настолько, что он способен сгенерировать самый невероятный ход событий? И, вместо того чтобы, изучив всю доступную информацию о месте предлагаемого поселения, включить, как говорилось в той книге, стороннего наблюдателя, с холодным сердцем взвесить все против и за и прийти в итоге к твердому, ясно осознаваемому решению, Даэне впадала то в отчаяние, то в паранойю, которые только усиливались по мере истечения отведенного ей на раздумья срока.

Ей приходилось прилагать немало усилий, чтобы скрывать свои терзания от посторонних, удачно списывая отдельные вспышки на беременность, однако от самых близких всю напряженность своего внутреннего состояния утаить было невозможно. Как и то, что это имеет самое непосредственное отношение к ее разговору с Начальником Экспедиции, подробности которого Даэне, памятуя о наказе последнего, по-прежнему хранила за семью печатями. Эдрик поначалу пытался допытываться до сути, на что она приказным тоном потребовала от него прекратить любые расспросы, и это встревожило его еще больше. Даэне пришлось пообещать, что Эдрик узнает обо всем «в нужный срок», и ему пришлось удовлетвориться этим. Она чувствовала вину перед возлюбленным за свою резкость, а еще за то, что это фактически из-за ее неукротимого желания во что бы то ни стало посетить планету он теперь не может отправиться с визитом в Эурону, еще один крупный город, чьи власти любезно согласились поделиться с пришельцами своим опытом ландшафтоформирования на больших территориях. В конце концов именно это было решающей причиной, по которой Эдрик когда-то согласился участвовать в экспедиции за Край.

Эйдан же вопросов не задавал. Как если бы знал, что толку в этом не будет. Как будто догадывался об истинных причинах ее треволнений. Встречаясь с ним взглядом, Даэне чувствовала его ответное беспокойство и молчаливую поддержку — и была благодарна, чувствуя себя, вопреки всем посулам Начальника Экспедиции, не такой одинокой перед лицом предстоящего выбора.

— Ах вот ты где. Я искал тебя.

Даэне примостилась у окна в своей бывшей каюте и рассеянно созерцала полярное сияние, расчертившее яркими всполохами южный край планеты. Орспола с ее бесконечным днем сейчас была скрыта от глаз, однако не покидала мыслей.

— Эдрик на работе, снова надолго, а мне слишком тяжело сидеть у себя одной.

— Это можно понять, — согласно кивнул Эйдан. — Пойдем со мной, покажу тебе кое-что. Может быть это хоть немного тебя порадует.

Даэне покорно последовала за братом и ничуть не удивилась, когда они подошли к планерацию. Сейчас там было сумрачно и прохладно. Вечнозеленый лес, временно оставленный неутомимыми естествоиспытателями, отдыхал под прозрачным куполом, сквозь который виднелись звезды. Вспомнив леса, где ей довелось побывать там, внизу, Даэне вздохнула. Как человеческое творение планераций был по-своему красив и наполнен силой, но он не мог заменить собой целой планеты.

— Не время предаваться меланхолии, — Эйдан был на удивление бодр. Как будто его нисколько не заботили наложенные на них запреты. — С одной стороны очень хорошо, что все наши сейчас внизу. Мне разрешили вернуться в планераций и работать здесь. А еще — задействовать невостребованные учеными ресурсы, чтобы закончить проект.

Ну конечно. В отличие от нее у Эйдана имелся собственный иллюзорный мир, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. В отличие от нее он умел довольствоваться малым.

Эйдан провел ее в дальний край планерация и вытянул из стены уже знакомый Даэне макет. Оно само по себе уже было чудом — создать такое. В этом было больше от чего-то другого, чем от науки, и в прежние времена оно вызвало бы в ней замирание сердца. Но не сейчас. Даэне устало смотрела на беззащитный островок, висящий в пространстве между ними. Плакать — вот все, что ей хотелось. И даже на это она не чувствовала в себе сил.

— Ты его закончил — отлично, — выдавила она из себя, всем своим видом говоря: «А я-то тут при чем?»

— Я задумывал его как подарок тебе, но в процессе обрел гораздо больше, чем мог себе представить. Он твой теперь. Если посмотришь внутрь, то увидишь, что изменилось.

Даэне заглянула. В первый же момент ей стало ясно: в планераций Эйдана вернулась жизнь в ее полном спектре. Она дышала повсюду: земля, воздух, вода были наполнены разнообразными звуками и теми маленькими движениями, которые безошибочно указывают на присутствие в ландшафте местности определенного числа подвижных обитателей. В траве наблюдалось активное шевеление, воздух гудел от шелеста крохотных крыльев, то и дело появлявшиеся на воде круги говорили о том, что глубина ее скрывает немало интересного. Как бы тяжело ни было сейчас у нее на сердце, погружение в это место оказало на Даэне успокаивающий эффект.

— Ты снова поселил туда животных! И их теперь больше?

— До наших путешествий вниз я не планировал этого. Однако собранные сведения ясно показали мне, в чем я допустил промах, а когда сам там оказался, то понял на живом примере, как все устроить так, чтобы система бесперебойно поддерживала себя сама. И я не могу сказать, что это чисто научное знание — однако оно работает, в этом нет никаких сомнений. Мой мир теперь полностью самодостаточен, в нем все находится в равновесии.

Вникать в технические подробности Даэне не хотелось. Гораздо больше ее удивило другое.

— Но как ты мог работать с собранной информацией? У нас же все конфисковали.

— Они могут изъять материалы, но кто способен отобрать у меня знания? — улыбнулся Эйдан. — А ты присмотрись как следует: там есть и нечто принципиально новое.

С любопытством занырнув обратно, Даэне внимательно оглядела местность — и вздрогнула от изумления. В этом мире появился новый обитатель, чей облик, впрочем, не был ей незнаком. Однажды она столкнулась с подобным существом в лесу во время одной из совместных с Эдриком вылазок. Видела она и похожих на него животных среди обитателей саванны, только те были более мелкими и головы их не украшали столь раскидистые отростки.

Диковинный зверь стоял на берегу реки и напряженно вслушивался в пространство, как если бы мог чуять присутствие в его мире неких — в самом прямом смысле — потусторонних сил. Был он мощным и рослым, покрытым густой бурой шерстью, более светлой на груди. Голова его была увенчана тем, что Даэне при первом приближении описала бы как дерево. Будто кто-то взял и прирастил к ней пару ветвей, освобожденных от листьев. Если бы она не видела подобных существ в живой природе, то решила бы, что это шутка какого-нибудь биолога-экспериментатора.

Наличие на голове отягощений зверя, очевидно, ничуть не смущало. Напротив, он нес их с невиданным изяществом, а весь облик его свидетельствовал о подлинном величии и благородстве. Если он и видел обращенное к нему с неба лицо, то ничем не выдавал ни удивления, ни испуга. Чуткие уши трепетали, влажные ноздри раздувались, вбирая в себя запахи мира, янтарные глаза смотрели спокойно и внимательно. Благословенны, природа, деяния твои! Изысканное сочетание силы и красоты сквозило в каждом движении животного.

— Да это же… это… хозяин леса! Как они его называют? Олен вроде… И как ты сумел… вырастить его за такой короткий срок?

— Олень, — поправил Эйдан. — Я его не выращивал. Выпросил у биологов. Они собирались отправить его в заморозку, закончив наблюдения. До следующей экспедиции, если она вообще состоится. Мне это показалось… не очень справедливым по отношению к нему.

— Еще бы ты его упустил! Он же так похож на дерево, — Даэне показалось забавным такое сходство, однако другая мысль не давала ей покоя.

— Все это, конечно, хорошо, но как же он будет здесь совсем один? Без шансов встретить своих, продолжиться в потомстве…

— Почему ты считаешь, что все обязательно должны размножаться? Я сделал для него то, что мог. Этот олень проживет достойную жизнь, ни в чем не нуждаясь. Данный ареал достаточен, чтобы полностью прокормить его.

— А границы? Ты подумал о них? Твой мир красив и целостен, но у него есть пределы, за которые не выйти. И если траве с деревьями это не так важно, то животным, особенно таким высокоорганизованным… мне так грустно от того, что они, по воле своего создателя, оказались заперты в его мире. Почти как… как те люди, о которых говорил Мингул. Разучившиеся летать.

— Вечный этический вопрос, ты не находишь? — Эйдан смотрел на нее пристально и серьезно. — Что лучше: прийти в мир и испытывать ограничения или вообще не быть рожденным? Зависит от того, насколько велик твой мир, и, мне думается, пространственные его размеры тут не играют ведущей роли. Людям этой планеты достаточно того, что у них есть, и как знать, не приобрели ли они нечто большее, отказавшись от космоса… А что касается моего планерация, он легко мог бы быть вписан в больший мир, имей мы возможность еще хоть раз туда спуститься. Несмотря на несопоставимые размеры, он полностью интегрируем — достаточно только правильно разомкнуть контур. Но, поскольку побывать там снова мы больше не сможем, придется оставить все как есть. Я позже тебя научу, как с ним обращаться. А пока пойду навещу Мингула и наших спортсменов — хочу подготовиться к новому матчу.

— Что, задел тебя его «лентяй и бездельник»?

— Ничуть. Просто хочу завершить все дела, до того как…

— До того как что? — Даэне насторожилась.

— Не знаю, — Эйдан задумчиво покачал головой, переведя взгляд на проплывавшую за окнами звездную россыпь. — До того, как начнется что-то новое. У меня нет идей, что это может быть…

Эйдан ушел, оставив ее в компании с планерацием. Олень, судя по всему, чувствовал себя превосходно. Он мирно пощипывал траву, то и дело отрываясь от своего занятия, чтобы окинуть местность не по-звериному осмысленным взглядом. Полюбовавшись животным еще немного, Даэне подошла к окну и отрешенно уставилась на привычную картину. Планета, ставшая теперь такой далекой, по-прежнему мягко светилась и звала ее во тьме. «Как могла ты выбрать меня?» — спрашивала Даэне. — «Почему? Именно меня, а не кого-то другого?» Может, потому что это она, Даэне, сама ее выбрала.

Ее внимание расфокусировалось, и Даэне словно провалилась в полусон, в котором ее вынесло за пределы корабля в космическое пространство. Планета увеличилась в размерах и занимала теперь все поле зрения, обволакивая ее со всех сторон уютным, теплым одеялом.

«Для чего? — вот правильный вопрос, — сказала ей планета. — Учись задавать правильные вопросы. Это уже половина ответа», —Даэне вздрогнула и вышла из забытья. Она по-прежнему была в планерации, только теперь сидела на коленях, прислонившись к стеклу. Огни были потушены, свет исходил лишь от мира, который снова принял свои привычные размеры.

Глядя, как на одном крае планеты начинает заниматься день, Даэне с невыразимой ясностью осознала, насколько сильно она успела привязаться к ней за все время их путешествий. Привязаться, как к живому существу. Как к матери, которой у них с Эйданом никогда не было. Ее снова охватила ярость по отношению к Начальнику Экспедиции: он всё знал про их высадки с самого начала и намеренно не препятствовал им — до тех пор, пока не понял, что она, его главная кандидатка, заглотила наживку целиком. Как, скажите, как мне жить теперь без нее? Без этой травы под ногами, без ветерка, ласкающего лицо, без этого многоликого неба, дышащего теплом и жизнью, в противовес безвоздушному пространству космоса, холодному и смертельно опасному…

Даэне быстро поднялась и устремилась в направлении научного сектора. Она то переходила на бег, то шла осторожно, словно боялась расплескать свое решение. Дверь была незаперта, и она сочла, что это хороший знак. Начальник Экспедиции оказался на месте. Эдрика, на ее счастье, в непосредственной близости не наблюдалось — видимо, его отправили в одну из лабораторий. Даэне вошла, отметив про себя, что здесь все вроде бы осталось прежним. Только она теперь была другая. Казалось, с того переломного разговора прошло невероятно много времени — целая маленькая жизнь.

Начальник Экспедиции посмотрел на нее немного удивленно, как будто не было меж ними никакой жесткой беседы и ее не просили уведомить его в надлежащее время о принятом решении.

— Чему обязан столь внезапному появлению? — спросил он, по своему обыкновению холодновато.

Но Даэне было не провести.

— Я пришла сообщить вам о своем выборе, — твердо сказала она. И, словно боясь передумать, произнесла без подобающей случаю многозначительной паузы: — Я согласна. Я останусь на этой планете. Отправлюсь в город на полюсе и проживу там свою жизнь. А те из экипажа, кто сам того захочет, могут пойти со мной.

Прежде чем ответить, Начальник Экспедиции одарил ее долгим немигающим взглядом.

— Что ж, хорошо, — выдал он наконец. — Это смелый ход, но я в тебе не сомневался. Дело, однако, серьезное, жизнеопределяющее, поэтому скажу тебе еще одно: пока твой корабль не войдет в зону притяжения Древа Мира, у тебя будет возможность отказаться. У тебя и у любого, кто пойдет за тобой. Но как только вы зависнете в точке входа и начнете спуск — пути назад больше не останется. Я надеюсь, каждый из вас уяснит это себе. На должную подготовку вам будет дано достаточно времени.

— Я все обдумала и решила. Мой выбор окончателен, — Даэне была озадачена и немного раздражена тем, что он, так рьяно склонявший ее принять это предложение, теперь как будто пытается ее отговорить и оставляет лазейку для бегства.

— Я вижу. Ты человек решительный, невзирая на всю твою жизненную болтанку, — он усмехнулся. — И тем не менее, ты должна знать, что до определенного момента у тебя все еще будет выбор. Что говорит не столько о самом выборе, сколько о важности означенного момента. Я хочу, чтобы ты это понимала. Завтра я созываю общее собрание. План по исследованиям практически выполнен, теперь черед плана отселения. Сегодня ты можешь быть свободна. После, когда мы определимся с остальными участниками, начнется обучение. Это всё.

Легким жестом руки Начальник Экспедиции дал понять, что она может идти. Даэне повиновалась. Она достаточно узнала его, чтобы ожидать еще каких-либо комментариев.

Возвращалась к себе она не в пример медленно. Периодически останавливаясь у панорамных окон и глядя то на черноту космоса, расшитую искорками звезд, то на планету, предложение которой она только что приняла. Ее охватило спокойствие, и оно ощущалось как нечто непривычное. Напряжение последних недель разжало хватку, внутри образовалась пустота. Вот и всё. Прошлого уже нет, грядущее еще не наступило. Мог ли ты знать, Эйдан, выбирая для нас место нового назначения, что ты выбираешь гораздо большее, чем просто очередную службу?

В ту ночь Даэне спала крепко и без сновидений.


Собрание должно было состояться на следующий день ближе к вечеру, в период пересменки между вахтами. Статус его был «особой важности», так что уклониться от посещения не мог никто, кроме того минимума из экипажа, который обязан был оставаться на посту в любом случае. В секторе пилотирования таковой оказалась Онира, чему Даэне была откровенно рада, поскольку живо могла представить себе реакцию Матери Навигации на сообщение главного по науке и то, что за этим последует. Пусть узнает позже — так будет лучше для всех.

Супротив привычного, в центральном зале управления сегодня было многолюдно: из-за собрания все вылеты отменили. Шедший мимо Капитан, поравнявшись с Даэне, остановился и, как ей показалось, участливо положил руку ей на плечо. «Он знает», — мелькнула мысль. — «Он все знает». Вздохнув, но не сказав ни слова, Капитан пошел дальше. Впрочем, чему тут удивляться: такие вещи должны происходить с полного согласия высшего должностного лица — иначе и быть не может.

Это была самая долгая вахта, которую Даэне могла вспомнить. Долгая и нервная, хотя объективно ничего сверхординарного не происходило. Она сидела как на иголках, ощущая всею собой, как медленно и неумолимо уходит время, отпущенное до полного раскрытия карт. До того, как она предстанет перед всеми в не пойми какой новой роли, на которую подписалась сама, и ей придется что-то с этим делать. Прыгать в неизвестность, забыв о том, кем она была прежде, и начинать новый отсчет. А вдруг Начальник Экспедиции все же поиздевался над ней либо решил отомстить за дерзость? И ничего не будет — для нее. Он выберет другую, оставив Даэне наедине с этой тайной и с ее поражением. Или предложение Орсполы вовсе фикция? Ложная надежда, данная безродной идиотке, попавшей в невыгодное положение. И тогда ей придется вернуться в Союз, так больше ни разу и не ступив на эту планету. Отправиться на осточертевшую еще в ранней юности платформу и растить там детей, работая младшим техником в лаборатории и на долгие циклы отказавшись от полетов. В полном одиночестве. Ибо разве Эдрик такой дурак, чтобы последовать за ней в это богом забытое место… Нет, только не это — лучше уж неизвестность Орсполы. Эдрик… как он вообще отнесется к этому мозговыносящему предложению, которое она осмелилась принять?

Ее муки продолжались, и не было им конца. Даэне ерзала на месте и вздыхала. Эйдан внимательно смотрел на нее, но, к счастью, ни о чем не спрашивал.

Наконец дежурство закончилось, и Даэне обреченно поднялась. Ее колотило изнутри — едва ли не сильнее, чем когда она шла к Начальнику Экспедиции на расправу. Не станет ли расправой и сегодняшнее мероприятие?

Они с Эйданом вошли в ярко освещенное помещение. То самое, где проводилось — кажется, уже многие циклы назад — первое общее собрание. Огромный конференц-зал, способный вместить то количество людей, на которое максимально рассчитан корабль. Начальника Экспедиции еще не было, зато у возвышения, с которого должен был вещать докладчик, стоял Эдрик. Завидев Эйдана и Даэне, он подошел к ним.

— Я занял для вас места на первом ряду, рядом со мной.

Даэне мрачно кивнула. Хотя бы не придется идти через весь зал под пронзительными взглядами толпы, когда ее вызовут. Если вызовут.

Ей пришлось еще некоторое время потомиться в ожидании. Когда Начальник Экспедиции наконец соизволил явиться, Эдрик шепнул им, что, судя по материалам, которые он готовил, речь пойдет о результатах исследования планеты. Так и оказалось. Руководитель научного сектора начал с того, что пустился в долгие и нудные перечисления, кто, когда, куда и зачем — как будто кто-то был в состоянии вникать в подобные детали. Непосредственные участники экспедиций и без того все про себя знали, а посему ерзали на своих местах, периодически зевая. Эйдан, кажется, был единственным, кому это действительно было интересно. Имея в анамнезе всего одну высадку, он внимательно слушал об опыте других. Даэне же оказалась не в силах на чем-либо сосредоточиться. С каждой минутой ее трясло все сильнее. Будь то преднамеренно или в полном соответствии с треклятым регламентом, Начальник Экспедиции явно тянул время. Она бросала на него полные муки взгляды, но ни один мускул не дрогнул на этом бесстрастном лице. Видел ли он ее вообще? Он был в своем репертуаре, когда дело касалось публичных выступлений: серый, скучный, откровенно занудный — но она прекрасно помнила, каким еще он может быть, и эта разница в его проявлениях поражала ее все больше.

Зал тем временем наполнился монотонным гулом скучающих звездолетчиков, которые, давно уже потеряв нить доклада, переговаривались друг с другом, не стесняясь начальства. Сидевшего рядом Эдрика откровенно клонило в сон.

— На этом я завершу первую часть нашей беседы, — подытожил Начальник Экспедиции, выдержав паузу и многозначительно повысив голос. — А сейчас я попрошу вас о самом пристальном внимании. Согласно регламенту, наша миссия подходит к концу. Мы уже выяснили все, что намеревались, собрали основной массив данных. Осталось всего несколько экспедиций, первичная обработка итоговых результатов — и «Река Бессмертия» отправится обратно, в пределы Союза. Некоторое время в пути — и вы вновь увидите родных и близких. У кого они есть, конечно, — и он выразительно, насколько позволяла его неприметная внешность, поднял вверх левую бровь. — Однако, прежде чем вы начнете собираться домой, я хочу довести до вашего сведения одно — не побоюсь этого слова — невероятное предложение. Исходящее от жителей главного города этой планеты, — последние слова были произнесены уже совсем другим голосом: не скучным и монотонным, а полным самых разнообразных оттенков. За этими словами угадывалось нечто очень важное.

Зал притих. Взоры присутствующих обратились к Начальнику Экспедиции. Стяжав всеобщее внимание, он невозмутимо заговорил вновь.

— Как вам известно, население Орсполы не отличается многочисленностью. Как, впрочем, и население прочих регионов этого мира, что, несомненно, является залогом его цветущего вида, не обезображенного слишком настойчивым присутствием людей, как, скажем, некоторые из миров Союза, — тут он весьма выразительно посмотрел на Эдрика, но тот, уже почти провалившись в сон, никак не отреагировал. — Однако столь немноголюдное общество, особенно если учесть размеры владений, вверенных ему природой, с трудом может поддерживать надлежащий баланс своего существования и периодически остро нуждается во вливаниях со стороны, в особенности если речь идет о сотрудничестве с цивилизацией, продвинутой в технологическом отношении…

«Что он несёт? Да этому обществу ни в жизнь не сдалась наша технологическая продвинутость, и он об этом прекрасно осведомлен», — возмутилась про себя Даэне. — «Давай уже, заводи про то, что эта планета сама выбирает, кого к себе приглашать на ПМЖ. Я посмотрю, как ты эту мысль втолкуешь нашим умникам из научных отделов!»

— Что ж, не буду блуждать вокруг да около и перейду прямо к сути, — продолжил Начальник Экспедиции самым что ни на есть ровным тоном. — Совет мудрейших Орсполы, с согласия прочих ее обитателей, предлагает всем желающим из экипажа «Реки Бессмертия» остаться на этой планете и поселиться в Орсполе, став полноправными ее гражданами.

Пауза, в ходе которой по залу пронесся тихий и вполне ожидаемый гул. Удовлетворенно склонив набок голову, Начальник Экспедиции продолжил с прежней невозмутимостью.

— Для адаптации тех, кто на это согласится, будут созданы все необходимые условия. Жилье и прочие необходимые блага будут вам предоставлены. Равно как и все права, присущие коренным жителям. Как по мне, так вполне достойное предложение, учитывая то, что мы знаем об этой планете и ее обитателях. И заманчивое для тех, кто давно мечтал о том, чтобы променять суетность миров Союза на что-то кардинально иное, более подходящее им по духу и по ощущениям. Мирный уголок вселенной, место покоя и изобилия. Практически каждый из присутствующих к этому моменту уже сумел убедиться в достоинствах этого мира, а также в тех его особенностях, которые кто-то может посчитать неприемлемыми для себя. Отдельным экспедиантам даже довелось пообщаться с местными жителями и конкретно с гражданами Орсполы. Я уверен, что каждый из вас в состоянии сделать объективный выбор.

Гул в зале перешел в рокот. Люди вскакивали со своих мест, выкрикивая вопросы. Даэне застыла, глядя прямо перед собой. Она почувствовала, как Эдрик рядом с ней от неожиданности чуть не свалился со стула, но не смогла заставить себя посмотреть на него.

Начальник Экспедиции поднял вверх правую руку, и шум стих. За короткое время главный по науке неуловимо изменился. Куда подевались его серость и занудство? Теперь он всецело владел вниманием зала.

— Прежде чем мы приступим к дальнейшему обсуждению этого животрепещущего вопроса, позвольте представить вам лидера будущей группы переселенцев. Да, у тех из вас, кто выберет уйти — и остаться на планете — будет свой лидер, который проведет вас через начальный порог. Такой человек должен обладать набором особых характеристик, так что подобрать нужного кандидата и добиться его согласия было непросто. Но он у нас есть. Даэне Даневианская, пилот первой линии сектора навигации. Которая любезно согласилась возглавить столь смелое предприятие. Прошу вас, Даэне, — он сделал рукой приглашающий жест, улыбнувшись ей со всей благосклонностью, которую был в состоянии изобразить.

Даэне поднялась и на негнущихся ногах прошла к возвышению на сцене, где встала чуть за спиной Начальника Экспедиции. Перед ней колыхалось море лиц, удивленных и растерянных. Она не находила в себе сил смотреть на первый ряд, но и без того все чувствовала. Как вскочил с места Эдрик. Как глаза Эйдана выжигают дыру в том месте, где у нее должно быть сердце. Сердце Даэне, впрочем, вряд ли находилось сейчас там, где ему надлежало быть.

По залу прокатилась волна шепота. Даэне было страшно представить, о чем именно переговариваются ее коллеги. Ей казалось, что еще чуть-чуть — и из зала полетят в ее сторону фразы типа «Да кто ты такая, чтобы вести нас куда-то!» или еще что пожестче. Но ничего такого не последовало. Только удивленный шепот, только недоуменные взгляды.

Она не могла судить, наслаждается ли Начальник Экспедиции произведенным эффектом, но от него определенно исходили волны довольства. Удивлял ли он когда-либо такое количество людей настолько до глубины души?

— Итак, — он вновь подал голос, — наступил момент истины. Я транслировал вам предложение Орсполы и представил предводительницу. Теперь ваша очередь. Я хочу, чтобы те из вас, кто готов остаться здесь и стать гражданами этого мира, подняли руки.

«Вот так просто. С места в разбег. Гражданами мира — как же! Так они взяли и побежали. Со своих уютных исконных планеток, передовых и защищенных. В непонятно куда. Им что, жить скучно? Непонятный мир, непонятные люди… вроде и дружественные, но стоит только посмотреть повнимательней: а мозги у них не совсем так, как у нас, устроены. Как жить с такими? Как мне жить с такими? Ибо какой еще идиот согласится разделить со мной это инобытие вне привычных границ. Только такие, как…»

Ее внутренний монолог, состоящий из мыслей, от которых она за последнее время устала до одури, прервался на полуслове. Едва стихли последние слова Начальника Экспедиции, как, повинуясь древнему обычаю, в воздух взметнулись две руки. Она не смогла определить, кто из них был первым. Эйдан и Эдрик.

И на этом ничего не закончилось. Пауза — и постепенно, одна за другой, как в замедленной съемке, вверх поднимались все новые руки. Как будто стремились предложить свою помощь или сами просили о ней. Снова и снова. Лес рук. Десятки желающих. Сотни? Как такое может быть? У Даэне подкосились ноги, ей пришлось крепко ухватиться за выступ кафедры. Она растерянно переводила взгляд с одного лица на другое. Знает ли она по именам хотя бы треть из них? Вряд ли. Экипаж слишком большой, а в этот полет она была не слишком склонна к общению. Да кто вообще все эти люди? Что манит их на эту планету? Ведомо ли им то глубокое чувство соединения с ней, которое испытывает она?

— Отлично, желающих более чем достаточно, — удовлетворенно изрек Начальник Экспедиции. — Разумеется, это решение серьезное, поэтому в ближайшее время у вас еще будет шанс изменить его в ту или иную сторону, так что, возможно, перечень изменится. А пока я попрошу всех согласных остаться для внесения данных в мою базу и обсуждения оргвопросов, — буднично продолжил он. — Отныне вы переходите в мое ведение до момента отбытия с «Реки». Параллельно с исполнением ваших обязанностей по контракту, от которых вы не освобождаетесь, но которые будут, насколько это возможно, для вас облегчены, вы пройдете обучение под руководством моим и моих заместителей. Это поможет вам на этапе адаптации к новому миру. Остальных прошу покинуть помещение.

Громко перешептываясь и явно не до конца веря в происходящее, основная масса звездолетчиков вышла из зала. Даэне, дрожа, спустилась с возвышения и практически упала в объятия брата и Эдрика, которые водворили ее на прежнее место в первом ряду. Остальные вызвавшиеся молча пересели ближе к сцене. Даэне не решалась обернуться и посмотреть на них.

Дальнейшее запомнилось ей смутно, как будто сквозь серую пелену. Начальник Экспедиции пространно разглагольствовал, что было вполне в его стиле, когда он пребывал в духе. Кажется, люди задавали вопросы, много вопросов. От нее, по счастью, пока ничего не требовалось. К облегчению Даэне, заключительная часть собрания продлилась недолго. Начальник Экспедиции отпустил их, назначив новую встречу, «более предметную и обстоятельную», на следующий день.

— Ты могла бы не сомневаться во мне, — укоризненно сказал Эдрик. — Ты что, серьезно считала, что мы оставим тебя здесь одну?

— Вы еще скажите, что сами только и мечтали, что тут остаться.

Они сидели втроем в каюте Эйдана, стараясь не смотреть в окно, за которым проплывал их будущий дом. Это было сложно — не смотреть.

— Ну а что. Мне сразу показалось, что тут неплохо. И главное, народу мало. А местные жители напоминают чем-то наамааррцев. И никакой вам сверхтехники, — Эдрик старался звучать бодро.

— Да. И пейзажи интересные. Ты-то к подобному привык, а вот нам с Даэне это было как откровение. Если они сами предлагают остаться — в конце концов, почему бы и нет? Союз нам что, разве что-то когда-то предлагал? Кроме Упанеуса, ледяных глыб непонятного происхождения и затерянных в космосе платформ?

— Эйдан, ты хоть понимаешь, что это навсегда? Навсегдашнее не бывает. «Река» улетит — и всё. Скажи прощай своей карьере пилота. Ты уверен, что сможешь прожить без звезд? Прожить без полетов. Всю оставшуюся тебе жизнь.

Ответ Эйдана, который за этим последовал, потряс ее.

— Я знаю и я готов. Сейчас, как никогда раньше, я хочу стать ближе к земле. Разве не поэтому и ты согласилась? Мы рождены космосом. Мы познали космос. Но мы принадлежим не только ему.

Даэне молчала. Разве не поэтому? — слова Эйдана эхом отдавались в голове.

Снаружи донеслись какие-то звуки. Даэне бросила взгляд на монитор у входа, транслировавший происходящее в коридоре, и поморщилась: в их с Эдриком каюту ломились Ним и Вэд. К большой радости Даэне, среди тех, кто вызвался остаться в Орсполе, этих двоих не было. Еще бы! При всей своей безбашенности такие никогда не отправятся в неизвестность. И похоже, теперь они рвались увидеть своего товарища, чтобы отговорить его от безумства, на которое сподвигла его та, что лишила их его общества, растерзав многолетнюю дружбу. «Вас тут только не хватало!» — раздраженно подумала она. Не добившись ответа, Вэд с Нимом стали скрестись в каюту Эйдана. Спохватившись, что он забыл надлежащим образом закрыть дверь, Эйдан исправил эту оплошность, громко щелкнув затвором прямо перед их носом и установив звуконепроницаемый режим. Назойливая парочка еще немного постояла под дверью, озадаченно почесывая в головах, и удалилась восвояси.

— Пусть идут. Потом с ними разберусь, — махнул рукой Эдрик. — Я с Эйданом согласен, про космос и землю. Я вообще не привык слишком долго летать и по природе давно стосковался. Мне не меньше, чем тебе, не хватает сейчас наших вылазок — и да, я привык уже к ней, — он указал на голубой шар за окном, — это почти родное чувство… Но я и на платформу твою с тобой отправился бы. Я думал об этом, когда прикидывал, чем будем заниматься по возвращении. У нас ведь нет особо вариантов, так? Но, как по мне, предложение остаться здесь звучит куда лучше.

— Я ценю то, как ты пытаешься подбодрить меня, — голос Даэне помимо воли прозвучал глухо. — Прости, что втянула тебя в эту историю. Но я не хочу удерживать тебя возле себя. Красть у родителей, друзей… Тебе не стоит портить свою жизнь ради меня. В Союзе тебя ждет блестящая карьера. А женщины, дети… Их еще может быть сколько угодно.

Эдрик обнял ее за плечи и посмотрел в глаза. Взгляд его был серьезен.

— Я ведь люблю тебя, — сказал он. — И хочу провести с тобой всю свою жизнь, как бы ни повернулась судьба. Куда ты, туда и я. А Орспола и все остальное… С этим мы как-нибудь справимся. Вместе.

И какая бы тяжелая плита ни лежала сейчас у Даэне на сердце, она сдвинулась от этих слов.