Шведские мотивы - 1

Размышления в виде зарисовок о Швеции и не только, могут кому-то показаться чуточку фривольными и солоноватыми. Но в любом случае, они не претендуют на абсолютную правдивость. Хотя, прочитав до конца, многие со мной согласятся: в нашем мире ещё и не такое творится.  Тем более, в глобальной политике.  И поэтому перед вами всего лишь одна из многочисленных версий  вечно ошеломляющих телевизионных новостей. Открыт для ваших вариантов.



ШВЕДСКИЕ МОТИВЫ (Посвящается М.Н.Т.)

1.ЭТО НЕ ПРО ВАС.


Мне всегда было интересно узнать ощущения молодой дамы, слегка перешагнувшей за тридцать. Её предпочтения. Не в одежде. Не в кулинарии и напитках. И даже не в парфюмерии. Её вкус к сексу. Причём, в различных возрастных категориях.

Уже слышу от некоторых из вас набившие оскомину утверждения о индивидуальности каждой, шаблонные лозунги о любви и верности  до гробовой доски и трафаретные призывы к высоким и взаимным чувствам. Но позвольте рассказать вам совсем иную историю.

Представьте себе, что Вы – это не Вы. А скажем, Мари Мориссон. Родились и выросли в Стокгольме. К 30-ти годам успели стать самодостаточной, уверенной в себе и успешной бизнесвумен. Но вот семейная жизнь удалась не совсем: он оказался алкоголиком, время от времени тянущим с Вас деньги, без работы, без перспективы. Да ещё и втайне  балуется наркотиками. Ну и как результат - медленно сползает к супружеской импотенции.Собственно, и Вы  уже почти остыли  к нему. Просто из человеческой жалости не вышвыриваете его на улицу из своего фешенебельного особняка.

Ангелина, его сестра, ставшая Мари близкой подругой,  снимает скромные апартаменты в центре Стокгольма и одна воспитывает  сына. Мари в последний раз  видела племянника мужа пару лет назад, на торжествах по случаю окончания
колледжа.

Вчера Ангелина, позвонила с просьбой помочь мальчишке устроиться в жизни: "Стив великолепно делает массаж и любит это. Мечтает открыть свой салон. Ты не находишь это интересным для бизнеса?"

Вначале Мари хотела отказать ей сразу же: "Мне кажется, Стогкольм полон такого рода услугами. Вряд ли твой Стив сумеет составить конкуренцию профессионалам своего дела." Но представив  расстроенное лицо подруги,  добавила: "А ты сама-то пробовала его массаж?" Та с улыбкой предложила: "А хочешь мы вместе понаблюдаем за его работой. Он практикует пока  дома, я отдала ему одну из комнат. И представь себе, он уже помогает мне выкручиваться с рентом. Не беспокойся: я сделаю так, что он нас даже не заметит."

В субботний вечер они  устроились на веранде за легким салатиком и бокалом вина. К 8-ми часам к дому подьехал дорогой автомобиль. Водитель открыл, помог выйти женщине и проводил до входа. Раздался квартирный звонок и  через приоткрытую дверь они увидели, как Стив встретил даму и проводил в комнату, оборудованную для массажа. Дама на вид была лет пятидесяти, слегка полноватая, блондинка с голубыми глазами.

Подруга дождалась, когда пройдёт несколько минут и подмигнула: "Думаю, нам пора." Прошли по коридору и оказались в кладовке для старых вещей. На уровне глаза было небольшое окошко, выходящее в комнату для массажа.

Дама уже сняла с себя бельё, легла на живот, Стив прикрыл простынёй спину и ноги. Был слышен её тихий голос: "Стив, Вы обещали подумать о моём предложении?" Племянник мужа, высокий худощавый юноша, с тёмно каштановой короткой причёской, растёр свои руки специальным раствором, затем вытер полотенцем. Налил в ладонь обильную порцию масла и направился к пациентке: "Да, мисс Оллсен, я безумно рад получить такое лестное предложение."

Он слегка опустил покрывало и подойдя со стороны головы пациентки, стал не спеша массировать ей шею и плечи.Лицо дамы оказалось в непосредственной близости от небольшого холмика, выпирающего из под спортивных брюк Стива. Её взгляд настойчиво сверлил его достоинство.

Острый слух Мари уловил томный стон мисс Оллсен: "О Стив, я так в этом нуждаюсь на регулярной основе. И Вы будете довольны оплатой, уверяю." Стив сжал свои полудетские губы, то ли от напряжения, то ли от смущения: "Но я ещё должен посоветоваться с мамой. И потом, если я свяжу себя обязательством, то вряд ли сумею в скором времени открыть свой салон."

Его длинные руки уже доставали всю спину мисс Оллсен. Её толстые и влажные губы машинально раскрылись в готовности вкусить запретный плод. Раздался тяжелый вздох: "Можете называть меня Оливией, Стив. Вы даже не подозреваете какую сумму я готова выложить. Может Вам и не понадобится свой бизнес."

Стив ощутил её горячее дыхание на своём паху и переместился к её правому боку. Он уже массировал  ноги чуть ниже ягодицы. Мисс Оллсен слегка повернулась и рукой погладила заветный  холмик: «Я согласна на всё, детка!»  Стив дёрнулся в сторону, густо покраснев и тихо промямлил: "Я как раз хотел попросить Вас...Оливия повернуться на спину."

Мари и Ангелина переглянулись и тихо хихикнули: уж слишком откровенными выглядели амбициозные позывы Оливии. Она между тем расплылась в улыбке, притянула Стива ближе и прошептала: "Я не сомневаюсь, Стив, что мы с тобой найдём точку компромисса. Ты останешься очень...я имею ввиду очень-очень доволен." Её рука навязчиво гладила его задницу.

Стив весь вспотел, отошёл к своему рабочему столику, вытер руки и стоя спиной к ней, охрипшим голосом попросил: "Одевайтесь, Оливия. Я вынужден прервать сегодняшний сеанс. Вы мне ничего не должны." Дама стала медленно и игриво  натягивать трусы, лифчик и верхнюю одежду. Когда Стив провожал её, на столе лежал плотный и полураскрытый конверт с крупными купюрами.

Подруги  вернулись на веранду. Отпив чуточку вина, Мари задумалась. Этот мальчик уже стал привлекательным юношей, и очень скоро станет импозантным мужчиной. Состоятельные, извращённые и перезрелые матроны Стокгольма будут соревноваться, чтобы попасть на его массажный стол. Это может стать успешным бизнесом. Причём, когда дело пойдёт, всегда можно подобрать в салон двух-трёх смазливых юношей, обучить их и ...держать Стива в качестве менеджера.


2. БЕЗУМНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ.

Мари обещала Ангелине  подумать. И выходя из веранды столкнулась со Стивом. Он был явно смущён: было видно, что мать его не вводила в детали. Густо покраснел, когда Мари его обняла: "Хорошо выглядишь, малыш. Рада тебя видеть. Как успехи среди девочек?" Стив еле слышно выдавил из себя: "Спасибо, Мари. Особо нечем похвастать. Ты как всегда сногсшибательно хороша."

Мари почувствовала под своими пальцами крепкое мускулистое молодое тело. От него исходил смешанный аромат юного, неискушённого, голодного самца и сладковатого лосьона для рук. Его пальцы едва коснувшись её талии, слегка задрожали и он убрал их точно обжёгся током.

Ангелина проводила  до машины: "Я так благодарна тебе, дорогая, за прекрасный вечер. Независимо от твоего решения, знай, что мы оба тебя любим." Мари открыла дверцу, села и как бы между прочим заметила: "Слушай, как он у тебя возмужал за те два года, что я его не  видела!"  Ангелина расплылась в улыбке и подошла совсем близко: "Жаль что я не смогла тебе показать его спальню: там вся стена украшена твоими фотками из журналов. Он без памяти влюблён в тебя ещё с детства."

Её слова были  полной неожиданностью. Мари залилась краской и попыталась отшутиться: "Это же надо! Я ведь помню, как совсем недавно вроде бы водила его  в туалет. Но скажу честно: мне приятно, что всё ещё нравлюсь кому-то."

Всю дорогу мысли были заняты прошлым. Стив подтолкнул к воспоминаниям. Мать Мари бросила  ещё грудной и отправилась в археологическую экспедицию в Латинскую Америку. Спустя годы, уже будучи подростком, Мари случайно услышала в разговоре отца с его другом причину расторжения брака: он как-то поймал её в семейной постели со студенткой  Ингой.

С ней-то она и уехала на другой континент. Мари росла папиной дочкой. Он с усердием няни, гувернантки, бабушки и матери терпеливо поднимал её на ноги. Для этого ему пришлось бросить высокий пост в полиции и заняться высаживанием овощей и фруктов в родовом поместье. Он не только кормил дочь по специальной литературе, не только проводил с ней всё своё свободное время, но до восьми лет сам её даже купал.

Красный сигнал светофора горел так долго, что Мари нервно закурила. Обожглась.  И вдруг отчётливо вспомнила  большие руки отца. Он так нежно и тщательно купал, что тело даже теперь, уже взрослое, ощущало на себе его шершавые, обкуренные  пальцы. Уже после того, как она стала купаться самостоятельно, руки машинально  повторяли путь отцовских. К двеннадцати годам именно купаясь, Мари впервые была шокирована собственным оргазмом от прикосновения к интимным местам. И в особенности -  к аналу.

Почувствовала, что  надо спешить домой: сменить бельё. Резко нажала на скорость, проскочив на красный свет. Дома стояла тишина. Горел только свет в коридоре. Бросив ключи, поправив локоны, Мари чуть чуть  задержалась перед зеркалом. Осталась довольно осмотром: в свои тридцать шесть сумела сохранить фигуру и формы студенческих лет.

На верхней полке лежала записка от мужа: "Милая, мы с друзьями отправляемся на охоту. Вернусь не раньше понедельника. Целую, твой Ли."

Мысленно возблагодарила Небеса за хорошую новость, и вспомнила, что сегодня только четверг. Джакузи и бокал вина располагали к блаженству. После второго щедрого глотка, она  вдруг вспомнила, как однажды, уже будучи студенткой,  неожиданно навестила отца. При этом решила устроить ему сюрприз и не предупредила о своём приезде.

Был слышен шум воды:он принимал душ. Сразу завернула на кухню и стала готовить салат для двоих. И тут услышала отрывки разговора: он был в ванной не один, а с женщиной. Он никогда прежде не приводил своих подруг домой. Медленно подошла к маленькому коридору, ведущему в ванную. Дверь была приоткрыта: беспечный папа никого не ожидал.

То что она увидела, было громоподобным  открытием. Отец намыливал молоденькую девушку. Эти движения рук были настолько знакомы, что Мари почувствовала дрожь в коленях. Прикрыла веки и слышала, как виски стучат церковным колоколом. Когда спустя минуту открыла глаза, девушка, присев на край ванны,  делала отцу минет.

Он вдруг повернулся, словно что-то услышал. Неужели церковный колокол?  Нет, у Мари с рук упал кухонный нож. Она успела увернуться и скрыться. Она вся горела. От стыда и возбуждения . Перед взором стоял силуэт его достоинства: мощного, конусообразного и слегка изящно изогнутого влево. Как турецкая сабля....


Вода в джакузи стала остывать. Допив вино, Мари обмоталась в огромное полотенце и с размаху плюхнулась в постель. Руки Стива почему-то напомнили руки отца . В  голове вертелись оба вперемежку. Пальцы сами вошли в заветную ложбинку . Она их ждала, уже вся влажная. Вообразила, что вместо Оливии Оллсен на массажном столе была сама. И это была его рука у головки клитора, а её рука ласкала попу массажиста. От этой мысли розочка взбунтовалась и вскоре Мари ощутила то блаженство, к которому шла ещё в джакузи.


3. ЛЮБОВЬ И ЩЕНКИ РОЖДАЮТСЯ СЛЕПЫМИ.

Телефон зазвонил ровно в 8:15. Собственно, как обычно по пятницам. Более пунктуальной помощницы, чем Лили было трудно найти в большом Стокгольме: "Мисс Мориссон, с добрым утром. Джеф Краст и Стив Вермонт приглашены к 10 часам. Я заказала Вам завтрак на 9:30. Погода резко изменилась, похолодало, северный ветер 70 метров в минуту. Одевайтесь потеплее, особенно снизу."

Кроме пунктуальности эта девочка отличалась дотошной заботливостью. Но при этом ещё и владела свежей информацией обо всём: от событий в мире, стране, городе и до ситуации у конкурентов. "Спасибо, детка. Но я даже не знаю сохранился ли гардероб моей прабабушки, чтобы подобрать панталоны. И вообще, что бы я без тебя делала?" А про себя Мари подумала: "Ей срочно нужен бойфрэнд. Иначе она в один прекрасный день изнасилует меня прямо в оффисе!"

Джеф был её бывшим однокурсником. Некогда худощавый молодой человек, не дававший ей проходу, стал толстым, лысым и вечно потным даже зимой, зато очень успешным коммерсантом. Он то и дело отпивал воду со льдом, предлагая свои варианты массажного салона для Стива. Стив сидел в состоянии прострации. При этом напряжённо смотрел в одну и ту же точку под столом.

Уже к концу встречи Лили, которая вела стенограмму, взглядом подсказала Мари, что же так притянуло внимание племянника. Разрез на юбке был слишком глубоким и обнажал кружева белья чуть выше колен. Лили проводив Джефа, положила стенограмму на стол и с улыбкой "ущипнула": "А Ваша прабабушка, видать, была дамой со вкусом".

Японский ресторанчик, куда Мари пригласила Стива на ланч, находился на первом этаже гостиницы "Амбассадор". "Мне кажется, нам надо отметить наше сотрудничество, не так ли, Стив?" Его щёки горели, глаза смущённо опускались на собственные колени и поднимались до губ Мари: "Разумеется. Но если ты не против, я угощаю."

Улыбка Мари выглядела слишком снисходительной. И он тут же добавил: "Моя клиентка вчера оставила  щедрые чаевые". Мари подняла чашечку с саке: "Надеюсь, она ушла от тебя полностью удовлетворённой?" Хотя она прекрасно знала, что речь идёт о толстушке мисс Оллсен. Стив ещё больше покраснел: "Ты не поверишь, Мари: я получил чаевые практически за прерванный сеанс." Мари многозначительно подмигнула ему: "Как часто повторяет мой отец "Любовь и щенки рождаются слепыми."

После третьей сакэ и сытной тамагояки Стив выглядел намного бодрее. Даже предложил выпить за новый проект: "Ты меня сегодня осчастливила. И я хочу признаться тебе: давно мечтал провести с тобой хотя бы один час наедине. Но теперь я буду работать на тебя и у нас будет возможность видеться чаще и дольше."

Мари отпила большой глоток и почувствовала, как алкоголь в сочетании со Стивом разливаются по всему телу и начинают шалить до неприличия. "Во-первых, детка, через успешных полгода,  я отпущу тебя на все четыре стороны. И ты у меня будешь самостоятельно оперировать. Ну а во-вторых, я вблизи могу оказаться далеко не такой идеальной, какой ты меня для себя вообразил."

Вилка задрожала у него в руке, глаза потускнели и он вдруг сник: "Мари, я мечтал о своём салоне. Да-да-да. Но теперь когда ты решила приблизить меня к себе, мне совершенно наплевать на доходы и успех. Если ты через полгода покинешь меня, никакого салона не будет. И я... покончу с собой!"

Их взгляды встретились. Он чётко повторил: "Ты не ослышалась. Я так и сделаю!" Это уже звучало, как признание в любви. Мари всматривалась в его глаза, пытаясь понять саму себя: готова ли она перейти черту. Стив не отводил взгляда. Глаза были влажными, как у ребёнка, которого хотят наказать. Когда по его щеке покатилась первая капля, Мари протянула руку, смахнула её и миролюбиво ввела палец в свои губы: "А ты вкусный, малыш."

Номер на тринадцатом этаже был в полумраке, несмотря на дневное время. Стив хотел раздвинуть шторы, но Мари остановила его: "Нет, детка, я ещё не готова к свету."  Он стоял как вкопанный, не зная, куда девать руки. Под белоснежной сорочкой оказалась покатая упругая грудь. Пальцы Мари ощутили дивное волнение: Стив излучал первозданную энергию. "Раздень меня, вкусный. Иначе я не поверю в реальность."

Его руки дрожали от возбуждения. Глаза восхищались бельём, которое украдкой подсматривал ещё утром в офиссе. Она сняла с него брюки. В темноте возник клинок юного самца. Мари припала к его губам, лаская рукой пульсирующее достоинство. Он даже не умел целоваться: его губы готовы были отдаться, но не умели брать. Она почувствовала на ладони семя и испугалась: "Нет, малыш, только не спеши. Он мне будет нужен ещё очень долго."

Стив оказался талантлив. Мари уже давно забыла, как выглядят эротические позы. И сейчас просто диву давалась своей собственной фантазии. Она спешила к разнообразию, всё время опасаясь, что слишком быстро наступит конец. Бесславный опыт супружества напоминал о себе.  Обычно после редких оргазмов ей хотелось забыться, расслабиться и даже уснуть. Но со Стивом было иначе: он словно запретная поэзия в школьные годы возбуждал её бесконечно.

К пяти часам Мари отключилась, как автомобиль, у которого сел аккумулятор. Её разбудил телефонный звонок. "Мисс Морисон, если я Вам больше на сегодня не нужна, увидимся в понедельник." Это была Лили. Стива рядом не было.Мари оглянулась: он сидел напротив в кресле совершенно голый. Одной рукой он прижимал к губам её кружевные трусики, а другой - мастурбировал  ненасытный ствол.

Мари была приятно поражена, и не выдержала: "Иди ко мне, детка. Я вновь тебя хочу."

На другом конце мобильной связи хихикнули: "Боже мой! Как же я не вовремя." И после секундной  паузы: "Я бы тоже была бы совсем не против!"


4.НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ.

Мари добралась домой поздно,  к восьми. Ощущение было таким, как будто она провела весь день в групповой оргии.  Тело было чужим, разбитым и ужасно порочным. В ванной она усиленно натиралась любимым раствором из ландыша и хвои. И нырнула под сильные горячие струи. Мысли устало плелись по календарю последней недели. Но при этом  упрямо избегали недавних постельных извращений с племянником мужа, Стивом.

Обычно в вечернее время суток она избегала кофе, но сегодня ей было трудно обойтись без него. Аромат любимой «арабики» на время успокоил нервишки. Мари включила телевизор и пошла к холодильнику, чтобы состряпать лёгкий салат. Но навязчивый странный запах заставил её пощарить глазами. Вокруг не было ничего, что бы могло источать сладковато приторный запашок. Неужели ей предстояла бессонная ночь? Она открыла крышку круглого кожанного мешка, куда сбрасывала одежду и бельё для стирки. Сверху лежали белые кружевные панталоны, снятые полчаса назад.

«Черт побери! Чем он душится таким тёрпким и сладким?» Мари схватила часть белья в охапку и бросила срочно стирать. Между тем, с экрана телевизора раздался голос ведущей вечерних новостей. После монотонного перечисления политических безобразий, она  вдруг сделала паузу. Со студии ей передали листок бумаги: «Только что получено печальное сообщение. В одном из старинных частных замков в районе озера Меларен произошёл несчастный случай. Одна из гостей выпала с верхних этажей особняка. Врачам не удалось её спасти. Полиция начала расследование.»

Мари почему-то показалось, что муж с друзьями обычно охотился в тех же краях. Ковыряясь в салате, она на всякий случай включила автоответчик на домашнем телефоне. Перескакивая рекламные сообщения, Мари остановилась на звонке, который заставил её встревожиться: «Добрый день, мисс Морисон. Вас беспокоят из частной  клиники доктора Кевина Оллсена. Просим Вас незамедлительно позвонить к нам. Речь идёт о важном для Вас сообщении.»

«Оллснн, Оллсен... Где-то я уже слышала это имя.» Несмотря на поздний час, дежурная соединила Мари с доктором, который уже находился дома. «Добрый вечер, мисс Морисон. Спасибо, что откликнулись. К моему огорчению, сегодня ко мне в клинику привезли Вашего супруга. И должен Вас очень серьёзно расстроить: он находится в коме, и боюсь, что уже не выберется.»

Ангелина со Стивом ждали её у своего подьезда. Когда она с плачем устроилась рядом с ней, Мари поняла: Стив до сих пор пользуется материнским лосьоном для рук.  Они ехали в клинику молча: никто не знал, что произошло на самом деле.  Единственно важное, что удалось выяснить у лечащего врача, это место происшествия: поместье у озера Меларен.

Ангелина осталась дежурить у постели Ли. Мари и Стив отправились в полицейский участок в районе таинственного происшествия. Комиссаром полиции оказался мужчина лет под шестьдесят, плотно сложенный и с коротко подстриженной  седой причёской. «Полковник Освальд Вальтер. Проходите – садитесь , мисс....?» Мари уловила легкий аромат шикарного табака и коньяка: «Морисон, но для Вас просто Мари.»

Комиссар внимательно разглядел Мари, затем Стива и после паузы хриплым баритоном отчеканил: «Мне кажется, я знаком с  Вашим  отцом, генералом Морисоном. Не так ли?» Мари покраснела от удовольствия: «Да, спасибо, что помните. Передам при случае.» Шеф полиции открыл свой потайной сейф, вытащил початую бутылку: «Не желаете, это подарок от коллеги из Парижа?». Мари покачала головой: «Не сейчас и не сегодня.» Комиссар послушно вернул бутылку на место: «Ну что ж, понимаю. И принимаю, как обещание доставить мне удовольствие в другой раз.»

Затем раскрыл темно-синюю папку и полистал бумаги: «Я знаю, по какому случаю Вы здесь. Продробностей раскрыть пока не смогу, но кое о чем я обязан Вас проинформировать. Правда, думаю Вашему сыну было бы лучше подождать в коридоре.» Когда  дверь за Стивом закрылась, Мари обьяснила: «Это его племянник, Стив. У нас с мужем детей нет.»

Со слов комиссара полиции Мари узнала, что никакой охоты не было и в помине. Это была заранее запланированная попойка с девицами лёгкого поведения. И закончилась она гибелью одной из них и комой у Ли. В обоих случаях -  в результате перебора с  наркотиками. "У нас есть подозрения, что его дамочка не сама выпала: ей помогли."

Выслушав откровения шефа полиции, Мари поблагодарила его: «Почти уверена, что расследование ничем не угрожает моему мужу: по заключению врача, он вряд ли будет жить. Что ксается моей репутации деловой женщины, то теперь она находится в Ваших добрых и дружеских руках.   Если Вы не передумали, я бы всё же глотнула немного коньяка.» Глаза комиссара загорелись молодым огоньком: «Дорогая мисс Морисон... Милая Мари, я сделаю для дочери моего старого друга даже невозможное.»

Стив сидел в пустом коридоре у дверей мрачным: он искренне был привязан к своему дяде. Мари погладила его по голове: «Поехали, малыш. Тебе придётся сесть за руль: я немного перебрала с коньяком.»

Она никогда не сидела на пассажирском сиденьи рядом с водителем. Откинув спинку глубоко назад, прикрыла веки, пытаясь ни о чём не думать. Проезжая мимо озера, Стив повернул в темную аллею и припарковал машину. Сквозь плотную ткань брюк Мари ощутила тёплую ладонь Стива на своей ноге.  Он не решался. И скорее всего так бы и просидел до утра. "Впрочем, наверняка мастурбируя".

Каскад новостей и добрая порция коньяка сделали своё дело: Мари плыла в невесомости. Но туман в голове не мешал ей принимать решения.  Она отдавала себе отчёт в том, что сама растегнула ширинку на своих брюках, отодвинула кресло назад до отказа, повелительным жестом склонила голову Стива к своему паху: «Не обижайся, детка.  Сегодня будем только так.» И чуть было не добавила: "Твой материнский парфюм мне категорически противен".

Его шершавый язык осторожно раскрыл райские врата и увлажнил их изнутри. Еле слышный шёпот Мари в лесной тишине управлял каждым  движением познающего любовь юноши. Он послушно следовал её голосу и пальцам рук, мастерски направляющим его желания. Когда он коснулся клитора, тело Мари слегка дрогнуло. Стив понял: не он один насладился этой встречей с плотью. «Не останавливайся, малыш... Ты меня делаешь фантастически ....».

Ноги Мари перекинутые через плечи каблуками прижимали его вплотную к возбуждённому тазу. Мари нашла его руку и подложила к попе снизу. Большой палец Стива просто не мог не оказаться в горящем и уже влажной розе анала. Прикосновение и вхождение к чувственным лепесткам заставили Мари застонать долго и надрывно. Стив кажется был напуган и чуть было не отстранился. Но тут же услышал бескомпромиссный и властный приказ: «Ещё, малыш, ещё.... я кончаю...»

Она позволила ему проводить её до лифта в гараже. «Спасибо, Стив. Дальше не надо.»  Он стоял в ожидании прощального поцелуя. Мари чмокнула его в щёку, сняла след помады: «Тебе пора менять лосьон для рук, Стив. Найди что-нибудь терпкое, мужское.»



5.ОПЫТ БЕСЦЕНЕН.

К понедельнику Ли всё ещё находился в коме. Где и при каких обстоятельствах это произошло, ещё предстояло выяснить.  Мари заменила Ангелину у его больничной койки. К десяти утра зашёл глава клиники Др. Оллсен. Наконец, Мари поняла: это бывший муж той самой баронесы, которая домогалась близости со Стивом. Он выглядел лет на пятьдесят с небольшим. Чуть ниже среднего роста, в меру упитанный, но импульсивно моложавый.

Дружески обнял Мари за плечи: «Мы продолжаем бороться за жизнь Вашего супруга. Но к сожалению, пока безуспешно.» Мари посмотрела на него молча, но с благодарностью. Доктор не выдержал взгляда: «Я думаю, предстоящие два дня будут критическими для наших дальнейших прогнозов.»

Нанятая  сиделка подошла в назначенное время, и Мари из машины позвонила в офис. Лили была на месте. «Вот что,крошка. Меня не будет там ни сегодня, ни завтра. Перенеси все важные встречи на пятницу. Не соединяй меня ни с кем.» Лили поспешила с сочувствиями, а потом спросила: «Не соединять даже со Стивом? Он уже торчит в коридоре с 9-ти часов и смотрит на всех зверем.» Мари взбесилась: «Не задавай глупых вопросов! С ним не соединяй в первую очередь!»

Чуть успокоившись, Мари вдруг обратила внимание, что стоит на второй зелёный свет сфетофора. Но при этом белый пикап, стоящий за ней, даже не сигналит. Набрав скорость, она позвонила Джефу: «Привет. Не надо соболезновать, он ещё в коме. И в любом случае, для тебя лично это не повод для надежды.» Джеф растерялся. Он не знал, это шутка, или приговор: «За меня не переживай: могу похоронить ещё парочку твоих мужей. Что я могу сделать для тебя?» Мари завернула в сторону дома и увидела тот же самый пикап у себя на хвосте. «Сделай мне одолжение: займи плотным графиком Стива. Мне будет не до него.»

В гараже, как назло, было темно. На пути к лифту Мари показалось, что промельнул чей-то силуэт. Тем не менее, она не подав вида вошла и тут же нажала на кнопку. Дверцы уже почти закрывались, когда высокий здоровый парень в надвинутом на лоб капюшоне попытался втиснуться. Мари будто ждала его: выпихнула его коленом в пах.Он дико завопил что-то неприличное про мать. "Значит, не промахнулась!"  Скоростной лифт, казалось плетётся до семнадцатого этажа.

Войдя в квартиру, Мари свалилась  на тумбочку у гардероба: тело дрожало от испуга и нервного шока. Сомнений быть не могло: кто-то за ней следит и может даже пытается убить.

Мысли смешались. Она не могла сосредоточиться на чём-нибудь, или на ком либо подозрительном. Отца беспокоить не хотелось: он недавно перенёс обширный инфаркт. Других надёжных родственников она не могла вспомнить. И тут она вдруг вспомнила слова комиссара полиции Освальда Вальтера «Буду счастлив, если когда либо понадоблюсь Вам.»

Он ответил на звонок непромедлительно: на второй сигнал. «Рад слышать, Мари. Надеюсь, с Вами всё хорошо?» Услышав дрожащий голос и неразборчивое обьяснение, он тут же прервал её: «Никому не открывайте, даже если знакомы. Не отвечайте на телефон. Я буду у Вас....через 15 минут.»  У него был определитель, по которому он знал, куда надо ехать.

Минуты тикали в голове у Мари словно молот по наковальне. Наконец дверь открылась сама: шеф полиции приехал не один, а с техником по замкам. Освальд выглядел взволнованным. Взял Мари под руку, усадил на диван в гостиной. Быстрым шагом направился на кухню. В холодильнике он нашёл только пиво.

Он подождал пока Мари сделает несколько глотков. Затем сам выпил бутылку до дна. И только потом попросил: «Расскажите всё по порядку, не спеша и со всеми деталями, которые помните.»

Холодное пиво медленно и заботливо разливалось по телу. Мари показалось, что она только сейчас выбралась из неволи и обрела надёжную защиту. Она не могла оторвать взгляда от мужественного профиля комиссара, его изящного, гладко выбритого  подбородка, уверенного в себе орлиного носа и изумительно красивых губ.

Она открыла рот, чтобы произнести слова благодарности, но поняла, что голос сел, её не слышно. Из глаз потекли непослушные слёзы. Чтобы скрыть свою слабость, Мари уткнулась комиссару в плечо. Её обдал запах вкусного табака и лимонного ликёра.

Его рука согревала всё ещё подрагивающее плечо, как в свое время, когда Мари девчонкой сидела на коленях отца. Воспоминания детства вызвали новую волну эмоций: «Я так боюсь, Освальд. Мне нужна Ваша помощь.» Рука Мари бессильно опустилась на колено комиссара. Он прижал её к себе ещё сильнее: «Я сотру в порошок любого мерзавца за тебя, детка. Ты под моей защитой.»

Мари почувствовала, что ладонью случайно задела нечто упругое, тёплое и большое. Ей вдруг показалось, что мир вокруг постепенно становится родным и безопасным.Она подняла свое заплаканное лицо и припала губами к подбородку с соблазнительной ямочкой: «Я так признательна тебе. И не хочу тебя никуда отпускать.»

Его губы так горячо обнялись с её губами, что Мари чуть не задохнулась.  Язык властно проник к её зубам, они безвольно раскрылись и впустили отважного гостя с радостью. Языки сплелись в каком-то искромётном танце, будто хотели насытить друг друга.

Не отрываясь от её губ, Освальд снял с неё лёгкую блузку и опустил бретельки лифчика. Тяжёлая грудь легла на большую мужскую ладонь, словно спелая дыня на праздничный стол.Шершавые, обкуренные пальцы знакомились с застенчивыми сосками, как лпытные ловеласы с юными девицами: напористо, упрямо и вместе с тем, деликатно. Мари не могла удержаться: стала нервно искать замок на ширинке Освальда. Он немедленно помог, и нечто, недавно задевшее её ладошку, вырвалось из плена, словно зрелый тигрёнок из клетки.

Одной руки было просто недостаточно, чтобы обьять взубнтовавшегося зверька. Мари с сожалением оторвала свои губы от его губ, медленно соскользнула к его коленям. Груди послушно легли на них, а шалун послушно прикоснулся к её губам. Их взгляды переплелись. В полной тишине Мари вдруг услышала свой охрипший голос: «Ты можешь свести с ума даже скромную монашку. Только не подумай ничего плохого: я просто балдею от тебя!»

Ей показалось, что она сто лет знакома с этим крепким достоинством. Её язык никогда прежде не получал такого наслаждения от соприкосновения с пульструющим "молотом". Она впустила его так глубоко в гортань, что чуть не задохнулась. Подняла глаза и увидела неповторимый восторг в лице бывалого комиссара. Он откинулся назад и парил на седьмом небе.

Когда Мари взглядом вернулась к шалуну, то вдруг только теперь заметила: он стоя вертикально, явно склонялся чуть влево. Это была копия «турецкого клинка», который она случайно увидела у своего отца. Мари остолбенела. Воспоминания хлынули целой охапкой и заставили принять неожиданное решение. «Идём.... Я хочу, чтобы ты меня искупал.»

Они стояли тесно прижавшись друг к другу под тёплыми струями. Она спиной чувствовала его покатую грудь и возбуждённые соски. Ягодицы до неприличия откровенно дразнились с бесноватым и избалованнм вниманием шалуном.

Освальд, как опытный гурман, водил прибором по раскрывающемуся перед ним меню, как бы подбираясь к любимому блюду. Его крепкие большие руки аккуратно и не спеша разминали мыльную пену на плечах, спине, груди, животе. Пальцы обходительно предупреждали самку, что приближаются к сокровенным местам.

Мари не хотела двигаться с места, облокотившись об стену и прикрыв веки. Мысленно она торопила его руки. Ибо уже давно жаждала встретить их в зовущей пещере. Но Освальд не спешил, как будто не хотел совращать целомудрие. Это чем-то ностальгически напомнило Мари купание в детстве с отцом. Но она давно уже выросла. И теперь хотела больше, дольше и сильнее.

Она ввела его руку туда, где её так ждали. Его пальцы словно давно были знакомы с лабиринтами страсти: клитор сразу оказался в плену и сдался с воплем наслаждения. Мари была приятно удивлена, когда одновременно с этим его большой палец вскружил голову её чувственной розочке. Освальд был не совсем уверен, но вовремя услышал её шёпот: «Я хочу Его там.»

С первым же вторжением клинка сзади Мари полностью лишилась рассудка. Сквозь шум воды и тяжёлого, но ровного дыхания Освальда в ванной раздавался приглушённый и благодарный стон женщины, изголодавшейся по ласкам гурмана. Волны оргазмов накатывались одна на другую. Это могло продолжаться вечно. Но Освальд понял, что Мари может потерять сознание даже стоя под душем.

Он нёс её  в спальню с гордостью и достоинством, как удачливый охотник - подстреленную им лань.


6. СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ.


По давно сложившейся традиции День Всех Святых отмечался в королевском дворце в узком кругу, только с членами семьи и лишь некоторыми приближёнными. Этой чести удостаивалась также и баронесса Оливия Оллсен. Она происходила из рода графа Фольке Бернадота, одного из шестерых крёстных отцов здравстующего короля. Кроме того, баронеса крестила самую младшую из двух принцесс – Марлен, и с тех пор они души не чаяли друг в друге.

Оливия вместе с кампаньоном Лорен разбиралась в гардеробе в поиках наряда, когда неожиданно водитель принёс ей телефон: «Это Вас. Молодой человек представился Вермонтом.» Баронесса вздёрнула брови: «Неужели этот паршивец? Передай ему, что я сейчас занята. Я смогу принять его только завтра в  полдень.»

Когда через час подьехали к королевской резиденции, водитель проводил её до входа, она задержалась: «Завтра встретишь юношу, который звонил, проводишь ко мне и жди за дверью: ты мне понадобишься.»

Стив не мог уснуть ни на минуту. Мать ему сообщила о всех деталях из полицейского участка, куда её пригласили для допроса. Следующим на допросе может оказаться он сам. Правда, он готов был отрицать все показания Омара. Но угроза оказаться за решёткой была реальной. Он искал спасения и чьей-либо высокой опеки. Днём Стив решил позвонить мисс Оллсен, и приготовил целую тираду о любви и раскаянии. Но она даже не подошла к телефону. Теперь вся надежда оставалась на личную встречу завтра в полдень в её особняке.

Он подьехал к дому баронессу на полчаса раньше назначенного времени. Ворота открылись и он на старом, скрипучем  «Fiat» вьехал в цветник, раскинутый вокруг трёхэтажного особняка. У дверей его встретил высокий, стройный, азиатской внешности  мужчина в униформе: «Добро пожаловать, мистер Вермонт. Баронесса просила проводить Вас. Следуйте пожалуйста за мной.»

Винтовая лестница вела в подвал, и вскоре они вошли в светлое помещение с бассейном. Ему предложили сесть в одну из раскладных стульев: «Желаете вина?» Стив был чуточку смущён: «Спасибо, пожалуй только воду со льдом.» Налив ему воды, человек в униформе исчез за дверью.

Минуты тянулись дольше, чем часы. Стив нервно ёрзал на скамье и постоянно поглядывал на  часы. Прошло сорок семь минут. Стив уже не знал, как быть: ждать было невыносимо, а уход означал бы конец надежды.

Она вошла с другой стороны, видимо, из двери, ведущей в сауну. Оливия выглядела сейчас несколько иной: апетитной зрелой женщиной, без какого-либо макияжа. Полускрывая  наготу полотенцем, кивнула ему: «Ну здравствуй, Стив. Каким ветром тебя занесло к старой взбалмошенной баронессе? Рассказывай, у меня есть для тебя полчаса.» При этом, она совершенно обалденно сбросила с себя полотенце и голышом медленно шагнула в бассейн.

Пока совершала шаловливые круги, она внимательно слушала взволнованную исповедь мальчишки, который совсем недавно грубо унизил её женское самолюбие. В голубой воде она смотрелась, как восточные красавицы - в известном полотне восемнадцатого века «Турецкие бани». В свои пятьдесят с небольшим Оливия ещё могла гордиться  соблазнительными формами.

Сбивчиво делясь с ней своими проблемами, Стив ловил себя на мысли, что в нём просыпается тот самый порочный самец, который совсем недавно обладал первой в своей жизни женщиной - Мари, женой дяди Ли.

Отпив большой глоток воды, Стив замолчал и хотел было встать и подойти ближе к бассейну. Но его остановил жест Оливии. Она рукой показала ему вернуться на место: «Я очень сочувствую тебе, малыш. И подумаю, как смогу тебе помочь. Думать я буду очень по-своему. Не спеши уходить, ты скоро услышишь мое решение.» Баронеса игриво вышла из бассейна, укрылась полотенцем и легла на массажный стол. Стив услышал её холодный и приказной тон: «Мустафа! Я жду!»

Из противоположной двери вошёл тот самый мужчина, который проводил Стива к бассейну. Но теперь он был без униформы, в длинном белоснежном банном халате. Он размеренным шагом подошёл к бару, налил виски, добавил льда и преподнёс хозяйке. Пока Оливия мелкими глотками пила, Мустафа опустил свои крепкие смуглые руки в жидкий крем, не спеша протёр их и подошёл к баронессе со стороны головы.

Едва его руки коснулись её плеча, шеи и спины, Оливия развязала пояс на его халате и обнажила изумительной формы мужское достоинство.Прежде чем овладеть им своими сочными губами, она попросила: "Напомни-ка мне турецкую поговорку, которая мне понравилась." Мустафа приподнял ствол, вложил ей в губы со словами: "Встающий с гневом, ложится с убытком".

Стиву приходилось видеть такое только в интернете. Впервые наяву он лицезрел, как женские алчные губы с жадностью обвивают мужской член. Веки Оливии были прикрыты, необьятные ягодицы скользили по простыне в такт губам, правая нога повелительно была приподнята, пальцы рук хищнически впились в тело Мустафы. В тишине были слышны лишь тихие стоны Оливии, звучные, но нежные шлепки по его попе и тяжёлое размеренное дыхание турка.

Стив не знал, что он должен делать. Но интуитивно понимал: это казнь. Казнь за унижение, казнь за хамство, казнь за опрометчивость. И ему надо принять эту казнь до конца. Иначе, другого шанса у него вовсе может и не быть.

Бокал с ледяной водой был пуст. И не было никого, кто бы ему налил: Мустафа был занят слишком неотложным делом. Делом, которое ранее было предложено ему.И было глупо отвергнуто. Злость подкрадывалась к горлу и готова была вырваться с рыданиями. Глаза наполнились слезами.

Оливия подняла свой взгляд вверх. Мустафа понял её без слов: он чётко знал свои обязанности. Пристроившись к хозяйке сбоку, он с лёгкостью приподнял её левую ногу и уверенным движением стал входить в святая святых, между ягодиц. Стив услышал почти звериный вой львицы, которой овладел молодой самец. Мустафа совершал отработанные видимо не раз, размеренные вхождения, не забывая при этом ласкать раскачивающиеся груди и взбухшие от страсти соски.

Спустя минут двадцать, ритм любви достиг своего пика. И Стив наконец услышал их совместный гортанный рёв, возвестивший  о завершении поучительной казни.

Выйдя на секунду за дверь, Мустафа вернулся с голубым банным халатом, накинул её на свою хозяйку, которая всё ещё не могла отдышаться. Она мутным взглядом велела ему удалиться. Налила себе ещё порцию виски и присела на край бассейна, окунув ноги в воду. Правая рука не спеша ласкала уставшую плоть.

«Милый Стив, я успела подумать о твоей судьбе. И думаю, что могу предложить тебе место водителя. Дело в том, что на следующей неделе Мустафа уезжает к своим родным в Стамбул. Поработай с месяц, постарайся, чтоб я не очень скучала по нему. И я решу, что мне делать с тобой дальше."

Стив подбежал к ней. Но она вновь остановила его: "Если тебя это устраивает, я позабочусь о том, чтобы твоё имя исчезло из полицейского досье. Большего ты пока не заслужил, дорогой мой малыш.»


7.ИСПОВЕДЬ ВДОВЫ.

Похороны были скромными: только близкая родня и несколько друзей проводили Ли в последний путь. Служба проходила в небольшой церкви в местечке Солна к северу от Стокгольма. Там же на старинном кладбище его предали земле в фамильном склепе.

Епископ отец Патрик очень тепло попрощался с Мари: «Дочь моя, я всегда к твоим услугам. Даже если ты далека в своих мыслях от Бога. По грустным чертам твоим я могу предположить, что вряд ли практикуешь исповедь.» Мари припала к протянутой белой, утончённой руке с длинными чувственными пальцами: «Вы совершенно правы, Ваше преосвещенство: исповедовалась лишь в юности. Очищалась от невинных шалостей. Давно чувствую, что грешила больше, чем можно простить. Обязательно воспользуюсь Вашим приглашением. Вы не против ближайшего воскресенья?»  Он с доброй улыбкой провёл рукой по её лбу, внимательно присмотрелся к глазам и перекрестил её: «Буду ждать тебя, дочь моя.»

Она ещё долго провожала взглядом стройную сутану удаляющегося священника. Он будто читал её мысли: последние недели Мари очень часто вспоминала воскресные службы в церкви, своё детство и долгие беседы в приходской школе. Несколько раз ей приходила в голову мысль нанести визит аббату, который крестил её и впоследствие – венчал, когда она выходила замуж за Ли. В епископе было нечто магическое, его взгляд проникал вглубь и пробуждал тягу к вере.

Лили села рядом с Мари на заднее сиденье лимузина. От неё исходил какой-то особый, вроде бы знакомый аромат.: «Вы заметили, кто был среди друзей Ли?» Она покачала головой и приблизила  лицо к Лили: это был её любимый и давно забытый «Шанель». «И кто же?» - спросила, как бы невзначай, а сама подумала: «У этой маленькой сучки изысканный вкус.»

Лили жеманно поправила слишком короткую юбку, сложила ногу на ногу и прощебетала: «Владелец корпорации «Гарант» Макс Питерсон....» Мари слышала о «Гаранте», но сейчас не могла вспомнить, чем Питерсон знаменит: «Они входят в  списки наших инвесторов?»  Лили посмотрела на неё, как на студентку-первокурсницу: «Мадам! Проснитесь: этот старый кобель производит лучшие в Европе презервативы.»

Когда они проезжали мимо вереницы автомобилей у выхода из кладбища, Лили толкнула босса локтём, показывая взглядом на правое окно. Импозантный мужчина лет шестидесяти махал им рукой с широкой доброжелательной улыбкой на благородном лице. Лили открыла сумочку и передала хозяйке траурный конверт: «Он не решился сам подойти к Вам и просил меня передать позже.»


В конверте лежала короткая записка с искренними соболезнованиями. Она заканчивалась фразой, которая говорила о многом и одновременно – ни о чём: «Вы слишком молоды и прекрасны, чтобы слишком долго оставаться вдовой.» Лили выдержала паузу и заметила: «Мне кажется, корпорация «Гарант» очень скоро будет готова к выгодному контракту с нами.»

Мари устремила свой взгляд на дорогу: «Не могу себе представить свою роль в царстве гондонов». Лили прыснула от удачной шутки: «Резиновый миллиардер так смотрел на Вас, как будто был готов вложить в Ваш бюстгальтер, как минимум несколько миллионов.»


Макс Питерсон позвонил в субботу в полдень. «Надеюсь, не отвлёк Вас от важных дел, фру Морисон.» Мари ответила грустным тоном, как и положено женщине в трауре: «Благодарю за соболезнования, мистер Питерсон. Примите и мои огорчения: Вы ведь тоже потеряли близкого друга.»  На том конце провода раздался лёгкий кашель: «Да-да, безусловно. Можете называть меня просто Макс. Я вот по какому поводу звоню: мои сотрудники посоветовали мне встретиться с Вами и обсудить возможное совершенствование в коммерческой рекламе.»

Наступила пауза. Макс не выдержал: «Фру Морисон, Вы ещё там?» Мари ответила с глубоким и томным вздохом: «Да, Макс, я слышу Вас. Но честно говоря, после кончины Ли, взяла небольшой тайм-аут. Давайте вернёмся к этому к концу месяца.»

В трубке раздался щелчок,и затем был слышен выдох: Макс курил трубку. «Разумеется, дорогая .... фру». Мари решила взбодрить упавшего духом старого ловеласа: «Мари, для Вас я Мари.» Голос Макса  приобрёл уверенность жеребца, которого вывели из конюшни: «Ну что ж, милая Мари, договорились. А как насчёт просто дружеского ужина сегодня вечером?»

Мари вдруг вспомнила про визит в Солн: «Сегодня не получится, к сожалению, другие планы на вечер. Но вот завтра, в воскресенье у меня состоится исповедь в той самой церкви, где мы с Вами прощались с Ли.Я бы хотела очиститься от грехов вначале. Отец Патрик очень милый и деликатный человек. Мне хотелось бы щедро отблагодарить его за службу. После дневной встречи с епископом и исповеди я к Вашим услугам.» . Макс был на седьмом небе от намёка: “Я буду ждать Вашего звонка. Даже не сомневайтесь: Ваши невинные грехи будут отпущены с божьим благословением.»

Дневная служба в церкви близилась к концу, когда молодой священник неслышно подошёл сзади и тихо шепнул на ухо: «Его преосвященство ждёт Вас в своей исповедальне. Если позволите, я Вас провожу.»

Длинный и тёмный коридор заканчивался широкой бархатной портьерой. За ней была массивная дубовая дверь с тяжёлой позолоченной ручкой. Впустив Мари вовнутрь, молодой служащий закрыл за собой. В глубокой тишине был слышен щелчок замка.

Отец Патрик стоял спиной к ней, лицом к кресту и молился. Спустя пару минут он повернулся к Мари: «Дочь моя, позволь мне прежде всего выразить мою благодарность за величественный взнос в мою епархию. За 27 лет моей церковной службы мне не приходилось получать от прихожан такой щедрой благотворительности. Прошу тебя, дочь моя. Мой разум, моя душа и я готовы выслушать тебя и просить Лорда отпустить твои грехи.»

Мари поняла, что главный предохранитель Европы сумел впечатлить её перед многообещающим ужином. "Интересно, сколько же отвалил этот использованный не раз презерватив?" В ней проснулась женщина, которая давно знает себе цену.

Через небольшое окошко Мари видела с какой заботливостью отец Патрик внимает каждому её слову. Она тщательно готовилась всю ночь и теперь складно подбирая фразы, пыталась быть краткой и искренней.

Царственный профиль епископа с горбинкой носа, широкие губы и тяжёлый подбородок не только располагали к откровению, но и вносили покой  и успокоение. Она решила поделиться с ним своими бесконечными сомнениями о связи с племянником Ли - Стивом, о необузданной скоропалительной страсти с комиссаром Освальдом.

Святой отец кивал головой: «Продолжай, дочь моя, продолжай.»  Мари уже не могла сдержать своих слёз, когда поведала о ночи, впервые проведённой с другой женщиной. И сумела даже отважиться на откровения по поводу мастурбаций с грёзами о ласках своего отца в детстве.

Отец Патрик слушал её весь вспотевший: «Никто в этом мире небезгрешен, дочь моя. Господь знает насколько мы слабы перед соблазнами. Он ждёт от нас всего лишь покаяния и послушания." Он еле сдерживал собственную похоть: перед красотой этой грешницы устоять может только сам дьявол.

"Иди ко мне, в мою одинокую келью. Я знаю, как успокоить твою душу и тело. И поверь мне: ты так искренна в своих покаяниях, что я готов на коленях просить Всевышнего отпустить наши с тобой грехи.»

Он ласково приподнял подол её черного наряда и не спеша опустил вниз её традиционное консервативное белье. Затем усадил Мари на высокое кресло, на котором сам сидел. Подняв сутану, он опустился на колени. Подняв взор к Небесам, прошептал краткую молитву.  С благоговением испросив взглядом позволения, стал покрывать поцелуями ноги в чёрных чулках. Его губы медленно двигались в нужном направлении. Мари закрыла веки и поняла, что через минуту она окажется в плену ангелов.

Он овладел её плотью с такой страстью и пылкостью, что Мари не хотелось бы покидать это кресло всю жизнь. Она долго наслаждалась искусством любви изголодавшегося священника. Затем нежно обняла его лицо и взглядом пригласила вкусить её сзади.

Его крепкий и внушительный перст любви совершал божественные движения. Мари не могла издать даже писк, боясь Небесной кары. И потом, они оба чуточку спешили, чтобы не слишком прогневить Бога. Вскоре в келье раздался стон двух одиноких и невинных грешников, которым ниспослали прощение.

По пути в город Мари решила, что после божественной исповеди она вряд ли готова выслушивать банальные комплименты и блудливые призывы короля гондонов. Её раскрепощённое тело нуждалось в ином, более утончённом внимании.

Она позвонила Лили: «Детка, свяжись с главой кампании «Гарант» и перенеси нашу с ним встречу на  понельдельник. И если ты всё ещё пользуешься этим блудливым «Шанелем»,то жду тебя на ужин.»

Лили не могла скрыть своего фонтанирующего ликования: «О Боже праведный,неужели? Наконец-то! Только не говори мне, что отец Патрик не смог отпустить тебе всех твоих шалостей. Хотя бы кое что достанется и мне?»


8.У ПРИНЦЕСС СВОИ ПОЗЫВЫ.

Принцесса Марлен уже несколько лет как обосновалась в Америке. Супербогатый муж, Кристофер Домингес, занимался практически всем, что приносило сверхдоходы, сверхвласть и сверхудовольствия. В силу того, что он был ко всему прочему и удачлив,то вскоре всё свободное время у него уходило на сверхразвлечения.

Марлен через пару лет после брака поняла, что супружеские отношения в их семье носят чисто символическое значение. Иную жену такая двусмысленность вначале бы смутила, затем возмутила и наконец прикрутила бы к разводу. Но это был именно тот случай, когда коса нашла на камень, причём ко взаимному удобству.

В королевской семье, где она родилась, супружеская неверность не была чем-то вроде неопознанного летающего обьекта. Вся страна знала о страстных похождениях короля, странных увленчениях кронпринца и феерических будуарных шалостях королевы. В очереди на трон Марлен была на самом последнем месте, и даже в смелых пессимистических (оптимистических?) прогнозах не видела себя на троне. Это имело свою и положительную сторону: её тем более не тяготили строгие нравы и сплетни.

Очаровательная крёстная, баронесса Оливия с самого детства взяла на себя функции задушевной опекунши. Марлен была влюблена в неё, и находила эталоном изящества, вкуса и манер. Именно она и стала первым проводником юной принцессы по извилистым, скользким и интригующим лабиринтам любви.

Свои первые уроки Марлен получила в постели у  крёстной в тринадцать лет,сразу же после наступления половой зрелости. Её подростковое воображение было приятно поражено многими открытиями во взаимных женских наслаждениях. Оливия была той дамой, которая подарила Марлен волшебные тайны первых оргазмов.

Спустя пару лет принцесса была признательна ей за незабываемую ночь, проведённую впервые в обществе самца: Оливия поделилась с ней самым сокровенным – своим молодым любовником – Юлианом, начинающим аббатом. Позже он стал известен, как епископ отец Патрик.

После  замужества и переезда в Калифорнию, Марлен не прерывала своей дружбы с любимой крёстной. Правда, поговаривали, что теперь она не разлучается с кухаркой Элеонорой: статной и своенравной немкой с мужскими плечами и низким сопрано. Тем не менее, при каждом приезде домой, Марлен обязательно проводила массу времени с Оливией.

В этот раз повод был более, чем замечательным: Марлен открывала художественную выставку известной импрессионистки из Норвегии Урсулы Свифт. Они были давними подругами ещё со времен учёбы в королевском лицее.  Баронесса Оливия подарила Урсуле роскошный букет роз: «Мне всегда приятно лицезреть твои полотна, милая.  Мы с Марлен старые поклонницы твоего таланта.»

После традиционной встречи с прессой все втроём отправились в уютное гнёздышко в президентском номере, в котором разместилась Урсула.  Принцесса только сейчас вспомнила, что забыла свой телефон в одной из комнат выставочного зала. Баронесса её тут же успокоила: «Не волнуйся, дорогая. Мой водитель справится с этой проблемой за полчаса.»

Дамы приступили к лёгкой закуске после того, как опустошили пару бутылок аргентинского красного  Catena Zapata Malbec урожая 1978 года. Две юные официантки в коротких клетчатых юбочках и прозрачных блузках порхали словно пчёлки, готовые поделиться своим медком. Урсула, взвинченная ошеломительным успехом и вниманием прессы, болтала без умолку, не забывая при этом беглым  взглядом профессионально оценивать девичьи формы.

Принцесса Марлен, чуточку охмелевшая от любимой марки вина, игриво поддела вилкой кусочек копчённой рыбки и протянула к её губам: «Как всегда, ты в вечном поиске скороспелых натурщиц.» Оливия отпила глоток вина: «Я так её понимаю. Именно для неё я тщательно отобрала этих двух ангелочков.»

Она подозвала одну из них: «Подойди ко мне, крошка.» Усадила к себе на колени: «Сколько тебе, если не секрет?» Девушка чуть смутилась и еле слышно пропела: «Девятнадцать, фру.» Алчный взгляд Урсулы устремился к её обнажившемуся лобку  под стрингами.

В дверь постучали. Это был Стив с телефоном для принцессы. Марлен успела проглотить кусок холодной телятины и обвела его туманным взглядом: «Спасибо, прекрасный незнакомец. Швеция может гордиться своими сынами.» Отложив телефон в сумочку она шутливо бросила в сторону Оливии: «Всегда восхищаюсь твоим искусством, окружать себя достойными помощниками.»

Оливия привыкла читать мысли принцессы: «Деточка, в этой стране есть только одна семья, которой служим мы все. Мои помощники к твоим услугам здесь и сейчас.» Она взглядом хотела было отпустить Стива. Но Марлен не дала ему выйти за дверь: «Простите, не знаю, как к Вам обратиться...» Он весь багровый от гордости хрипло промямлил: «Стив, Ваше высочество.»  Марлен протянула ему руку: «Да, разумеется...Стив. Могу я Вас попросить подождать меня в соседней комнате. У меня есть ещё одна... очень приятная просьба.»

Она подождала пока он поцеловав руку,  скроется за дверью и вопросительно посмотрела на Оливию. Крёстная вся расплылась в порочной улыбке: «Боже мой, детка, ты так похожа на меня! Знаю, что именно ты хотела спросить: он абсолютно стерилен, как новорожденный и нем, как свежий труп. Правда, омрачён небольшой проблемой: я позже обьясню. Так что, будет тебе обязан вплоть до импотенции.»

Когда Марлен уже входила в одну из спален, спиной услышала томный голос Урсулы: «Так ты говоришь, тебя зовут Ингрид? А что ты ещё умеешь делать?» Ингрид уже устроилась на полу у гости между коленями.

Стив уже был на высоте. Его мужское достоинство, подскочив до королевских высот, открыло перед собой врата рая. Он уже не был неряшливым и морально забитым мальчуганом, исправно исполняющим позывы зрелых самок. Юный самец уверовал в эффект доминанта в постели.

Марлен была поражена выражением его лица, когда он с уверенностью усадил её в кресло и не спеша, с гордостью в лице растегнул ширинку и своеобразно представился: «Ваше высочество, он , как и я, готов умереть за Вас по первому зову. Располагайте нами, как верными слугами Швеции.»

В голове принцессы шумел ураган: стихия обрушилась на неё после долгого семейного штиля. Опьянённый взор был впечатлён внушительным размером крепыша. Её губы уже много лет не овладевали столь сильной молодой плотью. Голова шла кругом в такт языку и губам. И не было никаких сил остановить этот пленительный танец. Стив дал ей насладиться вдоволь, и только лишь взглянув ей в глаза, понял,: дама приглашает сменить соло на танго.

Раздеваться было некогда, да и ни к чему. Он легко приспустил на ней брюки, кружевное бельё и оседлал  со стороны ухоженных ягодиц.  Её гортанный стон дал ему понять, что они пляшут по единственно верным нотам. Услышав вой второго оргазма, Стив хотел было снова сменить мелодию на вальс. Но Марлен упавшим голосом прошептала: «Не останавливайся, милый.... я очень голодна.»

Стив воодушевился призывом и был готов довести благородную партнёршу до очередной высоты. Но тут раздался звон мобильного. Рукой велев ему продолжать, она включила спикер: «Я слушаю тебя, дорогой. Ты всё ещё в Нью-Йорке? А я как раз вот тебя и... вспоминала." Баритон вежливо спросил: "Ты всё ещё на выставке?" Марлен тут же ответила: "Нет-нет,Крис, скачу в карете, поэтому и голос дрожит. Я не одна . Со мной Оливия и Урсула.»

Мужской голос весело спросил: «Ты опять отдала вожжи в руки своей крёстной?» Марлен нервно рассмеялась и с отдышкой ответила: «Нет, милый, на сей раз  рулит  новый водитель Оливии - Стив. Он просто мастер высокого класса. Извини, перезвоню тебе попозже: мы, кажется, уже приехали.  Люблю тебя. А-а-а-а!»

Она вдруг уловила, что её неоднозначная беседа  с мужем довела Стива до естесственного конца. И вовремя успела вкусить  пульсирующий галоп своего нового "кучера".

На вопросительный взгляд чуточку уставшего Стива, она удовлетворённо ответила: «Он позвонил так кстати: я просто обязана была разделить с ним наш оргазм"  .



Конец первой части.
Но есть и вторая.