Часовщик

Старый мастер обходил высокие шкафы с длинными рядами полок, привычно осматривая их содержимое. Ждал гостью. 
Полки были заполнены бесконечным множеством песочных часов: старинных и ультрамодных, шарообразных и тонко-высоких, дорогих и дешевых, прямых и витых… их были тысячи. Они могли быть похожи, но ни одной пары. Единым был принцип работы: золотой песок времени, бегущий в прозрачных колбах.
Работой часовщика было смотреть за чужим временем: убирать истекшее и ставить на его место новое. Работа была простая, но требовала предельной сосредоточенности.
Песок в часах был рассчитан на сто лет. Отпущенное время было одинаково, но шло по-разному: в каких-то часах оно стремительно убегало, в каких-то еле-еле сочилось, в иных обрушивалось лавиной, стоило лишь поставить на полку.
Часовщик был уже стар и немощен, а полки оставались высокие. Было тяжело постоянно подниматься по крутым лестницам, чтобы осмотреть, как правило, дорогие и роскошные наверху. И старик иногда нарушал правила: убирая опустевшие часы сверху, он теснил новые на нижних полках или, поднимаясь один раз, сразу несколько расставлял под потолком, когда ему начинало казаться, что там становится заметно пусто. Протирая пыль, порой забывал, с какой именно полки снимал часы и, поправляя сползшие на кончик носа очки, хмурил лоб, тщетно пытаясь вспомнить. Не припомнив, ставил на более-менее показавшееся свободным место. Вздыхая, махал рукой и, сетуя за забывчивость, переходил к другой полке.
На длинном столе по разные стороны в закрытых коробках хранились часы: с одного конца – часы ждали своего близкого часа; на другой – ставились убранные с полок, где они отдыхали положенное им время.  Коробки были все одинаковые, светлые и безликие. Нельзя было путать стороны, откуда брать и куда ставить, чтобы не нарушить все тот же песочный принцип работы. Равновесие. Часовщик знал, во всем должно сохраняться равновесие, но он уже быстро уставал... 
Зазвонил дверной колокольчик, и старик заспешил к входу, радуясь приходу гостьи. Посетители редко заглядывали к нему, а со временем желание поговорить с кем-нибудь посещало его все чаще и чаще.
Яркий солнечный свет, ворвавшийся в открытые двери, осветил ближние полки, заставив заиграть стекло веселыми радужными бликами и заискриться золото песка. Старик приложил руку к лицу, напуская тень на слабеющие глаза, зашаркал навстречу гостям. Когда он был молод, то любил открывать окна и двери, и, шустро снуя между полками, что овевались легким ветерком, радовался жизнеутверждающей силе солнечного света. Теперь он боялся сквозняков, а глаза любили полумрак.
– И сын с Вами? – удивился, приветствуя почтительным поклоном вошедших.
Юноша, пришедшей с гостьей, с интересом оглядывал мастерскую:
– Вот решил немного прогуляться, посмотреть – доброжелательно улыбаясь, ответил он. – Вы не отвлекайтесь на меня, пожалуйста… я Вас не побеспокою…
– Да, мы посмотрим и пойдем дальше… – согласилась дама. – У меня сегодня выходной… и вот совмещаю дела с прогулками на свежем воздухе. Отец попросил мальчика ввести в курс дела.
– Король умер, да здравствует король?! 
Гостья утвердительно кивнула, соглашаясь с правильностью догадки хозяина мастерской.
На какой-то из полок послышался тихий звон…
Часовщик, прихватив со стола коробку, направился вглубь помещения. Гости последовали за ним.
– Разбился всё-таки, – покачал головой старик, убирая часы, где в нижней колбе бешено кружились последние песчинки времени жизни какого-то прожигателя и искусителя судьбы. – А ведь не должен был…
– Не должен, но… форс-мажор.
– Почему? – спросил юноша, с интересом слушающий беседу.
– Он просил свободы, искал свободы, не понимая, что она есть у него от рождения. Твой отец позволил познать ему чувство абсолютной свободы, но он не сумел справиться с собой.
– Почему? 
– Человек… – назидательно произнесла дама, хотевшая было пуститься в пространные рассуждения, но передумала. – Открывайте коробку… – попросила она часовщика.
Старик извлек длинные часы с ровным рядом последовательных колб. Перевернув, поставил их на освободившееся место и золотой песок весело заструился.
– Нас можно поздравить с новорожденной! – радостно воскликнул юноша.  – И наречем её?
– Виктория, – чуть призадумавшись, ответила дама по имени Судьба, когда для земной девочки прошёл месяц, заставивший родителей перебрать множество имен и остановиться на этом.
– Почему столько колб? Неужели двух недостаточно?
– Для нее нет.

***

…где-то в глубине послышался шум воды и музыка.
Часовщик суетливо улыбнулся, посмотрев на гостей.
– Понимаю, работа, – кивнула дама. – Мы побудем ещё немного. Не отвлекайтесь на нас. Пойдем, не будем мешать, – обратилась она к юноше.
– Да, конечно. А Вам не кажется, что здесь как-то слишком мрачно? – тихо спросил он у поверенной отца.
– Мрачно? – загадочно улыбнулась Судьба и, беря юношу за руку, повела его по другому ряду. – Кому посчастливится встать на эти полки – станут воинами, на эти – дипломатами, на эти… – снова рассказывала, оставив вопрос без ответа.
 Прихватив пустые часы и коробку, старик направился к столу. Дойдя, в задумчивости положил коробку и, взяв две лежащие рядом, направился на шум воды и звуки музыки, не заметив, что перепутал стороны. 
На дверях вновь зазвенел дверной колокольчик, когда гости, не прощаясь, тихо ушли.  «Жаль, – подумал старик, меняя очередные часы, – опять не с кем поговорить…»
– Здрасте, – кто-то громко и задорно закричал за спиной, заставив вздрогнуть.
Часовщик медленно обернулся. На него смотрели ясные, молодые и задорные глаза мальчишки-ученика, которого прислал наследник. 
– Здрасте… – ворчливо передразнил мальчика старик. – Ну, что стоишь? Закрывай дверь. Я не люблю сквозняков. Ты знаешь, что делать? Тебе рассказали правила? – мальчик закивал. – И ты все хорошо понял? – усомнился старик. – Бери со стола коробку, – указывая на край стола, приказал старик. – Да, не с этого! С другого конца стола, – рассердился он, меняя направление указательного пальца. – Туда ты будешь класть коробки, в которые убрал часы, а оттуда брать те, которые собираешься поставить. Когда один край останется пустым – меняешь порядок. Ясно? Учить и учить тебя еще, – вздохнул часовщик, и, развернувшись, зашаркал в глубь мастерской вдоль стройных рядов пыльных полок.
Подмастерье зашагал за ним, подкидывая в руках легкую коробочку.
–  Что ты делаешь, окаянный!  – обернувшись, заворчал старик. – У тебя в руках жизнь человеческая, а ты играешься ей! Тебе разве не сказали, что с любыми часами нужно обращаться осторожно и бережно. Уронишь нечаянно – вылетит из них душа и будет бродить неприкаянная, бездомная, никому не нужная, никем не замечаемая… – стал перечислять он возможные последствия, неосторожного поступка.
– Извините, – сконфуженно отозвался ученик и, потупя глаза в грязный пол, бережно прижал коробку к себе.
– Извините… Извините! Извините? Это ты потом ей, потерянной, скажешь, когда прилетит к тебе и спросит: «Почему?»
Он отвернулся и пошел дальше, не прекращая ворчать:
– Тебе объяснили? Объяснили, – отвечал за мальчишку, – но слушал ты плохо, а теперь слушай хорошо! В каждых часах живет душа. Когда ты поставишь часы на полку, на земле родится человек и умрет, когда весь песок в них просочится. Тогда ты убираешь старые, а на их место ставишь новые, а старые – в освободившуюся коробку, где душа будет жить до следующего своего рождения. Понятно? 
– Понятно.
– Видишь? – указал старик на часы. – Пришла их очередь…
Мальчишка с готовностью кивнул. Он побаивался ворчливого старика грозного вида, поэтому, не смея возражать, послушно потянулся за часами.
– Но прежде, чем ты поменяешь свои первые часы, запомни! Ты должен следить за всеми внимательно, – часовщик обвел полки руками. – Пустых не должно быть, как только время в каких-то иссякает – меняешь! Новые ставишь на освободившееся место, а не туда где понравится, и только так! Иначе рискуешь нарушить равновесие на Земле и вызвать недовольство своего Хозяина, – старик глубоко вздохнул. – Держи мастерскую в порядке, старайся, чаще убирай. Чистота помещения влияет на чистоту душ и помыслов рожденных в нем людей. Всё понял? – спросил старый мастер, посмотрев долго и грозно на подмастерье.
Когда-то давно он зашел сюда таким же лопоухим и шустрым мальчишкой, которого встретил ворчливый неприветливый старик. Когда-то давно он вот также робел, не понимая, отчего злится старый часовщик, когда он старался изо всех сил.
Теперь понимал… понимал, что его время также истекло, остались последние капли. Его Хозяин тоже устал.  Их время подходит к концу и начинается новое: время детей, время последователей или перемен…  «Что ж естественное течение жизни», – думал, продолжая смотреть.
– Можно? – робея под долгим взглядом, сконфуженно спросил ученик.
– Что можно? – спросил старик и густые брови сошлись на переносице.
– Часы поменять.
– Можно, но прежде повтори, чему я тебя учил!
– Относится бережно ко всему, вовремя менять старые часы на новые, ни в коем случае не менять их местами, следить за порядком! – звонко отчеканил он. – Всё очень просто…
– Ишь ты! Ну… меняй, – выдохнув, разрешил учитель.
Мальчишка быстро и легко справился с задачей, бегом пустился с коробкой к столу, заметив «умирающие» часы на соседней полке. Неторопливо возвращаясь, весело осматривал мастерскую с пола до потолка, воодушевленный открывающимися перспективами к озорству, когда учитель уйдет.
Старик, не вмешиваясь, наблюдал.  Затем, тяжело вздохнув, молча направился к выходу. Открыв дверь, тут же приложил руки к глазам. Дождавшись, ближайшее облако, ступил одной ногой, неуверенно держась за дверь. Кинув последний взгляд внутрь, махнул рукой и, хлопнув дверью, оттолкнулся. Транспортное облако медленно поплыло в безбрежном океане поднебесья, подгоняемое легким ветром. Усевшись поудобней, он задремал под теплыми лучами солнца, а на земле прошел мимолетный «слепой» дождик, что радует детей своей радугой.
Как только за стариком хлопнула дверь и стих звон колокольчика, часовщик, весело присвистывая, пустился плясать вокруг полок так, что с них полетела давно не стираемая пыль. Выждав какое-то время, подошел к двери и, чуть приоткрыв, выглянул наружу: «Улетел!» И распахнув её настежь, побежал открывать окна, сдергивая старые пыльные занавески. Вприпрыжку пустился искать ведро, швабры, тряпки.
Веселый ветерок и солнечные лучи тут же ворвались в мастерскую, заставив весело и мелодично звенеть часы, играя бесчисленным множеством солнечных зайчиков. Все ожило и заиграло… стало светло, празднично, радостно. 
Притащив большое ведро с водой, мальчишка намочил тряпку и, оставляя за собой лужицы воды, подошел к ближней полке. Убрал все на пол, вымыл пыль, и, запустив тряпку обратно, принялся красиво, быстро и ровно расставлять часы, то и дело меняя их местами, чтобы лучше смотрелись…
– Да здравствует Азия!  Держись Европа!
Мальчишка вспомнил, как подрался в школе с товарищем по парте и был побит. И кто такая теперь Европа, доставшаяся обидчику, когда у него в руках целая Азия!!!
Часовщик довольно засмеялся…

2005