Генетический материал

       Рассказы из книги "Игрушечные люди.Синий луч"
       https://ridero.ru/books/igrushechnye_lyudi_sinii_luch/


     Рассказываю вам как на духу, ибо видел сам. А чего не успел заметить, соседи донесли опосля. Мы люди подневольные: огородники, зарытые по пояс в грядки. Грунтус ковырятус обыкновенный. Поселок Верхняя Репа от станции Большие Штыри через просеку и мимо водокачки налево. К вечеру навкалываешься в огороде, спину ломит. Если телевизер включишь, спина меньше болит и спишь как в гробу, без сновидений. Особенно любим про внешнюю политику новости узнавать. В какую сторону, к примеру, антенны наших боевых машин направлены. Но речь не о том. О политике, впрочем, тоже будет тонкий момент, сами посмеётесь.
     Июнь выдался дождливый. Небо в соплях, а участки кой-где подтопило. В сапогах резиновых ходим. На септик не у всех размеры денежных средств отвечают, очковые сортиры в большой моде. Да не везде руки доходят их вовремя высосать. А почву залило по щиколотку… Но это все пустяки по сравнению с мировой революцией. Зашел я, значит, давеча вечерком к нашему электрику Степан Абрамычу на тридцать шестой участок. Сели мы с ним на терраске закусить. Телевизор верещит всякую мутату, а мы пельмени трескаем и балаболим по-мужски. Как, к примеру, газ подсоединить, если справки на газ нет, а тепла хочется. Бутылочка у нас, консервы кой-какие, огурчики припасены. Культурно. А на дворе уже темно и комарик пищит.
      Вот приспичило Степан Абрамычу по большой нужде. Извинился он, значит, перед публикой, то есть, передо мной, влез в сапоги, взял фонарь и пошел. Я слышу только, как его сапоги в глине чавкают. Посреди участка Степан Абрамыч внезапно притормозил и присел. Как потом выяснилось, вспомнил бедолага, что под корягой еще с осени заложил пол-литру. Жена чтобы не нашла и не лишила законного удовольствия. Полез он под ту корягу — пол-литра целехонька. Ну, он отпил малость вне регламента встречи, сунул бутылек в карман и почапал дальше. Зашел он, так сказать, в свой будуар — щели между досок шире самих досок. Там не только комар какой, но и собака легко проскочит, если ей надо. Но ни одна собака в будуар Абрамыча проскакивать не будет, потому что прогнило все и не выкачано. Об этом факте в поселке известно, и если по нужде, то уж лучше к Михлычу напротив сбегать. У того септик по последнему слову финской техники оборудован, ибо наш Михалыч в звании своем лейтенант.
       Так вот, сидит Степан Абрамыч в своем неаккуратном сортире и слушает, как комар пищит. А сам из внерегламентной бутылочки помаленьку прихлебывает. Один подлый насекомый, жирный такой, сел нашему электрику прямо на нос и норовит напиться пролетарской крови. Степан Абрамыч размахнулся и не успел даже комара хлопнуть, как доски под ним возьми и подломись. Прогнило все, я ж говорю, к чертям. И вот уже летит Степан Абрамыч в собственную выгребную яму, как Алиса в кроличью нору. Летит, летит и бац голым задом в жижу. А следом за ним и фонарь прилетел, рядом упал и поплыл в плотных массах как кораблик моей мечты.
       Яма-то большая оказалась. Еще дед Степан Абрамыча, майор запаса, при Брежневе копал под семейное ядерное убежище, но комиссия параметры забраковала и пришлось пустить на сортир. В общем, внутри оказалось просторно и удобно, примерно как оперному певцу Паваротти в джакузи отеля Редисон. Даже вылезать не хочется. Достал электрик из глубин бутылку, протер горлышко о воротник — в бутылке еще слегонца оставалось. Только смотрит Степан Абрамыч в темноту и глазом своим не верит — рядом с ним в яме шевелится черным резиновым телом гребаный водолаз. «Опаньки, — думает Степан Абрамович, — наверное, водочка паленая была, сейчас и белочки прибегут». Но нет, сколько глаза ладошками не тер — истинный крест: водолаз. И маска на нем, и трубочки дыхательные, и баллон с газом на спине. Екарный Бабай!
      Водолаз тоже в полном недоумении сквозь стекло маски круглыми глазищами на Степан Абрамыча вылупился. Сидели они так минуты две, а потом Степан Абрамыч водолаза спрашивает, мол, ты кто такой будешь, сынок. Уж не с того света ли адский посланник? А тот только мычит в трубочки и внятного слова сказать не может. И тут Абрамыча спьяну осенило — шпион. Вспомнил наш электрик давешнюю передачу по телевизору, как Америка жизнь народа санкциями изнутри подтачивает: то персик в полях сопреет, то курс валюты провалится. Включил наш электрик свою бдительность на полную катушку и хрясть водолаза бутылкой по голове. А потом как заорет благим матом: «Спасите, шпионы Трампа атакуют!».
      На крик сбежались кто мог, а именно: я и соседская Баба Люся, бывший венеролог из пансионата для престарелых работников эстрады. Огонь-баба. В груди у нее отвага, а в ягодицах — дым. На выборах она всегда за коммунистов голосует — это я так, между прочим, для досье. Баба Люся быстро остатки досок выломала и давай тащить Степан Абрамыча наружу. Вытащила. Окатили мы его из ведра дождевой водой, он как новенький засиял. Тельняшку только пришлось поменять, чтоб не воняло. Потом мы втроем налегли и потянули полуживого водолаза. Окатили его из того же ведра, сняли с него снаряжение и поволокли на терраску, на свет божий. Посадили его на стул, Баба Люся ему заехала по роже от души и спрашивает: «Кто ты, братец, такой? Шпион или человек?»
      Водолаз все мычит, да странно так мычит, не по-нашему. Смотрим мы втроем — и правда, шпион. Мычит-то, зараза, вроде по-американски. Мы аж все присели на стулья. А водка, как назло, кончилась. Пришлось Бабе Люсе сбегать к себе за самогонкой. Выпили мы по два стаканчика и шпиону тоже налили. Только по-американски никто из нас троих ни бельмеса. Нам что олрайт, что гутенморген — привыкли мы лишь на языке Пушкина между собой кое-как изъясняться. В Европах, между прочим, не бывали, как говорится: арривидерчи, амиго, буенос ночес. Анкетка у всех чистая. На наше счастье, у Бабы Люси племянник гостил. Ученый парнишка, зубрил в школе инфинитив и герундий вплоть до пятого класса, пока не влюбился и не запил, а уж после жизнь мальца завертела… И отсидел сколько положено и белый свет повидал из окна арестантского вагона. В общем, шпрехал он по-иностранному, как Мюллер из «Семнадцати мгновений весны». Баба Люся ему говорит: «Давай, летс транслейт, милок». А тот отвечает: «Яволь, майн либен фрау». Выпили мы еще по два стаканчика и начали допрос пленного…
      Начать-то мы начали, а вот дальше я плохо помню… Видать, самогон у Бабы Люси крепкий и последние мозги заливает, как бетоном… Очнулся я от яркого света в глаза и обнаружил себя, как говорят англичане, в выгребной яме. Нет, это я не фигурально выражаюсь, а буквально. Сидел я в водолазном костюме в той самой выгребной яме, привалившись к бревну, что укрепляет строение. Солнце сквозь открытую дверь и проломанную дыру в досках нестерпимо светило мне в левый открытый глаз. Как потом выяснилось, когда я перебрал, Баба Люся со Степан Абрамовичем решили на мне эксперимент провести, может ли шпион в яме безопасно для жизни переночевать. Оказалось, может. Ну, натурально, я вылез из ямы, снял водолазные причиндалы, окатился дождевой водой и пошел на терраску. Вижу, компашка наша уже сидит за столом и чай пьет с пряниками. И шпион тоже сидит в чистом белье: видно Степан Абрамович поделился. Рожи у всех хмурые. Только никто ничего из вчерашних разговоров не помнит…
      Так мы правду бы и не узнали, если бы не телевизор. Тут как раз утренние новости показывают. Дикторша, миловидная такая дама с разрезом до пупка, лепечет нежным соловьиным голоском, мол, обнаружено компетентными органами, что иностранные державы спят и видят, как заполучить для анализа генетический материал россиян. И для этой, дескать, подлой цели они, по наущению своего военного ведомства, снарядили переодетых в русские национальные костюмы шпионов рыскать где ни попадя биологические пробы… «Ага! — произнесли мы все хором, — теперь-то, еж-майож, все ясно!» И смотрим мы все в сторону нашего шпиона недобрым взглядом. Но не срослось красивое объяснение.
      Шпион-то наш, уже к утру оклемавшийся, заговорил вдруг на чистейшем местном диалекте, так что никакой, зараза, Пушкин бы в тот момент бы не придрался.
«Братва, — говорит шпион, — вы меня задолбали, твари, никакой я, в жопу, не шпион!». Мы глядим внимательнее в его честные синие глаза и видим — не шпион, а Дядя Витя с шестнадцатой дачи, что у леса. Оказалось, они компанией пошли на рыбалку на лесное озеро. Лодку резиновую одолжили у другана-спасателя, а там в лодке и водолазное снаряжение завалялось… Как попал в сортир, Дядя Витя не помнит, потому что бухали на рыбалке не по-детски, а как взрослые люди. К тому же праздник на прошлой неделе был: День защиты ребенка. А лопотал он по-американски, потому что пытался петь свою любимую песню: «Дестинейшн анновн». В переводе означает, типа, место моего прибытия мне не известно.
      Посмеялись мы от души, а племянника Бабы Люси за плохое знание языка отправили в сельмаг за пивом. Пиво там хорошее, бодрит как чистый пенициллин. Только вот проблема — настоящие-то шпионы где-то продолжают сбор проб. По телевизеру ведь не врут никогда. Эксперты говорят, что шпионы ищут в наших русских генах слабое звено. И для этой цели, по слухам, Пентагон организовал генетический институт. Эксперты у нас никогда не ошибаются, значит лишняя бдительность не помешает. С той поры мы народную дружину организовали. Баба Люся — атаман, а мы ее опричники. По ночам дежурим и сортиры с фонариками просвечиваем — нет ли кого постороннего. И пока, тьфу-тьфу-тьфу. весь генетический материал при нас.