Танька

               

          С Танькой я познакомилась, когда Васька, мой сосед, привез ее с Винницы, где она работала у корейцев на поле. Раньше он подбивал клинья ко мне, но я, обретя свободу после всяких мытарств и унижений, и слышать не хотела о замужестве. Как говорится, сыта по горло. Своих корыстных намерений Васька не скрывал, открыто говорил, что ему нужна жинка с хатой, и чтоб в хате все было; а я – ближайшая к нему соседка, незамужняя, с хатой и прочим барахлом;  вот он и взялся меня окучивать,  думал, сплю и во сне вижу, как бы мне найти дармоеда на свою голову, чтоб ему прислугой быть; но со временем понял, что даром время теряет, потому как я отказала наотрез, и пошел искать в другом месте. Вот тогда он и заявил, что едет в Винницу искать себе жену. «Счастливого пути!» - сказала я ему с насмешкой. Но жену он действительно там нашел, хотя стоило ли ехать так далеко, чтоб найти такое «сокровище»? Маленького роста, невзрачная, передние зубы отсутствуют, к тому же любительница выпить и погулять. Таких «красоток» и у нас в селе хоть отбавляй. Стоило ли везти аж из Винницы? Но всего этого я Ваське, конечно, не сказала. Пусть делает, что хочет, мне какое дело? А то еще подумает, что ревную. Одним словом, Танька мне не понравилась. Зато Васька ходил по селу гордый и довольный собой. Вот, мол, всем нос утер! А то пренебрегали мной, шибко гордые!  Будете вы теперь локотки кусать! Но  локти кусать я не собиралась. Мне никакой муж не нужен был. Не привлекала даже его мужская сила, а то, что он такой силой обладал, я знала от женщин, которым «посчастливилось» провести с ним ночь. Внешне он ничего особого из себя не представлял: лет пятидесяти с хвостиком, невысокий, худой, волосы наполовину седые – вот и весь портрет. Правда, умел многое: мог и крышу починить, и обувь отремонтировать, и забор поставить. Но я не хотела больше экспериментировать; у меня был опыт трех неудачных замужеств, поэтому снова попасть в переплет мне не хотелось. Тем более, что Васька был тоже выпить не дурак, а я на таких выпивох уже насмотрелась. Но я все же хотела сохранить с ним дружеские отношения, так как еще не раз придется обратиться к нему за помощью. Поэтому нужно было подружиться и с Танькой. И я, скрепя сердце, поскольку мне она совершенно не нравилась (интеллект – ноль), нанесла им визит и пригласила в гости.
          И вот они у меня. У Васьки вид довольный, улыбается. Танька ведет себя настороженно. Еще не знает, куда меня зачислить: в друзья или во враги. Мне так и хотелось ей сказать: «Не бойся! Мне твой Васька не нужен!» Просидели они весь вечер, уставясь в телевизор. Уходя, Васька попросил разрешения приходить смотреть телевизор (своего у них еще не было). Я ответила: «Пожалуйста». С этого дня началась моя дружба с Танькой.
          Трудно было придумать людей, столь несхожих между собой. Я – начитанная, образованная, и она – забитая деревенская баба, которая в своей жизни ни одной книжки не прочитала, к тому же еще и пьющая. И тем не менее мы с ней стали подругами. Вначале я к ней относилась свысока и с насмешкой, мол, кто «ты» и кто «я»; но постепенно оценила ее душевную доброту и какую-то прямо-таки детскую простоту и непосредственность. И, если я вначале приходила к Ваське с просьбой, то сапоги починить, то еще что-то сделать, то потом я стала приходить уже к Таньке.
          Жили они вначале вроде бы дружно; Васька называл Таньку не иначе, как «любимая жена» и прямо-таки демонстрировал свою якобы любовь к ней, но никто ему не верил, все помнили, сколько у него было жен, но потом, посудачив, успокоились: «Хай себе живе, як хоче!» Но однажды я, зайдя к ним, увидела у Таньки синяк под глазом. «Упала!» - пояснила она, пряча глаза. Я не поверила. Я знала, что Васька иногда лупил своих жен. Но я сделала вид, что поверила. Какое мне дело? Да и что я могла сделать? У Таньки ни кола, ни двора, деться некуда, значит, будет все терпеть. А он… Он – такой же, как все. Если чувствует, что женщина зависима от него, значит, будет и дальше наглеть. Я сама была в такой ситуации, но мне удалось выбраться из этой ямы, но не все такие, как я, не у каждой хватит сил и решимости поставить крест в отношениях и начать все сначала. Большинство живет по течению: будет угождать подлецу-мужу, лишь бы не оказаться на улице, и будет терпеть унижения и даже побои, лишь бы самой не принимать решений и жить за чьей-то спиной. Я видела, что Танька именно такая, бесхребетная, а, значит, будет все терпеть, не потому, что любит, а потому, что боится остаться одна. Было ей уже за сорок, а, стало быть, натерпелась от жизни, раз оказалась в балаганах у корейцев. Было у нее двое детей, уже взрослых, связь с которыми она не поддерживала. Ясно было, что горя она уже нахлебалась, а потому боится снова остаться одна; не всякая женщина может выдержать одиночество, многие не могут, а потому ищут себе хоть какого-нибудь мужичка, хоть «плохонький, да мой!»   
          Прошло два года. Васька неожиданно продал свою хату и вместе с Танькой перебрался в другое село, в дом, который достался ему от родителей. Виделись мы теперь редко. Разве только в городе случайно встретимся. А однажды Васька пригласил в гости. Я обрадовалась: «Обязательно приеду!» В таком возрасте друзья на вес золота. И остро чувствуешь свое одиночество, когда их нет. Так и мне стало одиноко с их отъездом. Поэтому я рада была возобновить дружеские связи.
          Не откладывая в долгий ящик, я при первой же возможности поехала к ним в гости. Не без труда нашла их дом. Толкнула дверь – открыто. Захожу. Смотрю – сидят, голубчики. Танька повисла на шее, Васька тоже обрадовался, водил по хате, по двору – хвастался. Дом действительно был хороший, большой. Веранда тоже большая, во весь дом. В сарае – коза с двумя козлятами. Я смотрела, хвалила. Я, правда была рада за них, никакой зависти я не испытывала; обустроились люди – и слава богу! Однако  вторая встреча уже не была такой радостной. Стала я замечать, что не все у них ладно. Иногда он кричал на нее, и я сразу вспоминала своих мужей, что они точно также себя вели; иногда попрекал, что она сидит на его шее, не работает. Танька пыталась оправдаться, что в селе нет работы, но он не слушал. А однажды вобще заявил, что езжай, мол, в свой Кировоград (она оттуда родом), я даже деньги тебе на дорогу дам. Мне неприятно было все это слушать, напоминало мной пережитое; я понимала, что новизна прошла, и Танька попросту надоела ему, и теперь он ищет повод избавиться от нее. К тому же пили они оба, а водка, как известно, не скрепляет отношения, а лишь разрушает семьи. Я посоветовала бы Таньке уехать к себе на родину, ведь ясно было, что ничего хорошего уже не будет; раз такая трещина в отношениях, это неизбежно приведет к разрыву. Но как ей это объяснить? Ведь она бы все неправильно поняла, подумала бы, что я сама мечтаю  «захомутать» ее ненаглядного, сплю и во сне вижу, как бы его женить на себе; поэтому я молчала и делала вид, что я ничего не замечаю.
          В тот день я снова приехала повидаться. Приезжала я нечасто, раз в два – три месяца, работы было по горло, особенно летом, но иногда все же находила время. В этот раз застала их обоих за выпивкой. Сидели они за столом вдвоем, бутылка была уже почти пустая. Васька, увидев меня, подорвался и побежал за водкой. Я, ради приличия, выпила стопку, но больше пить отказалась. Сидела, слушала их разговоры. А разговоры велись на повышенных тонах. Васька, уже не стесняясь меня, попрекал Таньку, что та не работает, а только ест, и снова (в который уже раз!) предлагал ей уехать. Танька что-то бормотала, пытаясь оправдаться. Мне было не по себе, я уже пожалела, что приехала. Засобиралась было домой, но Танька повисла на шее, уговаривая остаться. Потом она куда-то вышла, и мы на несколько минут остались с Васькой вдвоем. Я попросила его больше не обижать Таньку, но он, нахмурясь и поджав губы, заявил, что жить он с ней больше не будет, мол, плохая из нее жена, и заставит ее уехать. Чем такую жену, так лучше никакую! «Она пьет наравне со мной!» - сказал он. – «Но ведь ты знал, что она выпивает! С самого начала знал. Зачем брал тогда?» - «Я думал, бросит!»
          Ну, конечно, бросит. Где ты такое бачил? Хотя бы сам не пил.
          Уезжала я с тяжелым сердцем, решив про себя, что больше я к ним приезжать не буду. Танька, будто прочитав мои мысли, плакала, прощаясь со мной, и просила не забывать ее, ведь у нее, бедной, кроме меня, больше не было подруг. Мне было жаль ее, но снова встречаться с Васькой, напоминавшем мне моих мужей,  не хотелось. Я тогда еще не знала, что больше я Таньку не увижу.
          Это было 1 мая, а 9 июня я услыхала страшную новость: Танька утонула. Произошло это 6 июня. Она с Васькой каталась на лодке и каким-то образом вывалилась за борт и утонула. А дальше начинается вобще какая-то «несумитница»: Васька, вместо того, чтобы прыгнуть и достать ее из воды или хотя бы поднять шум и заявить в милицию, преспокойно причаливает к берегу, идет домой и заваливается спать, потом трое суток сидит дома и не заявляет в милицию, что Танька утонула. На вопросы соседей, куда она делась, говорит, что уехала в город. На четвертый день его вызывают в милицию, он едет туда, не знаю, что он там говорил (наверное, сказал, что впервые слышит, что она утонула), но его отпускают, и он, после похорон, покинув дом и хозяйство (собаку и козу с козлятами), едет в город и там пьянствует неделю. Потом находит себе женщину с хатой и пристраивается возле нее. Так и живет там, припеваючи, по сей день.
          А Таньку или, вернее, ее тело обнаружили в другом селе, что за речкой. Уж не знаю, как ее тело оказалось на берегу, может, выловили и там покинули, а, может, в камышах запуталось, и как-то водой его выбросило. Но факт остается фактом: ее тело лежало на берегу под палящим солнцем три дня, постепенно разлагаясь. Там, в том месте, коров пригоняют на водопой, вот и в тот раз пришли туда коровы, стали мычать, почуяв мертвое тело. Потом подняли на рога и стали топтать копытами. Пастух отогнал их и вызвал милицию. Но те, не добившись от местных, чье это тело, уехали, оставив его лежать на берегу. Кто им сообщил, что у Васьки пропала жена, не знаю, но его вызвали и потребовали, он тело жены похоронил.
          Похоронили Таньку в том селе, где она жила и так нелепо умерла. На чужбине. На похороны приезжали двое ее детей. Я не видела, но рассказывали, что смотреть на нее было жутко: тело было все черное, наполовину разложившееся. До сих пор неясно, сама она в воду свалилась или ей Васька помог, этого я не знаю, напрасно говорить не буду. Знаю только, что он хотел от нее избавиться. Что ж, если он виноват, то ответит за это перед богом, а Танька лежит теперь в чужой земле посреди чужого села, и никто на ее могилку не приходит.
          А собачку и козу с козленком (второго козленка загрызли волки, пока они были бесхозными), пожалев, взяла к себе Васькина соседка.
                25.11.2019 г.