Былины пели скоморохи Глава 4

Глава 4

***
Ветер, чуть уловимый,  коснулся его лица, погладил волосы,  и тут же скользнув куда-то в сторону, заблудился в кустах сирени, отчего воздух вокруг наполнился ароматом. Олег всей грудью вдохнул его, широко улыбнулся, от души потянулся, и вновь облокотившись на перила балкона своего большого двухэтажного дома, в тапочках и халате продолжил стоять и любоваться всем, что его окружает. Видами города, который в эту весеннюю пору совершенно преобразился, бирюзовым небом, собственным садом.
Точно такой же был когда-то и у его родителей, яблоневый, вишнёвый. Зимой – белый, пушистый, запорошённый.  Летом – тенистый, зелёный. Олег часто вспоминал его, но только и всего. Прочие картины детства мужчину радовали мало...
Родился Олег в необычной советской семье. Отец его, протоиерей Матвей, будучи священнослужителем, возглавлял при церкви  приход, и люди его любили. Набожный, сердобольный, учтивый, его обожали родственники и соседи, жена-попадья и многочисленные дети, все, кроме младшего отпрыска Олега.  Тот родителя попросту ненавидел. Подростка раздражало в отце буквально всё – покорность,  аскетизм, размеренный образ жизни, а ещё равнодушие к проблемам сына. В школе Олега обижали, травили. Одноклассники называли его поповским отродьем, высмеивали, били. И однажды парень не выдержал. Он хитростью заманил своих мучителей в заброшенный сарай, запер его снаружи и подпалил. Правда, огонь вскоре увидели жители соседних домов. Так, что юные пионеры всё-таки выжили. Все, кроме одного… 
А потому вскоре Олег уже отбывал свой первый срок в подростковой колонии, где его ждали новые события, которых некогда набожный парень и предвидеть себе не мог.  Там юнец прошёл настоящую школу жизни с драками, поножовщиной и снова убийством...
Мужчина вдруг перестал улыбаться. Перед глазами его поплыли таёжный лесоповал, снегом засыпанный, а после тюремная конура в жарком Таджикистане. Да уж, судьба... По собственной глупости хлебнул он несчастья, правда и с врагами рассчитался сполна.  Зато теперь многое было в его власти. Власти, о которой он всегда мечтал…
Олег не заметил, как тоска на его лице вновь сменилась маской радости. 
– Красивая, зараза… – вдруг произнёс он, внезапно вспомнив о ком-то. – Гордая, как и я… – мужчина усмехнулся – Всё равно будет моя…

***

Первый понедельник после праздника наконец-то шёл к завершению. Он не был тяжёлым, как принято его считать. А для Ильи этот день и рабочим-то не был.
– Ну, что это за работа? – спрашивал парень себя – Работа, это когда видишь плоды своего труда. А у нас протирание штанов да глупая беготня…
– Беготня, значит? – возражал товарищу Серёга – А денежки тебе получать охота? Подарки Ольге дарить, матери покупать лекарства? Или, может быть, вернёшься снова на завод копейки считать?
– Серый, ну, ты чего?
– А ничего. Востоковед заработать нам даёт, а тебе всё не то…
– Да, я не против – Илья засомневался. – Просто бездельничать тяжело…
Сергей засмеялся.
– А ты и не бездельничаешь. Смотри, товар кооператорам везёшь – кивнул Ремез на заднее сиденье, где стояло два пузатых рюкзака. – Потом поедешь обратно…
Ильюха тоже посмотрел на поклажу.
– Слушай, а ты не знаешь что там?
– Неа. А мне это надо? – Сергей надавил на педаль газа – Лучше расскажи, как праздники провёл…
– Да, нормально – Илья заулыбался. – С Ольгой ходил в кино, с друзьями встречался. А ты?
– Я то? – Серёга хмыкнул – Я – прекрасно! Сначала с женой старшему сыну лечили живот, потом среднему температуру сбивали, ну и в завершении с младшим  всю ночь не спали. Орёт и орёт, орёт и орёт.  И чего ему надо?
– Да, уж – Илья картину представил. –  С детьми нелегко….
– И не говори, бродяга…
Товарищи замолчали, но ненадолго. Вскоре они уже подъехали к частному дому. Там приятелей у добротных ворот поджидал их старый знакомый, одноклассник Олега по имени Коля. Выглядел парень лет на сорок небритый, лохматый в старом засаленном пиджаке, шортах и калошах. 
– Здорово, братва – поприветствовал гостей хозяин, который был то ли пьян, то ли…
– Здорово – ответил ему Илья, вышел из машины, открыл заднюю дверцу. – Как сам?
– Ага – кивнул Колян и быстро сначала схватил один рюкзак, потом второй, сунул их себе под мышки. – Если бы знал, что из попёнка толк выйдет, никогда бы его не гонял – произнёс он непонятное и тут же за ворота уковылял…

***

Большой просторный зал профессорской квартиры был полон, всюду слышались голоса, а среди многочисленных Ольгиных знакомых за столом уже не было ни единого трезвого лица. Да и не мудрено, тому был повод. Сегодня семья и товарищи провожали в армию юного призывника Лёньку Буневича. Самой пьяной из всех была Егоза, самой трезвой мать Леонида – Татьяна Андреевна.
               – Ну, куда ты собрался? – то и дело причитала она – А как же отец? А как же я?
Сын опрокидывал в себя рюмки водку, морщился, закусывал салатом, снисходительно улыбался, за плечи обнимал мать.
               – Ма, ну, не надо – говорил парень уже невнятно – Армия – это ж не война, отслужу два года и вернусь обратно.
               – Правда вернёшься?
               – Ага…
               – А как же Афганистан?
– Афганистана нет уже. Всё кончилось. Вывели оттуда наши войска….
– Это хорошо – женщина вздыхала. – Лишь бы не туда…
Сердце Ольги сжималось, она отворачивалась. На противоположной стороне стола растягивал меха баяна дед Лёньки – ветеран. Он сидел в пиджаке, усыпанном наградами. Рядом с ним в нарядном платочке его жена – бабуля призывника. Она пела что-то русское народное.  Голосила вместе с женщиной и вся большая Лёнькина родня. Студенческая братия выпивала.
Оля тоже бокал подняла.
– Всё нормально? – вдруг спросил девушку Илья.
Он сидел с Ольгой рядом.
– Да. Только Лёньку жалко…
– Жалко?
– Ну, да. Посмотри, какой из этого очкарика вояка. Ему бы с нами за партой сидеть, а не бегать с автоматом.
– Но с оружием тоже обращаться уметь надо – возразил Илья. – На то он и мужик…
– Ага – вдруг неожиданно отозвалась из-за спины Ольги Егоза – Он с автоматом, а я? – девушка, упала на руки и зарыдала.
Оля обернулась.
– А ну-ка – сказала она – пошли вытрезвляться…
Подруга взяла Милку за руку и повела. Вскоре девчонки уже стояли у открытого крана. Вода бежала, Егозина висела над ванной, а Ольга её умывала.
– Хватит – говорила она. – Считай, что это тебе испытание. Будешь Лёньку из армии  ждать, письма ему писать… Глядишь, и полюбит он тебя…
– Меня? – переспросила Егоза.
–  А кого же ещё? Ты же лучшая самая…
Милка всхлипнула.
– Да. Только несчастная… – вновь зарыдала она.
А Ольга не понимала, что ей делать дальше. Она уселась на ванну.
– Вот ты говоришь несчастная. А я? Матери с отцом нет, приёмным родителям  по сути не нужна. Ты хоть знаешь, что они меня уже сосватали?
– Да, ну? – Егоза перестала реветь, повернулась и на Ольгу уставилась –  За кого?
– За сыночка соседа нашего, директора мясокомбината.
– А Илья?
– А что Илья? Я даже предвижу, что они мне о нём скажут…
– И что?
– Не пара он тебе….
Ольга вздохнула, встала.
– А ещё… – девушка вдруг замолчала.
– Что ещё? – тут же переспросила Егозина.
– Боюсь я…
– Кого?
– Типа одного. Ходит всё за мной, но близко не приближается. Цветы через секретаршу передаёт, записочки разные. На вроде – какие у вас чудесные глаза…
– А ты?
– А что я? Я ведь даже имени его не знаю…
Оля вздохнула.
– А вот лица его не забуду никогда…

***

Вокзал, суетный пыльный, словно особый механизм гудел клаксонами, роился голосами, стучал железными колёсами. Он жил какой-то своей особенной жизнью. Здесь днём на привокзальной площади шумели митинги, а ночью собирались хиппи. Здесь находили временное пристанище пассажиры и постоянно обитали советские нищие. Здесь было всего много…
Олег протиснулся сквозь толпу возле здания пригородных касс, прошёлся по перрону, остановился у ларька. Чего в нём только не продавалось: гречка, шерстяные носки, мыло, сало, сигареты,  косметика, сувениры и даже туалетная бумага. Олег купил себе пачку «Мальборо».
– Давай погадаю, красавчик – вдруг услышал мужчина позади себя.
– Давай – Востоковед обернулся.
Напротив него стояла пожилая цыганка лохматая, грязная, в длинной юбке цветастой. Она взглянула Олегу прямо в глаза и тут же отпрянула.
– Ты и сам про себя всё знаешь – вдруг испугалась старая, по-цыгански заворчала, развернулась и ушла.
А Востоковед остался.
– Погадает она, – усмехнулся «красавчик»  – научись сначала.
Мужчина закурил, посмотрел по сторонам. На перроне в ожидании электрички  кто только не толпился: дачники, иногородние студенты, молодые солдатики, туристы, а ещё шантрапа всякая, воришки. Последних Олег вычислял на раз. Однако сейчас…
– Привет, Востоковед. Чё, опять сам явился?
Мужчина перевёл взгляд.
Рядом с ним возник невысокий молодой человек в спортивном костюме, лысый, один из воспитанников клуба, который Олег спонсировал…
– Привет, Шкет – Востоковед разозлился, прищурил глаз. – Не твоего ума дела, сопливый, самому мне приходить или кого посылать. Ты лучше за себя переживай. Ещё раз опоздаешь, из дела выйдешь...
Парень засуетился.
– Да, я это, только что от мусора слинял. Зашёл в туалет, а там…
– Понятно – Олег недовольно хмыкнул. – Принёс?
– Ага.
– Давай.
Юнец расстегнул мастерку и извлёк из-за пазухи свёрток бумажный.
– Вот – протянул он мужчине его. – Это всё…
Востоковед довольно крякнул, распахнул плащ, спрятал под мышку увесистую передачу.
– Как прошло?
– Да, нормально. Только вот …
– Что?
Шкет замялся.
– На первой хате не было никого, а на второй бабка лежачая. В общем, пришлось её подушкой того…
– Чего?! – Олег захотел заорать, однако еле сдержался – Придурки бесячие – вдруг выразился он. – Не должно там было быть никого…
– Да, это мы уже потом поняли, когда Игорёк признался. Адрес у него дома в сменных штанах остался. Вот он по памяти нас и привёл…
– Ну, ты ж зараза – мужчина смял новую пачку «Мальборо» – Игорёк значится?
– Игорёк. Да, ты, Востоковед, не расстраивайся. Всё прошло хорошо. Зато гляди, сколько лаве  подняли.
Парень заулыбался.
– Дурак – Олег заиграл желваками. – Чью хоть хату вставили?
– Да, кооператора одного. А лежала там мать его старая… –  Шкет вздохнул – Тихая бабка была, не пискнула даже…