Арест в стиле Кафки

Когда в доме Йзозефа К. появляются незнакомые, вежливые люди, пришедшие его арестовать, между ними завязывается редкий по изысканности абсурда диалог, какой, казалось бы, мог вообразить только Франц Кафка в своём "Процессе".
Но задолго до того, как австрийский гений засел за свой шедевр, сын горного чиновника и русский литератор, Михаил Ларионович Михайлов написал жене письмо размером с повесть Кафки. В письме он подробно описывал обстоятельства своего ареста и дальнейших злоключений. Биографы подтверждают, что он, в отличии от Франца Кафки, не выдумал ни слова.
Утром к нему приходят с обыском нежданные визитёры. И им так скучно вести обыск, ч то они просят Михаила Ларионовича поделиться с ними какой-нибудь запретной литературой. Очень вежливо, по дружески просят.
Один из визитёров, увидев сочинение Пушкина, начинает рассказывать, как он был назначен шефом препроводить тело Пушкина в последний путь. "Один я, можно сказать, и хоронил его", - доверительно сообщает он.
Михайлов, остающийся в неведении почему вдруг нагрянули к нему с обыском, смотрит в глаза своих визитеров, - "маленькие светло-серые зрачки, которые почти сливаются с раскрасневшимися воспалёнными белками", и думает, что воспалённые белки одно из характерных отличий жандармских лиц. "Не оттого ли что их часто будят по ночам?"
Визитеры весело прощаются, так ничего и не объяснив. А вскоре Михайлова приходят арестовывать.
Жандармский офицер везёт его в карете, и обращается к нему со следующими словами. Невозможно, угадать с какими.
- Как жаль, что теперь не вечер, а то мы могли бы заехать с вами в какой-нибудь ресторан и закусить.
И  блаженно  закативший глаза жандарм вдруг прерывает свою мечту вздохом и словами: "Впрочем, вы бы и там стали донимать меня расспросами, за что вас арестовали"