Печать Архана

Пролог

За что и почему боги изгнали Диментриуса, ныне никто не ведает. Был это младший сын бога ветров Ахрана, повелителя Гор Джерана, обители первородных богов. Диментриус, бог огня и пепла, родился от жрицы Сейланы, полу смертного дитя Вихрей Богов, источника их силы и магии во вселенной. Ее расу стали называть димены. Сейлана же, сестра Архана, вторая по силе богиня Гор Джерана, взревновала брата своего к жрице. Она обратилась к своей младшей сестре Тейливии.
Тейливия, повелительница мора и чумы, наслала на храм Сейланы, бывший доселе под ее покровительством, ужасную порчу. Все жрицы, существа из чистой энергии, стали превращаться в нежить. Ужасные мучения сопровождали метаморфозу, каждая жрица несколько месяцев гнила заживо, но магия Вихря не давала им умереть, выплескивая все новую и новую энергию. Архан почувствовал стоны Вихря, и явился в храм. Стены храма звенели от одного его дыхания. Жрицы собрались в главном зале. Архан воззвал к Вихрю, и своей властью он увидел того, кто наслал проклятье. Тейливия пала ниц перед повелителем и выдала свою сестру. Сейлана же упиваясь местью не почувствовала гнева владыки, и он явился к ней сам. Вскричала сестра, что недостойная жалкая жрицы любви величайшего бога. Архан понял, что стало причиной несчастья, но, изгнать порчу даже он был не в силах. Порча стала частью вихря. Темной нитью в разноцветных его прядях. Нитью сомнения и раздора. Архан понимал, что должен прекратить распад Вихря, и остановить порчу, но Сейлана, почувствовав это, в припадке божественного безумия убила свою сестру Тейливию. Мор и чума вырвались на свободу. Порча жриц обрела самостоятельность, и в миг подчинила их самих, и их энергию себе. Темная нить стала темной прядью. Жрицы превратились в новых существ, носительниц смерти и безумия, - Лаальи, такое имя дал им Вихрь. «Смерть» вот что это было.
Смерть Тейливии ослабила богов, их связь с Вихрем стала слабей. Рука Архана, занесенная над Сейланой, дрогнула ослабев. Он созвал всех богов, и объединившись они заточили Сейлану в самом надежном месте – в истоке Вихря, там, куда мог добраться только бог, там, где даже бог становился смертным. Обреченная на вечное одиночество полубезумная Сейлана поклялась отдать свою силу смерти, если ее когда-нибудь освободят. Лаальи услышали ее мольбу, Смерть согласилась принять ее дар. Лаальи, воспользовавшись отсутствием богов, отметили своим прикосновением младенца Диментриуса. Капля крови этого полубога теперь могла расплавить клетку Сейланы, но Вихрь ничего не дает просто так, огонь Диментриуса стал единственным оружием против Лаальи.
Вернувшись, Архан почувствовал метку на сыне, и отослал его в мир смертных, подальше от лап Лаальи. И закрыл единственную дорогу в мир смертных Печатью Владыки. В Горах Джерана началась война – десятки Лаальи против нескольких богов. В этой войне прошел двадцать один год.

Глава 1

Легкий ветерок коснулся верхушек сосен, и, сам себя подгоняя, помчался к морю. К его бесконечным просторам, подальше от мрачных гор и буйных рек. Он соскочил с очередной горы, пометался по плато, над небольшой шахтерской деревушкой, и умчался искать счастья, и своего моря.
Поселок насчитывал несколько деревянных домишек, точнее обычных сосновых срубов с засмоленной крышей, стоящих на берегу небольшого горного озера. Недалеко от поселка была угольная шахта, где несколько десятков шахтеров худо-бедно добывали особый уголь. Это была единственная шахта на континенте, в которой еще остался уголь, пламя от которого способно плавить Ирбанскую руду.
Именно в этот поселок шли изнуренные шахтеры, отработавшие свой хлеб. Это были взрослые жилистые мужчины, которые сами выбрали профессию шахтера. Среди них был парнишка, на вид лет двадцати, у него был одновременно самый замученный и довольный вид. Сегодня ему наконец разрешили спуститься на последний уровень в шахте, и он открыл новый пласт угля, которого хватит на еще несколько месяцев добычи.
-Дин, ну ты и везунчик, - посмеивался седоватый шахтер, - это самый крупный пласт угля за последний год, если бы не ты, остались бы мы через пару месяцев без работы.
-Да ладно, Марек, ты же знаешь, что мне везет с углем.
-Ага, Дин еще в детстве первый нашел свалившуюся в ущелье телегу угля.
-Ну, я его почувствовал…
-Дин, не стоит тебе у на прозябать, твой талант наверняка пригодился бы в Ирбанских горах, уголь найти легче, чем магическую руду.
-Вы верите в эти сказки, что эта руда магическая, - усмехнулся Марек, - да обычная руда, только плавится не очень. Наслушались караванщиков.
-Мой отец, Тонн, говорит, что эта руда и вправду магическая. Он говорит, в молодости мечом из Ирбанской стали ему и оставили этот незаживающий шрам.
-Подумаешь, что там несет этот хромой калека. Пусть себе сидит в своей кузнице, и не кажет оттуда носу!
-Эй, Марек, ты что-то сказал про моего отца?? – Дин рванулся, было, к Мареку, но пара шахтеров схватила его за плечи.
-Тише, Дин, ты же знаешь, Марек не любит твоего отца. Но не стоит из-за этого получать от него и тебе.
Шахтеры подходили к деревне, и насупившийся Дин свернул к дому в стороне, с пристройкой.
-Привет пап, - махнул он рукой седому, но по-прежнему крепкому отцу.
-Как работа, Дин, тебя, наконец, пустили на нижний уровень?
-Ага, и через час я нашел новый пласт, теперь работы хватит еще почти на год.
-Ха, я знал, что у тебя талант. Дин, ты не мог бы помочь мне в кузнице?? Сегодня у меня особое дело. Пойдем, поможешь мне с мехами, у тебя они особо горячие получаются.
Тонн, прихрамывая, зашагал от крыльца к кузнице. Дин сбросил куртку, пожал плечами, и отправился помогать отцу. Он вошел в кузницу, и остановился.
-Смотри Дин, у меня есть для тебя нечто необычное.
-Что это, пап? Какая-то сталь?
-Да, это Ирбанская сталь. Я переплавил тот клинок, которым мне почти перерубили ногу, - Тонн опустил руку на хромую ногу, где у него был шрам, даже скорее язва, незаживающая, часто кровоточащая.
-Сейчас, сын мой, ты поможешь выковать из этого бруска стали новый меч. Это меч для очень важного заказчика, он приедет с угольным караваном, завтра. Поэтому нам нужно за ночь выковать новый клинок, а рукоятку я сделаю особой.
-Хорошо пап, а что мне делать-то?
-Просто разгони меха. У тебя очень хорошо получается, огонь горит жарче.
Тонн достал кузнечный молот, и сунул брусок в печь, а Дин начал раздувать меха. Дин разогнал меха как обычно, но отец махнул рукой – продолжай, – и Дин не останавливался, пока Тонн не достал брусок и не начал бить по нему молотом. При первом же ударе от молота полетели искры, и он начал краснеть. На десятый удар, раскаленный молот раскололся, и куски мягкого железа упали возле наковальни. Тонн не останавливаясь взял второй молот и только буркнул Дину: «Принеси воды». Он сунул раскаленный брус в ведро и всю кузницу заполонило паром, у Дина обожгло все внутри и он выскочил за водой.
«Что же это за руда такая, -думал Дин, пока бежал до озера с ведрами, - как раскалился молот?? И как он раскаленный мог расколоться?? И как он раскаленный мог гнуть металл??» Дин добежал до озера, черпнул воды, и аккуратно, но быстро, привычным шагом, поспешил обратно в кузницу.
Кузница была вся в пару, и возле наковальни валялась груда оплавленного металла, а Тонн без остановки колотил уже третьим раскаленным молотом по клинку.
-Меха Дин!! Быстрее!!!
Дин сглотнул и бросился к мехам. Огонь в печи начал трещать, Меха гудеть, а Тонн все не останавливался. Пар мешал дыханию, а хромой старик как будто и не уставал вовсе. Дин почувствовал, что в кузнице стало слишком жарко. Он глянул на печь и остолбенел – каменная печь тоже раскалилась.
-Ну же Дин!! Не останавливайся!! Всего 2 молота осталось!!!
Еще один молот раскололся, и все что от него осталось отлетело в сторону. А потом еще один. Остался последний.
-Дин, возьми молот, я устал, - внезапно сказал Тонн. Дин послушался, и взял в руки молот. Он был очень тяжелым, но Дин иногда помогал отцу и знал что делать. Он размахнулся и ударил по клинку.

Глава 2

-Дин, очнись, - услышал он сквозь туман, и вскочил от ведра воды, которое выплеснул на него отец.
-Что случилось?
-Ты вложил в клинок часть своей души Дин, иди отдохни, я закончу сам.
Дин, шатаясь, вышел из кузницы и поплелся к домику. В домике было две деревянные кровати стол и стулья. Дин упал на соломенную подстилку в кровати и провалился в сон.
Абсолютная тьма. И только маленький огонек пляшет. Подрагивает под порывами несуществующего ветра. Он все ближе и ближе. И видно, что это вовсе не огонек, а человек горит. Горят руки, ноги и лицо. И человек зашелся в немом крике, из сожженных легких не вырывается горячий воздух. И только глаза не трогает огонь, она так же блестят, блестят слезами, которые не успевает высушить огонь. Внезапно огонь пропадает, и остаются только глаза. Плачущие черные как уголь глаза. Из глаз льются слезы, все быстрей и быстрей, глаза превращаются в два источника соленой влаги, но слезы не растекаются, они словно собираются в воздушный сосуд. И мерцание воды сгущает мрак. Сосуд заполняется все больше и больше, и вот вода уже у самых глаз, выше глаз, сосуд сужается. Мгновение, и вода разлетается сотнями брызг во мрак. Женщина с черными глазами смотрит так, будто она сама смерть, от такого взгляда лава превратится в лед. Женщина одета в длинное платье с ниспадающими рукавами, платье переливается от черного к голубому и обратно. Лицо женщины бледное словно полотно.
-Я нашла тебя, сын мой. Мы идем за тобой, - голос, словно звон бьющегося льда, холодит сердце. Женщина протягивает руку.
Дин вскочил оттого, что по телу пробежала дрожь, лоб горел от ледяного ожога. Его всего трясло, он приподнялся с кровати и сел. В голове бились мысли, словно звон колокольчиков они сталкивались и метались снова и снова. Дин встал и вышел из домика вдохнуть свежего воздуха. На крыльце сидел отец, на коленях у него лежал меч.
-Присядь, Дин, мне много надо тебе рассказать
Дин присел, он ничего не понимал, что произошло вчера вечером, и ночью. Голова отказывалась выдавать внятные мысли по этому поводу, ему хотелось забыться, только Тонн мог помочь разобраться во всем этом, он единственный кому Дин всегда верил.
-Сынок, пришло время, я должен многое тебе рассказать.
-Отец, что вчера произошло? Что это было?
-Терпение, Дин, терпение, всему свое время. Я должен рассказать тебе одну историю. Помнишь, я всегда говорил, что где-то есть страна богов и магии?
-Да, ты говорил: она навсегда отрезана от нашего мира.
-Да, теперь навсегда. Около двадцати лет назад у богов случилась неприятная история, злые силы вышли из под контроля, погибла богиня, которая могла держать эти силы в узде. Другая богиня сошла с ума. А маленький сын верховного бога был отмечен темной печатью. Он стал единственным, кто может освободить зло, но он же стал тем, кто может остановить зло. Верховный бог решил спасти своего сына от рук темных сил, и отправил его вместе с двумя самыми доверенными жрецами в мир смертных. Он запечатал врата в этот мир своим перстнем-печатью и с один из богов был тайно отправлен в мир смертных с этим перстнем, чтобы силы зла не могли вырваться на свободу. Двадцать лет шла война между богами, и только верховный бог остался непобедимым, но и его силы не безграничны, последние силы он отдал на то, чтобы отправить послание своим верным жрецам: в мире богов не осталось добра, темные силы знают, где искать перстень.
Дин молча слушал, сказать что-то он был все равно не в силах.
-Это случилось вчера. А тот доверенный жрец это я.
Дин молчал. Тонн чуть повернулся и взглянул на него:
-А ты тот маленький сын верховного бога сын.
Сын промолчал. Он просто не поверил.
-Ты полубог, Дин, ты сын верховной жрицы Сейланы и бога Архана.
-Отец, что с тобой? Что ты такое говоришь? Какой же из меня бог??
-В мире без магии ты почти обычный человек, здесь есть только магия принесенная особым способом. Я знаю только один способ – Ирбанская руда.
-Я бог? И чем же я повелеваю?
-Ты бог огня и пепла, и имя тебе Диментриус.
-Я не верю… этого не может быть, я не знаю, зачем ты это выдумал!
-Возьми в руки этот меч, Дин, и ты мне поверишь, - Тонн протянул ему клинок, и воздух зазвенел, словно разрубленный. Дин неуверенно протянул руку и взялся за рукоять. И вдруг Вихрь захлестнул его сознание, тысячи нитей всех цветов пронзали его, и каждая приносила что-то свое, каждая была своим миром, нити оплели его тело, и Дин почувствовал, что мир наполнился другими красками. Каждая травинка стала понятна Дину, но поток Вихря схлынул, и осталась только маленькая пульсация где-то рядом.
-Что это было?
-Это была магия Вихря, Дин, чем меньше богов остается, тем слабее их связь с Вихрем. Но и сам Вихрь гибнет с гибелью богов.
-А что произойдет, когда погибнет последний?
-Вихрь умрет тоже. Связь с Вихрем всегда двухсторонняя, он не только дает, но и забирает. Вихрь создал этот мир, Вихрь его и разрушит.
-И кто же из богов остался? Архан?
-Нет, Архан пал. В мире осталось два бога, ты и тот неизвестный, хранитель печати. И единственный кто может найти бога это другой бог.
-А как же та богиня, что сошла с ума?
-Она поклялась отдать свою силу тьме, как только она освободит ее. Никто не знает, что произойдет тогда, но мне кажется, она умрет в тот же миг.
Дин поморщился, слишком много всего. Голова раскалывается, а еще этот пульс в глубине.
-Дин, вечером придет угольный караван, и ты отправишься вместе с караваном на поиски печати. А сейчас мне надо поспать, а тебе подумать над тем, что я сказал.
И Тонн ушел в домик. Дин присел на крыльцо, положил меч рядом с собой, и уткнулся лицом в ладони. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, он слегка прояснил мысли. Он оглядел пейзаж, который открывался с крыльца. Их домик стоял чуть выше плато, неподалеку от того места, где горная река впадала в озеро, и перед ним раскрылся прекрасный вид: в нескольких сотнях метров, за россыпью домиков, обрывалось плато, синело небо. Внизу, по склону горы, все было покрыто зеленью хвойного леса, а горную речушку из-за леса видно не было. Погода была ясная, и с горы была хорошо видна раскинувшаяся у подножья горы равнина. Река попав на равнину разливалась широким спокойным потоком, извиваясь словно змейка. Вдоль реки, как он знал, был угольный тракт, дорога, по которой к ним всегда приходил караван. Он попытался найти его пыльный след. Поискав какое-то время караван глазами, он сообразил, что такой большой столб пыли, чтобы он мог его заметить, мог бы поднять только полк кавалерии, скачущий галопом. Дин вздохнул, и побрел к озеру
Неподалеку от берега озера торчал небольшой валун, такой, что забравшись на него можно было сидеть, болтая ногами в холодной воде. Дин опустил ноги в воду, побултыхал ими и погрузился в раздумья.
Он до сих пор не мог понять и поверить что он бог, пусть даже только наполовину. И что он предпоследний бог. И тем более было странным то, что надежда на спасение теперь лежала на нем. Хотя Дин даже толком не понимал на спасение от чего. Трудно представить себе опасность, ни разу с ней не столкнувшись. Трудно чувствовать ответственность, да еще такую большую, если ты никогда прежде не был ни за что ответственным. Тонн всегда от всего его огораживал. Иногда это даже его бесило, он порывался на поиски приключений, но, повзрослев, понял, что Тонн уберег его от многих неприятностей, попытавшись заменить приобретаемый опыт своей опекой. Так что для Дина все было в диковинку. И весь груз, всю ту ответственность он так и не воспринял. Он только понял, что ему предстоит сегодня покинуть то место, где он прожил всю свою сознательную жизнь. Бросив попытки представить, что же его ждет Дин решил вернуться домой.
Он вошел в дом, и увидел Тонна и Марека, сидящих за столом.
-Входи, сынок, - сказал Тонн, при слове «сынок» Марек поморщился.
-Теперь тебе предстоит выслушать вторую часть рассказа. Часть о твоем будущем.
-Расскажи ему про меч, - буркнул Марек. Дин удивленно на него глянул.
-Ах да, меч. Помнишь, я сказал что ты вложил в клинок часть своей души?
-Хм, да, что-то такое припоминаю…я тогда уже валился с ног от усталости.
-Так вот, связать себя с Ирбанской сталью может только существо, созданное магией. Ты и есть такое существо. Всякая магия подконтрольна кому-то. Теперь магия этого меча – твоя. Но раньше она принадлежала другому. Нет, не тому кто искалечил мою ногу, еще более раннему хозяину. Тому, кто вселил магию в руду. Видимо это как раз и понадобилось для создания этого клинка. Такую мощную магию мог создать только бог. Понимаешь о чем я?
-Э… нет..
-Первым хозяином клинка был тот бог, которого мы ищем. Ты должен научиться управлять магией клинка, чтобы через нее узнать о нем больше. Это единственный способ найти его. К сожалению, тут мы с Мареком бессильны.
-Гм, вы с Мареком? А он тут при чем?
-Марек твой второй телохранитель. Он так же как и я верховный жрец.
-Был верховным жрецом, - перебил его Марек, - пока твой хозяин не убил мою госпожу!
-Архан мне не хозяин, я сам избрал путь жреца. Это ваша паучиха держала вас в страхе.
-Ха, зато она нас научила такому, что вам даже не снилось.
-Ладно, хватит, Марек! Сейчас не время, мы должны все объяснить Дину.
-А что тут объяснять? Дин, дружищце – усмехнулся, точнее, оскалился Марек, - мы с тобой пристанем к угольному каравану под видом оружейников. Благо твой, хм, па-па-ша, - Марек сказал это слово по слогам, - выделил нам небольшую партию своего добра. Так что собирайся, караван будет здесь самое большое через час, уже приезжал их гонец, сообщить, чтобы мы они едут, чтобы мы приготовили уголь. Им до темноты нужно еще спуститься с горы.
-Но, - Дин оторопел от новой порции непонятного, - куда мы так спешим?
-Хе, старикашка так и не сказал тебе самого главного? За твою голову назначена награда, и не просто награда,  что-то очень ценное - весь мир! И назначена не кем-то, а теми, кто победил почти всех богов – жрицами смерти Лалльи! Думаешь они не найдут способа добраться до тебя в мире смертных?
-А… как же они найдут нас?
-Не переживай, найдут. Их предводительница – твоя мать!
Дин выронил меч из рук, по домику разнесся звон, и долго еще странное эхо отскакивало от стен. «Так вот кто мне снился», подумал Дин.
-Так то была моя мать, - сказал он вслух.
-Слишком много разговоров. Старая развалина Тонн не сможет составить нам с тобой приятной компании. У него есть дела и поважнее. А нам с тобой нужно срочно отправляться к каравану. Давай, пошевеливайся!
-Вот твои вещи, Дин, береги себя, от этого многое зависит, - Тонн протянул ему котомку.
-Да уж, как всегда нашел, чем приободрить, - хмыкнул Марек и вышел.
Дин поднял меч и поспешил за ним.
-Дин, погоди! – услышал он оклик. – Ты забыл ножны. Эти ножны тоже непростые, в них вплетены мои седые волосы. Ну, все, торопись!
Парень соскочил с крылечка и бегом догнал Марека. Он шел быстрой пружинистой походкой, вид у него был слегка недовольный. Дин еле успевал за ним. Они шли по направлению к руднику. На ходу Дин пытался сосредоточиться, и как-то успокоить разбредшиеся в голове мысли, у него это плохо получалось. Он даже пару раз споткнулся. Марек заметил это, и чуток притормозил:
-Что парень, каша в голове?
Дин кивнул.
-Ничего, ты выкинь пока эти мысли, сейчас главное подальше и побыстрее убраться отсюда. Ты запомни, когда я буду с караванщиками разговаривать, ты не встревай. Понял?
Дин снова кивнул.
Марек вдруг остановился и Дин чуть не налетел на него.
- Слушай парень, если ты будешь кивать как баран, и тупо пялиться себе под ноги мы с тобой далеко не убежим. Нас пришибут первые же разбойники,  не говоря уже о ком-нибудь посерьезней! – Марек вдруг вздохнул, - Короче, постарайся побыстрее с этим справиться. Время не ждет…
Он развернулся и тем же шагом продолжил путь к руднику. Дин посмотрел ему вслед, тряхнул головой, улыбнулся и сказал шепотом:
- Не зря же я с десяти лет по лесам с луком шастал.
И тем же упругим шагом догнал Марека.






Багрянец заката постучался в окошко, Тонн глубоко вздохнул и встал. Он знал, беда придет с темнотой. Нагнувшись, он нажал на дощечку возле стены особым образом, и она чуток отодвинулась в сторону, он запустил в проем руку, и достал Клинок. Это было его личное оружие, веками входившее с ним в резонанс, сгусток чистой энергии, эссенция волшебства,  воплощенная сила. Прихрамывая, он вышел из дома. Клинок поймал последние закатные лучи и налился багряным светом. Тепло разлилось от руки по всему телу. Старое чутье, снова проснувшееся, подсказало – опасность близко. Солнце бросило последний взгляд на старика, смотрящего на восток, на его широкую спину, бросило блик на Клинок и ушло недоумевая.
Тонн смотрел на восток, опасность была там. Тело словно просыпалось ото сна, он слегка повел плечами, и почувствовал, как перекатываются мышцы кузнеца. Клинок зазвенел низким звуком, предупреждая о смертельной опасности. Тонн закрыл глаза.