1. 6. Начало Второй мировой

В конце августа, да и большей части сентября 1939-го, на Арабатке было сухо и жарко, температура днём доходила до 25 градусов. Лишь вечерами веяло свежестью, прохладой.

После работы отец мог участвовать в сооружении пионерского лагеря, строившегося силами комсомола Крыма [25]. В свободное время спешил к морю. Берег Азова в районе села сложен из мелкой гальки, лишь кое-где – из ракушек или песка. Чтобы нырнуть, нужно пройти метров десять по мелководью.

Иногда в редкий выходной подросток устремлялся к Розовому озеру западнее Генгорки, чтобы полюбоваться водой и дном, из-за водорослей сказочно-розовыми.
 
В это время над Европой набухали грозовые тучи – зловещие, коричневые.

«Летопись человечества, если вычленить из нее удары стихии, никак не является лишь хаотическим набором дат и оптическим отсветом подвигов либо подлости людской, – рассуждает историк Рузанна Илюхина. – В 1939 г. всходил урожай семян, селектированных и высеянных правительствами, идеологическими и финансовыми центрами Запада еще в 20-х и особенно в начале 30-х годов.
При всей многоликости программ и лозунгов правящих кланов, определявших политику Вашингтона и Лондона, Парижа и Рима, Берлина и Токио, в их действиях, за редкими исключениями, присутствовал общий знаменатель — антисоветизм».

25 августа был заключён англо-польский военный союз, гарантировавший помощь Варшаве в  случае агрессии «европейской державы». Под ней подразумевалась Германия, но секретный протокол оставлял возможность превратить пакт в антисоветский.
Гитлер и бровью не повёл – отмахнулся как от угрозы, так и намёка присоединиться. Он ещё в апреле определил 1 сентября началом расправы с кичливой Польшей, а что касается её союзников, то 14 августа на совещании генералитета убеждённо заявил: «Мюнхенские главари не возьмут на себя риск развязывания войны» [26].

С мая 1939-го перед особо важными информационными передачами раздавались позывные Всесоюзного радио – мелодия песни Дунаевского «Широка страна моя родная». Услышал отец эти звуки 1 сентября перед сообщением ТАСС: 
«Сегодня начались военные действия между Германией и Польшей. Рано утром германские войска перешли в ряде мест польскую границу. Одновременно германские самолеты произвели налёты на польские города... Варшава до настоящего момента трижды подверглась налёту германских самолётов – в 6 часов утра, в 8 часов утра и около 10 часов утра...» 

Тем же вечером Англия и Франция выразили протест Германии по поводу вторжения в Польшу. Союзники обещали выполнить обязательства перед ней, «если германское правительство не готово... вернуть войска с польской территории». На Западе, отмечает английский военный историк и публицист Кимхе, всё ещё «продолжали верить, хотя и гораздо меньше, что сильные слова и решительные жесты удержат Гитлера от развязывания войны» [27].

Посмотрим в интернете номера «Правды» за сентябрь1939-го.
В начале месяца первые полосы посвящены внеочередной сессии Верховного Совета СССР. Лишь на третьей полосе номера за 1 сентября нашлось место сводке под названием «Ликвидация остатков японско-маньчжурских войск в приграничной полосе».

Вряд ли пропустил её отец. Позднее узнал, что победа на Халхин-Голе, равно как и подписание договора с Германией, помогло СССР избежать худшего. В Японии разразился правительственный кризис, изменились её военные планы, иначе пришлось бы нашей стране в 1941-м воевать на два фронта.
 
3 сентября Великобритания и Франция объявили, что находятся в состоянии войны с Германией. Отец недоумевал, как, наверно, и весь мир, почему два союзника  Польши двое суток не выказывали внятного отношения к агрессии против неё. Позже узнал: надеялись, как в 1938-м, умиротворить Гитлера. Склонялись к предложению  Муссолини созвать 5 сентября участников Мюнхенского сговора, чтобы устранить «затруднения». Но фюрер уже закусил удила.

Перечитывая боевые сводки, с которыми знакомился отец, понимаешь, чему поражался юноша. Его удивляла скоротечность событий. Положение польских войск стало критическим уже в первые дни.

6 сентября президент и правительство Польши бежали в Люблин. Главнокомандующий вооружёнными силами Рыдз-Смиглы 7-го перебрался в Брест, 10-го – во Владимир-Волынский, 13-го – в Млынов, вблизи Дубно, 15 го – в Коломыю.

Правительство, как заяц, петляло по стране: из Люблина в Кременец, оттуда 13-го в Залещики, а 17-го, бросив остатки сражавшихся войск на произвол судьбы, присело у границы, готовясь перебраться в Румынию. Золотой запас Польши 15-го покинул румынский порт Констанцу и пустился кочевать по свету.

Две недели Москва ждала, придут ли на помощь своему союзнику Великобритания и Франция, но те лишь имитировали военные действия.

Невозможно порой без улыбки читать сводки информационных агентств Лондона и Парижа. В ночь на 7-е поисковые группы французов пересекли германскую границу, что в британской прессе изображалось как прорыв линии Зигфрида. 8-го в официальном коммюнике французского правительства сообщалось о «невозможности перечислить  уже занятые местности и позиции», 9-го –  о «занятии важной складки местности», 11-го – об успешном продвижении «в одном месте». Смех да и только!
12-го французы, продвинувшись в общей сложности на 7–8 километров, остановились, а 3–4 октября вернулись восвояси.

Непонятны были подростку, как и нам сегодня, действия англо-французской авиации. Вместо того, чтобы бомбить военные объекты или линии коммуникаций, она совершала так называемые «рейды правды», распространяя «Письмо к немецкому народу». В ночь на 5 сентября над Руром было разбросано три миллиона, утром 8 го над Северной Германией – три с половиной миллиона листовок. С 9-го на 10-е германские города снова засыпали прокламациями. 
На все пять лет войны мы, самокритично съязвил британский авиатор, обеспечили Европу туалетной бумагой. 

Спустя две недели после начала войны стало ясно: Польша потерпела крах. 8 миллионов украинцев и почти 3 миллиона белорусов бедствовали два десятилетия под пятой польских панов. А теперь перед ними  замаячила угроза немецкой оккупации.
Утром 17 сентября, когда польское правительство сидело на чемоданах, готовясь перебраться в  Румынию, части спешно сформированных Украинского и Белорусского фронтов пересекли советско-польскую границу. 

Те, кто с давних пор вопит о совместном германско-советском разделе Польши, умалчивают о том, что Советский Союз приступил к действиям лишь на 17-й день войны. Это произошло, когда стало ясно: Англия и Франция не собираются выполнять союзнических обязательств перед Варшавой и надеются на то, что Германия продолжит поход на Восток.

По признанию высокопоставленного генерала Альфреда Йодля на Нюрнбергском трибунале, если немцы «ещё в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными» [28].

Ныне об этом никто на Западе не вспоминает.


ПРИМЕЧАНИЯ
25. Комсомол Крыма. Факты. События. Люди / Редактор-составитель В. В. Митрохин. Симферополь: Таврия, 2006. С. 82.
26. Гальдер Ф. Военный дневник. М.: Воениздат, 1968-1971. С. 36.
27. Кимхе Д. Несостоявшаяся битва. М.: Воениздат, 1971. С. 129.
28. См.: Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939–1941. М.: Вече, 2000. С. 105.