4. измерение, главы 11 - 14

Глава 11.  Серьёзная работа

Чтобы полностью отдаться работе по поискам нужной информации о кристалле, Козмин задумал под предлогом подготовки докторской диссертации оформить творческий отпуск.
Выглядело всё это пока чистой авантюрой. Он ещё ничего не докладывал даже на кафедре и ни статейки не тиснул по теме задуманной работы, да и тема исследований толком не определилась, и годящегося для диссертации материала в достаточном объёме не было.
А ему для закрепления официального статуса соискателя, всё это необходимо было, как говорится, «ещё вчера».
Предстояло серъезно поработать.

Правда, идея способная стать темой диссертационной работы была. Козмин даже записал её название: «Исторические аспекты применения эзотерических учений и технологий в мировой практике политических и военных разведок государств».

Он осознанно сделал акцент на "исторических аспектах". Упоминать колдовские или потусторонние явления он попросту не решился, хотя именно это больше всего возбуждало его интерес. Отсюда, заведомая проблема - срочно собрать подходящий диссертационный материал, а главное - дополнительную информацию по кристаллу.


  - Ну, а если не удастся добыть нужные материалы по кристаллу, так хоть
    докторскую напишу, - спокойно размышлял Козмин.

 
Не дожидаясь, когда его документы будут оформлены, пройдут по инстанциям на получение права на допуск к закрытым архивам и, немаловажно - на специальное разрешение для консультаций с представителями спецслужб, он, имея уже допуск к архивным материалам без грифа строгой секретности, принялся ворошить каталоги библиотек и архивов с надеждой найти хоть какую-нибудь зацепку.
 
На кафедре к его идее уйти в отпуск для работы над диссертацией отнеслись с неудовольствием. И это понятно - его учебная и научная нагрузка должна будет распределиться на коллег, что, естественно, никого не обрадовало.
Завкафедрой тоже добивался от него большей конкретности и аргументации, требовал доложить о работе на заседании учёного совета.
А что мог Козмин представить учёному совету – ворох документов, надёрганных из разных источников, жизнеописание монаха Хармса, материалы несостоявшегося курсового проекта студента Абрамова, который профессор обозвал ахинеей, или труды геометра Вениамина Евсеевича?

Так или иначе, с отпуском, да ещё и оплачиваемым, быстро явно не получалось.
Поэтому, для начала Козмин решил глубже проанализировать период подготовки и ход Первой мировой войны.
Работа с материалами конца 19-го, начала 20–го веков пошла у него споро. Попадались качественные переводы серьёзных иностранных изданий. Многие архивы были уже рассекречены, да и аналитической литературы для составления литературного обзора было вполне достаточно.

Правда, о эзотерических науках в военных операциях, за исключением описаний уже упомянутых  тайных и полутайных обществ, да бытовавшего ажиотажа с гаданиями и спиритическими сеансами, практически ничего не было.

Подойдя к анализу материалов о российской разведке того периода, Козмин, к своему удивлению, обнаружил немало для себя интересного.
Для него эта составляющая войны была практически не знакома. Ни университетская программа обучения, ни дальнейшее его образование, ни его научные исследования не соприкасались с этой областью исторической науки.
А художественная беллетристика, описывавшая подвиги тайных агентов того времени, его не интересовала. Во всяком случае, не настолько, чтобы он зачитывался ею, как это бывало в детстве. Телесериалы же больше служили поводом обменяться с женой впечатлениями о игре артистов, красочности постановочных перепитий, эпических сюжетов той военной поры, но не предметом полемики о их исторической достоверности.
 
Вообще теперь его настоящая жизнь от момента пробуждения и до отбоя умещалась в пределах письменного стола. Он не замечал течения дней, ни завтраков, ни лекций в универе, ни обедов, ни ужинов.
Минувшая реальность была захватывающе интересней. Вопрос – была ли это в самом деле реальность?
 Козмин был историком, а история как наука изучает не только события минувших времён. Нередко историки пытаются докопаться и вскрыть тайные замыслы тех, кто стоял за всем этим и, собственно, творил историю. Правда, вскрыть эти тайные замыслы и ходы если и удаётся исследователям, то через долгие десятилетия, а то и столетия.

Пальцы Козмина плясали по клавиатуре ноутбука, едва поспевая за мыслью. Он готовился доложить на кафедре о начатой им работе по теме его будущей диссертации.
Преамбула к докладу была почти готова.
Он остановился, пробежался взглядом по набранному тексту. Один абзатц показался ему несколько корявым:
 
«Иногда даже добросовестным историкам, не говоря о исполнителях политических заказов, не терпится обогатить человечество своими трудами. Как водится, выводы их исследований основываются только на доступных им материалах, в то время, как масса исторических документов ещё скрыта под грифами секретности, или ждёт своего часа в завалах архивов. Отсюда, нередко искажается суть и значение исторических явлений и событий.
Трактовки как бы достоверных исторических фактов затем подхватываются так называемыми «популяризаторами» истории, вываливающими на информационные прилавки свои интерпретации, приправленные домыслами и фальшивыми аргументами, в конечном итоге, составляющими инструментарий будущей мировой политики».

Козмин ещё раз прочёл абзац.


  - Тяжеловесно несколько, - подумал он, досадно поморщившись. - Хотя, сто раз
    ещё придётся переписывать, пусть отлежится.


Поразмыслив, добавил: «Историю пишут историки, а заказывают власть придержащие - политики и уголовники».  Несколько поразмыслив, убрал «уголовники», а вписал «финансово-промышленный олигархат». Снова призадумался и с неудовольствием убрал это, оставив в строке только политиков.



  - Шеф, конечно, взорвётся. Будет шипеть: «Что это за пасквиль на историческую
    науку! Вам фельетоны только писать!»
    Читал я, уважаемый профессор, ваши труды. Уж не вы ли в 80–х под свою
    кандидатскую писали новейшую историю вашей любимой компартии в её великих
    делах, а в 90-х под вашу докторскую подкатили исторические процессы развала
    Союза, в которой вы обгадили всё, что раньше обосновывали как «непреложно
    гениальное»?!
    Ой, не дай бог не сдержаться и сболтнуть вам чего-нибудь подобное... -
    ужаснулся своим мыслям Козмин.- Ведь завалите, папаша! Потом не выбраться мне
    из-под обломков собственной идеи.



Он снова вернулся к началу набранного текста: «Настоящая работа посвящена анализу исторических фальсификаций на примере деятельности спецслужб стран участников 1-й мировой войны в ходе её подготовки, в период военных действий, а также в послевоенный период».
После этого абзаца следовало ещё несколько страниц текста.
Удовлетворившись написанным, он сладко потянулся в своем кресле.
Ноздри Козмина ощутили вдруг приятные запахи готовящейся еды. Жена, судя по всему, уже расставляла на столе тарелки. Вскоре послышался её голос, приглашающий к ужину.



  - Как хорошо, что жена дома! Надо ей за её хлопоты что-нибудь приятное сделать,
    - подумал Козмин и, воткнув ступни в домашние шлёпанцы, прошаркал на кухню. -
    А знаешь ли ты, дорогая моя жёнушка, - весело начал он,- что подготовка к
    войне началась ещё с 1882года?


  - Чего?! Какая подготовка, к какой войне? – оторопела жена.


  - Да я о том, какие козни творились в мире. Всё никак не могли поделить по
    справедливости Землю–матушку. То Тройственные союзы, то Антанта...


  - Пошёл ты к чёрту, Володя, со своей Антантой, чтоб она провалилась! Напугал.
 

  - Ой, какие мы пугливые! - Козмин нежно обнял со спины плечи жены. - Вы,
    психологи - паталогические психи, а не лечитесь. Вот скажи лучше, как мне
    подступиться к шефу, чтобы он мою тему благословил на утверждение?


  - Можешь не стараться! Ты хоть ему не конкурент, но и не фаворит. Насколько я
    его понимаю, его мало волнует очередь коллег, заглядывающихся на его кресло.
    Он всё-таки тяжеловес в науке, да и как руководитель тоже.
    Я хочу сказать, что мог бы и без заведования кафедрой продолжать научную и
    учебную деятельность до конца дней своих.
    Но мне кажется, он изо всех сил держится за своё место. И не потому, что его
    волнует собственная судьба, а что-то другое.
    Может, в семье что-то, может, любовница.


  - Причём здесь кресло? Какой хрен любовница! С него песок уже сыплется.


  - Ну, не знаю. Только есть у него проблемка, которая не даёт ему спокойно уйти
    на заслуженный отдых. Сам поинтересуйся. Сумеешь ему быть полезным – он
    поможет тебе. Он психотип делового человека... в отличие от тебя.



Вот чего переносить не мог Козмин, так это подковёрной возни, открытой или скрытой борьбы коллег за благосклонность начальства. Да что там, и за собой он знавал нечто, чего терпеть не мог в других.
Да, не питал симпатии, да что там – недолюбливал Козмин своего шефа, но всё же приходилось как-то с ним уживаться.
Нет, не лебезил и не пресмыкался - может, пытался притворяться, показывал, что ценит и уважает, а как иначе? Не очень-то хочется в немилость начальству попасть.
Но теперь, когда припекло и без благосклоности шефа - никуда, Козмин прислушался к совету жены.
Похоже, о проблемах своего завкафедрой не знал только он единственный. На вопрос, вскользь обращённый к одному из коллег, почему шеф выглядит последнее время таким озабоченным, тот ему поведал, что жена профессора перенесла инсульт и никакие медицинские светила пока не в состоянии помочь ей восстановиться.
А все эти консультации и приватное лечение, уход и присмотр стоят немалых денег. Так что приходится старику из последних сил тянуть лямку.
 
Вечером того же дня Козмин поделился новостью со своей женой.


  - Знаешь, а ты была права, у шефа действительно есть серьёзная проблема. У него
    жена болеет. Но чем я могу быть полезен ему? Ему не могут помочь лучшие
    специалисты города.
 

  - Володя, ну откуда мне знать?! Попросись к ней в сиделки, он это оценит. Что
    ты мне такие вопросы задаёшь?


  - От тебя помощи никогда не дождёшься.


  - Володя, не нарывайся на скандал! Мне хватает того, что приходится кормить и
    обстирывать тебя. У меня своих дел по работе гора.


  - Ну хотя бы посочувствовать можно? Ты же психолог!


  - Ой, боже ж ты мой! Ну иди сюда, мой маленький. Иди, пожалею моего мальчика
    золотого.
 



Глава12. Студентка Смирнова


Учебный год подходил к концу. Впереди экзаменационная сессия и - долгожданный летний отпуск!
Козмин принимал в учебной аудитории студентов, не успевших доложить свои рефераты на плановых семинарах по его курсу. Среди прочих записалась и студентка Смирнова.

В аудитории было жарко и душно. В большое окно сквозь верхушки деревьев, покрывшихся первыми листочками, пробивалось весеннее солнце.
Козьмин сидел за столом лицом к студентам и боролся с жутким желанием прикемарить. Веки слипались сами собой, и только неимоверными усилиями ему удавалось не уронить на стол свою голову и не раствориться всем своим существом в сладкой дрёме.


  - Что за напасть? - думал Козмин, - Или недосып, или весенний авитаминоз берёт
    своё? И как же надоели эти лентяи, ну хоть бы один из них усвоил то, что
    содрал для своего реферата из интернетовских сайтов типа «В помощь студенту».
    Смирнова! Вы готовы? Пожалуйста, подходите.


Козмин сосредоточил свой взгляд на студентке, направившейся к нему по проходу между рядами парт.


  - Ба! А в ней что-то в положительном смысле изменилось, – успел отметить про
    себя Козмин, прежде чем взял в руки её папку с рефератом.


Он взглянул на тему реферата: «Методики иссследования и объективной оценки исторических процессов».


  - Ого! – не удержался от возгласа Козмин. – Да это заявка на диссертацию.


Наверное, если бы кто-то другой из студентов подал ему что-то подобное, он просто тут же «содрал с него шкуру». Явно, бездумно списанная работа.
Но Смирнова почему-то не вызвала у него вспышки внутреннего негодования. Напротив, Козмин, полистав папку, задал студентке произвольно несколько вопросов по содержанию представленной работы и, к своему удивлению, получил вполне вразумительные ответы.
Его даже перестало клонить в сон. Он с интересом посматривал на Смирнову, пытаясь получше разглядеть в ней то, чего никогда не замечал. Она всегда представлялась ему серенькой, тихой мышкой. Ну, смазливое личико, а так - такая себе «тиражная» внешность.
Но вот она сидит напротив и вовсе не похожа на себя прежнюю.


  - Извиняюсь, вам кто-то помогал с этой работой?


  - Я пользовалась рекомендованной литературой и обращалась за консультациями.
 


Козмин снова вгляделся в лицо студентки - спокойное выражение, только большие тёмные глаза выдавали едва заметное толи волнение, толи неуверенность.



  - Ладно, - решил Козмин, - чего мучить девочку, старалась, вроде, готовилась.
    Сомнительно, что самостоятельно работу выполнила, однако, заслужила хорошую
    оценку. Во всяком случае, по сравнению с другими студентами – почти
    выдающееся усердие.



Козмин уверенно вывел в ведомости и зачётке отличную отметку и с удовольствием расписался. Подавая зачётку студентке, ожидаемо отметил короткий всполох радостного смущения и, неожиданно - короткий выстрел устремленного на него искренне благодарного взгляда, за которым было скрыто даже нечто большее - именно то, что женщина неосознанно, как призывный сигнал подаёт мужчине. Длилось это долю секунды.
Козмину давно были знакомы разнообразные манерные ужимки студенток - некоторые откровенные, некоторые - так, для отмазки. И очень редко искренние. Он умел их различать, но никогда не пытался откликнуться.
Вот и в этот раз, машинально ответив ей кивком головы на стандартное «спасибо», Козмин вызвал следующего мученника науки.
Спустя время, проставив оставшимся студентам заслуженные «удовлетворительно», он вышел из аудитории в прохладный полупустой корридор учебного корпуса.

Ужасно хотелось кофе, и не столько, чтобы сбросить сонливое состояние, сколько усилить необъяснимое, возникшее как лёгкая жажда ощущение, ассоциировавшееся с прянно-терпким ароматом этого напитка.
Козмин было направился к автомату в фое, но, заметив у него толпящихся студентов, повернул к выходу и зашагал к знакомому кафе.
Он не был любителем и, тем более, завсегдатаем ресторанных заведений. Для этого у него не было ни времени, ни особого желания, ни денег. И все же он знал где могли приготовить хороший кофе и была приятная обстановка, чтобы спокойно насладиться им.
 
Приняв от бармена вожделенную чашечку ароматного напитка, он направился в небольшой зал. Ему хотелось уединиться за одним из затаившихся в полумраке столиков.
Каково же было его удивление, когда он увидел Смирнову. Она сидела за столиком и пристально смотрела на него.
Сам не зная почему, наверное, чтобы как-то сгладить неловкость негаданной встречи, решил присесть за ее столик. По всему, она закончила с закусками и допивала свой кофе.
 
Козмин снова отметил про себя изменения в её внешности, отличалась даже её манера держать себя. Это была совсем не та Смирнова, которую он знал ещё пол-года назад.
Присаживаясь, он для приличия что-то говорил ей, но в голове у него безответно крутился только один вопрос - как ей удавалось всё время после попытки визита к нему домой не попадаться на глаза. Он даже не мог припомнить видел ли он последнее время её на его лекциях. Не удивительно, что он как-то даже подзабыл о её существовании.


  - Вы сегодня меня удивили. Серьёзно подготовились, показали глубокое понимание
    предмета.


  - Знаете, сейчас у меня больше времени есть на подготовку.


  - А раньше, что-то мешало?


  - Раньше приходилось подрабатывать, уставала. Я ведь санитаркой в больнице
    после занятий работала... И всё равно денег не хватало.


  - А сейчас хватает?



Смирнову этот вопрос расмешил. Она коротко хохотнув, отвела свой взгляд к окну, с её губ не сползала улыбка.



  - Знаете, - обратила она лицо снова к Козмину, в её глазах ещё не погасли
    смешинки, - деньги хоть и зло, но это один из парадоксальных случаев, когда
    его не хватает для ощущения счастья.
 

Козмина распирало тут же возразить ей, поддержать шутливое настроение, приобретавшее налёт лёгкого флирта.
Но вместо этого, он почему-то сам для себя неожиданно спросил, откуда она знает Рафаила.
Произошло это спонтанно, и он сам смутился своего вопроса, явно неуместного в завязавшемся разговоре. Он ожидал негативной реакции на её лице, или хотя бы смущения, но она нисколько не смутилась и охотно рассказала историю её знакомства с ним.

Всё оказалось банально и обыкновенно. Подрабатывая санитаркой в больничном отделении, она познакомилась с медсестричкой из этого же отделения, веселушкой Олей.


  - С той блондинкой, которую тогда Рафаил, как он сам выразился, «прихватил» с
    собой, - догадался Козмин.


  - А врачем в отделении действительно работает жена Рафаила. Он появлялся в
    отделении довольно часто. Жена сводила его со своими пациентками. В больнице
    Рафаил лечением не занимался, только диагностировал, а лечил он на дому у
    себя, или у пациента.
    Разное о нём ходило, и то, что сильный биоэнергет, и что какие-то
    нетрадиционные методы лечения применял. Он многим помог. Не задаром, конечно.
    Ну, а между делом и с сестричками шашни заводил. Из-за этого скандалы с его
    пассиями у жены случались. А с него, как вода с гуся.
    Он и ко мне подкатывал. А в тот вечер мы собирались с Олей в диско-клуб.
    Туда девченок пускают бесплатно. Бывает знакомых встретишь. А тут она мне
    звонит, мол концепция поменялась. Ну, дальше вы знаете.


  - А какие болезни Рафаил берётся лечить?


  - Ну, практически все, от которых люди страдают. Тяжелые, хронические
    заболевания. Отделение вообще специализируется на больных с инсультом и после
    осложнений от инсультов. Ему удавалось, по слухам, поднимать даже
    паралитиков, больных с тяжелыми осложнениями.
    Представляете, какая у меня работа была, обихоживть практически недвижимых,
    убирать за ними. Я завидовала уборщицам, что полы мыли.
 


Услышав это, Козмин схватился за телефон. Набрал номер Рафаила. Трубку долго не брали.
Наконец, Рафаил отозвался и, выслушав просьбу Козмина о встрече, ни о чём не расспрашивая сказал, чтобы Козмин приезжал к нему.
Кофе был допит. Он вместе со Смирновой вышел из кафе.
 


  - Так вы работаете ещё в больнице?


  - Нет, уже не работаю. Я замуж вышла.


  - Удачно?


  - Да. Любит меня.
 

  - На что же вы живёте?


  - А у его предков бизнес крутой. Вы к Рафаилу, вас подвезти? Я с машиной.


  - А муж где?


  - Дома, наверное.

 


Глава 13.  Больная


С Рафаилом договориться было не сложно. Он сразу всё понял, предупредив, что профессору придётся раскошелиться, даром он своё здоровье, силы и время тратить не собирается. И пообещал безотлагательно приступить к лечению, как только Козмин даст ему знать.
Но каким образом, как Козмину было подкатиться к завкафедрой с подобным предложением? Козмин считал, что старик консервативен, наверняка не верит ни в какие целительства и считает самих целителей обыкновенными жуликами и шарлатанами, а их методы лженаучными.

Учитывая это, Козмину пришлось придумать целую авантюрную цепочку действий, с тем чтобы заслужить расположение шефа. Сам он напрямик  предлагать ему ничего не собирался, а решил действовать через секретаря кафедры.
Он завёл с ней разговор о своём знакомом, который прямо-таки творит чудеса и постепенно перевёл разговор на жену шефа. Он рассказал историю чудесного исцеления якобы своего родственника, страдавшего тяжёлыми последствиями от инсульта и ещё пару якобы известных ему случаев.
На самом деле, всё это ему в деталях поведала студентка Смирнова. Она уверила Козмина, что всё это чистая правда и действительно Рафаил добивался удивительных результатов, и это могут подтвердить лечащие врачи этих пациентов.
Для подстраховки Козмин ненавязчиво поделился своими впечатлениями о способностях своего знакомого и с коллегами на кафедре. И это сработало.
Завкафедрой, профессор Михаил Генрихович, как-то обратился к Козмину и попросил отойти с ним в сторонку для разговора.
Как Козмин и предполагал, профессор рассказал о удручающем состоянии здоровья жены и попросил помочь ему в его горестном положении. Козмин внимательно и сочувственно выслушал профессора.

С этого момента наступила вторая часть реализации задуманного.
Важно было не просто помочь шефу, а сделать так, чтобы он в благодарность за оказанную услугу приложил усилия к быстрейшему продвижению формальностей по процедуре оформления отпуска на подготовку диссертции на соискание учёной степени доктора наук.
Козмин с невозмутимым видом ответил на вопрос шефа о наличии такого специалиста, но на просьбу дать его контакты, резко отказал, сославшись на то, что у его приятеля на год вперёд ведётся запись пациентов и, что тот запрещает ему давать кому бы то ни было его координаты.
 

  - Я ничего не могу обещать Вам, но приложу максимум усилий и попробую уговорить
    своего друга хотя бы осмотреть вашу жену. Он прекрасный диагност,
    консультирует даже врачей. Кто знает, возможно, это реальный шанс помочь
    вашей жене.


Козмин напрямую и вполне ясно дал понять, что его друг работает приватно и его услуги не бесплатны. На что профессор уверил его, что с оплатой проблем не будет, но между тем поинтересовался о каком размере вознаграждения может идти речь.
Козмин отшутился тем, что вряд ли это будет выше профессорских гонораров.

Прошло пару недель прежде чем он сообщил шефу о том, что у его друга появилось окно и он мог бы посетить больную.
Он сам с большим нетерпением ждал, что скажет Рафаил о возможностях исцеления, поскольку знал и о безнадёжных случаях, за которые Рафаил не брался.
Но в этот раз прогноз оказался обнадёживающим. Случай был тяжёлый, однако перспектива исцеления была. Одним словом, как показалось Рафаилу, можно было попробовать.
При посредничестве Козмина Рафаил обнадёжил профессора если не полным восстановлением, то существенным облегчением состояния его жены. Одним он его огорчил, в ближайшее время он не сможет приступить к лечению, поскольку очень занят с другими пациентами, и вообще связь он будет держать через Владимира Ивановича Козмина.
Это входило в план действий. И это снова сработало.

Профессор внимательнее стал относиться к Козмину, охотно уделял ему время, помогал разобраться в нюансах текущих вопросов.
Предстояло еще пройти несколько барьеров, чтобы получить решение диссертационого совета, при этом архиважно было прямое содействие шефа. С ним считались, его мнение имело вес, а просьбы не оставались без внимания. В исключительных случаях, а это был исключительный случай, даже не всегда придерживались формальностей.

На кафедре и на университетском уровне доклады по теме диссертации прошли без придирок и затяжек. Но до официального отпуска нужно было ещё протянуть минимум пол года.
И здесь шеф пошёл навстречу Козмину, максимально сократив на будущий семестр учебную нагрузку, что давало бы возможность больше уделять времени изучению материалов и главное - поискам источников информации.
Пригодился авторитет и связи шефа также в поисках нужных людей, с налаживанием контактов в различных институтах.
Он вывел Козмина на своих выпускников и бывших аспирантов, работавших в архивах разных учреждений науки и госструктур.
Самое главное, он подсказал как найти его бывшего ученика, защитившего под его руководством кандидатскую и работавшего в секретных архивах серьёзной организации.
Это была существенная помощь, на которую Козмин даже не рассчитывал.
В свою очередь и Рафаил серьезно отнесся к взятым на себя обязанностям. Уже после нескольких процедур самочувствие пациентки улучшилось, она даже пыталась улыбаться. А ещё после нескольких его посещений она начала ощущать свои руки и ноги и через месяц полусидела, обложившись подушками в своей кровати.
Но однажды Рафаил в разговоре с Козмином сказал, что более быстрого исцеления ожидать не приходится и попросил подготовить профессора к тому, что с больной нужно делать некоторые упражнения для закрепления достигнутого.


  - Дальше будет видно как пойдёт у неё. Ей надо укрепить мышцы, для этого нужно,
    чтобы с нею постоянно занимались по нескольку часов в день физическими
    упражнениями, дыхательной гимнастикой. Конечно, для этого нужен мало-мальски
    квалифицированный специалист, а не просто сиделка. Могу подыскать подходящую
    кандидатуру, или сам пусть ищет, могу подсказать где. Например, студенты
    медвузов – это ему дешевле выйдет.


Козмин смекнул, что Рафаил хочет пристроить к делу одну из своих пассий, возможно веселушку Олю.



Глава 14.  Архивист

Тем временем по инстанциям были направлены документы на спец допуск к закрытым материалам и консультациям. И хотя результатов по запросу ещё не было, Козмин собрался и поехал к бывшему ученику профессора, который работал в закрытом архиве.
Звонить и договариваться о встрече с ним он не стал, боялся, что тот начнёт тянуть время, переносить встречи, а то и сразу можно нарваться на отказ.
Козмин имел определённый опыт и знал порядок в подобных учреждениях. Если нужный сотрудник на месте, то всегда есть шанс с ним хотя бы коротко переговорить. Как это сделать Козмин придумал.
Заставить выйти архивиста для беседы будет не сложно. Достаточно хотя бы того, что он к нему явится с личным письмом от профессора. Таким письмом он уже обзавёлся, профессор собственной рукой после обычных слов приветсвий и фраз рекомендательного содержания, вписал составленную Козминым формулировку цели визита.
Профессор согласился, что его бывший ученик должен будет отчитаться по факту контакта с посторонним лицом, то есть с Козминым, в соответсвующей службе своей конторы. Именно для этого ему понадобится достаточно ясное представление о цели встречи и содержании беседы, да и начало беседы облегчит.
Козмин долго ломал голову над этой формулировкой.
Главное, нужно было убедительно показать почему он стремится попасть именно в этот секретный архив.

Козмин, конечно, понимал, что нельзя упоминать о том, что он владеет копиями и даже, что он знает о существовании комплекта документов и содержащейся в нём информации о кристалле.
В то же время, больше всего интересовала Козмина дополнительная информация, всё то, что имело отношение к имевшимся у него документам.
Обтекаемая формулировка темы диссертации типа «анализ исторических фальсификаций на примере деятельности спецслужб» выглядела более менее убедительно и как бы соответствовала направлению деятельности этого учреждения.

Но всё предугадать было невозможно. Козмин не знал, что данные о комплекте документов уже были в разработке архивистов конторы. Он упустил из виду, что его студент собственными руками занёс в базу архивных данных Козмина как руководителя практики.
Массивы данных перед этим уже прошли обработку на мощных вычислительных системах и промежуточные выводы легли на рабочие столы архивных аналитиков, то есть изучались.
Для этого учреждения это была рутинная работа.
Как и многие другие, комплект документов по делу монаха Брамса сам по себе не представлял пока никакой особой важности, но было зафиксировано, что в некоторых архивах имелись документы, с которыми по определённым параметрам прослеживались с ним взаимосвязи. В этих случаях выясняли, что на самом деле их объединяло.
Это требовало времени. Углубленный анализ, безусловно, привел бы к выявлению причастности Козмина к манускрипту. Но Козмин не знал, и не догадывался об этом. Его намерения скрыть своё отношение к этим документам по сути были напрасными.

Однако, в то время, когда он направлялся на встречу, никаких конкретных выводов и, тем более, решений по этому делу в конторе ещё не было. Ни о Козмине, ни о его причастности к документам пока никто ничего не знал.
Но Козмин и не собирался посвящать никого в его истинные замыслы, тем более, козырять тем,что имел на руках копии манускрипта.
В разговоре ему хотелось выяснить чем могла быть ему полезна эта организация. Он собирался рассказать, что исследует влияние на деятельность разведок распространённые в период Первой мировой войны среди населения, военных,   
чиновничьей и даже придворной элиты гаданий, колдовства и прочих мистических практик, в том числе деятельность тайных обществ, практиковавших нечто подобное, как в России, так и в других странах.
Тема вцелом безобидная, а его, интерес к ней он собирался объяснить очень просто.
Во первых, историками период Первой мировой уже давно исследован вдоль и поперёк, а вот этот аспект освещён не достаточно глубоко. Можно даже сказать - совсем не исследован. С этим согласились и его коллеги историки в отзывах на его доклады по данной теме.
Так или иначе, Козмину важно было подобраться к хранилищам информации этой пресловутой конторы.

Как Козмин и предполагал, на проходной дежурный офицер переговорил по связи с нужным Козмину человеком. Тот сразу вышел к нему, оформил пропуск и провел в переговорную.
Козмин отдал ему письмо профессора, после чего завязался вполне непринуждённый разговор. На некоторые вопросы собеседник отвечал сразу и охотно, на некоторые ссылался на свою некомпетентность в данном вопросе и обещал выяснить позже, если это будет возможно.
Конечно, его удивила выбранная Козминым тема диссертации. Тут-то Козмин рассказал подготовленную зарание версию как у него появилась идея взять несколько необычную для университетского доцента тему исследований. А в заключение добавил, что она его увлекала чуть ли не со школьных лет.

Естественно, Козмин не ожидал мгновенного решения. Но по результатам разговора у него возникло ощущение, что шанс у него есть.
На словах его визави даже пообещал предпринять всё, что от него зависит. Но Козмин, сильно не обнадёживался, он по опыту знал цену подобных обещаний. Всё будет зависеть от высшего начальства. А как мог повлиять на решение начальства его новый знакомый Козмину было неведомо.
В лучшем случае, ему или сразу откажут, в худшем - будут тянуть кота за хвост. А, может, ему повезёт. Он очень надеялся на это.
Козмин оставил собеседнику свои координаты и заявление с просьбой разрешить ему работу в архиве для подбора материалов для докторской диссертации, но на вопрос мог бы он при надобности напрямую связаться со своим собеседником лично, получил уклончивый ответ.
В принципе, Козмин может звонить на общий их учреждения, и его соединят с кем ему нужно. Также можно написать письмо, сотрудникам же запрещается давать посетителям личные контактные данные.
Всё это напомнило Козмину историю с Ванькой Жуковым – героем известного чеховского рассказа, посылавшим свои письма «на деревню дедушке».
Больше всего Козмина огорчило, что ему ничего не удалось выяснить о реальных возможностях по его вопросу. Собеседник уклонился от ответа, как вообще устроена у них работа, может ли он получить доступ к архивным материалам лично, или ему будут подыскивать их по его запросу.

По существу, Козмин вернулся домой ни с чем, но долго унывать ему не пришлось. Буквально через пару дней ему нежданно позвонили из городского управления службы безопасности и попросили незамедлительно к ним приехать.
По работе Козмину приходилось изредка бывать там, он знал человека курировавшего работу их кафедры. Козмин и его коллеги обращались к нему за разрешениями или согласованиями. Всё-таки случалось работать в государственных и даже секретных архивах.
Но в этот раз инициатива явно исходила не от их куратора.
В конторе его отвели в кабинет к другому сотруднику и тот начал его расспрашивать как поставлена и проводится Козминым лично, на кафедре вообще и в университете в общем работа со студентами. Как налажена научная работа и общественная деятельность. Вначале Козмин решил не артачиться и отвечал на вопросы, не показывая неудовольствия.
Но беседа явно затягивалась, а все вопросы не дотягивали на достаточно серьёзный повод для такого срочного и почти принудительного «приглашения».
В конце концов ему могли бы объяснить причину, по которой он здесь находится и должен отвечать на вопросы столь очевидно не соответствующего ни месту, ни времени, ни содержанию так называемого «собеседования».
И Козмин не выдержал.
 
  - Послушайте, уважаемый, мы беседуем уже битых пол часа, а в чём срочность
    вызова? Все эти вопросы вы могли бы выяснить по запросу на кафедре.
    Насколько я знаю, ваша организация пустяками не занимается. Если вам нужна
    консультация или экспертиза по моему профилю историка и специалиста в
    архивном деле, то я весь внимание.

  - Да нас просто интересует как поставлена работа и как она осуществляется Вами,
    вашими коллегами и студентами в госучреждениях, археологических и историко-
    поисковых экспедициях, – вяло–вальяжно ответил хозяин кабинета в штатском.

  - Это я понял. Но вы эти регламенты можете в письменном виде получить по
    официальному запросу в университете, или у вашего же коллеги, который сидит в
    соседнем кабинете. Он же лично визирует наши запросы и допуски, в том числе и
    регламенты.

  - А он всегда визирует ваши запросы?

  - Да, всегда, когда это предписано, или затребовано у нас какой-нибудь
    организацией. - Козмин начинал нервничать. Он еле себя сдерживал, чтобы вслух
    не высказаться:  К чему эти танцы вприсядку вокруг да около?! Говори уже,
    наконец, дядя, что тебя интересует!


Интуитивно Козмин чувствовал к чему всё клонится, какие вопросы их могут интересовать. В первую очередь, конечно, его диссертация. Но к этому он был готов. И вдруг до него дошло.

  - Ну и гад же этот архивист! - неприязненно подумал Козмин о сотруднике из
    секретного архива. - Хотя при чём здесь он, разве я не знал, что он обязан
    был доложить по службе о моей с ним встрече?
    И ведь как сработали шустро! Что же они могли особого заподозрить? Интересно
    даже, в чём причина столь стремительного реагирования? Неужели что-то
    пронюхали по кристаллу?


Неожиданно мысль о том, что он здесь сидит, а в квартире у него, может, уже негласно идёт шмон, добавила Козмину тревоги.
Дома в его импровизированном рабочем кабинете остались на виду папки Вениамина Евсеевича, и там же хранились копии документов из архива спецхрана.


  - Они же могут кинуть предъяву, мол, с какой такой целью похищены копии
    архивных документов, к тому же еще не полностью рассекреченные. А это
    превышение полномочий, или даже должностное преступление.
    Блин! Попался! Ну что же, сиди теперь, – ужаснулся Козмин, - не дёргайся,
    слушай в два уха, что дядя говорить будут.


  - А что ваш завкафедрой. Что можете о нём сказать?

  - Вы о профессоре Михаиле Генриховиче? Прекрасный специалист и преподаватель,
    авторитетный учёный.

  - Он вам подписывал запрос на допуск к секретным архивам?

  - Да.

  - А что с его женой, она серъёзно больна?

  - Я не врач, но насколько мне известно, она прикована к постели после инсульта.

  - А в каких отношениях вы с вашим завкафедрой?

  - Исключительно в служебных.

  - И всё? И никаких личных услуг, одолжений?

  - Ну почему же, бывает по мелочам. Я когда ещё аспирантом был, выполнил его
    одно личное поручение.

  - Какое?

  - По его просьбе отвёз его домашнего кота к ветеринару. Противное животное, но
    профессор очень озаботился его здоровьем. Отказать тогда не хватило духу.
    Помнится, пол дня ушло, как говорится – коту под хвост. Руки аж чесались –
    так хотелось удавить кошака.


От Козмина не ускользнула лёгкая улыбка, промелькнувшая на лице собеседника. В следующий момент тот вытащил из лежавшей перед ним папки документ и придвинул его к Козмину.


  - Прочтите, распишитесь. Это решение по запросу на допуск Вас к архивным
    материалам строгой секретности.


Из кабинета Козмин вышел ещё более обескураженным, чем когда в него вошёл.
Ему велено было не только подписать бумагу, разрешающую допуск к секретным документам, но и обязательства по неразглашению, регулярной отчётности и прочей ответственности.
И за всё это, в случае несоблюдения, с этого момента он несёт персональную ответственность согласно параграфов действующего законодательства, указанных в подписанных им документах.
Подписал он всё практически не читая, а что толку? Отчитываться и ставить незамедлительно в известность он должен теперь непосредственно этому дяденьке, что сидит в кабинете, из которого он только что вышел. Как отчитываться и о чём ставить в известность Козмин не поинтересовался.
 

  - Вот так вот, шаг за шагом теряешь личную свободу, приобретая право обладать, 
    - говорили в нём его внутренние Я. - А то ты не знал чем придётся за это
    платить! - Знать-то я знал, да осознание этого только теперь пришло.
    Зачем-то ведь он меня о профессоре спрашивал, что выпытывал? К чему эти
    вопросы о его жене?


По дороге домой и дома у Козмина роились мысли по поводу случившегося события. Собственно, о том, что он Рафаила вывел на профессора никто, кроме их троих, не знал. Козмин даже жене ничего не говорил. Профессору тоже никакого резона нет распростаняться об этом. Ну а Рафаилу тем более чего болтать?
А эсбешники напрямую об этом спрашивали. Всё это выглядело странным.
Козмин позвонил Рафаилу.


  - Привет, старина! Погода прекрасная. Прогуляться нет желания?


При встрече Козмин, поймав взгляд Рафаила, спросил негромко:

  - Знаешь где я был сегодня? - Козмин назвал адрес. – Ты давно там был?

  - Недавно. А что?

  - Что они у тебя обо мне спрашивали, чем интересовались?

  - Как обычно.

  - Что это значит?

  - Да ничего не значит. Их вообще интересует моё мнение с кем, когда, о чём и
    всякое такое...

  - Так что, ты с самого знакомства со мной обо всём доносил? И про профессора, и
    про документы?

  - Ну, в общих чертах, но не с самого начала...

  - А про то, что я тебя взашей с твоими шлюшками выпер, тоже докладывал?

  - А это даже с подробностями. Они настояли. Сильно их твоя моральная
    устойчивость интересовала. Да не волнуйся. Наплюй. Меньше будешь перед ними
    прогибаться, меньше тебя дёргать будут. Стоп! А ты как там очутился?

  - Я? Пригласили, чтобы я подписку о неразглашении дал.

  - О неразглашении чего?

  - О неразглашении всего.


Козмин был почти уверен, что Рафаил рассказал эсбешникам о документах, которые видел у него. Но, что он мог им рассказать конкретно?
Козмин отчётливо помнил, что первый раз Рафаил русский перевод на кухне видел, и ему было сказано, что это документы по работе. И всё! А если успел что-то прочесть, то самую малость.
Козмин сомневался, что Рафаил смог понять, что это и о чём. К тому же откуда ему было знать как они у Козмина оказались. Мало ли документов у него перебывало.
Правда, позже был сеанс ясновидения.  И что? Опять же ничего.
Папка с ксерокопией немецкого текста была закрыта. Рафаил даже не видел, что там в ней есть на самом деле.


  - Может, он всё видит насквозь, – с лёгкой иронией подумал Козмин. -  Как-то
    ведь догадался тогда, позвонил, помощь предложил, англичан увидел.
    А впрочем, что гадать? Допуск я получил, теперь могу просто продолжать свою
    работу, а в конторе отчитываться пока не о чем.


Дома Козмина встретила взволнованная жена.

  - Володя, тебе звонили из какого-то архива, некий референт. Он представился, но
    я забыла его фамилию. Сказал, что перезвонит. Сейчас сколько? Сейчас уже,
    наверное...

Жена не успела закончить фразу, раздался телефонный звонок. Козмин поднял трубку.


                Конец первой части