Та еще коловерть-7. Глава 44

   Следующей серьезной проблемой, которую пришлось решать Добрыниным, стали имена будущих детей.

     Ляля предложила назвать одну девочку Ирой, вторую - Лидой, а третью Микаэлой в честь погибшего Миши Никольского.  Польщенный Вадим-старший от предложения отказаться не смог.   

     Лидия Михайловна плакала от радости, Марго захотела, не откладывая дело на несколько месяцев, оставшихся до рождения детей, немедленно выпить за новорожденных и их имена, причем за всех вместе и за каждую по отдельности, а растроганный Вадим-младший так бурно выражал свои эмоции, что дядюшка пообещал ему фингал под глазом и пару сломанных ребер, если не уймется.

     Чтобы избежать возможных проблем с врачами, Вадим Никольский обратился к своим коллегам и с их помощью быстро договорился с одной из врачей той клиники, с которой у Добрыниных был заключен договор на ведение беременности, о том, что и  вести беременность, и делать плановое кесарево сечение Елене Романовне, когда придет срок детям увидеть этот мир, будет именно она и никто другой, за что получит щедрое дополнительное вознаграждение.

     Добрынины съездили в клинику познакомиться с этим врачом.

     Она оказалась обаятельной немолодой женщиной и отнеслась к Елене очень внимательно и душевно, а к требованию Вадима-старшего проводить все манипуляции и осмотры в его присутствии отнеслась с пониманием и даже дала ему послушать, как бьются сердечки его детей.
 
     После этого, пока изумленный папаша осознавал, что именно он только что услышал, и приходил в себя, докторша договорилась с Лялей о периодичности ее визитов и всех прочих рутинных и совсем не радостных делах, которыми приходится заниматься всем женщинам, вынашивающим детей...



     С выбором имен для детей Зинаиде Васильевне пришлось, сцепив зубы, смириться. Для нее лето 1994 года оказалось трудным...

     Для Савельевой-старшей изменился весь уклад жизни...

     За много лет она привыкла, что центром мироздания является она сама со своими капризами и желаниями, а также ее друзья... А теперь центром внимания всей семьи, благодаря беременности, стала Ляля. Та самая Ляля, на потребностях которой Зинаида Васильевна никогда не заморачивалась, а о праве дочери на какие-то свои желания, отличные от желаний матери, даже и слышать не желала.

     Зинаиде Васильевне было трудно смириться с этим, но еще труднее ей было от сознания того, что опять случилось то, что она все еще никак не могла понять - почему все Добрынины-Никольские просто обожают Лялю и не видят в ее строптивости недостатка...

     Некоторое время она надеялась, что пройдет немного времени, зять и сватья привыкнут к новому положению вещей, разочаруются в Ляле, и все вернется на круги своя, но только без Яковлевых.

     Не угадала...

     А, не угадав, стала соображать, что бы ей такое предпринять, чтобы обратить ситуацию в свою пользу и вновь стать хозяйкой положения и пупом земли.

     Время от времени женщина осторожно пыталась хотя бы скандалами и недовольством привлечь внимание к своей персоне и заставить всю семью исполнять ее приказания, но ошиблась...

     Выведенный из себя ее провокациями зять однажды рассвирепел до такой степени, что, забыв о своих пьяных рассуждениях о женщинах, как существах высшего порядка, вместо обычного скандала-развлечения, просто молча взял ремень, да и врезал им несколько раз хорошенько, от души, по хитрой тещиной заднице так, что пару дней она садилась на стул весьма осторожно, а на Вадима глядела со смесью страха и ненависти.

     Тем не менее, одной хорошей порки оказалось достаточно - больше Зинаида Васильевна скандалы не провоцировала, а ближе к осени научилась, во избежании встречи с ремнем, вести себя вполне прилично.
   

     Следующий нежданчик случился во второй половине августа, когда Нина Константиновна, придя в школу перед началом нового учебного года, узнала, что ее увольняют с работы в связи с выходом на пенсию по причине того, что место педагога-словесника потребовалось директору школы для того, чтобы устроить на работу кого-то из своих родственниц, недавно закончивших педагогический институт и не желавших возвращаться домой.

     Плакать и уговаривать начальницу Нина Константиновна, женщина необычайно добрая, но имеющая обостренное чувство собственного достоинства, не стала.

     Вместо этого она воспользовалась впервые представившимся случаем и от всей души высказала директрисе все свои претензии, которые накопились за почти три десятка лет, не выбирая выражений.

     Узнавшая о себе много нового и нелицеприятного, удивленная количеством высказанных в ее адрес нецензурных выражений, начальница хотела лишить Шапокляк выходного пособия, но упоминание о том, что при необходимости трудовая инспекция во всем разберется, а прокуратура ей поможет, возымело должное действие. Директриса предпочла один раз потерпеть, но сор из избы не выносить.

     Официальные проводы Нины Константиновны на пенсию были назначены на первое сентября...


Продолжение следует...