Зонт, авто, помойка и нож

карантинный экшн

Я думал, как бы получше передать сегодняшний эксцесс, и в результате решил описать произошедшую жесть максимально подробно и откровенно — так, как всё и было в реальности. Читайте до конца!

Мне нужны были новые кроссы. Мой любимый «камуфляжный» магазин на «Авиамоторной» всё еще был закрыт по причине карантина, и я решил купить обувь на «Авито». Я удобно уселся под мелким дождиком на собянинском «барьере» — такие стоят около каждого метро после случая с автобусом, заехавшим пару лет назад в подземный переход и насмерть передавившим там некоторое количество людей — и принялся перебирать варианты. Проехавший мимо автомобиль слегка обрызгал правую штанину; я отсел чуть подальше и продолжил поиски. Оказалось, что интересную бесшнурковую модель моего размера недорого отдают совсем рядом — на Гончарной улице, у метро «Таганская».

Действительно, в добротном «сталинском» доме, мимо которого я десятки раз проходил по работе, обувь я купил также вполне добротную — ее ни разу не надевали до меня. В новых кроссовках, упаковав в коробку уже не годную пару, я стал искать, куда бы ее выкинуть.

Поиски под дождем привели меня на задний двор красивого старого особняка на Нижней Радищевской, дом десять строение один, расположенного за вестибюлем «Таганской кольцевой». Из рабочего опыта я знал, что в этом здании расположены «Кружка» и сервис-центр «XXXXX», но пока что эта информация не всплывала в сознании.

Держа в одной в руке зонтик (дождь еще накрапывал), я второй положил на закрытый мусорный контейнер коробку со своей многострадальной изношенной рабочей парой обуви — изодранной по бокам, с дырой в правой подошве. Я не люблю трогать руками помойки из соображений гигиены, поэтому не открываю их.

Рядом с контейнером стояла белая иномарка. Бритоголовый водитель ее, чье лицо на долю секунды показалось мне смутно знакомым, мужчина лет сорока и примерно моего роста, начал грубо требовать:

— Давай, быстро клади внутрь! Я тут такие бабки за аренду плачу!

— Да о’кей, о’кей —  я решил с ним не спорить. Недавно видел аналогичный конфликт на автобусной остановке, где женщина поставила какие-то коробки на мусорный контейнер, и мужчина принялся орать на нее, угрожая полицией. Вместо нагнетания конфликта я стал заталкивать коробку в соседнюю, приоткрытую помойку. Действия лишь одной рукой (второй я всё так же прикрывался от капавшего дождя) были затруднены, и моя коробка упала на асфальт.

Увидевший это мужик пришел в бешенство и принялся рычать, переходя к откровенной агрессии:

— Тебя за шкирку заставить? Мне в машину зайти?!

Я стал требовать от него успокоиться и продолжать коммуникацию в продуктивном ключе, но всё было бесполезно: глаза его стали круглыми, он заглянул в салон и выбрался оттуда уже со складным ножом, который он тут же раскрыл и бросился с ним в мою сторону. Он двигался довольно быстро, пытаясь наносить колющие удары в мой корпус. Я, слава Богу, оказался быстрее и, как и учили на ножевом бою, действовал соответственно ситуации: отбежал на безопасное расстояние, правда, выронив по пути зонт.

К счастью, до полиции идти было недалеко: вестибюль «Таганской» был прямо напротив. Я спросил дежурного у турникетов, где сидят сотрудники. Он показал мне, но на мой стук в желтую дверь никто не вышел. Когда дежурный спросил, что же такое у меня произошло, я вкратце описал ситуацию.

 — Черный? — с пониманием поинтересовался мужик.

— Нет! Я даже сам удивился! — ответил я.

Полицию я ждал минут пять. Ребята в погонах прошли со мной к машине давешнего агрессора и принялись задерживать мужчину, который оказался хозяином сервисного центра «XXXXX». Вот где я его мог видеть — я же к ним по работе ездил пару раз! Он рвался «пообщаться со мной наедине», но мне, памятуя, как он с ножом кинулся на стоявшего без средств защиты в руках, это было не интересно. Мой зонт он отдал своим работникам и не хотел отдавать, а мне было не до того — решения требовал более актуальный вопрос.

Нас усадили напротив друг друга в комнате полиции. Я принялся заполнять бланк «объяснительной». Началась психологическая игра. Нападавший мужик, с одной стороны, старался общаться грубо и независимо, с другой — делал попытки давить на мое чувство жалости и просить не портить ему жизнь из-за «мелочи». При сотрудниках он признал сам факт конфликта, но отрицал, что у него был нож. Полиция забрала его из офиса, так что, видимо, он уже успел где-то спрятать свое оружие. Не думаю, впрочем, что он догадался вовремя дать указания своим подчиненным стереть записи наружных камер... впрочем, еще не факт, что у него был к ним доступ. Скорее всего не было.

Я объяснил свою позицию: мне было неважно, что он на меня, стоявшего без оружия в руках, кидался с «пикой»! Но я чувствовал себя обязанным оградить других людей от него самого и его ножа! И потому прежде всего я пытался выяснить, как же так вышло, что он полез на меня, стоявшего с голыми руками, с холодной сталью. Но так как этот человек отрицал факт своего вооруженного нападения, какой-нибудь консенсус достигнут не был.

Вскоре подъехали другие полицейские — «хороший» и «плохой», как я мысленно их определил для себя.
 
Тот полицейский, который чуть позже вел машину со всеми нами в отделение, и будет именоваться условно «хорошим», выглядел более подтянуто. Он прошел со мной на место преступления, по дороге обратно успев пожурить курившего у метро бича: «Курить вредно!». Сам он оказался некурящим. Когда мы проходили мимо церкви, я на всякий случай незаметно сбросил и свой нож, который также ношу для самообороны, но никогда не стану применять, пока не возникнет реальной угрозы моей безопасности, и если не будет другого выхода — уж точно не для нападения на безоружного человека! В полиции могли быть металлодетекторы, а вопросы не по теме мне были не нужны.

Когда нас с по инерции крайне взбешенным, но уже начинавшим задумываться о жизни преступником посадили в один автомобиль, меня спереди, а его — сзади вместе со вторым, «плохим» полицейским, я слегка занервничал —  его же так до сих пор и не обыскали! Но если бы он попытался в машине напасть на меня, я был бы готов защищаться всеми средствами. «Плохой», выглядевший пожирнее, к моему неудовольствию нашел с мужиком общий язык и поддакивал ему. Видимо, потому что я выгляжу моложе своих лет, а они похожи на ровесников. В полицейской машине нападавший на меня принялся неуверенно хвалиться, что у него есть связи в органах, и его «отмажут». Ему сказали не говорить таких вещей, и он резко замолчал.

 По мере приближения к участку вся уверенность мужика испарялась на глазах. Он пожух, стал мрачен и задумчив. Уже на территории ОВД от безумной его лихости не осталось и следа. Эти глаза были кроличьими, и они молили меня о прощении. Я подумал, прислушался к своим ощущениям: мужик явно осознал свою ошибку. Я дал человеку шанс, потребовав его извинений и обещаний впредь так не поступать. Лысый сначала попытался слукавить, что якобы уже успел извиниться в комнате полиции, но я был непреклонен и требовал нормальных извинений.

С последней крупицей надежды в голосе лысый мужик попросил:

— Пожалуйста, извини меня! Обещаю, что больше не буду ни в какие конфликты ввязываться! Я пока ехал, у меня вся жизнь пронеслась перед глазами...

Из отделения выходили отдельно, а встретились через пять минут на остановке. Он выглядел так жалко и усмиренно, что я подумал: этот урок он не забудет. На мое предложение ехать вместе на автобусе он отказался, предпочтя такси.

Доехав до его сервис-центра, я отобрал у работников свой зонт и, подняв также и нож, скинутый мной возле церковной ограды, поехал домой. Надеюсь на эффективность моего экспресс-метода перевоспитания. Но вот был ли я прав, или надо было идти до конца, не знаю. Возможно, чья-то кровь всё же прольется по вине этого человека, и тогда я буду чувствовать в этом какую-то часть собственной вины. А возможно, что так и не прольется, и тогда я буду гордиться своим прекрасным молниеносным исправлением человека...