Ностальгия по...

Я чувствую много разных ностальгий.
Во-первых, по людям, например по тем, к которым уже не прийти, не попить чаю, не поговорить, по тем, с кем пить чай стало в какой-то момент не о чем, или не стало их самих.
Во-вторых, по детству. Отсюда оно кажется вполне счастливым, причём все сразу, целиком, акварельное голубо-розовое счастливое пятно. И бабочки вокруг. Потом было тоже интересно, но счастье сверкало уже отдельными вспышками, и яркость убывала.
По родине в общем - ностальгии нет, ибо страна, где я родился, слишком большая, чтобы любить ее всю, даже чтобы чувствовать себя ее частью, подобно тому, как микроб под моим ногтем не может чувствовать себя частью меня и любить меня. Он любит ноготь, свой уютный миллиметр. К тому же у страны могут поменяться границы, и глупо будет любить советский, допустим,  Вильнюс и вдруг перестать его любить, когда он перестанет быть советским. Впрочем, все ещё сложнее: с Крымом примерно такая ситуация и случилась.

Когда я после долгой паузы вновь иду по улице моего детства, что-то приятное поднимается из живота, да, но это не тот наркотик, который заставил бы меня сидеть там всю жизнь. Приятное в животе связано не со школьными даже годами, а совсем с маленькими, когда все дома на улице, и перила на набережной, и двери магазина, и верёвка на чердаке, куда мама ходила вешать белье, казались страшно высокими, и даже школа, где я собирался начать учиться такой далекой следующей  осенью, выглядела дворцом. Нехило же все это сейчас ушло в пол, стало суше, ниже и тоньше - как бабушка, вернувшаяся с дачи в сентябре. С домами ощущение вполне шизофреническое, ведь я же понимаю, что они ниже не стали, но галлюцинация налицо. Вот как ступать на неработающий эскалатор: я же знаю и даже ясно вижу, что он не движется, но нога в первый момент все-таки спотыкается, из-за четкого ожидания, что лестница должна ехать - мозжечок по привычке настроил равновесие не в ту сторону. Ощущение чудесное, но проходит через несколько секунд, мозжечок быстро перестраивается, моя старенькая школа становится похожей на все остальные.

Моя школа была, в общем, неплохой. Наши учителя любили своё дело, нас не били, не унижали, даже устраивали дискотеки. Учителей я уважал, но сочинял про них похабные стишки и зачитывал их на переменах мальчикам в туалете.  Почти каждую ночь мне снилось, как я осторожно вынимаю кирпичи из наружных стен и закладываю туда взрывчатку. В принципе я был согласен взорвать уже заодно и всех учителей, они все равно были врагами, как бы ни старались стать для нас осознанной необходимостью. Главное ощущение от школы - хоть бы ты оставила меня в покое. Школа постоянно чего-то от меня хотела, даже в законные каникулы полагалось собирать гербарий и читать книжки. ****ь, я и так их читал, а она все равно заставляла.

Этой школьной тактикой я пользовался позже, когда хотел отвадить своих детей от Макдональдса. Ешь, ты должен съесть весь этот говнобюргер, он лекарственный, очень полезен, пока ты не съешь, мы не уйдём, там внутри очень полезные таблетки и тд. Поначалу это даже срабатывало: детский мозжечок не был настроен на таблетки, детям становилось на какое-то время невкусно. Впрочем, довольно быстро они раскусили школину хитрость. Интересно, что они теперь расскажут психоаналитику.

На первый взгляд детство кажется эдаким непрерывным счастьем, ах, эта радость познания, ах, эти гормональные мучения, вот бы сейчас так, ах. Стишки в туалете и радость от победы на квн. И мама молодая. Однако, если лечь на кушетку и копнуть глубже, окажется, что это был, в общем, концлагерь. Тебя постоянно заставляют что-то делать, тебя кормят, тебя учат, туда не ходи, здесь можешь полчасика поиграть, чтоб в восемь был дома, с Васей не дружи, у него мама еврейка (антисемитка), ешь кашу, грызи морковку, полощи горло, читай (хватит читать, иди на улицу, подерись уже с кем-нибудь, что-ли).
Читал я много, почти как сейчас.  Правда, сейчас это Фейсбук и ссылки, но все равно ж чтение.

Когда будущим детям станут вживлять чипы, чипсы или клипсы с собраниями сочинений и учебниками за весь курс сразу, наступит интересное и забавное время. Нас окружат маленькие недодимыбыковы, цитирующие по памяти целые главы вместе с предисловиями, но не могущие сказать, нравится ли им анна каренина и почему нет или почему да; у них отняли радость чтения и познания; они играют в бесконечные и бесконечно сложные доты и каунтер-страйки и нудно спорят чужими цитатами. Или даже не спорят, ибо цитаты слишком длинные, язык устаёт. Они похожи на роботов. Элита поймёт, что это слишком, зачем превращать себя в роботов, лучше роботов в нас. У элитных детишек чипы и чипсы будут лишь помогать им быстрее пережевывать информацию, давая время образоваться эмоциям (вместо того, чтобы пихать ее в префронтальную борозду готовой смесью из тюбиков), эти димыбыковы станут более похожими на оригинал, они будут помнить ещё и что чувствовали, когда читали.
Но и роботы вырастут: они смогут смеяться в нужных местах и перечитывать любимые строки (из топов в поисковиках), брызжа друг на друга техническим окситоцином и взявшись за руки друзья. Наши новые димы, и живые, и пластмассовые, смогут читать Фейсбук сразу целыми лентами, не забывая о днях рождения всех пяти тысяч френдов, они будут держать в памяти всех кошечек и собачек сразу, и все анекдоты, так что перепосты станут излишними и нагрузка на провайдера сильно упадёт. Останутся только новые тексты, без тени копирайта, вот тут главной интригой и будет: кто это написал, человек-робот или робот-человек.

В принципе, этот текст тоже мог бы написать робот Маска пятого поколения с лунным камушком в груди и окситоцином в нужных местах. Ведь выигрывали же компьютерные рассказы литературные конкурсы. Он даже интереснее напишет, не говоря уже о димебыкове, с аллюзиями и в рифму, с отсылками на всех сразу, в столбик, вверх ногами и задом наперёд. Как тяжек чип мой, друг Вяземский, напишет он в конце, на свете осталось так мало новых мыслей, что хоть удаляй все взад; эх, я даже уже знаю, что ты мне ответишь, можешь зря не шевелить файлами , я за тебя уже пошевелил.
Все будут знать все. С таким количеством чужих мыслей в оперативке не останется места для своих.

Вырастет количество самоубийств. Самоубийство будет выглядеть так: пылкой юноша вырывает у себя с мясом все чипсы с клипсами и является в мир непуганым юным альцгеймером. Ему будет интересно, с ним - нет. Возникнет информационный зож и стада строгих веганов-безчиповцев начнут читать каренину на дореволюционных ебуках и снова постить прошлогодних кошечек.

Робот, а ты умеешь чувствовать скуку?