Град земной обреченный небесный натуральный

(первая редакция, с дополнениями)

Слова в названии рассказа можно переставлять на усмотрение читателя. Также на усмотрение читателя можно расставлять запятые и другие знаки препинания.

Картинки в коллаже можно переставлять на усмотрение читателя. Размер и место размещения картинок также можно менять на усмотрение читателя, выделяя то, что больше занимает ум и сердце читателя в настоящий момент.

***

Истинно верующие девушки во все времена испытывали религиозный экстаз.

Строители коммунизма, лучшие из них, тоже испытывали экстаз. Религиозный, если коммунизм отнести к религиям.

Писатели, относящиеся к настоящим Творцам, также испытывали экстаз в те моменты, когда писали лучшие свои произведения.

***

"Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах. Один — революцию, другой — свистульку. У меня, может, сил только на одну свистульку и хватает, так что же я — говно теперь?" (Град обреченный. Аркадий и Борис Стругацкие)

***

Сегодня в вагоне еще холоднее, чем вчера. Мы приближаемся к городу, а температура постепенно понижается. Что же происходит в Новосибирске? Тамара Васильевна позвонила маме и сообщила, что там вторые сутки идет град размером со страусиное яйцо. Сомнительно, что такое в принципе возможно, однако не думаю, что пожилая женщина стала бы так глупо шутить. Она позвонила рано утром, и уже через несколько минут вся наша компания численностью в двадцать человек горячо обсуждала эту новость. Понятное дело, ведь событие просто невиданное, такое сложно себе представить.

- Доберемся как-нибудь до дома с божьей помощью, - говорит Антон. - Мои братья приедут на машинах нас встречать, я только что связался с ними.

- И что, правда там такой град? - спрашивает Света с соседней полки.

- Да, - отвечает Антон.

Спасибо ему, конечно, что заботится о нас, но как же он достал за месяц отдыха! Этот религиозный фанатик постоянно в своей речи упоминает бога, Иисуса, Господа нашего. Мы тридцать дней находились на курорте, а теперь уже неделю едем в поезде, и я удивляюсь, что еще не свихнулась за это время. Конечно, я часто сижу в наушниках, но время от времени приходится доставать их из ушей - не будешь ведь круглые сутки слушать музыку, в конце концов, это тоже утомительно. Но стоит только выключить плеер, как снова издалека раздается громкий голос Антона, цитирующего отрывки из Библии.

А еще этот вечно радостный старик со своими дурацкими шуточками. Павел Андреевич любит рассказывать байки и анекдоты и искренне считает, что жизнь прекрасна, о чем не упускает возможности поведать своим соседям по вагону.

Я устала от этих людей. Поскорее бы оказаться дома. Ехать осталось семь часов, это не так уж много, но мое терпение давно лопнуло, и я нахожусь на грани срыва. Очень хочу спрятаться, но как? Я уже сидела полчаса в туалете, но пришел Виктор и стал ломиться в дверь, крича, чтобы ему срочно открыли. Пришлось выйти из туалета и отправиться на свое место под аккомпанемент отборных Викторовых проклятий.

Придумала! Спешно вскакиваю на ноги и стягиваю с полки простыню. Ее ведь можно использовать в качестве импровизированной шторы!

- Прижми-ка ее чем нибудь, - прошу Алису, лежащую на верхней полке, и девушка заправляет один край простыни под свою подушку, а на второй бросает увесистую сумку. Наконец-то можно посидеть спокойно. Простыня свисает с верхней полки и надежно закрывает меня от посторонних взглядов. Но внезапно я замечаю, что остался небольшой промежуток возле стены, и люди, снующие по вагону, прекрасно меня видят. Вот напротив сидит Мария Ильинична, моя дальняя родственница, и смотрит во все глаза, черт ее подери. Хорошо, что у меня есть длинное полотенце. Достаю его из пакета, встаю на ноги, приподнимаю Алисину сумку и прижимаю ею еще и полотенце, отмечая, что оно, свисая с полки, прекрасно закрывает брешь. "Вот теперь мне никто не помешает", - удовлетворенно думаю я. Но не тут-то было!

- Положись на Господа нашего, - говорит кому-то Антон, - лишь от него ты можешь ждать помощи.

Ох... Придется снова слушать надоевшую музыку. Но это лучше, чем проповеди. Надеваю наушники и достаю из сумки пачку овсяного печенья - пора обедать. Оглядывая свою полку, отмечаю, что она сильно замусорена. Справа от меня валяется пустая коробка из-под чая, слева - несколько целлофановых пакетов с крошками внутри, банановая кожура и грязные носки. Бросаю на полку пачку из-под печенья и удовлетворенно откидываюсь на подушку, закрывая глаза. "Потерпи еще немного, - говорю я себе, - уже скоро мы будем в Новосибирске". Но вдруг тревожное чувство охватывает меня. Открываю глаза и вижу, что Мария Ильинична отодвинула в сторону полотенце и смотрит на меня с крайне недовольным выражением лица. "Да что нужно этой старой кляче?" - с раздражением думаю я и снимаю наушники.

- Ну и бардак у тебя, - цедит сквозь зубы женщина.

- Не ваше дело, - раздраженно произношу я, - задвиньте полотенце.

Интересно, что бы сказал Антон, узнав, что я стала католическим священником. Я ведь знаю Библию намного лучше, чем он, но не цитирую ее ежеминутно, понимая, что это совсем ни к чему. Единственная реакция, которую можно получить от людей в ответ на такое поведение, - это раздражение, а следовательно, и смысла нет так распинаться.

Сегодня в нашем приходе гость - священник Степан, мой друг. Он будет читать проповедь, но ее содержание мне пока неизвестно. Разузнать бы у него, что он подготовил для нашей паствы, но уже некогда - через десять минут начнется месса. Время проходит очень быстро.

- Дорогие, сегодня с нами будет молиться отец Степан, - говорю я в микрофон, обращаясь к прихожанам, - он мой давний друг, мы вместе учились в семинарии.

- Слава Иисусу Христу, - произносит мужчина, странно улыбаясь, и от этой улыбки у меня проходит мороз по коже. Что он задумал?

Людей сегодня в церкви очень много, это даже странно. Когда подходит время проповеди, Степан идет к алтарю, и вдруг я замечаю в его руке какой-то продолговатый предмет. Фаллоимитатор?! В моих глазах темнеет. Что за... что за чертовщина?! Не могу поверить! Остановись, спрячь эту штуку! Вон из церкви!!!

- Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека, - говорит мой друг и вгрызается зубами в искусственный член.

Он откусил кусок! Что происходит? Мне плохо... Какой позор! Я сейчас упаду...

Тем временем Степан откусывает от фаллоимитатора все новые куски и тщательно пережевывает их. Он ест силиконовое изделие!

- Вставай, - слышу я знакомый голос, - приехали.

Фуууух... Это просто сон, дурацкий сон. Приснится же такое после россказней Антона! Но что за ужасные звуки? Ничего не могу понять... Посмотрев в окно, я понимаю, что это град бомбардирует наш вагон. Он действительно очень крупный, впервые в жизни вижу такой!

- Ничего, ребята, прорвемся, - подбадривает всех Павел Андреевич.

- Молитесь Иисусу Христу, - говорит Антон, - надейтесь на его защиту. Даст бог, не умрем, все целехонькими доедем до дома. Мои братья уже ждут нас в машинах. Три брата - три машины.

"Но как мы все в них поместимся? - думаю я. - Это невозможно, нас слишком много, и кто-то точно останется".

Нужно спешить, ведь поезд уже остановился, и люди выходят из вагона. Я в панике хватаю сумку и пакет, а постельное белье оставляю в беспорядке - некогда уже его складывать.

- Бежим, бежим, бежим! - кричит Антон, подталкивая людей в спины. - Быстрее!

На улице творится настоящий хаос. Все бегут, держа над головами сумки, чтобы защитить себя от града. Вокруг толпа, крики, шум. Некоторые падают на землю, рискуя оказаться растоптанными.

- Сюда, скорее! - раздается издалека чей-то голос. - Антон, веди их сюда!

Конечно, это ведь его брат, он приехал за нами. Когда толпа оказывается возле машины, водитель выглядывает из окна и кричит:

- Максимум пять человек! Больше не поместится. Пусть остальные бегут дальше - там еще два автомобиля.

Брат Антона открывает переднюю дверь, и кто-то спешно усаживается на сидение впереди. Алиса распахивает заднюю дверь и с криками влетает в салон. Похоже, у нее истерика. Бедную девочку можно понять, ведь она вся в синяках, знатно ее побило. Следом за ней заходит Антон, а потом и я, так как мне повезло - я подбежала к этой машине в числе первых.

- Катастрофа, конечно, страшная, - говорит Антон, - но не бойтесь: мы все доедем до дома с божьей помощью. Поживете у меня, пока это бедствие не закончится, а потом разъедетесь по домам.

Не могу больше слышать этот ужасный звук - стук града по крыше нашей машины. А если сейчас крупная градина выбьет стекло и угодит кому-нибудь в висок? Она ведь может убить человека на месте... Нет, лучше не думать об этом, чтобы не началась паническая атака.

- Ой, какой ужас, какой кошмар, - причитает баба Люда, - никогда еще в нашем городе такого не было. У меня в огороде все растения погибнут. Ой-ой...

В половине десятого мы подъезжаем к роскошному кирпичному особняку. Не знала, что Антон живет в таком шикарном доме.

- А теперь, - произносит он, - все быстро выходим из машины и бежим под крышу!

Баба Люда осторожно открывает дверь, с опаской выглядывает на улицу, но уже спустя пару секунд неуклюже бежит по направлению к дому. Я выскакиваю из машины и мчусь прямо за ней, держа над головой сумку и пакет. Надеюсь, меня не сильно покалечит. Мне не дает покоя одна мысль: моя мама осталась на вокзале! Что с ней случилось, встретимся ли мы сегодня?

Когда мы вваливаемся в дом, я останавливаюсь в изумлении, пораженная шикарной обстановкой внутри. Дорогая мебель, вазы, камин - все это свидетельствует о богатстве хозяина. Кем же работает Антон? Странно, что я не спросила его об этом за целый месяц, а он сам не рассказал. Но как я могу думать об этом, когда...

- Антон, мне кажется, не все поместятся в машины, - говорю я нашему спасителю, - ведь нас двадцать человек...

- Я знаю, что ты переживаешь за маму, - отвечает Антон, - но с ней все будет в порядке, ты главное молись.

Вот уже без пятнадцати десять... Хожу по комнате, охваченная беспокойством. Где же остальные два автомобиля, почему их так долго нет?

Вдруг входная дверь открывается, и в дом входят шесть человек, среди которых я вижу свою маму.

- Вот видишь, - говорит мне Антон, - Иисус всегда дает нам то, что мы просим.