Баллада о Поэте

(А.С. Пушкину 220 лет)

Гремела майская гроза.
И был тот день такой один.
Двести двадцать лет назад
У Пушкиных родился сын.

Младенец громко закричал,
Когда его прияла мать.
И глас малютки прозвучал
Глаголом. (Надо понимать)

Его по-русски в зыбку клали
Под колыбельный песняслов.
И по-французски подымали
От приятно – сладких снов.

Сестрица Оля, дом, деревня,
Где дни и ночи так тихи.
В тени дорожек от деревьев
Легко слагаются стихи.

По-французски говорил он.
И умел на нём читать
К восьми годам ещё любил он
На французском сочинять.

Каждый раз, читая книгу
Из библиотеки отца,
Он получал шлепки и фигу
От француза – подлеца.

Скрываясь от Русло* меж полок,
Наткнулся на стихи Баркова.
И сказал, – что роз уколы,
Нельзя понять дурного слова.

Но понимал поэт – малыш
Стихов мелодию иную.
И, часто спрятавшись, как мышь,
Читал по-русски напрямую.

Василий Львович вслух заметил, –
Как наш язык велик и ясен!
И Александр ему ответил, –
Вы дядя мне и на Парнасе.

В двенадцать лет уже в Лицее
Среди таких же пацанов.
Но он для них и панацея
По сочинительству стихов.

Без страха белыми ночами,
Когда приходиться не спать,
Стихи на стол ложились сами,
Да, и летели на кровать.

И Кюхельбекер и Жано,**
И Дельвиг – друг, и Горчаков
С ним сочиняли заодно,
Но Пушкин был уже «Таков»!

Весёлый, юный, верный, в силе
Не по годам умом созрел.
Его хвалили и журили
«За баловство» немалых дел.

Пушкин не даром лет в пятнадцать,
Слывя французиком «мсье».
Любил ещё на шпагах «драться»
И стрелять на зависть всем.

Среди друзей – всегда дружище.
А если враг (приятно знать),
Он один из тысяч тыщей
Пойдёт иль драться, иль страдать.

Жил, он знал, поэт на свете,
Всю жизнь трудился, долго жил…,
Старик Державин их заметил,
И, в гроб сходя, благословил:

– Вы Царскосельское богатство,
Росси будущей певцы,
Лицейское святое братство,
Сего Отечества творцы!

Аксакову в застолье, держа вино,
Поведал вдруг, –
Грядёт уже второй Державин,
И скоро будет, милый друг!

Он – Пушкин, один в лицее
Взлетел, как ястреб на Парнас,
Он всех писателей сильнее,
И посягал на «Арзамас».***

Чёрный, маленький и броский
Показал поэтам класс.
Его «Сверчком» прозвал Жуковский,
Когда он в щель смотрел на нас.

Вот Пушкин в солнечной Молдове,
С мадьярами делил досуг.
Любить цыган себя заставил
И стал для них желанный друг.

Любить, как любит звон эфира
Алеко – муж, себя губя,
И, как все вольная Земфира,
Готовая – на смерть, любя.

Он и в Крыму, и на Кавказе
У генерала в доме жил.
Служил курьером, и в экстазе
Писал стихи и не тужил.

В Михайловском – зимы творенья,
А осень в Болдине встречал.
Десятка три произведений
Он написал там сгоряча.

Он не арап, он – русский гений,
Духовный русский богатырь.
Он не скрывался от гонений,
Стремился жить и вглубь, и вширь…

Ругал славян. «И от Кремля
До стен недвижного Китая
…Не встанет русская земля»,
На бой, оружием сверкая.

«Враги семьи». Ты прав Поэт!
Они не любят нас и ныне.
Какие могут быть картины,
Где на вопрос ответа нет!

Мы каждый год «палим из пушки»
В этот День на злобу "мсьё",
Чтобы знали – жив наш Пушкин,
Не француз, а русский Пушкин.

Пушкин – это наше всё!!!

И.Рыбаков, Абрамцево
 6 июня 2019г.



*Русло – француз, воспитатель Пушкина
** И.И. Пущин. Лицейская кличка Жано
*** «Арзамас» – Литературное общество в Росси