Искусственное искусство

— Скорее, в лаборатории уже целая толпа собралась! — Силин подергал коллегу за рукав халата.
— Уже? — обернулся он, забирая стаканчик кофе из автомата.
— Да! Малинов уже начал толкать речь!
— Вот черт, даже пообедать нормально не дали! — Волкин взял кофе в другую руку и подул на обожженные пальцы.
— Там выпьешь! — Силин потирал руки в нетерпении. — Такое нельзя пропускать!
— Иду-иду, — замахал на приятеля младший научный сотрудник.
Двое молодых мужчин в белых слегка измятых халатах побежали вверх по лестнице, громко перешептываясь на бегу.

Лабораторию заливал яркий солнечный свет, окна были распахнуты, веяло весенней свежестью. Народу и правда собралось довольно много. Приятели подбежали к дверям и, извиняясь, протолкались ближе к центру происходящего. Волкин на вскидку оценил, что там был почти весь отдел Исследования Процессов Творчества. Силин считал людей по двое, но сбился на сорока восьми.
— С ума сойти! — прошептал он другу. — Обычно волоком сюда никого не затащишь!
— Еще бы, кому кроме нас с тобой захочется слушать скрип принтеров по пятьдесят часов в неделю?
— Тише! — шикнула на мужчин секретарь Профессора Малинова, стоявшая перед ними.
— Молчим, Любиванна! — хихикнул Силин.
Волкин толкнул его в бок, нахмурился и стал слушать речь заведующего лабораторией.

— Не смотря на это мы продолжили свои эксперименты! Как вы знаете, критики и аудитория были беспощадны! Однако, нам удалось добиться некоторых успехов в развитии творческого потенциала нашего ИИ. Любочка, свет, пожалуйста, — кивнул Малинов секретарше.
Та подняла длинную руку с пультом над толпой, и на высокие открытые окна тут же опустились тяжелые шторы. В то же мгновение появился демонстрационный экран.
— Как видите, первой удачей были картины, сгенерированные нейросетями, — на дисплее показалось изображение муравьеда, испещренное глазами и ртами, перетекавшими друг в друга. — Конечно, для создания этих работ компьютер всего-навсего интерпретировал существующий визуальный ряд. Мы не могли остановиться на этом!
— Уж конечно, — прыснул Силин. Секретарша метнула в него неодобрительный взгляд из под очков.
— Следующим шагом стало синтезирование оригинального контента, — слайд поменялся. — Мы отдали на анализ ИИ сотни тысяч полотен, музыкальных и литературных произведений, чтобы он смог, так сказать, «научиться», — на экране сменяли друг друга репродукции картин великих мастеров. — И он научился! — ликующе добавил Профессор и посмотрел на экран. — Мы стали получать невероятное количество парадных портретов эпохи позднего Барокко, тома экзистенциальных романов и, конечно, потрясающие своей красотой классические симфонии. В этот момент мы представили плоды наших усилий на суд общественности. Что и говорить, поклонники средневекового искусства были в восторге. Чего не скажешь о критиках и современной молодежи, — голос Малинова дрогнул. — Мы получали гневные письма, нас обвиняли в синтезе плагиата, подмене истинного искусства классиков нашими «кощунственными» произведениями и, разумеется, в отсутствии компетенции относительно такой тонкой материи, как творчество.
— Это еще слабо сказано, — мрачно пробурчал себе под нос Волкин, не заметив зловещих бликов в очках секретаря.
— К счастью, после долгой калибровки, мы нашли выход из ситуации! — радостно подвел итог Профессор. — Мы решили, что необходимо добавить в наше уравнение переменную общественного мнения! Это гениальная идея принадлежит вашему покорному слуге, и она решила проблему! — скромно заметил бородатый пожилой мужчина, опустил глаза и сделал паузу для аплодисментов.
Аудитория уважительно похлопала. Волкин стоял, скрестив руки на груди и качал головой.
— Теперь ИИ руководствуется не только своими скудными представлениями о хорошем и плохом искусстве! Теперь он смотрит широко на предмет своего творчества.
— Статист хренов, — недовольно выдавил из себя Волкин.
— Как думаешь, будут шедевры? — дотянулся до уха приятеля Силин.
— Думаю, будет пердеж почище того, что печатают в желтых газетенках.
— Мальчики, имейте совесть! — прошипела «Любиванна».
— Свет, — попросил Профессор, и секретарь осветила лабораторию ласковыми лучами весеннего солнца. Запревшая в темноте и духоте аудитория облегченно вздохнула. — Процесс был завершен сегодня утром, никто кроме меня еще не видел результатов. Я хотел сохранить тайну до последнего момента. Даже мои сотрудники еще не видели, что приготовил для нас ИИ! — Волкин и Силин переглянулись. — Итак, прошу внимания! — Малинов взмахнул рукой и лаборантки, стоявшие возле громоздких производственных принтеров, накрытых белыми простынями, стянули покровы с компьютерных произведений. — Перед вами неоспоримые шедевры современного искусства! — громогласно заявил бородатый профессор.

После секундной паузы толпа ахнула, и шквал аплодисментов накрыл лабораторию.


После презентации новой ступени развития искусства прошла неделя. В пустой лаборатории сидели двое молодых научных сотрудников. За окном шел дождь, звонкие щелчки капель о карниз сопровождали глухое журчание работавших принтеров. На фоне тихо играла бесконечная рок-н-рольная песенка, сочиненная накануне ИИ.

— Что теперь будет, — вздохнул Силин. Он сидел за столом, мечтательно смотрел на дрожавшие от дождя ветви деревьев, подбородок лежал на скрещенных пальцах рук.
— Думаю, ничего не изменится, — Волкин расположился на подоконнике и пристально следил за работой принтеров.
— Да ладно? Такой прорыв ведь! — Силин откинулся на спинку стула.
— Да разве же это прорыв? — Волкин спрыгнул и заложил руки за спину, — Счетной машине кажутся правильными только парадные портреты, романы про вопросы жизни и смерти и симфонии для струнного оркестра. А широким массам хочется любоваться картинами импрессионистов, слушать рок-н-ролл и читать дешевые детективы. Наш ИИ — просто очередная кофе машина, — он подошел к принтеру. Тот усердно печатал очередной пейзаж, будто вышедший из-под кисти Моне. — Он просто проанализировал все наше искусство и сделал вывод, что классическое искусство лучше всего остального. Но этот вывод никак не помешал ему ввести незатейливую переменную Малинова и пойти на поводу у миллиардов опрошенных посредственностей. Вот и получается: хочешь, сделает эспрессо, хочешь — капучино.
— По-моему, ты сам запутался в своих рассуждениях! — Силин расплылся в довольной улыбке. — ИИ в искусстве не разбирается, общество не разбирается, критики, надо полагать, и подавно! Так кто же разбирается? Может, ты?
— Дурак ты, Силин, — не оборачиваясь, ответил коллега. — В этом и есть суть искусства, никто не прав, и каждый прав по-своему. Именно поэтому нашему ИИ до творческого прорыва, как до звезды!
— Мда, зато у нас теперь есть многотомный детектив про забавного сыщика! — Силин посмотрел в раскрытую перед ним книгу, недавно напечатанную лабораторным принтером.
— Это серия?
— Да, роман в бесконечном количестве частей. Знаешь, уверен, что публика его оценит: свежо и с юмором!
— Хорошо еще, что мы кинематограф не отдали ему на растерзание, — покачал головой Волкин.

26 февраля 2020 года