Мне тепло с Ним

Как приходят к Нему? Все по-разному. Кто-то с детства под влиянием родителей или бабушек и дедушек. Кто-то в зрелом возрасте… А я?..
Была у меня в детстве старшая подружка – Нина. Она заканчивала семилетку, а я ещё не училась. Тянуло меня к ней.  Приду, она сидит за столом, что-то пишет. Не уроки же – какие уроки могут быть летом?! Оказывается, молитвы для старенькой соседки бабе Дуне переписывает. Кладёт передо мной лист бумаги с карандашом: давай помогай. Наверное, за этим «помогай» стояло - рисуй хоть что-нибудь и не мешай. Однако ребёнок всё принимает за чистую монету. И я брала её листок с текстом, написанным печатными буквами, перерисовывала… Да что говорить – так постепенно и писать, и читать с Ниной научилась. Правда, те молитвы не запоминались.
Но одна, не записанная, до сих пор не уходит из памяти. Пошли с Ниной в лес за ягодами, набрали, кто сколько мог. У Нины ведёрко трёхлитровое полное, а меня в кружке только половина земляники, поскольку чаще в рот собирала. Идём обратно… Нина спрашивает, а ты помнишь молитвы, которые мы с тобой переписывали? Нет, конечно. Она начинает их пересказывать. Но и в этом случае они мимо сердца прошли. Только одна строчечка запала: «Отче наш, иже еси на Небеси».
- А вот эту ты обязательно запомни, будешь учиться, будешь экзамены сдавать – она тебе обязательно поможет, - напутствует подруга. Я и запомнила.
Пресвятая Богородица-матушка,
Иди ко мне на встречу,
Встань ко мне за плечи,
Ангелы – по бокам,
Застели глаза и уши всем врагам.
Слово «застели» сейчас, наверное, можно было бы заменить чем-то более грамотным, например - «И закрой глаза и уши всем врагам». Но оставляю, как Нина учила. Именно это слово кажется мне уместным, поскольку напоминает "засти"…
Так ненавязчиво, исподволь она открыла мне Бога. И столь тепло было всегда при воспоминании о нашей с ней сопричастности к Нему,   что когда уже работала в редакции, очень не хотелось участвовать в антирелигиозной кампании. Райком требовал от своего органа печати осуждения, критики веры и верующих. Но мы все это обходили, отделавшись информациями о каком-либо собрании, где говорились правильные речи о вреде религиозного дурмана. Или рассказывали, как в школе на уроке химии разоблачались некоторые сверхъестественные чудеса… Однако невозможно было пройти мимо одного, по тогдашним меркам вопиющего, случая. Комсомолка крестила ребёнка в церкви. Опубликовали решение бюро райкома комсомола. Кто-то из читателей резко покритиковал ослушницу. На этом газетная кампания и закончилась. Позже выяснилось, что одна из наших сотрудниц была верующей. Это уже ближе к перестройке. А ещё позднее узнала, что преподавательница высшего учебного заведения, ставшая позже моей подругой, тоже верующая, и крестик носила, прикрепив его к бретельке нижнего белья. Состояла в КПСС. Раздвоения личности не было, была необходимость скрывать одно и принять другое, иначе путь к любимой профессии был бы закрыт.
А я?.. Тоже была коммунистом. Вера в то, что коммунисты чуть ли не святые люди, привела к тому, что по совету одного очень уважаемого мной человека вступила в КПСС. Бог на это время, конечно, отошёл в сторонку. И Нины рядом не было. Она уехала на стройки Сибири, поскольку была штукатуром. Вернулась оттуда с семьёй. Мы виделись не часто. Вера её была и есть настолько проникновенна, что не могла без слёз рассказывать о том, как посетила Дивеево, приложилась к раке с мощами Серафима Саровского.
И сейчас на вопрос, верующая ли я, не могу ответить утвердительно. Для этого нужно быть деятельной христианкой, молиться, исповедоваться, причащаться… А я? Я просто люблю Бога. Мне тепло с Ним, как всегда тепло с Ниной, как тепло общаться с подругой преподавательницей вуза и другими друзьями, которые тоже любят Бога.