Ойгосский Яр

(Высадка лоцмейстерского отряда на материковый берег
 пролива Дмитрия Лаптева. Фотография автора.)
               
            

               
            
   Сердце билось молотом в груди и отдавалось в висках. Лёгким не хватало воздуха. Жидкая грязь, стекающая с ледника,  в которую по колено проваливалась нога, тисками плотно обжимала голенище высоких резиновых сапог и  каждый шаг давался с большим трудом. Ступать надо было на носок, чтобы можно было быстро вытащить сразу засасываемую  грязью ногу. А впереди ещё было немного меньше километра блестевшей на солнце  цепко хватающей за ноги грязевой отмели.
 
     Далеко в море стояло на якоре наше гидрографическое судно, с которого мы высадились на материковый берег пролива Дмитрия Лаптева. Поближе качался на волнах катер, ещё ближе плоскодонная баржа и метрах в трехстах от нас на краю отмели стояла прочно застрявшая в жидком иле наша шлюпка c грузом, от которой тянулась уже почти затянутая липкой грязью тропа, в конце которой и находился наш небольшой отряд, тяжело загруженный инструментом и оборудованием для ремонта   установленного на берегу пролива радиомаяка. Последние несколько дней дул сильный южный ветер. Он согнал воду в море и обнажил огромную илистую отмель, нанесённую впадающей в пролив речкой, которая выносила тающую мерзлоту  с ледника Ойгосский Яр далеко в море.

     Вокруг нас простиралась грязевое болото с блестящими то здесь, то там маленькими озёрцами воды и не было нигде ни клочка сухой земли, где можно было передохнуть. Только где-то на середине отмели  из ила торчал огромный серый, потрескавшийся от времени бивень мамонта, привалившись к которому, можно было немного перевести дыхание, но это было для нас слабым утешением.
 
     После второго перехода к шлюпке и обратно на нас было жалко смотреть. Мокрые от пота, вымазанные с ног до головы в грязи, мы, полностью обессиленные,   лежали на берегу, привалившись к рюкзакам и старались не думать, что надо вскоре опять подыматься и идти за оставшимся инструментом и продуктами. В этот день стояла удивительно солнечная и очень редкая для этих мест тёплая погода. Над головой висело безмятежно голубое небо. Под жаркими лучами солнца тундра парила и от этого было просто осязаемо душно.
      
    Эти два перехода  совершенно вымотали нас. Сил сделать ещё один бросок  к шлюпке и назад не было совсем и, учитывая то, что продолжал дуть южный ветер и погода по прогнозу не предвещала никаких сюрпризов, мы решили отдохнуть, переночевать, а утром с новыми силами разгрузить шлюпку, в которой остался основной запас продуктов и необходимый для работы груз.

    Утром я проснулся от ударов ската палатки по спальнику. Дул сильный порывистый северный ветер. Отбросив полог палатки, я увидел необычную, поразившую меня картину летящих по небу облаков в виде тёмных тонких параллельных линий от горизонта до горизонта. Полосатое небо неслось куда-то вперёд с большой скоростью, вызывая в душе какую то непонятную тревогу. Тревога возросла, когда я оторвал глаза от неба и посмотрел на море. Крутая волна накатывалась на берег. За ночь южный ветер изменил своё направление на противоположное и вода полностью залила грязевую отмель. Сиротливо далеко в море на якоре поднималась вверх и падала вниз на волнах наша шлюпка. Мы остались без необходимых нам вещей и главное – без продуктов. Тот минимум, что вчера мы вынесли, едва хватит нам на пару дней. Судно, высадившее нас в этих затерянных богом местах, было уже далеко и срывать его задание по выгрузке груза продовольствия и горючего на далёкую островную полярную станцию, пока ледовая обстановка ещё позволяет, было нельзя. Единственным вариантом оставалось идти на охоту и искать оленей.

    Выбеленного солнцем плавника, валявшегося на берегу небольшой речки, впадающей в пролив, едва хватило на маленький плотик. Нашёл подходящий шест, оттолкнулся от берега и сразу почувствовал хлипкость и неустойчивость связанного верёвкой моего плавсредства. Ноги по щиколотку погрузились в воду и сам плот стал дышать в ритм волн, накатывающихся на него. Ладно, где наша не пропадала. Надеюсь, прорвёмся. Другого варианта  всё равно нет. Причалил к другому берегу, вытащил плот на половину корпуса на покатый берег и пошёл на запад. В таких местах можно передвигаться, как правило, вдоль кромки ледника по урезу воды, смешанной с засасывающей ноги грязью, стекающей с тающего ледника. Через час такой ходьбы тельняшка насквозь пропиталась потом и начали сильно ныть мышцы ног от постоянного напряжения при  вытягивании ноги из грязевого плена.

    Сердце неожиданно сжалось и я испуганно вздрогнул . C зади  раздался сильный грохот и нарастающее оглушительное шуршание. Резко обернувшись, вижу, как огромный отколовшийся кусок нависшего края ледника, набирая скорость, скользит по склону ледника   с шумом приближающего поезда и с громким смачным всплеском врезается, обдавая меня грязью и водой, в прибрежную кромку моря. Мокрый, с залепленным грязью лицом, немного обалдев, смотрю на эту потрясшую меня картину и медленно прихожу в себя. Взглянул вперёд и поёжился. Многотонные куски подтаявшего ледника нависали прямо над кромкой моря, по которой пролегал мой путь. Но надо идти дальше – поверху всё равно здесь не пройти. Голова самопроизвольно втягивается в плечи, когда небо над головой закрывает нависший над тобой край ледника. Человек в такие моменты чувствует себя слабым и совершенно незащищённым находясь в окружении этой мощной северной ледяной  стихии.
    Неожиданно за следующим выступом ледника открывается удивительная и я бы сказал грандиозная  картина. Далеко вверху из ледового склона вытаивает мамонт, вытаивает, наверное, уже несколько летних сезонов, в результате чего его кости,рёбра и позвонки растянулись на большое расстояние, медленно сползая от верхней кромки ледника  до берега моря, на урезе которого лежала в воде верхняя челюсть животного.Высоко в верху из льда торчал ещё не полностью вытаявший мощный  плавно изогнутый толстый бивень этого древнего исполина.   
Череп  лежал как раз на пути моего движения и я забрался на него, походил по нему и с нижней точки обозрел поразительную картину этого природного археологического музея. Вот за что я очень ценю  эти  суровые места – за эту редкую в нашем мире возможность наяву увидеть многовековой срез времени. Смотришь на эту потрясающую картину древней истории земли  затаив дыхание   и забываешь в этот момент и о ноющих ногах, и чувстве голода, неотступно преследующем тебя. Прекрасно сохранившиеся огромные зубы мамонта явно говорили о том, что он  умер явно не от старости. Жаль было уходить с этого места, но надо идти дальше искать оленей – как говорится, голод не тётка.

   Поднялся по расщелине между террасами ледника наверх, благо здесь уже можно было пройти по верху ледника, покрытому тонким слоем земли с худосочной арктической тундровой растительностью. Бинокль приблизил группу байджарахов с сидящей на них парой полярных сов. Удивительно, как могли возникнуть эти цилиндрические столбы земли, пронизывающие толщу ледника и в виде оплывающих земляных холмов остающиеся на поверхности тундры, когда ледник подтаивает.
Один из крайних холмов внезапно сдвинулся в сторону и стал выше. Крупный одень с тяжелой короной рогов поднял голову и посмотрел в мою сторону. Я окаменел и когда он опустил голову я, крадучись, опять спустился к морю и пошёл на сближение с ним по илистой береговой отмели. В очередной раз поднявшись наверх, я увидел, что большое стадо оленей пасётся в небольшой покрытой молодой зелёной травой долине. Место совершенно открытое. По краю долины рядом с  байджарахами  выделялась неширокая полоса густой зелёной травы. Другого места подобраться к оленям не было. Прижавшись к земле, я пополз к оленям и сразу понял, почему трава здесь была густая и зелёная. Под травой струилась талая вода и она была ледяной .Уже через минут через десять я стал замерзать, а до оленей ещё было далеко. Когда я подполз на расстояние выстрела, тело одеревенело и руки уже плохо слушались меня. Одежда прилипла к телу и превратилась в холодный компресс.

     Если я сейчас промажу, то сил идти дальше у меня уже совершенно нет, хватило бы дойти назад до лагеря, а главное, мы останемся без  еды. Хотя дистанция даже для карабина была большая, громовой выстрел, прозвучавший в тишине зелёной долины, был точным. Крупный олень, как подкошенный, рухнул на землю. С трудом поднявшись на негнущихся ногах и c трудом распрямившись, я увидел странную картину – олени вместо того, чтобы бросится наутёк после выстрела, окружили плотным кольцом упавшего оленя и склонили к нему головы. Неожиданно в голову пришла мысль, а вдруг всё стадо вдруг рванёт в мою сторону, а я, замёрзший, с плохо слушающимися ногами, даже убежать от него не смогу в случае чего. Что им придёт в голову  в этих диких местах. Но ещё два выстрела из карабина вверх дали свой результат и стадо рвануло в сторону и исчезло за горизонтом.

   Переход назад с рюкзаком мяса дался мне с огромным трудом, всё время приходила мысль, что у меня не хватит сил дойти до лагеря. Пришлось несколько облегчить рюкзак, он стал казаться неподъёмным. Меня стало пошатывать, когда я в очередной раз вырывал ногу из ила и была опасность упасть и повредить ногу или руку, что в этих местах весьма опасно. Cильный северный ветер, дувший весь день на побережье с моря, как-то неожиданно стих и меня это порадовало – хоть немного стало теплее да и вскоре показался берег реки, у которой покачивался мой плот. Я невероятно устал и не обратил на это внимание. Оттолкнул шестом плот, погрузившийся ещё больше под воду под весом  рюкзака с мясом, я поплыл к другому берегу.
 
     Ближе к середине реки я с трудом удержался на ногах, чуть не свалившись в ледяную воду, когда мой шест не достал до дна. Bот тогда я и понял, в какую ловушку я попал. Весь день северный ветер гнал морскую воду в устье реки, поднимая её уровень, и когда он к вечеру прекратился, вода хлынула назад в море. Вот почему, когда я подошёл к реке, она показалась мне какой-то изменившейся, но страшная усталость и желание быстрее оказаться в лагере притупила мою наблюдательность. Сильное течение быстро выносило меня в море. Шест по-прежнему не доставал до дна. Вот плот миновал береговую кромку. Мои попытки грести шестом были бесполезны и, наверное, вызвали смех у духов этих диких мест, Мне пришлось опуститься на рюкзак, когда первая морская волна чуть не перевернула мой плот. Когда, как я назвал его, «девятый вал» до пояса окатил меня ледяной водой, я как-то отстранённо подумал: «Ну вот, похоже, допрыгался…», но я настолько устал, что как-то воспринял это довольно спокойно.
 
   Узкий плотик, скрывшийся как подводная лодка почти полностью под водой, мокрый рюкзак на котором скорчилась маленькая замёрзшая фигурка человека посреди сурового северного моря. Чем дальше от берега, тем волны становятся всё более круче. Сейчас плотик перевернёт и в ледяной воде сердце от переохлаждения перестанет биться быстро. Жаль только, не дотащил мясо ребятам. Да и многое, что планировал, не закончил.
 
    Берег уже довольно далеко и я автоматически, без всякой надежды, пытаюсь достать шестом до дна, и тут  при очередной попытке я до него достаю. Что за удивительное существо человек! Только что я сидел совершенно вымотанный, из последних сил цепляющийся за хилые брёвнышки плота, а тут откуда взялась эта дикая сила и страстное желание бороться и жить? Цепляясь за дно, я начал толкать плот и он понемногу начал двигался в нужном направлении по дуге к берегу. Эту дугу образовал ил вынесенный рекой далеко в море и образовавший полукруглый вал от берега к берегу. Сердце ухало вниз, когда в очередной раз шест не доставал до дна. Но когда я понял, по какой траектории протянулся бар, я, весь мокрый от пота и воды, наконец причалил к такому желанному спасительному берегу. C большим трудом шатаясь и едва передвигая ноги, я доплёлся до лагеря. У костра сбросил рюкзак. Переоделся в сухую одежду, немного погрелся у костра, забрался в свой любимый спальник из  верблюжьей шерсти и сразу вырубился. Проснулся почти через сутки с ноющими во всём теле мышцами и суставами. Открыл глаза и почувствовал запах жареного мяса. Пришла мысль – слава Богу, похоже, в очередной раз повезло и пронесло мимо большую беду, можно жить дальше и, наверное, снова опять искать приключения на свою голову  в этом поразительно красивом суровом северном крае, к которому уже давно крепко прикипело моё сердце.

P.S.Уважаемый читатель.На моей странице в Инстаграм www.instagram.com/romashko_anatol вы можете увидеть фотографии тех мест в которых происходили события описанные в этом рассказе.