Август

«Яша, стреляй сейчас же! Убей их всех! Бери ружье!» С этих воплей моей бабушки, вечер, как говориться, перестал быть томным. Но начнем по порядку.

Каждое лето родители отдавали меня своим родителям. Вернее, в подавляющем случае-к родителям мамы. Да, что там говорить, осознала себя я с дедушкой и бабушкой, а не с папой и мамой, так как была подкинута им в возрасте двух лет и до шести была с ними. Родители посещали наездами, яркие и красивые, как заморские гастролеры.
 Так что, дед и бабка — это мои альма-матер, мои первые вселенные. Забрали меня родители только тогда, когда я сказала бабушке и деду, что хватит мне бередить душу фантомами родителей, «Я буду считать родителями -вас!». Что -то все напугались и меня забрали из болотистых лесов в душный, пыльный южный город, где и жили мои родители.

Лето в этом городе, жаркое, влажное и тяжелое, как фляга с медом. Вроде мед, но тяжело.
Тогда, в 80-е, сплит-систем у людей в квартирах не было. Редко, как автомобиль «Мерседес», встречался в окнах кондиционер БК-2000. Сразу понимал, там живет советский буржуй.

Нормальные люди, не буржуи, то есть почти все, спасались от жары по-разному: кто -то вешал на окна влажные простыни, кто-то окна весь день держал плотно зашторенными, кто- то гонял вентилятор, но все это было тщетно.
Жара, летняя жара, она как ртуть заползала в дома и заполоняла собой все.

Поэтому, меня, на мое счастье, опять отдавали к бабушке в Подмосковье. Или ПодТверье. Так как город, был на стыке Московской и Тверской области.
У дедушки и бабушки был небольшой дом и сад с огородом. Всего 15 соток.
 Дед у меня украинец, мешаный с поляками. Видимо оттуда у него планирование сада и прилегающих территорий. Потому как, у всех соседей, живших с ними рядом, никакого особого планирования территорий не наблюдалось.
У деда все было красиво и четко, здесь яблони, там картошка, тут-сарай, там курятник. Все всегда содержалось в порядке. Около калитки росла красивучая рябина и цветы-«золотые шары». Дорожки посыпаны песком, кустики крыжовника, жасмин и пионы все подвязаны и стояли как солдатики, а перед входом в дом, всегда был коврик из еловых лапок. Как от него был запах!

Дед в свое время посадил много плодовых деревьев, даже тех, которые в средней полосе не растут, а если и растут, то недолго. Мастерство садовода и любовь дедушки сделало чудо и у нас в августе на столе были и чернослив, и желтые сливы, груши и райские яблочки.
 В саду были и кусты черной крупной смородины, красной и белой. Я любила набрать веточки со смородиной и смотреть сквозь них на заходящее солнце, как сквозь цветные стеклышки.
Но особенно много было яблонь. Плоды их все были разными, от плотных, терпких и сочных до мягких, совершенно тающих во рту, медовых. Особенно, мне нравились «белый налив» и «Мельба». Я, как бандерлог, целыми днями сидела на деревьях и грызла яблоки.

В саду было всегда много цветов. Дед и бабушка как-то так планировали время цветения и цветы были всегда с марта по конец сентября.
 Настурции, гладиолусы, астры, тигровые лилии, георгины-эти цветы -гости августа. Цвета этих растений, казалось, слепят, как будто лето всеми хитростями, даже до отпечатков на сетчатке глаза, старалось оставит о себе напоследок яркую память.
 Я вот смотрю на орхидеи. Да они жалкое подобие и гладиолусов, и настурций! Чего это все с ума сходят по этим паразитам?
 Настурции росли у дома. Дед высадил их так, что послеобеденное солнце светило на них часа три. Они были у нас трех цветов изначально-алого, белого и канареечно-желтого, потом или опылились, или из-за состава почвы, окрасы самих цветов стали смешанными, что приятно нас удивляло.
 Я садилась на скамейку и смотрела, смотрела на них. Мне так нравились их листья, как маленькие веера! Я сейчас удивляюсь, дедушка и бабушка использовали под цветы, каждую пядь земли! Вроде бы это не несло практической выгоды, но как это было красиво!
Сад был их гордостью, их раем, их любовью. Они вкладывали в него огромный труд. Сейчас я это понимаю, но тогда, все воспринималось, как должное.

Так получилось, что улица с дедовским домом, граничила с пятиэтажками в несметном количестве. Там жили работники двух заводов.
 Заводы у нас в городе были какие -то навороченные. Что они собирали, Бог их знает. Но считалось очень престижно там работать.
 Около домов были площадки с качелями и железными горками! В раннем детстве, это вызывало у меня жгучую зависть, у меня были только качели в саду, сколоченные дедом. Меня так редко приводили на детскую площадку! Позже, когда поросячий восторг поутих, мне нравилось, что там много детей. Есть с кем побегать. Потом, взрослее, интерес мой к этим пятиэтажкам совсем пропал.
 Чего нельзя сказать про детвору с этих самих пятиэтажек. Они всегда стайками нападали на сады жителей нашей улицы. Их практически не гоняли, все понимали, что «дитенкам витамины нужны, родителям некогда покупать». Конечно, если хозяева их видели на своем заборе, то кричали «Ах, паразиты, сейчас уши надеру!» Но на этом весь воспитательный момент кончался. Да и детвора не наглела, воровали так, на один раз, просто для азарта.
В середине 80-х дома на нашей улице стали сносить, согласно городскому плану застройки. Рядом вырастали и 9-этажные и 14- этажные дома.
Потом так получилось, что дом дедушки и бабушки остался один.  Вокруг дома насыпали барханы из песка- укрепляли почву. Получилось, дом-оазис среди песков. Марокко, на Волге!
Новостройки заселили. Там тоже было много детворы. И все стали обносить наш дом, так как он остался "один в поле воин".
 Дед относился к этому более спокойно, бабушка же, не обладала мягкостью и сердечностью. Это была «огненная» леди! Когда мы с мамой уже в 90-х, когда это стало модным, узнали, что она родилась в год Петуха, то нас это не удивило. Скорее всего, это все объясняло! И страсть, с какой она относилась ко всему, что делала и бойцовый нрав. Так что, неудивительно, что бабушка воевала с «бисовыми душами», как она называла воришек.
Так вот тем летом мне 14. Я считаю себя мудрым и взрослым человеком. Шутка ли! Я умею почти все! Жарить антрекоты и варить картошку, менять газовые баллоны, ухаживать за кроликами. Иногда поучаю деда и бабушку, а то они такие отсталые! «Полет навигатора» не смотрели! И не знают группу «Рондо». (Какая я была балда! Простите меня, мои милые.)
Читаю запоем. Библиотека моего деда небольшая, но на лето хватит.
  Тогда, тем вечером, я читаю «Сердца трех» Джека Лондона. Дома тихо, солнце зашло. Включили свет. Дед слушает радио, лежа на диване. Мы с бабушкой сидим за столом. Она вяжет. Я вся поглощена сюжетной линией книги. Какие события! Какие приключения! Все мое внимание там, в книге и вдруг - вопль бабушки!Когда она успела убежать во двор? Крик хоть и был неожиданным, но как бы дежурным.
  Но, ни я ни дед даже не собираемся прерывать свои занятия. Мы понимаем, что это почти ежедневное действо - она кричит, воришки удирают. Но вдруг раздался истеричный крик не то женщины, не то ребенка! Мы переглядываемся с дедом и подскочив, несемся в сад. По дороге хватаю тяжелый, увесистый трофейный фонарь. Думаю, если что, тресну!  Только кого, интересно?
 Выбегаем в сад. Не видно не зги! Ох уж эти августовские черные ночи! Бабушка вопит с метлой в руке, по ее идее, она должна имитировать ружье. Слышны всхлипы кого-то, по саду мечутся тени. Я врубаю фонарь. Свет от него мощный, как от небольшого прожектора. Это только добавляет хаоса!
 Вой и всхлипы только усиливаются! Среди бегающих, мы с дедом ищем того, кто ревет. Все воришки лезут на забор, дед быстро идет туда. Я замечаю, что какая-то хромающая фигура удаляется в огород. Я бегу за ней. Фонарь выключаю. Вижу, что фигура садится на топчан, сколоченный дедом. Я замираю. Жду. Чувствую себя охотником в джунглях. Фигура сидит на топчане и поскуливает. Подкрадываюсь и зажигаю фонарь!
Пацан. Лет 13-14. Худой, как суворовское знамя! Морда грязная и зареванная. Он закрывается от света, выставляя руки. Я вижу кровь на руках. Нашла, кто вопил!
-Что с тобой? Поранился? Где?!-спрашиваю я.
Он в ответ, таращится на меня и молчит, паскуда. Я его понимаю. Я для него сейчас, враг, фашист,гегемон, да еще и девчонка в одном флаконе. Я начинаю светить ему на лицо, руки, шею - ищу, где кровь.  Он всхлипывает. Фонарь освещает его грудь и я, к своему ужасу, вижу разорванную рубаху и довольно глубокую царапину. Пацан всхлипывает и молчит. Слышу голос деда

-Вита, ты где?
- Дед, мы тут! - откликаюсь я. Подходят мои. Бабушка почему-то молчалива и насуплена, дед спокоен. Я показываю на пацана и говорю
- Он ранен.
Дед посмотрел на рану.
- Веди его в дом, - скомандовал дед.
Я накланяюсь к пацану, пытаюсь взять его за руку. Он вырывается и кричит
-Я не пойду!
 От такой наглости непрошенного гостя, впадаю в ярость и ору на него

- Тебе сказано в дом идти! А ну живо!

 Пацан начинает реветь, я ошарашенно затихаю.

-Так. Понятно. Вита, неси перекись и чистую рубаху, - говорит дед.
 Мы с бабушкой уходим. Бабушка все так же тиха, как утренняя роса. Дает мне молча рубашку и перекись. Я иду в сад. Подхожу к топчану. Слышу спокойный, размеренный голос деда
-Ничего страшного. Всякое бывает. Просто приходи, яблок я тебе и так нарву.

 Пацан еще всхлипывает. Снимаем с него майку разорванную и начинаю обрабатывать рану. Пацан на меня не смотрит, отворачивается. Гад такой!
 Рана обработана, заклеена бактерицидным лейкопластырем. Сидит по пояс голый. Мама дорогая! Ребра! Все видны! Моя недостижимая мечта! Вот чего в моей жизни не было, так это ребер…никогда я их на себе не видела. Только на рентгене. Всегда была пухликом.
Я невольно засмотрелась на красоту.
-Одень его -спокойно говорит дед.
 Собираюсь одевать, а эта паскуда, вырвал у меня рубаху, сам натянул. Фу ты! Очень надо! Смотрю на пацана, у него руки и лицо все в грязи и крови.  Мне хочется его умыть. Рядом бочка с водой. Соображаю, что самой как -то не того…уже неприлично лезть к нему.
 -Давай умойся, а то людей напугаешь!- почему-то басом говорю я.

Он слушается. Умывается, моет руки. Когда встает, я вижу, что он довольно высокий, одного со мной роста. Я привыкла, что я выше своих сверстников. Лицо с распухшими носом и губами. Он не смотрит на нас, бурчит

-Мне надо домой.
-Иди, -спокойно говорит дед.
 Идем его провожать. Взошла луна. Сад хорошо освещен. Пацан идет впереди нас, прихрамывает.
«Наверно еще ногу подбил», думаю я. Дошли до калитки.
Дед открыл ее. Парень помедлил, перешагнул как-то нарочито, как будто перешагнул зону, отделяющую наш мир и его. Повернулся и посмотрел на нас. Ничего не сказал. Пошел в сторону многоэтажек.
 Мы вернулись в дом. Там на своем стуле сидела бабушка. Но что-то сидела она очень прямо. Обычно она так не сидела. Да и на лице был протест. Гордый протест! Я поняла, что вечер далеко еще не окончен. Еще будут разборки 80 уровня!

Это очень интересно. Это прям театр, поэтому я занимаю наиболее выигрышное место на диване, (прям партер) и жду, с замиранием сердца.
 Дед зашел в комнату, налил себе воды из графина. Выпил. Тишина. Так тихо, что слышно тиканье часов.
-Ну, Мария? Ты поняла? —тихо говорит дед. Я понимаю, что дед уже успел озвучить бабушке претензию. Я представила, каким менторским тоном он это делал!
Бабушка «взрывается» как бешенный огурец!!!!
-А тебе пусть все заберут! Тебе все равно, да?!!!! Заходите люди добрые!!!-кричала бабушка, а дед стоял , как Чингачгук, с непоколебимым выражением лица. Бабушка очень громко стала отстаивать свою позицию Валькирии.

 Она много грозила и пугала, создавая апокалиптические картинки, как де «Голодающая Викочка, на компостной яме с листиком щавеля во рту» или «Голодающая Викочка, слабеющей рукой отодвигает миску с последним сухариком в пользу дедушки.» Даже помнится мне было себя жалко от этих слов! И все это живописалось на фоне заставленного тарелками с пирожками, стола.
  Дед, сначала все это слушал, поглядывал на меня, на пирожки, потом его стал разбирать смех- больно не вязался никак мой образ, к образу голодающей. Больше мой образ подходил на рекламу –«Пейте томатный сок!» Он явно хотел рассмеяться и что бы спасти положение и репутацию грозы семейства пошел на кухню. Бабушка, чувствуя победу в словесном споре, потрусила за ним. Мне -то тоже интересно! Ишь чего! Ушли!
Я за ними. На кухне дед зажал бабушку между печкой и окном наседал на нее как коршун
-Ты думаешь, своей головой, Мария? А если бы от твоих криков они глаз выцарапали? А? что тогда? Как инвалидам им плотить до 18 лет? А?
 Бабушка немного присмирев
-Чего это? Они сами! Ишь…они воры, а мы платить!

 Но я смотрю, что все, дед победил в аргументах. Бабушка еще пошумела для виду, но ясно было, что дед был прав.
 Позже на «военном» совете за столом при пластиковом розовом абажуре, было постановлено: Первое-установить дежурства в саду до полуночи, дабы уберечь яблоки (причина бабушки) и сохранить физическое здоровье воришкам (причина деда).
Второе-назначить ответственным за это нелёгкое дело внучку, к превеликой радости последней. Вот здорово! Ночь не спать!
Третье-назначить топчан-наблюдательным пунктом.
 Я отнеслась серьезно. Даже очень. Наготовила бутербродов, налила в термос чай. Утеплила топчан старыми одеялами с веранды.
 Пришла ночь. Дед лег спать, а мы с бабушкой, одетые по последнему слову сторожевой моды оделись в телогрейки. Не сколько из -за холода, сколько из- за комаров. Ух они злющие там были!
 Пошли в огород. Сорвали ветки, от комаров отмахиваться, бабушка взяла свою верную боевую подругу-метлу. Сидим.
 Вокруг ночь обалденная!!! Небеса цвета индиго, звезды низкие, прям хоть допрыгивай и собирай в ладонь! Запахи травы, укропа, яблок! Воздух становится прохладным и звенящим. Рядом в огромной бочке, небо со звездами отражается, как в зеркале. Смотришь туда и на небо кажется, что ты подвешен в воздухе!
 «Между небом и землей поросенок вился-он нечаянно хвостом за небо зацепился!» сказала бы моя мама на это.
 Было наверно около полуночи уже.Мы с бабушкой сидим,на звезды смотрим, ночных птиц слушаем, да комаров. Тихо. Спрашиваю ее
-Расскажи, а когда ты была в моем возрасте, у вас яблоки воровали?
             - А как, же! Говорит бабушка- Сами и лазили.
Она стала мне рассказывать про свое детство, про ее родителей, про место, где стоял их дом.
 Она росла тоже неподалёку, в деревне Дмитрова Гора. В семье их было четверо детей- Антонина, Шура, она- Мария и мальчик -Иван. Отец Петр- портной, красавец, да на гармошке играл. Мать -Неонила, наследница зажиточного купца. Полюбила его, Петра значит за красоту, больше, как я поняла и не за что было. Хотя нет. Вру. Ездили они с Бабушкой в Кронштадт на заработки. Матросам бушлаты шили.

Дед справно шил на машинке Зингер. Подставка от этой машинки стоит у меня до сих пор в спальне.  Не знаю, как у них там дело пошло или нет, но вернулись они в родное село. Изба, у них была. Наверно купили. Не было историй про постройку дома. Народили деток.
Старшая девочка-Шура, красотка и бойкая, средняя Мария- с мозгами, а про Антонину не говорилось тогда. Чем-то она досадила моей бабушке. Иван- младший. Был болезный и рано умер. Лет в 30 с хвостом. Две старшие сестры, как я поняла ладили нормально. Они и потом во взрослом состоянии дружили. Бабушка мне в ту ночь очень много рассказывала про свое детство, про юность и про первую любовь-Мишу.
Потом фотографию его показывала. Ничего. Глаза добрые. Но больше рассказывала про знакомство и начало отношений с дедом, с Яшей.
Здорово было! Сидеть, разговаривать. Открывать для себя неизвестное о своих.   Ведь это  тоже моя история. Я так теперь благодарна этим воришкам из многоэтажек. Они мне подарили бесценное воспоминание- полуночные дежурства с бабушкой!

 Дежурили мы недолго, раз пять не больше.  Никто к нам больше не лазил. Не знаю почему. Уже как- то это приключение стало забываться. Август все увереннее вступал в свои права.
 Я почти целыми днями слонялась по саду. Дед и бабушка заставляли меня то яблоки-падалицу на сушку порезать, для зимних компотов, то собрать черную смородину, то нарвать огурцов. Они меня не напрягали. В общем- то целыми днями я была предоставлена самой себе.
Бабушка вспомнила как-то, что не сушила свои меха. Батюшки! Июль то был дождливый.
Надо вытягивать шкурки и шапки из шкафа и сушить! Срочно!
Днем было жарко. Бабушка постелила на топчан белую простыню и любовно разложила «меха». На самом деле, три шкурки норки, отпоротый воротник от зимнего старого пальто, да шапки:обычные зимние норковые и дедушкина из серого каракуля. Но моей любовью в этой коллекции была шапка ушанка из черной цигейки. Нравилась мне ее густая черная шкурка.
Я шастала по саду бесцельно.
 Бабушка заставила меня раздеться до полуголого состояния. До раздельного купальника. Так как, я как сметана, белая! А родители повезут меня на море, а там все загорелые! А я -сметана! Позор!
Сказано-сделано! Шастаю полуголая. Ищу чем поживиться.
 Клубника отошла, вишню собрали. Черноплодная рябина еще не созрела.  Помним, я читаю «сердца трех». Там такие события! А я здесь яблоки жру только.! Жизнь мимо проходит!  Эх!
О! вижу шкурки на топчане. Подхожу. Так экзотично смотрится среди зелени огорода разложенный мех. Глажу его.
Такое впечатление, что прибежал сюда к нам в огород  какой то зверь невиданный и задрыхнул на топчане. На солнце мех нагрелся. Глажу его рукой. Приятно. Потом мне в голову приходит мысль, а если все нацепить на себя? Буду я похожа на героиню приключенческого романа? Интересно какого?
 Что-то типа потерпевшая кораблекрушение, около берегов Аляски, оставшаяся на зимовку нежная креолка?  Все! Решено! Все шкурки с топчана запихнуты в купальник и живописно свисают с меня. Какая уважающая себя креолка без короны ходит? Да еще на зимовке? Делаю венок из зонтиков укропа. Все! Корона готова. Пушистая и пахучая.
 Да! А меч? Как без меча то?! Нам креолкам жить? Взяла кусок железной трубы. Метра полтора. К зимовке креолка готова!
Жаль в огороде нет зеркала! Надо срочно поглядеть на себя, дабы запечатлеть себя для себя же. Иду в дом.
Слышу какие-то звуки около калитки. Думаю, что это? Надо посмотреть. Иду. Вижу, дед беседует с кем-то. Я не поняла, думала бабушка тоже там. Он стоит спиной. Тон разговора доброжелательный.
 « Дед! Как я тебе?!»- кричу я, размахивая трубой и бросая воинственный клич апачей. Могла же креолка дружить с апачем?
 Дед поворачивается и застывает с вытаращенными глазами. Но не только он… Там еще двое каких-то пацанов, очень прилично одетых, в рубашки, брюки.
 Белобрысые.Причесанные. В руках у них какие-то кульки из газеты, в которые с горой насыпаны яблоки. Ах да! Еще эти три часа полуденного солнца! То яркое солнце, которое светит на мою любимицу- настурцию, теперь светит и на меня. Я застываю в ужасе!
Не знаю, что там у Эйнштейна со временем в его теории относительности. По моему ощущению прошли века, пока я там стояла и смотрела на этих…с яблоками. Они тоже таращились на меня во все глаза! Я первый раз видела, как у людей «отваливается челюсть». Наверно в немом крике ужаса. Шутка ли в мирном, застойном городе увидеть такое- дикую женщину в мехах и с железной палкой в руках?! Да еще укропом на голове! Неадертальцы в городе!
Ну я так подумала. Но с места я сдвинуться не могла. Дело в том, когда я пугаюсь, то застываю на месте, наверно в прошлой жизни в горах жила. Не иначе.
 У парня, что ближе ко мне из рук падает кулек с яблоками. Все яблоки кататься, подпрыгивая ко мне. Это как-то нас размораживает. Я кидаюсь собирать яблоки, парень кидается тоже. Дед, ух это ж его чувство юмора, начинает смеяться и спрашивает
-Что внучка, замерзла?
 Я , в крайней степени смущения и гнева сквозь зубы
-Задубела!
Оказывается, это пришел с благодарностью поцарапанный пацан. Отдавать деду рубаху.
 Как я узнала позже, его заставила мать идти, извиняться еще раз. Взял для храбрости с собой друга.
В общем, все собираем яблоки, кроме деда.  Этот явно развлекается. Смеется. Мне не до смеха. Запихиваю яблоки парню в кулек, теперь не смотрим друг на друга, руки дрожат у обоих. Кулек, зараза такая, рвётся, все что запихали, обратно рассыпалось. Дед хохочет. Мы с пацаном поднимаем глаза друг на друга и тоже начинаем смеяться!  Его друг, тоже за живот держится. Видимо комичная сценка была.
 В общем, притащила я авоську позже. Собрали яблоки. Парней звали Леша и Сергей. Поцарапанный-Лешка. Потом они приходили ко мне все дни до моего отъезда домой, в пыльный город. Мы вместе ходили гулять на Волгу, на канал. Болтали до ночи, около калитки, пока моя внезапно строгая бабушка не загоняла меня домой. Днем иногда я говорила, что иду в магазин, а бегала с ними на канал. Там мы все валялись на гранитных огромных валунах и болтали обо всем. Было здорово. Когда я уезжала, они на перрон притащили букет из веток боярышника. Да так, чтобы родители, забиравшие меня с каникул, не заметили. Ягоды были красными и сладкими. Мы их вместе ели. Так как прощаться мы правильно еще не умели, сказали друг другу: «Пока и До скорого!»   Их белобрысые головы скрылись в кустах. На перроне звучала песня: «One-way tiket.»  Билет в один конец. Мне было грустно. Первый раз.
Обещали писать друг другу и встретиться следующим летом. Но ничего из обещанного не сделалось и не сбылось. Я следующим летом путешествовала с родителями. Рига, Москва и другие разные местности. Приехала к дедушке с бабушкой на неделю. Через день пошла искать Лешку. Но в его квартире жила другая семья. Про него ничего не знали. Сереги дома не было. Некогда тогда было заниматься поисками. Дед с бабушкой переезжали. Им давали квартиру.  Переезд. Всего за неделю!
Я, как сумасшедшая, ходила по саду своего детства, обнималась с деревьями. Плакала и просила их простить меня, за то, что их срежут. А они в ответ обсыпали меня последнем в их жизни урожаем.

Лет через семь мы встретились в электричке с Лешкой.

  Зима. Замерзла на перроне Савеловского вокзала.  Еду к бабушке. Дед умер два года назад. У меня летом- свадьба с моим Сережей.
Зайдя в вагон и плюхнувшись на лавку, почти сразу вырубилась, заснула. Свалилась от резкой остановки на сидящего рядом парня. Начала извиняться, он тоже что-то говорил. Потом узнали друг друга! Это был Лешка, тот из августа.
 Странно это было.  Такая радость меня обуяла!  Я полезла обниматься. Кто меня знает, знает, что я та еще балда!
 Он вырос и возмужал. Учился в МФТИ, я в Сеченовском. Вышли курить в тамбур. Разглядывали друг друга. Ого! Он стал выше меня на две головы!
 Оказывается, он после того лета уехал в Москву. Его мама вышла замуж за москвича. При переезде он потерял мой адрес, да и не до писем было.  А когда попал через полтора года в наш город, дом моих деда и бабушки был уже снесен и шла стройка.
За окном заснеженный лес, как в сказке «Морозко». Странно это- призрак лета, запах яблок, низкие звезды августа, вдруг явно появился в этом промозглом тамбуре. И Лешка и я почувствовали это. Опять… эта странная штука время.
 Пристально глядим друг другу в глаза. Века проходят… А если бы? А как это было бы?  В его глазах расширяются зрачки. «Прям как у кота на охоте!» -невольно думаю я. 
Я почти загипнотизирована его взглядом. Начинает кружиться голова. Он наклоняется и целует меня. Поцелуй очень теплый. Я отвечаю. Целуемся, как сумасшедшие! Века проходят…
 «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция- Соревнование!» - оптимистично заявляет динамик. Мама дорогая! Что я делаю? Сережа…свадьба! Первая отряхиваю с себя морок несбывшегося.
  Лешка видит это, усмехаясь, отпускает меня. Опять закуривает.
-  У меня свадьба летом- говорю я.
- У меня тоже…сессию сдадим и тогда…-говорит он
Молчим. Курим.
-У тебя зажила царапина?- спросила я.
- Да нет, не совсем. Небольшой рубец остался. Оставила ты мне след! Помнишь неадерталку?- засмеялся он
-Я не при чем! Нечего было лезть!-возмутилась я
-А знаешь, детские воспоминания, они-сила! Когда я чувствую запах яблок, я всегда тебя вспоминаю!- А ты? - как- то проникновенно,  прямо  мороз по коже , спросил Лешка.
 Ой! Надо слезать с опасной темы.
- Что я?- весело сказала я.- С глаз долой-из сердца-вон!
-Да. Я так и думал. Серега мне тоже так про тебя говорил!-притворно насупившись сказал Лешка.
Надо же! Говорил он…А то что я до сих пор храню листья и ягоды с того прощального букета,  засушив их между листами толстой книги и таская ее везде?!
 Мы доехали. До нашего города детства. Я выходила из электрички раньше на остановку.
Мы обнялись, прощаясь.
- Дашь телефон?- спросил он.
-Какой? Общаги?- засмеялась я.- Нечего! У тебя свадьба скоро! Не пудри мне мозги!
- Ну, это да.- смиренно сказал он
Я вышла на заснеженный перрон. Повернулась, посмотрела на Лешку, мою первую любовь, помахала ему и пошла домой.
 Шла я по сугробам и ревела  всю дорогу к дому. Даже не знаю почему?
 Потому что наверно поняла,тут, среди зимы, что август кончился!

;