Только бы ты улыбнулась

Он пришел в час перед рассветом. В самое темное, жуткое время, когда луна уже погибала, а солнце еще не имело права воскреснуть. Молчали ночные птицы, ни звука не издавали цикады. Мертвенная тишь стлалась за незваным гостем, будто плащ.

Изорванные лохмотья, клубящийся мрак да пасть, полная голода – морок двигался бесшумно, почти не касаясь земли.

Цель его была близкой и желанной. Хищник жаждал ее, чуял нежную плоть и отчаянно яркий, сводящий с ума огонек души. Впрочем, до плоти ему не было никакого дела.

Остановиться, предвкушая. Погрузиться в грезы: вот она, жертва, наслаждается хрупкой безмятежностью за секунду до слез. А в следующий миг уже захлебывается ужасом и криком, познакомившись со своим мучителем.

Преград нет. Добыча беззащитна – оплетай щупальцами тьмы и пируй.
– Далеко собрался, образина?

Морок вынырнул из тягучей сладости образов и обескураженно воззрился на источник насмешливого голоса. С высоты исполинской, постоянно меняющей форму фигуры вставший на пути чудовища силуэт казался до смешного крохотным и уязвимым. Если бы у морока были брови, в этот момент они определенно взметнулись бы вверх.

Быть такого не может! Да неужели перед ним действительно…
– Страж? – прошелестел он и, не выдержав, захихикал тихо и трескуче.

Незнакомец, приняв возмутительно расслабленную позу, выждал паузу. А когда чудовище отсмеялось, как ни в чем ни бывало, представился.
– Зови меня Теодор. А твоего имени, чернильная клякса, я и знать не желаю. Убирайся, пока цел.

Такой вопиющей наглости от мятежного смертника морок никак не ожидал.
– Вот что, – начал он, подплывая ближе и откровенно забавляясь храбростью наивного хранителя. – Я не причиню тебе вреда. Нет у тебя того, что мне нужно. Зато это есть у твоей Госпожи. Пропусти и останешься невредим.
– Может тебе еще и лохмотья отутюжить? – фыркнул Теодор. – Таким, как ты давно бы пора уяснить: совать сюда нос – дело гиблое. Поворачивай оглобли и дуй восвояси.

Негромко вздохнув, морок двинулся в обход упрямца. Но, только лишь он поравнялся с несуразным Стражем, путь ему преградили взметнувшиеся прямо из-под земли языки пламени. Чудовище замерло. Медленно обернулось в сторону Теодора. Тот стоял, раскрыв ладонь в магическом пассе, и хмуро, исподлобья глядел на визитера.
– Уходи, – бросил без тени былой насмешки. – Ты не тронешь мою Госпожу.

Вот как. У смельчака-то и впрямь имелись силы.

Игры кончились. Морок ухмыльнулся, обнажив несколько рядов острых, словно лезвия, клыков и молнией метнулся к Стражу.

Это оказалось до одури просто – схватить нелепое, слишком податливое и маленькое тело, тщетно забившееся в объятиях мрака, сжать так сильно, чтобы выдавить из чужого горла полувыдох-полустон. И, притянув спелёнутого черными щупальцами хранителя ближе, заглянуть в потемневшие от страданий глаза.
– Я слышал о вашем племени, – мурлыкнул морок задумчиво. – Легендарные защитники, войны без страха и упрека. Что ж, раз уж мне довелось повстречать столь интересного противника, просвети: ради чего? – ощущая, как слабеет сопротивление бунтаря, чудовище резко встряхнуло пленника и прошипело прямо в лицо: – Ну? Ответь, Страж! Это же не первая твоя ночь – по повадкам вижу. Так ради чего ты, блаженный самоубийца, каждый раз сам себя отправляешь на бойню? Думаешь, Госпожа позволит тебе быть рядом вечно? Дурашка. Ее возня с тобой – просто прихоть. Забавное развлечение и способ скоротать время. Сам ведь об этом догадываешься, верно? Ради чего же тогда?! Жажда какой чертовой выгоды тобою движет?

Страж захрипел. Морок раздраженно мотнул головой и лишь спустя несколько секунд осознал: тот смеялся.

Смеялся, полуобморочно глядя на своего палача, выжимая из легких остатки воздуха.
– Тебе… не понять. Не нужно… никаких наград не... нужно. Только улыбка. Одна лишь… ее… улыбка.

Путы чуть разжались. Хранитель судорожно глотнул воздух, закашлялся и рассмеялся снова.
– Что, прости? – чудовище смотрело на счастливого безумца почти шокированно.
– Ее улыбка, – повторил Страж. – Вот то, за что я борюсь. То, чем окупаются все мои битвы.

Где-то внутри, в районе груди мятежника запульсировало мягкое свечение. И с каждым словом оно становилось все ярче.
– Думаешь, я умом тронулся? Ну так вот, страшилище ты эдакое: все я понимаю. И то, что не всегда рядом буду, и то, что в любой момент отыщется кто-то получше и подороже. Но сейчас... сейчас ей нужен именно я. Она в меня верит. А иначе откуда бы во мне взяться магии?

Ослепительная вспышка света поглотила хранителя, заставив морок отдернуть щупальца и попятиться. Страж рухнул на землю. С трудом приподнялся и, пошатываясь, встал на ноги. Пламя обнимало его силуэт, горело в глазах, шальным бесом плясало в ладонях.
– Ее вера дает мне силы. Ее надежда поддерживает упорство. И любовь ее позволяет мне быть живым. Что будет потом? Да какая разница! Сейчас я пойду на любую казнь ради одной лишь ее улыбки!

Он шагнул прямо к чудовищу – отчаянный, нескладный храбрец – и яростно усмехнулся:
– Да только разве поместится эта истина в твоей головенке, призрак, тень, наваждение, не ведающее, что значит тепло? Развейся же горьким дымом поутру, исчезни и никогда – слышишь? – никогда не возвращайся. Пропади ты пропадом, ночной кошмар.

Сознание морока взвыло, когда с пальцев Стража сорвался огненный смерч. Свет завихрился вокруг порождения тьмы, поглощая и растворяя, заставляя корчится в агонии…

Когда все закончилось, Теодор выдохнул и тяжело осел наземь. Тело стремительно обмякало, а ноги казались ватными. Измотанный, выжатый досуха, в этот миг он сам себе напоминал бессильную тряпичную куклу.
.
«Это ничего, - чувствуя, как заволакивает туманом сознание, подумал хранитель, – ничего. Я успею прийти в себя. В конце концов, до следующей ночи так много времени. Улыбайся, моя Госпожа. Пока я рядом, ты в безопасности».

* * *

Солнечный зайчик пробрался в комнату и робко пощекотал ресницы Молли. Веки девочки дрогнули.

Она выбиралась из сна нехотя – слишком уж много приключений и ярких красок тот ей подарил. Сладко потянувшись, Молли пошарила ладонью под одеялом: где-то там должен был обнаружиться знакомый мягкий плюш. Пальцы, как ни странно, раз за разом касались только хлопка простыней. Девочка удивленно распахнула глаза. Тщательно осмотрела кровать – нет, действительно нигде нет! Пытливый взгляд скользнул на пол…
– Так вот ты куда делся!

Отбросив одеяло, Молли босиком промчалась к выходу из детской – там, у двери, раскинув лапы, словно от сильнейшей усталости, лежал ее плюшевый мишка.
– Как это ты здесь оказался, а? – вслух спросила девочка, поднимая с пола игрушку. – Я ведь точно помню, что положила тебя рядом перед тем, как заснуть.

Искать ответ на этот вопрос совершенно не хотелось – радость согревала детское сердце, будто поселившееся внутри маленькое солнышко. В последнее время все утра Молли были такими.

Ведь с тех пор, как у малышки появился этот забавный медвежонок, ни один кошмар больше не смел потревожить ее ночью.
– Я люблю тебя, Тедди! – шепнула девочка, обнимая Стража своих снов.

Счастливая улыбка озарила ее лицо.