Школьный театр

Вот и закончилась страшная война. Советский народ измученный нуждой и тяжёлыми условиями своего повседневного существования, кое как удовлетворил биологические потребности в пище и потянулся к пище духовной. Не знаю. как это происходило в городах, а в сёлах, каждый приезд киномеханика с кинопередвижкой, становился событием для сельского населения, особенно среди детской его части. Только. только появилось объявление на стене клуба о том, что завтра будет показан фильм, как по всему посёлку начиналось детское нытьё, которое сводилось к одному: "Мам, дай денег на кино." Большей части удавалось уговорить родителей и они становились счастливыми обладателями билета. Но везло не всем, вернее не всегда. Дело в том, что на селе, в те времена, деньги были в огромном дефиците и чтобы их заполучить нужно было затратить немало сил и времени. Колхозники за свой труд получали не зарплату в рублях, их труд оплачивался натуральными продуктами, выращенными в данном колхозе. Вот и приходилось каждый выходной день выносить заработанные сельхозпродукты на базар, а там как повезёт, можешь и не продать. Короче в семье каждого колхозника, чтобы сделать даже небольшую покупку, деньги собирали по копеечке и на такую забаву, как кино эти копеечки выдавались очень неохотно. Но почти всегда мольбы и слёзы увенчивались успехом.
В 1951 ом году мы жили в селе Ананьево на озере Иссык-Куль. Ананьево большое село, районный центр Иссык-Кульского района. В селе существовало несколько колхозов, от пятидесяти  до ста дворв, ни одного промышленного предприятия и зарплату в денежном выражении получали только работники райисполкома, райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, и учителя ананьевской средней школы. Само собой детям этих работников было гораздо легче выпросить денег на билет в кино.Да и вшколе они отличались от основной массы пацанов тем, что на них была одежда без единой заплаты, отличная обувь. кожаные портфели, а не матерчатые сумки с тесёмками для книг и тетрадок, как это было у нас. Наша одежда была вся на заплатах, а обувь. была дырявой и только чудом держалась на ногах. Вообще, вспоминая те времена, я начинаю думать, что расслоение общества происходит независимо от идеологических постулатов государственного строя.
Дети очень чутко улавливают любую несправедливость, не только по отношению к ним лично, но и к проявлениям оной в коллективе. Учителя относились к детям номенклатурной элиты с пиететом, те, в свою очередь, чувствовали свою привелегированность и держались надменно с оборванцами. Думаю в дальнейшем раскол увеличивался, по мере взросления. Для детей номенклатуры были открыты двери ВУЗов страны. независимо от знаний и устремлений, а детям колхозников и рабочих с окраин приходилось пробивать себе дорогу в высшие учебные заведения, силой своего ума и таланта. Ну да ладно, это так сказать, лирические отступления.
В селе, несмотря, ни на что, потребности в духовной пище возрастали. И эти потребности. могла удовлетворить только школа.

В нашей школе был кружок художественной самодеятельности. Основная продукция этого кружка были песни советских композиторов и немного народных. небольшие одноактные пьески. водевили и чтение стихов.
Репертуар, как видим. не очень разнообразный. но у сельчан наш кружок пользовался большим спросом. На концертах, время от времени. устраиваемые в сельском клубе. яблоку негде было упасть. а аплодисментам. благодарных зрителей. могли позавидовать артисты знаменитых столичных театров.

Зимой, сразу после встречи Нового Года, к нам в школу пришёл новый учитель русского языка и литературы Леонид Иванович, фамилию я не помню, а может и не знал. Леонид Иванович только что закончил пединститут и был направлен к нам в Ананьево, почему он приступил к работе не с первого сентября, мне неведомо, да и значения это не имеет. Одновременно Леонид Иванович принял наш класс в качестве классного руководителя и с комсомольским задором, принялся прививать нам доброе вечное. делал он это весело и непринуждённо и мы полюбили нового классрука. Надо сказать, что наш седьмой "А" класс был самый дружный класс, какой когда либо встречался на моём пути. Я не помню ни одной драки или крупной ссоры между пацанами. Девочки в нашем классе были красавицы и. к тому же, умны-ни одной троечницы. В нашем классе не было ни одного номенклатурного ребёнка, может это и способствовало дружбе.
Когда Леонид Иванович немного обтесался в наших пенатах, Усёк. что и как творится на поприще народного творчества, у него возникла идея и он нам её изложил на классном собрании. Коротко она прозвучала так
-А не замахнутся ли нам ребята на "Молодую гвардию"!
С этими словами он вытащил из портфеля книжку.
-Вот ребята пьеса, которую, нашему классу вполне по силам сыграть!
Мы с восторгом приняли предложение и тут же, не сходя с места. начали распределять роли. конечно не без помощи Леонида Ивановича. Мне досталась роль Сергея Тюленина.

После распределения ролей. были определены сроки переписания ролей в тетрадки и назначена первая репетиция. Репетиции следовали одна за другой и вскоре мы все. как один выучили свои реплики назубок.  потом отрабатывали мимику и жесты. Пьеса должна был быть готова к 23 февраля и уже после десятого февраля, мы репетировали в сельском клубе, практически каждый день, после школьных занятий. Отрабатывали мизансцены и проч.
И вот наступил этот долгожданный. волнительный день.
Открылся занавес сцены сельского клуба и на сцене ожили герои недавних событий. Война ещё сидела в каждом из нас и поэтому и зрители и актёры искренне переживали всё, что происходило на сцене.
Нам аплодировали долго. Мы радостно кланялись. как настоящие артисты, было очень приятно получать благодарность публики.
Об успехе нашего спектакля прослышали в соседнем селе Григорьевке, и поскольку жители Григорьевки не менее чем жители Ананьево, жаждали духовной пищи, было решено сыграть "Молодую гвардию" и там. Собственно я и хотел рассказать именно о том, как спектакль прошёл в Григорьевке. а по пути свернул немного в сторону. хотя и не очень далеко.

Конечно, в отличие от профессионального драм театра. наш театральный реквизит был примитивен и ничтожно мал. грим нам заменяли карандаши и сажа. Карандашами рисовались морщины. для обозначения пожилых людей. а сажей пририсовывали усы и красили брови, чтобы их видно было из зала. Костюмы, за редким исключением вообще были не проблема, в чём были, в том и играли. За исключением военных. с брюками и гимнастёрками было просто. этого добра на селе хватало. у всех были служивые в семьях,  К ним булавками пришпиливали нарисованные на плотной бумаге немецкие погоны и всё, теперь немецкого солдата легко можно было отличить от советского. Труднее было найти офицерский китель, но и эта проблема была решена. оказалось, что в Ананьево не только рядовые проживали, но были и из офицерской среды представители. Ну а переделать советский китель и офицерскую фуражку из советской в немецкую было не так уж и трудно. Кроме роли Серёжи Тюленина у меня была ещё одна роль-роль немецкого офицера. И если роль Тюленина не требовала никакого костюма, кроме того, что был на мне:. рубашка с закатанными рукавами. брюки, стоптанная обувь, кепчонка с длинным козырьком и никакого грима, то роль офицера требовала слишком больших усилий в смысле экипировки.
Прежде всего меня на эту, эпизодическую роль, выбрали потому, что на сцене немецкий офицер и Сергей Тюленин не пересекались, во вторых. я для своих пятнадцати лет был на голову выше, ростом своих соучеников, был ещё один высокий пацан, но он был занят в роли коммуниста подпольщика и сцены с его участием пересекались с немецким офицером. Вот ему то и рисовали морщины карандашом и усища сажей. Мне тоже нарисовали усики а ля Гитлер, что должно было ещё раз подчеркнуть, что я немецкий офицер, да и зритель не должен был заметить, что Сергей и немец одно и то же лицо, поэтому я говорил на ломаном русском языке с акцентом, который усвоил от депортированных немцев. Брюки галифе, вполне подошли мне по росту, но по размеру, в них можно было запросто всунуть пару таких, как я и ещё бы место осталось, чтобы просунуть ладонь. Но наши девочки. где булавками. где иглой с ниткой. сумели, сделать так. как будто они были мне впору. Другое дело китель, несмотря на то, что он был с плеча взрослого мужчины, мои длинные руки торчали из рукавов, а про сапоги я уж и не говорю, в свои пятнадцать я носил обувь сорок третьего размера. а сапоги мне раздобыли сорок второго, я их с  трудом напяливал и с не меньшим трудом снимал. Кроме всего прочего из реквизита был у меня револьвер, был он очень похож на настоящий. потому что был алюминиевой копией. под брэндом "Пугач".
Нам оставалось только выкрасить его чёрным пековым лаком и он выглядел, как всамделишное, грозное оружие.
Итак, утром, вся наша актёрская труппа была доставлена в Григорьевку. Спектакль должен был начаться во второй половине дня, потому мы приехали заранее. чтобы повторить мизансцены на непривычной, для нас, сцене.

Надо сказать. что на дворе стоял март, вторая его половина. снег уже растаял, но было довольно прохладно. хотя солнце уже светило вовсю ивановскую и по склонам гор в долины скатывалась весна. Село готовилось к вспашке. посевной и прочим сельхозработам. Так что этот спектакль, можно смело было считать последним, в этом году.
Занавес раскрыт. В зале битком, даже в проходе поставили табуреты. Всё идёт как надо. И вот наступает сцена, с арестом коммуниста подпольщика. Я и четверо немецких солдат пришли арестовывать. Естественно, коммунист, да ещё подпольщик, просто так не сдаётся, завязывается борьба. Коммунист, а он был самый здоровый в классе парень и силён как бык, в борьбе валит пару солдат на пол, остальные, в том числе и я бросаемся на него и валим его на пол. Сопротивляясь, подпольщик наносит мне удар по носу, удар может и не очень сильный, но у меня ужасно слабый нос и кровь. буквально хлынула из ноздрей. Я поворачиваюсь окровавленным лицом к залу и. захлёбываясь кровью ору:
-О, майн гот! Руссишш швайн! Доннер веттер!
При этом я в исступлении размахиваю своим "Пугачём", а из зала доносится:
-Так тебе и надо фашист!
Солдаты уводят подпольщика со связанными за спиной руками, а я бегу за кулисы, мне через пару минут предстоит сцена, где я буду Сергеем Тюлениным. Девочки бросаются ко мне. начинают смывать и останавливать кровь, а она не останавливается, уже куча тряпок в крови, наступает время выходить на сцену, а кровь всё течёт, приходится на несколько минут задержать спектакль. Конечно я доиграл свою роль до конца. Когда мы вышли на поклон, по окончании спектакля, я получил от публики личную долю аплодисментов под выкрики "Сергей, Сергей!"
После того спектакля, я ещё много раз принимал самое активное участие в художественной самодеятельности. В ставшем мне родным городе Кызыл-Кия, я даже был узнаваем на улице после участия во многих выступлениях нашего техникумовского драмкружка.
Иногда я задумываюсь, почему в те. тяжёлые времена люди объединялись для добрых дел? Подумать только целый класс, все, как один, без исключения приняли участие в создании такого грандиозного спектакля. Я всегда любил свой класс. но после "Молодой гвардии" я полюбил его ещё больше и верен этой любви по сей день.