Вита

Мы встретились случайно в раздевалке спортклуба. Она сильно изменилась, похудела. Сменила рыжий хвостик на выцветший под натурала блондинистый боб. Слегка впавшие щеки и странные глаза. Загнанные, мечущиеся. Глаза человека, который живёт в невообразимой для себя ситуации. Словно со стороны.

Мы обнялись, поцеловались. Дежурные вопросы. Дежурные ответы. «Как дети?!» - спросила её. Она дёрнулась, как от удара. «Дети с папой». И тут словно прорвало. Она говорила, говорила. В раздевалку входили и выходили люди. Благо район у нас такой, что по-русски мало кто понимает. Тем более в этом клубе. Говорить можно без опасений быть услышанным посторонним ухом.

Вита рассказала, что дети теперь живут с папой. Она видит их по выходным. Пока так. Мельком глянула в телефон и добавила, что сейчас муж, бывший муж,  за ней заедет. Нервно вдохнула, шумно выдохнула воздух и продолжила рассказ.

Детям сейчас пять и восемь. Год назад она встретила мужчину своей мечты. Никогда не думала и представить не могла, что всё бросит и уйдёт ради мужика. «Он такой, понимаешь, он такой.... ну, ты понимаешь!» Я не понимала, но согласно кивала головой.

Они встретились где-то на бизнес ланче. Из десяти человек она целый час видела и слышала только его. Ланч прошёл. Вита на качающихся ногах вышла на воздух. Потом он написал ей имейл. Что-то по поводу маркетинга и дальнейших стратегий. Она ответила. Встретились на кофе на Мэдисон, недалеко от работы.

О чем говорили не помнит. Как приехали в отель? В памяти мелькало только желтое такси и затылок водителя-индуса. Дальше всё. Как-будто сорвали кожу. Как-будто никогда до этого. «Феникс! Птицу Феникс знаешь?! Вот так! Словно я умирала и рождалась много раз!» Она смотрела лихорадочными глазами ища понимания и поддержки. Я молча кивала головой. Вита выпила залпом полбутылки воды и продолжила.

Они стали встречаться. Он свободен - ни жены, ни детей. Живёт в Манхэттене. Не рядом с офисом, конечно, но довольно близко. На ланч ходили каждый день вместе. После работы через день к нему. Прежняя жизнь с мужем и детьми, в которую она ненадолго возвращалась каждый день на электричке, стала казаться чем-то инородным.

Муж довольно быстро всё понял. Посадил рядом. Затеял разговор. А она... Она словно с цепи сорвалась. Похватала вещи, побросала их виноватыми комками в дорожную сумку и вышла в ночной воздух. Поехала к нему. Он принял. И вроде даже рад. Вроде.

Теперь она всегда там. Возвращается по выходным загород. Гуляет с детьми. Иногда ходит в спортклуб, чтоб размять тело, которое ежесекундно грозит кинуться в истерику.

«А муж, гад, ведёт себя так благородно! Лучше б кричал. Лучше б обозвал. Или запретил с детьми. Или сделал хоть что-нибудь не так! А он нет! Говорит, что понимает! Что он может в этом понимать?!» Она заплакала.

Молча погладила её по руке. Спросила, как они справляются с детьми при нынешнем графике. «Так дети в школе, потом он их забирает или няня. У нас есть приходящая. На пару часов, чтоб покрыть разницу между окончанием занятий и временем, когда он возвращается домой, если возвращается поздно». Всхлипнула.

- А как дальше?
- Не знаю! Я ничего не знаю! - снова зазвенела голосом Вита.
- Тише, тише, - я погладила её по руке.

Мы вышли на улицу. Восемь часов вечера, а почти светло! Июньский воздух пах обещанием долгого лета и казалось, что этот душный разговор в раздевалке меркнет, теряет реальность и исчезает в темнеющем небе.

- Ты меня осуждаешь? - спросила она.
- Нет, Вита, нет. Всё наладится. Ты просто устала. Может поезжай куда-то сама, а? Отдохнёшь, придёшь в себя и сама поймёшь, что дальше делать. Нет сценария правильного для всех. Этот - только твой.

Подъехал муж. Она вдруг вспомнила, что что-то забыла в раздевалке. Неровно подпрыгивая побежала назад. Я осталась стоять рядом с раскрытым окном машины. Не уйти и не остаться. Пауза. Он вздохнул. Спросил как жизнь. Что-то промямлила в ответ. «Поговори с ней!» - вдруг сказал он. «Что мне ей сказать?» - я неловко развела руками. «Скажи пусть возвращается домой!» «Серёжа, разве ты хочешь, чтоб она вернулась через силу? Разве хочешь, чтоб жила с тобой и проклинала каждый день? Дай ей время. Она должна сама всё решить». Я развернулась и не дожидаясь Викиного возвращения ушла. На душе было грустно и некомфортно.

В десять в дверь позвонили. Вита. Без предупреждения. Так никто не делает уже давно. Значит совсем плохо.

Пили на кухне красное вино. Ломали пальцами твёрдые ломтики сыра. Она плакала. Говорила. Плакала. Потом заснула на гостевом диванчике. Бедная сорокалетняя девочка. Какие же мы все, в сущности, дети. Только постаревшие. Завтра будет новый день.