Мама Лыгина

           Света Мамалыгина, по прозвищу – мама Лыгина и Валерик Глистов, по прозвищу, соответственно, Глист Иван Палыч, схлестнулись на Пасху.
           У Светки – семеро по лавкам, а у Глиста – никого.
           Светка, в прачечной работает, а Иван Палыч – нигде.
           Светка – красавица, а Глистом разве что детей не пугают, а может и пугают, кто их теперь разберет, современных родителей, чем они своих детей пугают.
           Да еще Глист Иван Палыч бороду решил отрастить по последней моде – лопатой и до пояса, ему, говорит, уж больно певец Гребенщиков нравится. А сам он, Глист, а не Гребенщиков, худой как велосипед и в этой бороде стал похож на святителя, как их изображают в нравственных книжках. Плюс рубище на нем всегда подходящее – затрапеза.
           В общем, схлестнулись.
           Так-то Светка дама строгая – и грудей полная пазуха и характер волевой, а тут дала слабину. Выпила водочки под огурчики, разговелась яйцом и дала. Утром проснулась, осмыслила и засомневалась. Так-то – да, а эдак-то – черт его знает, что за человек этот Глист Иван Палыч. А у нее семеро по лавкам, причем один старший уже сидит, а другой старший наоборот – оканчивает медицинское училище с отличием.
           Но, повздыхала Света, и пошла дальше жить – собирать детей – кому куда. Да еду готовить на весь день.
           А Валерик Глистов, по прозвищу Глист Иван Палыч, впервые за свою более-менее осмысленную жизнь засомневался, как утро начать. С одной стороны, неплохо бы опохмелиться, по старой, выработанной годами, привычке, а с другой – он теперь, не абы как, а взволнованный и ответственный за свою жизнь. 
           Вообще Глист был не чужд некоторого творческого порыва, искания. Тонкости и недоумения. Даже пафоса и лиризма. Он уже, например, много лет писал авангардистский и сюрреалистический рассказ «Кашки Кафки». Может, он его такими термина не обозначал, но все, кто начало этого рассказа читали – полстраницы из ученической тетрадки – отзывались о нем именно так. Все – это Коля и Никифор Урядниковы – братья-алкоголики.
           Коля сказал, но это вообще да.
           А Никифор, да я-то чего?
           Так что, проснулся Глист Иван Палыч у себя дома и стал прикидывать. Как дальше жить.
           То ли сразу к Свете идти, с которой они вчера у Шабашниковых в гостях так удачно, с точки зрения Глиста, пересеклись, то ли остаться в прежней парадигме. Идти к Свете, чтобы предстать перед ней в новом свете? Или не ходить? Гамлетовская проблема, конечно. Повздыхал Глист, поворочался с боку на бок и ничего не решил. Подумал, пусть все идет, как идет, буду действовать по обстановке.
           Вышел к подъезду и покурил с Вовой Канунниковым.
           Потом с собакой Альтаиром поговорил по душам.
           Затем, все-таки, похмелился с Колей и Никифором.
           А следом, взяв два светлых, как чувство, пива, двинул к Светлане.
           Но не дошел.
           Свинтил его, как на грех, появившийся из ниоткуда милицейский патруль.
           Вот еще закавыка – как их называть? У нас в микрорайоне многие, особенно старшее поколение, воспитанное по ленинским нормам морали, по старинке зовут – милиционерами. А молодежь – полицейскими. Но чего с них взять, с молодежи, как говорилось выше – ни родины, ни флага, одна глобализация с макдональдсом в уме.
           Ну, кто бы это ни были, свинтили они Глиста и увезли на казенной машине в неизвестном направлении.
           И вот еще нюанс.
           Нас патрули, в принципе, всех знают – активных пользователей стакана, со мной, например, старший лейтенант Милютина Любовь Петровна, всегда уважительно и весело здоровается, прежде чем арестовать или сделать замечание. Говорит, здравствуйте, Олег Владимирович… опять?!
           А тут – незнакомый какой-то наряд…
           Дальше понятно – кто за одинокого джентльмена, склонного к созерцательному образу жизни вступится?
           Никто.
           Так и будет сидеть, пока власть не отпустит.
           До вечера ли, до утра ли следующего дня, а может вообще на сутки уедет в спецприемник или, скажем, Изолятор временного содержания, что в просторечье именуется «Иваси». Ежели на спецприемнике мест нет, как в отеле для отбывающих в прекрасное.
           Результат один – печаль и разлука.
           Даже для опытного человека, каким Глист, в принципе, был.
           А там, дальше, как Бог даст, может, и наладится все.
           А, может, и нет...
           И я не скажу, что это именно он – патруль – твердо встал на пути у возможного счастья между Светой Мамалыгиной и Валериком Глистовым, по прозвищу Глист Иван Палыч, но что-то такое в душу закрадывается.
           Ведь, могло же все быть по-другому?
           Могло…
           Хотя нет…
           Конечно, не могло.
           Тут же – как на роду написано – так все и произойдет.
           И никак иначе.