Иван Премудрый Часть I глава VII

Жениться само по себе – дело нехитрое. Раз, два, глядь, и ты уже у алтаря. Кстати, многие так и делают. Ну и пусть делают. Но царю жениться, это совсем не то, как если деревенскому Ваньке–дурачку дочку соседскую на сеновал затащить, или ей его, без разницы. Тут высокая политики должна присутствовать, и присутствует, надо сказать, на полную катушку. Если в той же деревне бывает, гуляет, гуляет парень с девушкой и всё у них так хорошо, что лучше не придумаешь. И к свадьбе уже готовятся, а родители ихние уже считай породнились, друг друга кумовьями называют и обсуждают–спорят, какими именами внуков назовут. И вдруг, на тебе, бывает что парень, а бывает что и девушка, кто–то из них, раз, и «вильнул хвостом». Свадьба конечно же состоялась, и всё хорошо, по–людски, только жених или невеста, совсем не те что изначально планировались. Обидно? Обидно конечно! И не только несостоявшимся жениху или невесте обидно, но и родственникам ихним тоже. Вот и начинается вражда, иногда открытая, с выдиранием волос по женской части, и мордобоем по мужской. А иногда вражда начинается тихая и глухая. Так вот, такая, тихая и глухая вражда бывает, что продолжается между семьями несостоявшихся родственников не одно поколение. Тех, с кого все началось, давным–давно уже и на свете нет, а семьи ихние, в смысле потомки, всё «воюют» между собой и пакости разные друг другу устраивают. Что же тогда говорить о государях и государствах? В принципе тоже самое, только масштабы побольше. В этом случае войны со стороны царственных родителей отвергнутых женихов или невест, считай, что гарантированы и обеспечены на долгие годы вперёд. Надо вам такое «счастье»? Думаю, не надо. Вот и царю Салтану тоже не надо было.

Поэтому решил он подойти к этому вопросу со всей серьёзностью. Можно было конечно разослать гонцов по соседним царствам, королевствам, да княжествам, мол, царь Салтан жениться изволят, если есть у кого подходящая кандидатура, присылайте. Кандидатуры разумеется найдутся, даже говорить смешно. И потянутся возки и обозы в царство Салтаново, невест на смотрины повезут.

Оно конечно, женщинам, им проще. Им, как в сказках, царь–отец или царь–жених, неважно кто, не определяют пойти и победить того же Змея Горыныча или Кощея Бессмертного. От невест всего–то и требуется – быть красивой, и то желательно, и здоровой, ну чтобы наследника нормального, а не полоумного, родить. Происхождение царское или княжеское, конечно же, само собой, но не в первую очередь, бывает что и без него обходятся.

А с другой стороны, женихам проще. Он, жених, когда ещё совсем не жених, а без штанов по палатам царским бегает, он уже знает, для того чтобы жениться на принцессе или царевне, первосортной, а не на той что под руку попадётся, ему в обязательном порядке надо будет Змея Горыныча побеждать. Вот он с малых лет и готовится к этому, тренируется стало быть. Так что к тому времени, когда жениться приспичит, или отец с матерью велят, потенциальный жених царских кровей – опытный воин и победить Змея Горыныча трехглавого для него, что чихнуть. Ну а если не тренировался и не овладел искусством воинским, то и соваться нечего. Получается, то что требуется для выгодной, а возможно что и счастливой женитьбы, потенциальный жених может приобрести, развить в себе.

А вот будущим невестам с этим сложнее. Да что там сложнее – вообще никак! Красота, как или здоровье, или есть, или их нету. И делай ты что хочешь: хоть голой под луной пляши, а хоть и вой на неё – всё равно ничего не изменишь. Так что те, кто соберётся или уже собрался жениться сто раз подумайте и пожалейте невест–то, трудно им приходится, очень трудно…

***

Царь Салтан о знатности происхождения невесты и соответственно будущей жены особо не задумывался. Хорошо конечно если получится так, что невеста кровей царских или королевских. Если же не получится, то, тоже хорошо, в смысле, ничего страшного. Самым важным и главным в предстоящем браке царь Салтан для себя определил – рождение наследника. Не наследницы, от девок в царском деле никакого толку как не было, так и не будет, а именно наследника, мальчика и в будущем, богатыря. Додумался он до этого, потому что предыдущий брак бездетным оказался. И может быть хорошо, что царица умерла? Теперь даже такие мысли приходили царю Салтану в голову. Ведь если бы жива осталась и продолжали бы они жить дальше, то ещё неизвестно, родила бы она наследника или нет.

Брать и воспитывать приёмного ребёнка – уровень не тот. Если уж даже в деревнях на такие вещи смотрят косо и при случае, а бывает что и без случая, по злобе попрекают, чего же тогда о государствах говорить? Мало того что заклюют, так ещё обязательно найдутся якобы родственники, а следовательно – прямые наследники, и начнутся войны–скандалы на долгие годы.

Так что в этот раз ошибаться царю Салтану было нельзя, потому что третий раз жениться он не хотел, уж больно хлопотно. По соседним государствам гонцов царь Салтан рассылать не стал, кому надо, без гонцов узнают и невест пришлют, так оно лучше будет. Первым делом стал царь в своём царстве–государстве присматриваться и определять, какая из девиц невестовского возраста ему в жены подходит. Начал было, да очень скоро понял, для того чтобы ему просмотреть, ну хотя бы четверть всех потенциальных невест никакой жизни не хватит, даже вороньей, чего же тогда говорить о жизни человеческой? Девок в царстве Салтановом было такое великое множество, что аж голова шла кругом. Создавалось такое впечатление, что бабы специально девок рожают, назло мужикам. Мол, как вы к нам, ироды–паразиты, так и мы к вам, получайте наследниц. Наследника хочешь? Пожалуйста! Будет тебе наследник, только веди себя как следует, и жену во всем слушайся. Вот тогда и будет тебе наследник в лучшем виде, в смысле, на тебя как две капли воды похожий.

Но мир как говорится, не без добрых людей и цари в этом деле – не исключение. Можно сказать, повезло царю Салтану… Теперь уже и не вспомнишь, кто тогда эту тётку в царский дворец привёл, а жаль, не мешало бы вспомнить…

***

Однажды перед царём Салтаном предстала женщина лет пятидесяти–шестидесяти, кто их, баб этих, разберёт, сколько им на самом деле лет, и представилась как Матрена Марковна. Представилась значит и заявляет царю Салтану, что мол она, Матрена Марковна, в его царстве первая сваха и что в этом деле лучше её не сыскать, и не только в царстве Салтановом, а и вообще, по всей Земле.

Дальше она начала рассказывать, как песню пела, что услыхала о горе–печали царя Салтана, о его одиночестве и желании найти себе достойную спутницу жизни и мать будущему наследнику престола. А как услышала, то не смогла больше дома сидеть или чем–то другим заниматься, потому что любит царя–государя Салтана больше жизни.

Пусть царь не думает, что она сама в невесты к нему набивается. Во–первых, происхождения она самого простого, а во–вторых, возрастом не подходит. Ещё чуть–чуть, и в старухи можно будет записывать, какая уж там женитьба. Зато поможет она царю Салтану найти девушку–красавицу, а в будущем, жену верную и мать наследнику–богатырю.

Царь Салтан обрадовался, а то он уже совсем было голову потерял от такого изобилия невест и начал подумывать о том, что не будет больше выбирать. Прикажет собрать всех потенциальных невест, тех которые ему хоть мало–мальски понравились, перетасует как колоду карт, а сам закроет глаза и в какую из девиц пальцем ткнёт, та его женой и станет. Оно конечно, дурь несусветная! А куда прикажете деваться, если девок кругом тьма–тьмущая и все красивые, а наследник нужен, и чем раньше, тем лучше?!

Вот и получилось, оставил царь Салтан Матрёну Марковну при своей персоне, во дворце поселил и наказал ей в самый короткий срок найти ему такую невесту, чтобы была: и красивой, и чтобы смогла ему здорового наследника родить. Обязательно наследника, никакие девки изначально в расчёт не принимались. Происхождение же, да плевать на происхождение. Самое главное – наследник. А происхождение, станет царицей, вот тебе и происхождение, и только попробуй, вякни!

***

– Ну и здоров же ты! – Черномор щёлкнул пальцами, и на лицо Ивана тонкой струйкой полилась вода.
– А?! Что?! – Иван подскочил так, как будто его не водой, а железом расплавленным облили. – Презумпция! – на всякий случай закричал он. – Потому что невиновности!
– Здоров же ты, говорю. – Черномору понравилась шутка с водой.

Ивана он нашёл, да его и искать–то особо не надо было, дворец–то свой как–никак, сладко спящим под мягкими подушками, наружу только одна голова и торчала. Вот Черномор и полил её, голову эту премудрую, студёной водичкой, применил, значит, волшебство и по назначению, и для удовольствия.

– И тебе здравствовать. – от воды Иван проснулся, вернее, продолжал посыпаться, потому и соображал плохо. – Я говорю, презумпция, она всегда на первом месте должна стоять!
– Ты переспал или переел?
– Ни то, ни другое. – наконец–то к Ивану вернулась способность более–менее воспринимать происходящее. – Я думу думал.
– Думу говоришь? – усмехнулся Черномор. – А храпел зачем?
– Это чтобы не догадался никто. – нашёлся Иван.
– Да тут кроме меня и догадываться–то некому. Или хитришь чего–то? Смотри, враз домой пешком отправлю!
– Не серчай, Черномор. – Иван сел на диван, или что это было, короче, на то, на чём только что спал. – Это я на всякий случай, по привычке. Учёность, она, знаешь как привычки формирует?! Ого–го как!
– Врёшь, стало быть!
– А как же! – Иван аж опешил от того, что Черномор не понимает казалось бы простых вещей. – Без этого никак. Премудрость, она на том и стоит.
– Ладно, пусть себе стоит. – Черномор взмахнул рукой и сзади него, ниоткуда, появилось кресло, в которое он и присел. – А я присяду. В ногах правды нет. Да её вообще нигде нет, ни к чему она, правда эта.
– Эх! – глядя на Черномора, а на самом деле на кресло, вздохнул Иван. – Мне бы так…
– Тебе ни к чему. – строго сказал Черномор. – Баловство это. У тебя премудрость есть. Вот и пользуйся.
– Это я так, комплимент тебе сделать. – нашёлся Иван. – А насчёт правды, верно говоришь, Черномор.  Ни к чему она, только премудрости мешает.
–  Вот теперь вижу, что ты в этом, как его, учился…
– В университории.
– Во–во! Хватить спать да жрать, месяц прошёл, пора тебе домой отправляться.
– Наконец–то! – обрадовался Иван.
– Неуж–то надоело?! – засмеялся Черномор. – Целый месяц только и делал, что жрал, да спал. Знаешь, сам волшебник, а понять не могу, как это ты не лопнул, а?
– Это премудрость такая. – вот теперь было видно, Иван окончательно проснулся, попёрло его, на предмет премудрости попёрло. – Здесь у тебя премудрость не востребована, поэтому отдыха требует. А отдых у неё один – сил набираться, потому как дела предстоят великие, сил много понадобится.
– Ишь ты, выкрутился! – Черномору всё больше и больше нравился Иван. – Молодец! Хвалю! Пока ты отдыхал тут, сил набирался, и правда, дела великие начались. Так что через пару дней назад отправишься, домой.
– А почему не сразу?
– Потому что дурак, хоть и премудрый. Говорю же, дела великие начались, и ты в них не последним участником будешь. Вот и надо будет тебе рассказать всё. По вашему, по премудрому, инструкции дать. Понял?
– Теперь понял. Рассказывай.
– Не спеши. Всему своё время. Иди хоть, морду помой, опухла вся…

***

За дровами пошёл Гвидон, в лес, видите ли не сидится ему. А с другой стороны, ничего удивительного… На следующий день Старик опять отправился ловить рыбу, а Гвидона с собой не взял, хоть тот и просился.

– Не наплавался ещё? – спросил Старик. – Дома сиди, без тебя справлюсь.

Гвидон было обиделся и стал убеждать Старика, что без него, без Гвидона, ловить рыбу, ну просто никак невозможно – напрасный труд и никакого улова.

– Пойми ты, чудной человек. – если не понимает, значит объяснить надо, оно так лучше. – В нашем деле необученный человек хуже даже не знаю чего, хуже. Мне рыбу надо будет ловить, лодкой править, а тут ещё за тобой следи, чтобы ты по незнанию не натворил чего. Смирно сидеть ты же не будешь?
– Не буду. – согласился Гвидон.
– Ну вот, видишь. Если у тебя до такой степени руки чешутся, сходи–ка ты лучше в лес.
– Зачем?
– За дровами, за чем же ещё? Напили, рубить не надо, а можешь и нарубить, дров–то. Сам понимаешь, дрова, они завсегда нужны и зимой, и летом. Приготовь всё, только место запомни, а потом мы с тобой на лошади съездим. Договорились? Только смотри, встретишь Бабу–Ягу, вежливо с ней разговаривай, не перечь и ни в коем случае не спорь.
– Что, вредная такая?
– Есть маленько…
– Ладно, договорились. – вообще–то Гвидон хотел поехать со Стариком, скучно одному, но и это дело, тоже дело. Да что там, трудно на одном месте высидеть, когда сил полным–полнёшенько.

Всё происходило на следующий день. Вчера, после бани да сытного обеда, сами понимаете, какие дела могут быть? Вернее будет сказать, дела конечно же были и делались, но исключительно для языка и языком.

Хоть и нежданно–негаданно встретились люди и получилось так, что приятные друг другу. Ну а если так, значит есть о чём поговорить: о себе рассказать и своих новых знакомых послушать. За этим весь день, можно сказать, и прошёл. Пообедали, отдохнуть надо. Отдохнули, опять пообедали, а может и поужинали, поговорили, глядь, вечер на дворе.

Оно хорошо, когда такие внезапные выходные дни случаются. Это как родственники в гости приехали, которых давным–давно не видел, но очень хотел увидеть. Вот выходной у Старика и получился и не потому, что непогода на Самом Синем море случилась, а по другому поводу, так сказать.

Когда на море штормит, ну или зыбь после шторма, тогда и на душе нечто похожее, потому что безделье получается вынужденное, а не по желанию. А тут хоть безделье тоже вынужденное, зато приятное: люди новые, хорошие люди, добрые.

***

У Старухи, так у той даже не выходной, а просто праздник случился. Сами посудите: муж пораньше домой вернулся и мало того, людей, им же спасённых, в дом привёл. Вот если бы он один вернулся, и неважно, раньше времени или нет, Старуха конечно же начала бы ругаться. Сил душевных много за день скапливается, им деваться куда–то надо, вот они и деваются, на Старика, в виде ругани. А тут люди новые в доме. Мало того, и это сразу видно, люди хорошие. Значит есть где развернуться удали Старухиной, хозяйской.

Если мужик, ну или парень молодой, удаль  силушкой показывает, бывает что даже и дурной, то женщина свою удаль хозяйственностью показывает. Эта удаль потоньше мужской будет, похитрее, а значит и приятнее. Вот Старуха и развернулась во всю ширь души своей женской, да так, что даже на Старика не ругалась – люди посторонние в доме, да и не за что вроде бы.

Утро, на то оно и утро, что новые дела начинаются, вернее, продолжаются старые, которые вчера не доделаны. Старик собрался к Самому Синему морю, рыбу ловить. У Старухи с Царицей дел было тоже полным–полно, так много что за день никак не управиться. Они ещё вчера как начали говорить–разговаривать, да так и не закончили, ночь  наступила, спать захотелось. Значит сегодня надо доделывать , доразговаривать. То что разговоры эти невозможно переговорить, и рассказы все не перерассказать их нисколько не смущало и не печалило. На том и стоит, не только душа женская, но и сама женщина, на желании и стремлении поговорить, высказаться. Так что им, женщинам, сегодня было чем заняться и только Гвидон остался в бездельниках.

Никому не желаю конечно, но всё равно, попробуйте двадцать дней, а по факту двадцать лет просидеть в бочке и палец о палец не ударить, каково?! Вот и Гвидону не по себе было. Ему было без разницы чем заниматься. Он с одинаковым удовольствием, да хоть лодку на себе по морю таскать, ну или сеть на худой конец, был бы рад. Или же топором махать, дрова заготавливать. Самое главное – силушку свою, накопившуюся и застоявшуюся, надо было куда–то применить, без разницы куда. Поэтому в лес идти он был готов с неменьшим удовольствием. Единственное, что немного огорчало Гвидона, так это то что один, и ему поговорить хотелось.

***

– И случилась, так что никто ничего и не понял, заболела царица…
– Да ты что!

Мужчины не без женского участия, разумеется, с утра пораньше были приставлены к делу: Старик отправился к Самому Синему морю, рыбу ловить, а царевич Гвидон пошёл в лес, за дровами.

Мужик – имущество в хозяйстве хоть и нужное, но в основном бесполезное. Поэтому его завсегда надо к делу какому–нибудь приставить а то когда он без дела, то никаких нервов не хватает смотреть на этого паразита. Он тогда что? Тогда он или бражку пьёт как перепуганный, или же начинает приставать с глупостями разными. Насчёт бражки и вообще хмельного, разговор один – что под рукой и потяжелее, да по башке его непутёвой, по башке, и по спине ленивой тоже. Ты для чего штаны носишь, чтобы бражку пить? Как бы не так! Штаны тебе дадены исключительно для того, чтобы проворнее шевелился было, когда работу работаешь. А бражку и без штанов пить можно. Насчёт глупостей, тоже ничего хорошего, в основном. Если уж пристаёшь, так приставай на целый день, ну или хотя бы часа на два–три, а на пять минут – баловство это, ночи дожидайся. Опять же, замучаешься юбку поправлять! Поэтому для женщины самое главное – чтобы мужик всегда был при деле. Вот тогда в доме гармония и порядок, тогда и своими делами можно заняться – поговорить, например.

Так и у Старухи, она же хозяйка. Старик, с утра пораньше, отправился делом заниматься – рыбу ловить, ну и Гвидон, тому силушку девать некуда, тоже, только в лес, дрова заготавливать.

Ну а Старуха, Царица больше мешала чем помогала, снарядила мужиков и отправила каждого по ихним делам. После этого прибралась в избе, тоже надо, непорядок, он глаз режет и настроение портит. А после этого можно и дела свои, женские начинать делать.

Сегодня старуха решила пряжи напрясть. Говорил уже, но такие вещи не грех и повторить: Старик у неё был ухоженный и обихоженный, поэтому как бы плохо не относились к Старухе односельчане, сказать что она ленивая или хуже того, неряха – язык ни у кого не поворачивался. Для женщины самым лучшим и главным определением её как хозяйки, и как женщины вообще, является то как её мужик выглядит, ну и в доме какой порядок. Но всё–таки на первом месте, это мужик конечно. В дом–то не каждый заходит, да и не каждого пускают, а мужик, вон он, всем видно, кто хочешь может посмотреть и слово своё сказать, рот не заткнёшь и не закроешь. Это всё не к тому, что заняться нечем, вот и маюсь дурью. Тут расчёт с хитростью у меня тонкие и дальновидные. А подробно, ну это чтобы понятнее было, наверное так.

Не один я такой, весь хитрый, Старуха не хуже, а может быть даже и лучше. Пряжи она решила напрясть не только потому, что носки да другие одёжки тёплые надо было связать, но и потому что в этом случае можно было с Царицей дальше спокойно разговаривать. Сами посудите, если бы Старуха принялась по хозяйству дела делать, то неудобство получилось бы. Тогда Царице, а ей тоже поговорить охота, пришлось бы или за Старухой хвостом ходить или сидеть да ждать, когда та с делами управится. Ходить следом да разговаривать – занятие очень неудобное. Опять же, получится так, что покуда Старуха дела делает Царица над душой у неё стоит, хоть и разговаривает. Кому такое понравится? Правильно, никому. А так, села она на лавку, у окна, прялка – вот она, а дальше, дальше дело делается: руки заняты, а язык–то свободный. Вот его, как раз, самое время и место разговором занять.

Царица видя такое дело, тоже попросила прялку. Тут дело не в том, что раз Царица то и грех тебе такими делами заниматься. Прясть пряжу, вязать да вышивать – дело и для цариц с царевнами очень даже подходящее, можно сказать, даже первостепенное, потому что заниматься другими делами им совсем негоже, прислуга  на то имеется. Так что условия для продолжения разговора получились лучше не придумаешь, и делом занимаешься, и поговорить можно, и нужно.

– Кстати, вот как раз через эту пряжу царь и обратил на меня внимание. – грустно улыбнулась Царица.
– Как это?! – шерсти много, а ниток напрясть надо ещё больше. А покуда они тянутся, делаются, разговор тоже тянется, такой же бесконечный как и нитка.
– Я тебе с самого начала лучше расскажу. – пальцы у женщин ловкие, к прялке привычные, ну а языки, в хорошем смысле этого слова разумеется, к разговору женскому, тоже привычные, да и что молча что ли сидеть?