Необычный парадокс

 



           Они лежали полностью обнажённые, прикрытые только белыми стерильными простынями, совсем рядом, их обритые наголо головы почти касались друг друга, и они походили на сиамских близнецов. Два взрослых мужика, которые  никогда не были близки родственно, никогда не были близки духовно. Один был старый мент, следак, второй —  его жертва, преступивший закон, за которым  поживший своё майор правоохранительных органов, бегал почти всю свою жизнь, так и не сумев отловить, и вот судьба свела, наконец,  их вместе.

      Они не узнавали друг друга, хотя косвенно или заочно были знакомы друг с другом. Но время, что шло вперёд, беспощадно отсчитывая не только часы и минуты, но и года и целые жизни, не щадило никого, меняя многих до неузнаваемости.

   Вот и эти двое тоже так изменились, сначала повзрослев, потом постарев, поизносившись в жёстких вихрях не сладкой жизни, которая не замедлила оставить свой отпечаток на каждом, что даже, если бы они и были бы когда-то знакомы лично, то по прошествии времени вряд ли узнали бы друг друга.

      Правда, сейчас они были очень похожи, находясь почти в одинаковой ситуации, ну,  в одной позе сиамских близнецов точно, ещё  и эти бритые головы  и накрытые обнаженные тела, всё это делало их почти неразличимыми. И это было даже как-то знаково, потому что через некоторое время, сердце майора, ещё какие-то его органы должны будут начать функционировать в теле его жертвы. Они сольются воедино, станут одним целым, когда до недавнего времени были не просто отдельными личностями, а  даже врагами.

    Вот-вот из двух сделают одно. Хотел ли этот один, чтобы он стал тем, кто вечно преступал, против кого он вёл свою профессиональную деятельность, этого не знал никто, и навряд ли уже узнает, даже, если и спросят майора.

      Это не было какой-то насмешкой или жизненной сатирой, это был жизненный парадокс. Как преступник и его жертва, стали бы таким же единым целым, случайно обнявшись, но не простивших друг друга за содеянное и случившееся.

     Так и эти двое, что лежали, накрытые даже одной общей простыней, будто уже всё произошло, из одного вытащили и в другого вставили, вот, только забыли ставшее лишним убрать, или оставили специально, чтобы тот, кто обрёл, мог в последний раз посмотреть на того, кто утратил, понимая, что это,  только что часть его, но уже обездоленная,  а он —  та часть общего целого, обретшего шанс на ещё  годы жизни, которая неумолимо шла вперёд, не оборачиваясь назад, оставляя позади себя горы живых трупов, их воспоминания,  их  жизни  в том прошлом, которого уже не вернуть, как не вернуть ту прошлую историю этих двоих, когда один постоянно убегал, скрываясь, а второй пытался нагнать и обезвредить, чтобы больше  не мог преступить.

    Это была   часть их обоюдного существования в этом мире, которая  осталось давно в том неведомом прошлом, в которое уже не войдёшь, коли  вышел, даже запомнив, что    там было, чтобы живя  дальше, не забывать и помнить, хотя это ничего уже не меняло, ни  в жизни  майора, ни в жизни преступника.  А вот то, что происходило здесь и сейчас, в корне должно было изменить их судьбы, и чьей коснётся большая справедливость даже не возникал вопрос, ведь радетель чести и порядочности людской покинет этот мир, а тот,  кто постоянно нарушал  покой других людей, продолжит своё шествие по этой жизни, ещё и с обновленным сердцем, которое позволит ему дышать полной грудью, не спотыкаясь и не кашляя на каждом шагу.

   Это тоже был такой парадокс, вечная не существующая справедливость этого мира, когда виновный не нёс наказания, а его жертва отвечала за чужие проступки. Это была жизнь и её вечное кредо, в которой люди надеялись на справедливость, а иначе, зачем майор всё время отлавливал того, кто сейчас лежал рядом с ним, а справедливость  не наступала или в очень редких случаях.

     Но сейчас она, эта жизнь решила поступить иначе,  глядя на два эти тела, что были настолько похожи, почти неразличимы, ещё и эти бритые головы, и простыня, что объединила их заранее в единое целое, она,  эта жизнь задумалась.

     Спросить каждого из этих двоих она не могла, да, они бы и не ответили, но судьба свела их вместе. Так вышло. Так почему же жизнь должна странным образом из двух сделав одно, развести всё же их в разные стороны. Она смотрела на них, на этих двоих, видела,  как дышат их тела под вздымающейся в такт их вдохам и выдохам простыней,  и не  понимала. Это было что-то большее, чем обычный парадокс, тот, который она сама и устраивала людям и потому ничему не удивлялась.

А тут...  Тут, она не очень и хотела думать, она не привыкла думать, привнося в жизни людей сплошные несправедливости. И потому, ещё раз глянув на то, что ей было в тот момент абсолютно не понятно, она распорядилась иначе, не как было предназначенного судьбой и предстоящим хирургическим вмешательством в жизни этих вечных врагов, стоящих по разные стороны баррикад нравственности и  человеческой морали.

        Она, эта жизнь  решила, она распорядилась так, что когда в палату вошли медработники, оба тела были бездыханными. И это уже не было парадоксом, не состоявшимся и не будущим, парадокс заключался в другом, почти что первый раз в жизни случилась долгожданная справедливость. Преступник не должен был жить за счёт того, кто просто обязан был поймать его и пресечь его преступную деятельность, направленную против других людей, он не имел права дышать  за счёт сердца майора, которое вечно жаждало справедливости.
 
         В помещении с белыми стенами, в окна которого светило яркое зимнее солнце, тоже уже не согревающее землю, чтобы из неё могла произрасти новая жизнь, стояла мёртвая тишина, головы, находящиеся в вечном жизненном противостоянии при жизни,  так и лежали, повернутые друг к другу, будто ничего и не произошло или не изменилось после смерти.  Впрочем,так оно случалось всегда, жизнь шла вперёд, оставляя за собой чьё-то прошлое, чью-то жизнь с поломанной или удачно состоявшейся судьбой, это ничего не меняло, как и ничего не меняла смерть в жизни тех, кто уходил из неё навсегда.

5.06.2020 г
Марина Леванте