Последняя жена Джараака

Рейтинг: 18+

____________


Золотой шпиль башни Академии сиял в последних закатных лучах расплавленным золотом, и можно было подумать, будто он парит в воздухе. Посторонний наблюдатель, окажись он поблизости, должно быть так и решил бы, во всяком случае, в первую минуту. Однако правда состояла в том, что опиралась заостренная крыша на тонкие узорчатые колонны, которые легко можно было просто-напросто не заметить.
      Именно там, на подставке из прозрачного розового мрамора в виде чаши цветка, располагалась, сияя чистым, глубоким светом, «Слава зари».
      Конечно, первоначально Асцелина хранилась в самом обыкновенном помещении с каменными стенами и с окнами. Однако аркан, с помощью которого члены ковена поддерживали на Фатраине благоприятную для жизни погоду, был необычайно сложен и требовал много энергии, а заодно и открытого пространства. Природные маги быстро теряли силы и зачастую просто не успевали дойти до артефакта. И тогда очередной магистр принял решение перенести его.
      Ниралуа устало моргнула, вздохнула глубоко и начала очередной цикл аркана. Ей оставалось всего несколько минут до тех пор, пока ее не сменит Рьятен. Она уже слышала на лестнице внизу его легкие, быстрые шаги.
      Солнце слепило, ветер трепал распущенные волосы и подол платья. Перед глазами Ниры плыл туман, а в ушах шумело, и все же она не теряла концентрации.
      За спиной бесшумно распахнулась тяжелая дверь, и высокая, мрачная фигура Рьятена заслонила проем. Он подошел, встал поблизости от Асцелины и привычным движением подхватил силовые потоки. Губы его зашептали слова аркана, и Нира наконец смогла выдохнуть и опустить руки. На сегодня для нее все было закончено. Завтра она снова придет сюда вечером на два часа, а до тех пор у нее есть целая ночь и день, чтобы отдохнуть.
      Окинув быстрым взглядом фигуру стоявшего напротив мага, Нира подошла к артефакту и положила ладони на теплый камень. Кончики пальцев сразу же начало приятно покалывать, и живительные потоки силы бодро потекли к ней, наполняя истощенную плоть энергией. Однако тяжесть, уже который день лежащая на сердце, так и не прошла.
      Нира чуть заметно усмехнулась и накинула на волосы белый колпак мантии. Сейчас у нее отчего-то не было желания привлекать к себе внимание. Наоборот, хотелось уйти подальше от всех, спрятаться, лечь и просто смотреть бездумно на темнеющее небо. Хотя вид его, равно как и звезды, никогда не привлекал ее.
      «Пожалуй, стоит поговорить обо всем с учителем Виреетом, — подумала она. — Неспроста это все».
      — Благого присутствия вам, меридан, — пожелала она и направилась вниз.
      Рьятен, разумеется, ничего не ответил — силы и помыслы его были уже не с ней. И все же это стало доброй традицией, когда уходящий с дежурства член ковена желал вновь прибывшему удачи.
      Светильники, развешенные вдоль стен, горели ровным желтоватым пламенем, освещая белый камень стен и древние, возрастом больше полутора тысяч лет, руны. К горлу Ниры подступала какая-то горьковатая муть, напоминающий холодный, склизкий комок, и она всерьез опасалась, что ее стошнит прямо на ступеньки.
      Предвидения никогда не были ее сильной стороной. Во время учебы в Академии она с трудом сдала экзамен, предпочитая туманным пророчествам созидание. И все же теперь, толкнув очередную деревянную дверь и выйдя в круглую, украшенную цветной мозаикой приемную, она осознала, что ощущает собственное грядущее.
      «Запомни, девочка, — говорил ей много лет назад Виреет, в те поры, когда сама она была почти малышкой, — природный маг, сколь ни будь он бездарен в вопросах предвидения, все равно предчувствует изменения в собственной судьбе. Хотя бы самые важные, ключевые моменты. Это может выражаться по-разному. Некоторых начинают одолевать сны, кого-то неумолимо тянет вперед, к странствиям, а есть те, кому становится физически плохо. Нельзя угадать, какой именно способ изберет сила, чтобы сообщить лично тебе, пока назначенный час не наступит».
      «Так могут все маги?» — спросила его тогда Ниралуа.
      Виреет покачал головой:
      «Нет. Разумеется, не все, и только природные».
      «А некроманты?»
      «Их магия изначально больна. Она словно слепец, блуждающий в темноте. Нет, предчувствовать будущее они не могут. Однако это не мешает им портить жизнь всем окружающим».
      Остановившись на пороге, Нира нахмурилась и потерла лоб. Должно быть, ничего хорошего ей, учитывая обстоятельства, ждать от будущего не стоит. Теперь разговор с учителем становился не прихотью, но насущной необходимостью, ибо кто еще сможет дать ей лучший совет?
      «Должно быть, в этот час он, как всегда, гуляет по дорожкам парка, — подумала она. — Если не занят какими-нибудь неотложными делами».
      Привычки старика оставались неизменными на протяжении многих лет, но ей это теперь было только на руку.
      Она сделала уверенный шаг вперед, и в этот момент входная дверь вдруг резко распахнулась, и глазам мериданы предстал Джараак.
      Конечно, она и раньше видела владыку Фатраина, но в основном издалека. Еще никогда ей не приходилось сталкиваться с ним лицом к лицу.
      Нира застыла, словно кролик, увидевший прямо перед собой удава, и от страха почти перестала дышать. Понимала, что это ошибка, что нельзя показывать бешеной собаке собственный страх, и все же ничего не могла поделать.
      О магистре Джарааке рассказывали многое, и почти ничего хорошего. Подобно почти всем остальным магам, он предпочитал не связывать себя узами брака. Тех женщин, с которыми его сводила прихотливая судьба, он просто-напросто губил. Говорили, что ему доставляет удовольствие наблюдать их страдания. Одна из его невольных любовниц сошла с ума, другая покончила с собой, бросившись с крыши дома. Единственное, за что его уважали многочисленные враги — это та сила, которую он обеспечивал с помощью достаточно подлых интриг Фатраину.

      «Постарайся не попадаться ему на глаза, деточка, — говорил ей Виреет много лет назад, качая горестно головой и глядя в окно на подступающую к Рагосу ночь. — Добром это наверняка не кончится».
      По этой самой причине Ниралуа прежде не представлялось возможности как следует разглядеть Джараака. Это оказался не старый еще мужчина с умным, цепким взглядом, от которого кровь холодела в жилах. Все знали, что двадцать лет назад он пробил дорогу к верховной власти лишь благодаря собственному уму и характеру, и теперь Нира, глядя на него, охотно этому верила. Сила, что бурлила в его крови, притягивала к себе словно мощным магнитом, и одновременно отталкивала. Хотелось бежать куда-нибудь подальше без оглядки, но меридана стояла, подобно статуе, позволив магистру обойти себя и разглядеть внимательно со всех сторон.
      — Ты ведь из ковена, верно? — уточнил он наконец, и от звука его глубокого, немого хриплого голоса внутри у нее, где-то в самой середине, что-то оборвалось.
      Пересилив себя, она кивнула и просто ответила:
      — Да.
      Хотя это и без ее слов было очевидно. Длинная белая мантия с характерным узором в виде рун, золотая лента на каштановых волосах, в данный момент спрятанных под колпак. Так одевались только члены ковена, и магистр, конечно же, об этом прекрасно знал.
Он подошел к ней еще ближе, обдав побледневшую щеку теплым дыханием, и осторожно провел пальцем по скуле Ниры. Та заметно вздрогнула, не сдержавшись, и Джараак рассмеялся:
      — Придешь ко мне во дворец завтра вечером. А иначе…
      Продолжать не требовалось — смысл угрозы был понятен без слов. Во власти магистра перекрыть магу все каналы, по которым он получает энергию.
      Она опустила взгляд и почти до крови закусила губу:
      — Слушаюсь, повелитель.
      — Вот и умница, — ответил он и, развернувшись, стремительным шагом вышел из комнаты.
      Нира стояла, оглушенная, и никак не могла понять, что же ей делать дальше. Кровь гулко билась в ушах, отсчитывая рваные удары пульса, голова немного кружилась, однако та самая тяжесть, что доставляла ей беспокойство в последние дни, наконец ушла.
      «Что ж, кажется идти к учителю больше нет смысла, — подумала она и бессознательным движением закуталась плотнее в мантию, словно замерзала. — Неизбежное уже случилось, а подставить случайно мастера мне бы хотелось меньше всего».
      Родителей меридана не видела с тех самых пор, как поступила в школу при Академии, то есть уже двадцать лет. Не только она, все дети на Фатраине рано или поздно теряли связи с семьей и все больше отдалялись. Учителя и товарищи по делу становились им гораздо роднее и ближе. С мастером Виреетом у Ниры установились самые теплые, дружеские отношения, и старик ни за что не останется в стороне, когда узнает о ее проблемах, тут даже сомневаться не приходилось. Но что же будет дальше? Если бы ее противником стал любой другой чародей, в сопротивлении был бы смысл. Однако речь шла в магистре. Вздумай Виреет оградить ученицу — и он мог поплатиться чем-нибудь гораздо более серьезным, чем жизнь. Например, способностями мага.
      Нира слегка покачнулась и сжала двумя пальцами виски.
      «Кажется, самым лучшим пока будет пойти домой, — поняла она. — Нет смысла тут стоять и бесконечно скорбеть о злой судьбе».
      Выйдя из душного здания в сад, она с удовольствием вдохнула полной грудью свежий, напоенный тонким ароматом цветов воздух.
      Нежные головки роз алели на кустах, рассаженных вдоль широких, посыпанных гравием дорожек. Казалось, что воздух тихонько звенит, насыщенный магией Асцелины. Больше всего на свете Ниралуа любила то дело, которому служила. Осознавать, что благодаря в том числе и твоим усилиям становится достижимой окружающая ее теперь красота — возможно ли в жизни большее счастье?
      Ковен магов. Те, кто управляет погодой на острове, без их присмотра представляющего собой всего лишь обычный, ничем не примечательный кусок льда. Первый круг ковена — двенадцать мериданов, непосредственно занятых построением аркана. Второй круг — те, кто только изучает его и кто готов в любой момент прийти на смену вышедшему по каким-либо причинам из строя волшебнику. И лишиться всего этого Нира никак не могла.
      Нахмурившись, она оторвалась от бездумного созерцания темнеющей в свете звезд травы и посмотрела наверх. Беседка Асцелины под самой крышей сияла ровным розоватым светом. Как часто горожане, глядя на башню, гадали, чем занимаются ее обитатели? Сколько раз они сами ощущали себя избранными, лучшими из лучших? Теми, кому позволено вершить судьбы мира. Откажись они вдруг все разом выполнять собственную работу — и Фатраин буквально за несколько часов погрузится в хаос. Выпадет снег, задуют метели, цветы и деревья замерзнут. И только они, природные маги, стоят на страже покоя и мира. Но в данную минуту все это больше не имело лично для нее никакого значения, ведь самый главный вопрос, что ей теперь делать, все еще оставался без ответа.
      Услышав шорох гравия в дальнем конце дорожки, Ниралуа прибавила шаг и, покинув территорию Академии, направилась домой. Крошечный домик в три комнаты на окраине квартала — он принадлежал только ей, и там она всегда неизменно находила покой и уединение, столь необходимые любому магу.
      Толкнув дверь, она заперла ее поплотнее и затеплила свечи. Разжечь очаг, набрать воды и вскипятить ее — привычные действия, которые прежде неизменно успокаивали. Заварив полную кружку травяного чая, она обхватила ее двумя руками и уселась в мягкое, обитое кожей кресло.
      Если бы она могла точно знать, чего хочет от нее Джараак, было бы все намного проще. Впрочем, можно с уверенностью предположить, что дело не касается ее деятельности члена ковена. Во-первых, некроманты предпочитали не лезть в те дебри, что были им в силу некоторых особенностей не подвластны, а во-вторых, в этом случае распоряжения ей передали бы наставники.
      Нира уверенно покачала головой. Нет, скорее всего ему нужно что-то другое. Она вспомнила прикосновение, которое по идее должно было бы обозначать нежность и ласку, и передернулась от отвращения. Если редкие встречи с Рьятеном действительно доставляли удовольствие, то внимание магистра оказалось исключительно неприятно.

      Прямо под окном вдруг пронзительно закричала ночная птица, и Нира, встав, неторопливо прошлась по комнате.
      Мысль обратиться за помощью и советом к Рьятену пришла, но меридана ее практически сразу отбросила, как несостоятельную. С какой бы стати он вдруг решил пожертвовать собственным благополучием ради случайной любовницы? Право слово, это даже не смешно. И тогда, как ни крути, получается, что наилучшим выходом будет и в самом деле просто пойти завтра во дворец.
      В который раз тяжело вздохнув, Нира удрученно заглянула в опустевшую кружку и решительно заварила себе сонный отвар. Ей необходимо во что бы то ни стало отдохнуть — кто знает, что ждет ее завтра.
      Ночь пролетела, как одно мгновение, а с ним и первая половина дня. Не в силах сосредоточиться на чем-нибудь хоть сколько полезном, Ниралуа после позднего завтрака оделась и отправилась просто бродить по городу, впрочем, мало что замечая при этом. Однако монотонные движения слегка успокаивали, и она все шла и шла. Через кварталы природных магов к окраинам, где проживали некроманты, затем через холмы и поля к реке. Искупавшись, она посмотрела на небо и поняла, что пора отправляться в Академию на дежурство. Час, назначенный Джарааком, неумолимо приближался, и она всерьез опасалась, сможет ли сосредоточиться на аркане. Но попросить ее сегодня кем-нибудь заменить значило отступить и признать поражение. Этого она допустить никак не могла.
Она шла обратно к Рагосу и щурилась, вдыхая полной грудью, наслаждаясь свободой, абсолютной и безмятежной, ощущавшейся в этот ясный, солнечный день особенно остро.
Переступив порог возвышающейся над городом башни, она поднялась на площадку и уверенно подхватила потоки. Точно так же, как делала это и прежде сотни раз. Что ж, несмотря на все волнения минувшего дня, на ее профессиональных качествах они не отразились, а это значит, что появился еще один повод гордиться.
      Сила бурлила в жилах, словно подвешенный над огнем котелок с водой. Аркан строился, рос, ветвился, напоминая Нире раскидистое вековое дерево, обнимающее кроной весь Фатраин. А корни его начинались в самом центре ее естества, питаясь силой своей создательницы. Много магов погибло, прежде чем стало понятно, что управлять арканом могут только сильнейшие. Таких обычно примечали еще в школе и по окончании обучения сразу предлагали вступить в ковен. Разумеется, выпускники вольны были избрать иное занятие по своему вкусу. Например, стать боевым магом, или помогать крестьянам растить урожай. Однако кто же откажется от чести приобщиться к лучшим? Случаи несогласия были чрезвычайно редки, и некроманты, которые в силу собственной неполноценности не могли заниматься погодой острова, черной завистью завидовали природным магам.
      Сила звенела, подобно колокольцам, натянутой струной пела в крови. Нире казалось, что ее выворачивается наизнанку, что мышцы каменеют от напряжения, а кровь кипит в жилах. Одна ошибка — и заклинание вырвется из-под контроля, взорвавшись ураганом, землетрясением или еще каким-нибудь разрушительным катаклизмом. Разумеется, ничего подобного Ниралуа допустить не могла. И она от всего сердца гордилась, что за многие годы по ее вине островитян не постигло ни одно несчастье.
      Древо росло, и Нира чувствовала, как силы ее постепенно тают и все больше слабеет тело. Колькольцы в воздухе звенели, но не мелодично, а надрывно, грозно. Кровь гулко билась в ушах, и кончики пальцев уже заметно подрагивали.
      Но все когда-нибудь кончается. Когда меридане показалось, что она вот-вот упадет в обморок, на лестнице внизу послышались шаги, и появившийся на площадке Рьятен привычно подхватил потоки. Восполнив силы и пожелав благого присутствия, Нира вздохнула глубоко и накинула на голову капюшон. Настало время идти во дворец.
На душе было непривычно пусто. В голове не бродило ни единой мысли. Волнение ушло, сменившись неприятным, непривычным для нее отупением.
      «Говорят, есть такие страны, где подданные не боятся своих владык», — подумала она, спускаясь вниз.
      Ей, магичке, трудно было представить подобное. Конечно, не все пугались Джараака до дрожи, но не было тех, у кого бы мысли о нем не вызывали опаску.
      Ниралуа прошла через сад и вышла за ажурную ограду. Если пройти до конца улицы, а затем пересечь площадь, то она скоро окажется у цели.
      «Интересно, — размышляла она, — меня там ждут?»
      И тут же сама ответила на собственный вопрос:
      — Должно быть, да.
      Она шла, гордо расправив плечи и глядя в пустоту прямо перед собой, а мимо спешили по своим делам другие маги, природные и некроманты. И никто, конечно же, не обращал на окружающих никакого внимания. На Фатраине чрезмерное любопытство было не принято.
      Все те же улицы, исхоженные многократно, знакомые до каждого камешка, до последней травинки. Однако теперь они отчего-то казались ей незнакомыми и чужими.
Украшенный вычурной, витиеватой лепниной дворец возвышался впереди, сверкая позолотой, и Ниралуа, остановившись около фонтана, против воли залюбовалась им.
      Ее заметили. Охрана поспешно распахнула ворота, и меридана решительно преодолела оставшуюся часть пути.
      — Владыка спрашивал о тебе, госпожа, — сообщил один из стражей, и она, кивнув, переступила порог.
      Сердце бешено колотилось, норовя вырваться из тесных объятий грудной клетки на волю, и ей приходилось прикладывать значительное усилие, чтобы оставаться хотя бы внешне хладнокровной.
      Навстречу гостье вышел согбенный временем пожилой маг и сделал приглашающий жест:
      — Прошу за мной.
      — Да, конечно, — ответила Нира.
      И они направились во дворец. При других обстоятельствах она, вероятно, залюбовалась бы им. Тяжелые портьеры из драгоценных восточных тканей, изящные банкетки, столики и золото, золото, золото со всех сторон. Нет, все-таки вряд ли она смогла бы к подобной обстановке привыкнуть. От столь кичливой роскоши могли получать удовольствие лишь одни некроманты.
      Нира вздрогнула и поспешила отогнать крамольную мысль. Ведь повелитель некромант, а это значит, что ей надлежит его уважать. Ибо кто знает, на что он способен. Быть может, нашел способ заглядывать в мысли.
      «Хотя все же вряд ли», — ответила она сама себе.

      Они поднялись по узкой витой лестнице, и в уши мериданы ударили монотонные звуки незнакомой, надрывной музыки. Они ввинчивалась через уши прямо в мозг, давили на сердце, и Нира даже головой тряхнула, желая отогнать наваждение.
      Ее провожатый распахнул очередную дверь и молча отошел в сторону.
      «Покои Джараака», — поняла она и, закрыв глаза, сделала еще один, последний, шаг.
      Дверь за спиной закрылась, отрезая ее от внешнего мира. Повисла гнетущая, непроницаемая, словно предрассветный туман, тишина.
      Свет одинокой свечи был столь скуден, что поначалу Нира ничего не смогла разглядеть. Однако вскоре она различила бордовую с золотом обивку стен, стол из красного дерева с тяжелым хрустальным шаром и серебряным ножом, несколько мягких кресел, узкое ложе.
      Увидев расстеленную, уже полностью готовую кровать, она побледнела и жадно ухватила ртом воздух. Так значит, она все-таки не ошиблась! И что ей делать теперь?
      Однако додумать Ниралуа не успела. Портьера в дальнем конце комнаты отодвинулась, и магистр тихим, неторопливым шагом вошел в покои. Ему ведь некуда было спешить.
      «Словно тигр перед прыжком», — отметила она.
      Глаза его загорелись алчным, хищным блеском.
      — Пришла все-таки, — прошептал он, и на губах его зазмеилась едва заметная, однако явно циничная усмешка.
      — Да, — односложно ответила меридана и вновь замерла, словно статуя в парадном зале.
      Джараак был одет в небрежно подпоясанный парчовый халат, оставлявший открытой худую грудь. Он подошел вплотную и, оглядев ее нарочито изучающим взглядом, протянул руку и, резким движением задрав полу ее мантии, провел холодной ладонью по бедру. Ниралуа вздрогнула и еще сильнее сжалась. Джараак рассмеялся:
      — Хороша. Ты подходишь мне. Сильна, непокорна… Все именно так, как я люблю. Присядем пока, выпьем чая.
      Он сделал приглашающий жест, и Нира заметила на низком круглом столике рядом с кроватью две крохотные фарфоровые чашечки.
      — Хорошо, — через силу проговорила она и, присев на край кровати, взяла подрагивающей рукой ближайшую из них.
      Джараак вновь хмыкнул и забрал вторую.
      Привкус напитка показался Нире немного странным. Он словно горчил.
      «Что это значит? — мелькнула испуганная мысль. — Туда добавили каких-то трав?»
      Она попробовала определить, чем именно ее напоили, но тут вновь заговорил магистр:
      — Тебе же будет лучше, если не станешь сопротивляться. Я все равно возьму то, что мне нужно, а вот ты, если вздумаешь упрямиться, можешь и пострадать.
      — Что? — переспросила она, силясь сосредоточиться на словах. — О чем вы?
      — Увидишь.
      Джараак забрал из ее пальцев чашку, и меридана почувствовала, что голова начинает кружиться, а тело слабеет и становится каким-то безвольным. Она попыталась встать, но вместо этого просто рухнула обратно, будто мешок с мукой. Магистр подошел и уверенно закинул ее ноги на постель. Мантия задралась, обнажив нежную кожу.
      — Вот так, — вкрадчиво прошептал он и резким движением скинул халат.
      Хотя тело ей больше не повиновалось, однако разум работал на удивление четко, и теперь он забился в ужасе от осознания, что именно через несколько мгновений должно произойти.
      Джараак подошел к столу и взял нож. Только сейчас Ниралуа смогла разглядеть на лезвии ритуальные руны.
      «Неужели он собирается меня убить? Круг Силы не оставит смерть мага без наказания!»
      Но магистра, должно быть, подобные перспективы ничуть не смущали. Он положил оружие рядом с подушкой и, оглядев беспомощную чародейку, присел рядом и погладил ее по внутренней стороне бедра.
      Если бы она могла, то непременно бы закричала, но голос тоже ей не повиновался. Магистр решительно расстегнул мантию Ниры и рывком стащил нижнее платье.
      — Вот так, — прошептал он, раздвигая пошире ее бедра.
      Меридана принялась гадать, как быстро ее убьют. Ей приходилось прежде слышать о ритуалах некромантов, но никогда она не пыталась изучать оный в подробностях. Зачем, если дело касалось всего лишь людей? Кто мог знать, что однажды Джараак решит употребить его против волшебницы? Кому могло прийти подобное в голову?
      А тот повозился немного, устраиваясь поудобнее, помял ее грудь, оставив, должно быть, синяки, и резко вошел.
      Ни разу за всю жизнь не приходилось испытывать ей такой дикой боли. Она не была боевым магом, не владела приемами нападения или защиты, да и чем бы ей помогли теперь такие умения, в ее беспомощном состоянии? Но и плоть при этом не была приучена терпеть страдания.
      Которые с каждым мгновением все усиливались. Ниралуа молча отсчитывала минуты, каждая из которых все больше приближала ее к неизбежному концу. Магистр пыхтел, и душа Ниры вздрагивала от отвращения. Казалось — еще одно движение, и ее просто-напросто вырвет.
      А Джараак улыбался. И чем сильнее было ее отчаяние, тем шире становилась усмешка на его губах.
      — Молодец, — прохрипел он и потянулся за ножом.
      В скудном свете свечи блеснуло лезвие. Магистр прервал насилие, чтобы прочесть заклинание, а после вонзил острие прямо в шею.
      — Ты не умрешь, — заговорил он и вновь возобновил пытку собственной плотью. — Ты сильная чародейка, и нужна мне живой. Я сам усовершенствовал заклинание, и секс с тобой всего лишь необходимая его часть. В противном случае мне бы не удалось забрать твою силу целиком, не лишив жизни.
      Он замолчал и резко содрогнулся, изливаясь, затем отдышался и, поцеловав напоследок в шею, убрал нож.
      — Если ты впредь будешь более послушной, — прокомментировал он, — то возможно даже сможешь получать удовольствие. Вот, возьми.
      Он вынул их кармана халата брусок амулета, наполненный энергией, и бросил на кровать.

      — Через четверть часа ты сможешь двигаться. Как только приведешь себя в порядок, тебя проводят. Завтра жду в это же время. А если вздумаешь разболтать — лишишься силы мага. Надеюсь, это понятно?
      Он посмотрел на нее, нахмурившись, словно искал на лице ответ, и вдруг, наклонившись, уже совсем по-другому, нежно и ласково, поцеловал сначала ее грудь, а следом живот и бедро. Затем он оделся и, не оглядываясь более, покинул покои.
      А Ниралуа подумала, что лучше было бы, пожалуй, умереть в тот день, когда Джараак заметил ее.

***


      Дни текли, сливаясь в один непрекращающийся, похожий на бред, кошмар. Каждый вечер Джараак призывал к себе Ниралуа и там, в личных покоях, проводил чудовищный, немыслимый для любого уважающего себя мага обряд. Если бы речь шла о людях, тогда, безусловно, другое дело! Человек — существо низшего порядка, и нет ничего дурного в том, чтобы его использовать. Но как можно насиловать и выпивать энергию у волшебницы? У Ниры это никак не укладывалось в голове.
      И все же это происходило. Неизменно, из вечера в вечер. Нет, удовольствие она получать от происходящего так и не научилась, как цинично предполагал магистр, однако это ничего не меняло. Служитель все так же неизменно приводил ее в покои, а Джараак выходил к ней навстречу и предлагал занять ложе.
      Она попросила его больше не давать ей отвар, пообещав быть покладистой, и магистр согласился. По мере собственных скудных возможностей он пытался быть ласковым, однако было очевидно, что он не привык быть к кому-либо внимательным и просто-напросто не умеет этого делать. И вновь приходила боль. А после, насытившись Нирой сполна, он выпивал ее энергию досуха и уходил, оставив амулет.
      Даже в страшном сне меридана не могла бы прежде представить, что будет по доброй воле терпеть подобные унижения. Но что она могла сделать против магистра и повелителя? Его власть над магами была слишком велика. Быть может, учитель, пожилой и весьма опытный волшебник, смог бы придумать какое-нибудь средство, однако мысль, что он может из-за нее пострадать, ужасала куда сильнее, чем размышления о собственной злой судьбе.
      Домой она приходила опустошенная. И хотя энергию восстановить всегда удавалось, однако как вернуть душевное равновесие? Ниралуа бродила по комнатам, словно тень, потом выходила на улицу и шла, куда глаза глядят, покуда хватало сил.
      Мягко шелестела над головой листва, теплый ветер ласкал ее лицо, а на сердце Ниры было сумрачно и темно. Она чувствовала, как наяву, прикосновения Джараака и вздрагивала от отвращения. Хотелось кричать, чтобы выплеснуть боль и ненависть, и пару раз она едва успевала добежать до туалетной комнаты, а там уже меридану не на шутку рвало.
      А Рагос жил своей жизнью. Все так же ходили на уроки ученики, а состоявшиеся маги занимались своими собственными, несомненно важными, делами. Она тоже старалась поддерживать видимость благополучия. Вставала по утрам, совершала покупки, беседовала с коллегами. Вот только почему-то никак не удавалось понять, почему же никто не замечает, как ей плохо? Отчего ни один меридан не обратит внимания на ее бледность и синеву под глазами? Разве это правильно?
      Ниралуа вздыхала и снова печально опускала глаза. Она одна, и помощи ждать совершенно неоткуда. Каждый занят своей собственной судьбой и карьерой, и так было всегда. Вот только прежде ее подобное положение дел вполне устраивало.
      Она хмурилась и смотрела искоса на клепсидру, которая равнодушно, неумолимо отсчитывала минуты. Время утекало, словно вода сквозь пальцы, день пролетал, и ужасающе быстро наступал вечер. Время, когда ей необходимо было идти во дворец, чтобы открыть объятия Джарааку.
      Так прошел месяц. Самой Ниралуа он показался годом, и только календарь на стене в приемной Академии неумолимо свидетельствовал, что это неправда.
      Меридана подходила к воротам дворца, и охрана послушно, безмолвно пропускала ее. Каждый раз она надеялась, что по какой-нибудь неведомой причине ее не пустят, но чуда не происходило, и все начиналось сначала.
      Пока Джараак неловко елозил внутри нее, она лежала, закрыв глаза, и вспоминала редкие горячие ночи с Рьятеном. Сколь же разительно отличались эти два мужчины! Нет, она не любила меридана, и все же, доведись ей выбирать, предпочла бы его.
      Затем магистр с шумным пыхтением кончал, и Нира снова оказывалась предоставлена сама себе. Она одевалась и уходила, ни разу не задержавшись во дворце дольше необходимого. Солдаты в дверях провожали ее задумчивыми взглядами, и она была почти уверена, что они обо всем догадываются. Или, может быть, считают, что она приходит к владыке по доброй воле?
      «А впрочем, не все ли равно, — задавала она себе вопрос, выходя на площадь, — если лично для меня это все равно ничего не меняет?»
      Когда грудь стала неприятно болезненной, а любимый травяной отвар начал вызывать непреодолимое отвращение, в душу Ниры закралось подозрение, что она беременна.
      Поначалу мысль эта отозвалась в ее душе ужасом. Ребенок Джараака! Можно ли представить себе большее несчастье? Потом она постаралась успокоиться и поняла, что за всеми волнениями не заметила того простого факта, что очередные месячные не пришли.
Вскочив, меридана судорожно заметалась по дому. От дежурств у аркана на долгие месяцы придется отказаться. Она просто не выдержит двойной нагрузки! Но гораздо хуже оказалось неведение. Как отреагирует на подобную новость сам будущий отец?
      Глубоко вздохнув, Нира сжала двумя пальцами виски и подошла к окну. Жизнь бурлила, с ясного неба щедро светило солнышко, однако на сердце волшебницы было тяжело.
      «Но ведь он не мальчик, — подумала вдруг она, — и должен сознавать, что в результате секса, случается, появляются на свет дети?»
      Что ж, как бы то ни было, сегодня же вечером ей предстоит ему обо всем сказать. Сомнений в отцовстве быть никаких не может — с Рьятеном они делили ложе слишком давно.
      «Увы, но это так».
      Сама бы она предпочла вынашивать малыша меридана, но что толку теперь мечтать о несбыточном?
      Очередной день прошел, словно во сне. Она гадала, как быстро изменится ее положение. Еще какое-то время она сможет выполнять свои непосредственные обязанности, однако ребенок-маг будет поневоле тянуть из собственной матери энергию. Именно поэтому фаираинские чародейки беременели весьма неохотно и часто предпочитали и вовсе избавляться от нежелательного дитяти. Правда, зачастую все заканчивалось весьма плачевно для них самих. Некоторые после больше не могли понести, даже тогда, когда и сами страстно желали этого, а случалось и вовсе умирали. Сама же Нира считала, что убивать ни в чем не повинное создание все же нельзя. Она не была боевым магом, поэтому такие вот неуместные приступы жалости случались у нее весьма часто. То она начинала жалеть котенка, попавшего под телегу, то выпавшего из гнезда птенца. Теперь вот никак не могла решиться убить ребенка Джараака, хотя провела за размышлениями весь день. Она вспоминала, как снова и снова магистр залезал на нее, и ей хотелось кричать, однако заставить себя уничтожить его отродье никак не могла.

      «Нет, — в конце концов решила она, — пусть он родится. И тогда я уже ничего не буду этому ребенку должна».
      Возможно, состояние ее, а так же горькие мысли сполна отражались на ее лице. Во всяком случае, выйдя к ней в очередной раз вечером откуда-то из внутренних покоев, магистр спросил:
      — Что-то случилось?
      Ниралуа вздохнула и опустила глаза.
      — Да, — прошептала она, внутренне съежившись, — я беременна.
      Долгое время в спальне царило молчание. Меридана даже подумала, что Джараак ушел, а она не заметила, однако, подняв взгляд, увидела, что он все так же стоит и хмурит брови.
      — Скверные вести, — наконец, словно нехотя, проговорил он. — Значит, в ближайшие месяцы мы больше не сможем провести ритуал. Ты должна родить. Надеюсь, это понятно? В конце концов, это мой ребенок, уж в этом-то я нисколько не сомневаюсь.
      Он вдруг рассмеялся хрипло и вдруг в два шага пересек разделявшее их расстояние. Положив руку на еще плоский живот мериданы, сказал:
      — Пару раз природные шлюхи пытались заставить меня поверить, будто носят моего ребенка. Однако некроманты тоже в состоянии ощущать течения энергии. Нет, нас не обманешь. И ты не лжешь, я это вижу.
      Он улыбнулся, и у Ниралуа от этой улыбки по коже пробежал мороз. Мысль, что Джараак может в самом деле хотеть ребенка, казалась нелепой и до невозможности дикой. Он усмехнулся и, наклонившись, коснулся шершавыми, сухими губами ее шеи.
      — Однако это не значит, что твое положение избавит тебя от моей постели. О нет, можешь даже не надеяться. Так что давай-ка, раздевайся и ложись. Я жду.
      В конце концов, он все-таки оставил ее в покое, правда ждать этого Ниралуа пришлось почти пол года. Когда в Рагосе стало известно, что меридана в связи с беременностью временно покидает свой пост, учитель Виреет вызвал ее к себе и прямо спросил:
      — Что происходит?
      Разговор состоялся в библиотеке. Поставив защитный купол, препятствовавший подслушиванию, он встал напротив, скрестив руки и сдвинув брови, словно памятник отмщению. Ниралуа сжалась и опустила плечи.
      — Так что же? — повторил он грозно, и тогда она, не выдержав, разрыдалась.
      Слезы все текли бурным потоком, как горный ручей по весне. Она словно пыталась выплакать всю боль и унижения, испытанные на протяжении семи последних месяцев. В перерывах между всхлипываниями Нира пыталась как-то объяснить происходящее словами, и Виреет понял ее. Заложив руки за спину, он покачал головой и прошелся по комнате. Наконец он заговорил:
      — Какие вы, молодые, все-таки глупые. Если бы ты пришла ко мне сразу, уж наверное мы что-нибудь придумали бы. Во всяком случае, до этого, — тут он выразительно указал взглядом на ее большой живот, — дело бы не дошло.
      Ниралуа всхлипнула:
      — Я боялась за вас.
      — Благодарю, — ответил он. — Но понимаешь, в чем дело — я уже стар, и магия больше не имеет для меня столь большого значения. По крайней мере, не настолько, чтобы я пожертвовал ради нее теми, кого люблю.
      Нира громко всхлипнула. Учитель подошел к окну и уставился куда-то перед собой.
      — Я смог бы повернуть дело таким образом, чтобы не выдать тебя, — продолжил он. — Так ты говоришь, обряд?
      — Да, — подтвердила Нира.
      Виреет задумчиво пропустил сквозь пальцы седую бороду:
      — Так значит, вот что случилось с его прежними подружками… Признаться, на эти две истории никто не обратил внимания. Каждый волен распоряжаться рассудком и жизнью по своему усмотрению. Но тенденция интересная.
      Нира в недоумении подняла глаза:
      — О чем вы, учитель?
      Тот вновь нахмурился и, остановившись прямо напротив нее, сказал:
      — Тебе придется уехать. Разумеется, после того, как родишь. Я подберу тебе не слишком сложную работу за пределами Фатраина. И мы на очередном Круге Силы поднимем вопрос о любовницах нашего «многомудрого» магистра.
      Она содрогнулась, а Виреет продолжал:
      — Мы скажем, что третий случай подряд указывает на то, что происходящее не случайно и наводит на подозрения. Одна магичка сошла с ума, вторая покончила с собой, а третья сбежала. Что делает Джараак со своими женщинами, отчего они выбирают такую судьбу? Все как одна волшебницы, и весьма сильны. Фатраин не может себе позволить за здорово живешь разбрасываться талантливыми, могущественными колдуньями. Что скажешь?
      Ниралуа послушно задумалась и поняла, что у них все может получиться.
      — Я согласна с вами, — наконец произнесла она.
      — Тогда рожай и уезжай поскорее, — ответил решительно Виреет. — Я сообщу, куда именно тебе предстоит направиться.
      Нира от всего сердца поблагодарила учителя и покинула здание Академии.
      Остаток беременности прошел в гораздо более благостном настроении. Мысль, что скоро она избавится от присутствия в жизни своей Джараака, вселяла веру в будущее.
Ребенок высасывал силы, и меридана не на шутку злилась на него всякий раз, когда не могла с первого раза разжечь огонь или сделать еще какое-нибудь простое действие. Будь беременность желанна, тогда совершенно другое дело. Однако терпеть неудобства только потому, что не смогла в свое время оказать сопротивление магистру? Чудовищно и очень несправедливо!
      Почувствовав приближение родов, Ниралуа послала условный сигнал повитухе, выпустив голубого светлячка, и заварила обезболивающий отвар с примесью толики магии. Был полдень, и она очень боялась, что криками привлечет к себе внимание и тем самым опозорится.
      Ребенок родился, когда на небе уже горели звезды.
      — Это девочка, — объявила помощница и, улыбнувшись малышке ласково, принялась ее обтирать и пеленать.
      Младенец жалобно захныкал, а Нира смогла наконец перевести дух.

      — Возьмите ее, — сказала повитуха и подошла ближе, держа на руках ребенка.
      Меридана посмотрела внимательно на пищащий сверток, затем поморщилась брезгливо и отвернулась.
      — Это отродье Джараака, — отчетливо скрежеща зубами, объявила она. — Да еще и некромантка к тому же. Отнесите ее во дворец, и пусть магистр делает со своей дочерью, что пожелает. А я ее видеть не хочу.
      — Но как же так? — оторопела старая женщина.
      — Мне слишком многое пришлось вынести от ее папаши, — пояснила Ниралуа, — чтобы жалеть дочь, рождения которой я не хотела.
      Несколько долгих секунд повитуха молчала.
      — Что ж, понимаю вас, — наконец сказала она. — Но хотя бы имя ей дайте. Должна ведь бедняжка получить хоть что-нибудь от родной матери, кроме жизни?
      — Имя, — пробормотала меридана и в первый раз внимательно посмотрела на дочь. — Имя… Скажите Джарааку, что я назвала ее Кадиа. А теперь пусть магистр забирает дело рук своих. То есть, не рук, разумеется, а кое-чего другого.
      Перед глазами Ниралуа вновь встали бесконечные вечера, когда магистр во время своего чудовищного обряда насиловал ее, и она уже совсем другим тоном, пронзительно и резко, закричала:
      — Уберите от меня эту проклятую тварь, пока я собственными руками не выкинула ее в окно!
      Она сделала резкий нетерпеливый жест, и повитуха поспешила исполнить приказание мериданы. Закутав новорожденную потеплее, она подхватила ее и понесла во дворец к отцу.
      Когда шаги стихли, Ниралуа смогла наконец вздохнуть с облегчением. Послезавтра она покинет Фатраин, и все останется позади. Вся боль, унижения, страдания…
      Ута. Крохотная прибрежная страна, расположенная через пролив, недалеко от Вотростена. Почвы там весьма скудные, и каждый выращенный колосок стоит жителям неимоверных усилий. Устав бороться с суровой природой, местный царь наскреб немного денег и попросил у Фатраина мага. Что ж, эта работа как раз по ней — созидание. А слабому волшебнику там точно нечего делать — он не справится. А она, меридана Ниралуа, член ковена, заодно как следует отдохнет ото всего, что на нее свалилось.
      Она прикрыла глаза, намереваясь немного вздремнуть, но тут дверь осторожно распахнулась, и вошел Рьятен. Сердце Ниры радостно подпрыгнуло, а он нахмурился и тихо, но очень серьезно сказал:
      — Ты должна была сообщить мне обо всем сразу. Мне казалось, что я тебе не посторонний.
      — Прости, — ответила она просто, однако сожаления в сердце отчего-то не было.
      Что было, то прошло, и ничего уже не изменишь. Все, что в их силах — это смотреть в будущее.
      — Виреет мне все рассказал. Давай хоть полечу тебя немного — ты в чудовищном состоянии.
      — Буду счастлива принять помощь.
      Рьятен в самом деле был одним из сильнейших магов, и искусство исцеления всегда давалось ему легче, чем всем остальным.
      Он молча кивнул и, присев на край кровати, положил теплую ладонь на низ ее живота.
      — Удивительно, что ты смогла родить без проблем, — наконец все так же серьезно заявил он. — Твои органы больше напоминают месиво.
      — Ты сможешь что-нибудь сделать? — спросила Нира, глядя давнему любовнику в лицо. Быть всю оставшуюся жизнь неполноценной ей не хотелось.
      — Я постараюсь, — ответил он.
      И принялся за работу. От ладони Рьятена разлилось тепло, постепенно переходящее в жар. Казалось, словно кусок мяса жарят на сковородке. Он то немного стихал, то становился сильнее. Меридан хмурился, по вискам его струились бисеринки пота.
      Прошло полчаса, затем час. Наконец, он глубоко вздохнул и убрал руку. Достав из кармана брусок энергии, восполнил силы.
      — Все хорошо, — прошептал он и посмотрел прямо в глаза Ниралуа. — Я смог тебя вылечить. А теперь уходи. Не послезавтра, а прямо сейчас. Корабль ждет тебя в порту. А мы тут останемся и примем удар.
      С этими словами он достал из-за пазухи свернутый в рулон пергамент и положил его Нире на грудь.
      — Два стража из числа охраны Академии проводят тебя.
      — От всей души благодарю, — ответила ему меридана.
      — До свидания.
      — Удачи вам!
      Больше им сказать друг другу здесь и сейчас было нечего. Сперва они должны были разобраться со всеми проблемами, что на них свалились. Но сам приход Рьятена, поняла она, говорит о многом. Он будет ждать ее. А она? Нира задумалась. Пожалуй, она тоже будет считать оставшиеся до встречи месяцы.
      Любовник ушел, а Нира тяжело встала и, собравшись наскоро, вышла на улицу. Не без труда взобравшись на ожидавшего ее коня, она пустила его галопом в сторону порта.
Мимо мелькали спящие дома, поля, речушки. Ветер упруго хлестал в лицо, а душа мериданы пела. Теперь никаких встреч с Джарааком, никакого страха, никаких отвратительных, вызывающих брезгливость и тошноту, объятий!
      Об оставленной в Рагосе дочери она больше не вспоминала. И не только в эту ночь, но и все время пути по морю.
      Кораблик летел, как на крыльях, спеша преодолеть пролив, а меридана простаивала дни напролет у фальшборта и вспоминала заклинания, которые могли бы ей пригодиться в ожидавшем ее новом, интересном деле.
      Погода благоволила. Прошло всего лишь несколько дней, и их небольшое суденышко встало на якорь в порту Уты. Встречать фатраинскую колдунью прибыла почетная делегация во главе с вельможами. Ее проводили в столицу и выделили целое крыло во дворце.
      Потекли дни, незаметно сливаясь в недели, а затем в месяцы. Нира методично объезжала поля, стараясь помочь всем, что было в ее силах. Вроде бы удавалось. Во всяком случае, в первое же лето крестьянам удалось собрать двойной урожай.
      — К следующему посевному сезону, — объясняла она царю, — мы сможем подготовить почвы как следует, и тогда результат будет гораздо более впечатляющим.

      Счастливые местные жители носили ее на руках.
      А когда с моря задули ветра, возвещая приближение осени, в один из серых, унылых дней дверь в ее гостиную широко распахнулась, и дежурный привратник громко объявил:
      — Госпожа, к вам…
      — Я сама могу о себе сообщить, — прервал его звонкий девичий голос, и показавшаяся на пороге колдунья, неделикатно отпихнув бедолагу в сторону, вошла и резким движением захлопнула дверь.
      Ниралуа, до сих пор сидевшая у камина в кресле, встала, и губы ее тронула чуть заметная, но, тем не менее, радостная улыбка.
      — Тира! — воскликнула она.
      — Я так и знала, что ты мне обрадуешься! — ответила та и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, стиснула Ниралуа в крепких объятиях.
      Да, это была она — ее давняя подруга по Академии. В дорожных штанах и в куртке, с небрежно заплетенными в косу светлыми волосами. Она куда-то направлялась, и, судя по всему, решила по дороге заодно навестить беглянку.
      Тира хлопнула в ладоши два раза сначала у левого уха, затем у правого, поставив тем самым защитный купол.
      — Вот так, — прокомментировала она, уверенно усаживаясь в кресло напротив. — Чтобы ничьи длинные уши не шпионили за нами. Теперь рассказывай. Ты что, в самом деле сбежала от нашего «обожаемого» магистра?
      Тяжело вздохнув, Нира обреченно кивнула и рассказала вкратце обо всем, что с ней происходило. Тира хмурилась, кусала губу, потом вскочила и принялась в бешенстве мерить шагами комнату.
      — Старый козел, — наконец вынесла вердикт она. — Маньяк взбесившийся. И ведь знал, где подбирать себе жертву.
      Она резко остановилась напротив замершей в недоумении Ниры и решительно продолжила:
      — Ты меня, конечно, извини, но этот ваш ковен — просто приют терпил. Почти никто из вас не в состоянии за себя постоять. Любая боевая колдунья просто вырвала бы поганому извращенцу яйца, причем даже без всякой магии. Силы он, видите ли, восполнял, гнида. Но ты все же молодец — не наложила на себя руки. Но ладно — что было, то прошло, чего теперь ворошить.
      Она вновь уселась в кресло, и Нира, достав еще одну чашку, налила подруге ароматного чая.
      — Благодарю, — кивнула та и отпила глоток. — А Круг Силы гудит, как разворошенный улей.
      — А что такое?
      Нира резко подалась вперед, всем видом выражая заинтересованность, и Тира, довольно усмехнувшись, охотно принялась делиться свежими сплетнями:
      — Вскоре после твоего отъезда Виреет с Рьятеном и директором Академии подняли на Круге Силы вопрос о любовницах магистра. Ох, что тогда началось! Они напирали на то, что вся эта история выглядит подозрительно, что Фатраин не может себе позволить терять лучших колдуний. Круг согласился с приведенными доводами и вызвал Джараака, чтобы тот дал ответ.
      — Конечно, он утверждал, что все произошедшее чистейшая случайность? — скривилась Нира.
      Тира весело пожала плечами:
      — Разумеется. Но старейшины так и не поверили ему. Один из них прямо заявил, что прожил долгую жизнь и давно убедился — случайностей не бывает. В конце концов, Круг Силы вынес Джарааку предупреждение. Еще один любой подозрительный случай — и он будет лишен магистерского сана и заточен в Водяную Башню. Так что, подружка, когда отойдешь немного, присылай прошение, и тебе пришлют замену. Виреет велел передать, что место в ковене ждет тебя. Впредь Джараак не посмеет тронуть тебя и пальцем. От себя же могу добавить совет — когда вернешься, приглядись внимательней к Рьятену.
      — О чем ты? — сделала Нира вид, будто не понимает намека.
      Но подругу такими дешевыми уловками было, конечно же, не пронять. Она вновь усмехнулась и спросила:
      — Вы ведь уже спали с ним?
      Отпираться было бессмысленно:
      — Да.
      Никто из них не делал тайн их тех давних встреч. Зачем, если они не нарушали никаких правил и не имели ни перед кем обязательств? Тира пояснила:
      — Он с такой ненавистью нападал на Джараака, что удивил даже убеленных сединами старцев. Похоже, парень к тебе неравнодушен. Так что подумай обо всем хорошенько — Рьятен явно талантлив. Он далеко пойдет. А мне пора.
      — Как, уже? — удивилась Ниралуа.
      — Увы, погода ждать не будет, а мне еще ехать в Асхэлу. Ты представляешь, эти убогие затеяли воевать с Весвоном и скинулись на мага. Вот, плыву теперь посмотреть, что там можно сделать. А мне этот конфликт даже на руку. Если я сейчас хорошо себя проявлю, то после мне могут поручить что-нибудь более важное и интересное.
      — А если их враги тоже наймут боевого мага? — предположила Ниралуа.
      Тира в ответ плотоядно улыбнулась:
      — Значит, это действительно может стать чем-то более захватывающим, чем простое избиение младенцев. Ты знаешь, я бы с удовольствием потягалась силами с Вотростеном или с Гроимом. Они и без магов способны навалять в три шеи. Вот это был бы опыт! Но мне и правда пора.
      Тира встала и надела кожаные перчатки. Сняв купол, обняла и расцеловала подругу.
      — Счастливо тебе, — пожелала она.
      — Была рада увидеть, — искренне ответила Ниралуа, и на губах ее впервые за долгое время появилась чистая, искренняя улыбка.
      Тира вышла, а бывшая меридана подошла к окну и задумалась. Вернуться в Рагос. Захватывающая перспектива. И, раз ей больше ничего не грозит, то, в самом деле, есть смысл попытаться. Там учитель Виреет, там Рьятен. Те, кого все это время ей очень не хватало.
      «Что ж, решено, — подумала она. — Полугода мне должно хватить, чтобы прийти в себя и закончить с делами. И тогда в путь».
      Высоко в небе летел орел, величественный и свободный. Ниралуа проводила его взглядом, и сердце ее устремилось через пролив в сторону Фатраина. В конце концов, ведь именно там ее родина.
      «И мы скоро встретимся».