Глава 29. Чувство доверия к отцу Се ргию

На следующий день Бескрайнов все не находил себе ме-ста. Что-то было не так, а что — он никак не мог понять. Это мучило его, угнетало, не давало покоя, подобно нерешенному вопросу, который срочно нужно было решить, ибо от этого зависели все последующие дела. И вечер прошел хорошо — бабушка была довольна: посидели, приятно поговорили, люди все хорошие. Даже Быстров не испортил праздника. В чем же дело? И отец Сергий,— как бабушка потом рассказала,— когда уходил, шепнул ей, мол, хороший парень, твой внук. Иван подумал: «Вот оно, отец Сергий!».

Он понял, что его мучил священник. Вернее, не сам, а его необычность, заключавшаяся не в облике, манерах поведе-ния и речи, а в том, как он держал себя по отношению к нему, Ивану. Бескрайнов привык, что все: бабушка, Бобров и даже Светогонов — всегда его учили, поучали, что-то тре-бовали, настаивали на своем, одним словом, хотели, чтобы он был таким-то и таким-то, делал то-то и то-то.
Нравоуче-ния эти, как пощечины, уже доставали его. Вспомнилась бабушкина пословица: поболит — пройдет, а слово западет.

Отец Сергий, в отличие от них, ни в чем не укорил, не осудил его, не сказал ни слова поучения, ничего не потребо-вал. Получалось, что он, не зная его, отнесся к нему, как к свободной, независимой, уважаемой личности, имеющей право на себя, на свою жизнь, поведение, мнение по тому или иному вопросу и делу.

Ивану стало даже немного обидно, что отец Сергий не спросил его ни о чем из его жизни и дел, и ему захотелось пообщаться с этим человеком, поведать то, что мучило и терзало душу.

— Бабуль, а как увидеть отца Сергия? Как и где с ним можно встретиться, поговорить? — спросил Бескрайнов наутро Раису Никифоровну.

— Ты это серьезно? — удивленно спросила та.

— Ну, да…

— Погоди, я узнаю и скажу.

— Хорошо, буду ждать,— сказал Бескрайнов и почув-ствовал, что на душе стало легко и ясно.

— Ты бы делом каким занялся, а? Может, со Степаном Алексеевичем поговорить или сам?

— Подожди, бабушка…

— Жду… Интересная у нас страна получается, все хотят, чтобы было хорошо, но мало кто что-то делает для этого. О себе не побеспокоятся, не то что о ком еще…

— Бабуль, ты опять за свое?

— Молчу, молчу… С тобой поговоришь… Вот одно скажу, Степан Алексеевич мало говорит, но много делает… Хотела с тобой потолковать еще о семье, тут приходила сваха знакомая, есть девушки хорошие… Да ты и слушать не желаешь! Вот, вот…— заметила Раиса Никифоровна, увидев реакцию покрасневшего Ивана.— Ну, все, все, не буду!

В комнату вошла Анастасия.

— Раиса Никифоровна, мне нужен ваш совет. Хочу при-готовить пирожки с печенкой, а печенка только куриная. Пойдет?

— Ты прямо сейчас хочешь готовить? Если нет, то вместе сделаем чуть погодя, ладно?

— Хорошо, с удовольствием.

— Ну, присядь с нами, посиди… Как твой-то Быстров вчера отличился. Не думала, что так скажет про меня.

— Он умный человек…— начала Настя, но Раиса Ники-форовна перебила ее.

— Уж не влюбилась ли?

— Да, нет, нет, что вы?..— смутилась Настя.

— Смотри, девка! Ты зависима от него по стихотворным делам. А он мужик хитрый, так окрутит, не заметишь!

— Ну, что вы, бабушка, такое говорите! Чтобы любить его, замуж?.. Нет, нет…

— Как-то ты неуверенно говоришь… Стихов-то много, чай, уже написала, а деньги напечатать их есть? Я-то знаю, каково сейчас. Денег нет, можешь писать хоть до второго пришествия, а книгу не напечатают, даже если как у Пушкина будут стихи.

— Да, это так…

— Вот и я говорю, что зачастил-то Быстров к нам!

Анастасия потупилась и покраснела. Было видно — внутри ее пронеслось что-то, связанное с Виктором Анато-льевичем.

«Бабушка села на своего любимого конька,— подумал Бескрайнов,— ей бы только поучить человека». Он испод-тишка взглянул долгим проницательным взглядом на Настю, сидевшую все так же, опустив голову.

— Не буду мешать вам печь пирожки, пойду на велоси-педе покатаюсь, устал от всех разговоров. Погода-то какая стоит, а?!

— Пойди, пойди, дело хорошее,— поддержала его ба-бушка.

На этот раз Иван отправился не на берег реки, а в проти-воположном направлении.
Проехав довольно большой отре-зок пути по улице, ведущей за город, он вскоре оказался на проселочной дороге. По одну сторону от нее простиралось поле — редкость в наше время — уже скошенных злаков, по другую — луг. Вдали, километрах в двух темнел лес.
 
Бескрайнов с удовольствием вдыхал ароматы трав, поле-вых цветов, соломы, слушал многоголосый стрекот насеко-мых, любовался чистым бездонным небом и наслаждался ощущением полу полета, которое дает езда на велосипеде.

Добравшись до леса, он не стал углубляться, а поехал вдоль по тропинке, через некоторое время ушедшей чуть вглубь, в заросли. Видимо люди протоптали ее, чтобы скрыться от палящего летнего солнца в тени деревьев.

Природа, как всегда, успокаивала. Однако мысли его по-степенно вернулись ко вчерашнему дню. Иван вспомнил отца Сергия и матушку Пелагею, их лица, манеры и атмо-сферу, царившую вокруг них и того, что они делали, слова священника по отношению к себе и интерес, вызванный им. Ведь каким бы индивидуалистом ни был русский человек, а в нем неизбывно живет укорененный коллективист, и ему очень важно знать мнение других людей о себе... Эти воспо-минания, в отличие от бесед с ним бабушки и Степана Алек-сеевича, не вызывали никаких неприятных ощущений и мыслей. Вспомнил Бескрайнов и то, как не ушел, что обычно делал, когда затянули народную песню, остался за столом, и не просто остался, а даже с интересом слушал, наблюдал, испытывая пока не совсем понятные ему самому переживания.

Перед Иваном возникло лицо Анастасии, обратившейся со своим вопросом к отцу Сергию. «Серьезная она какая-то была вчера»,— подумал он и тут же поймал себя на мысли, что и сам вчера в присутствии священника был гораздо се-рьезнее, чем обычно, несмотря на свою вспышку. Чувство доверия к отцу Сергию все более укреплялось в нем.

Вспомнился приход Быстрова и смущение Насти при словах бабушки, мол, не влюбилась ли она в Виктора Ана-тольевича. «Может что-то быть между ними? — спросил сам себя Бескрайнов.— А если да, то что?»

Тропинка, огибая со стороны чащи довольно большой, с крутым склоном, овраг, снова вывела его из лесу. Проехав немного вперед и обогнув лес, он вслед за тропинкой опять нырнул в тень. В этом месте среди зеленой листвы часто попадались желтые листья.

Иван вспомнил и о Веронике, о своем последнем разго-воре с ней и возникших тогда желаниях. На какое-то время, как это частенько с ним бывало, он далече улетел в своем воображении, при этом не переставая автоматически следить за дорогой. Но воображение завело его, видимо, очень далеко, и он, зло сплюнув, остановился и даже слез с велосипеда. Да и как было не остановиться, если череда женских лиц захлестнула его. Настя, Вера, Лариса, Надежда — сменяя друг друга, то возникали в его сознании, то пропадали… «Боже мой,— спохватился Иван,— я ведь так много, и здесь, и в Москве, думал о Насте и даже несколько раз серьезно с ней разговаривал! Почему вдруг Вера? А почему Лариса?.. Ну, о Ларисе лучше не вспоминать, это просто недоразумение…»

Он, так и не придя ни к чему определенному, снова сел на велосипед и, развернувшись, покатил обратно...

А на следующее утро Бескрайнов уехал на пару дней — развеяться — в областной центр N-ск.

© Шафран Яков Наумович, 2020