Дневник топографа. Тетрадь восьмая

Усольская экспедиция 1948 – 1951

1. 1948 год

Созданное в Иркутске Восточно-Сибирское Аэрогеодезическое Предприятие, естественно, привлекло моё внимание, так как появилась возможность работать в родных местах. Получив согласование на перевод, я незамедлительно прибыл в Иркутск, где приступил к выполнению обязанностей начальника геодезической партии.

Первым делом мне было поручено начать работы по обустройству базы экспедиции в городе Усолье-Сибирском. Я купил дом для конторы экспедиции и арендовал в частном секторе квартиры для размещения работников нового предприятия. Дождавшись начальника экспедиции Потейко Ивана Андреевича, я отправился в Черемхово, где занялся организацией геодезической партии для производства триангуляционных и нивелирных работ на Черемховском участке.

Работы по обустройству базы я осуществлял совместно с Колодиным Василием Григорьевичем, которому было поручено возглавить строительную партию геодезических знаков. Колодин В.Г. уже в то время являлся ветераном топографической службы. Работая в одной спайке, мы в короткий срок смогли решить все организационные и технические вопросы. Я и теперь с большой теплотой вспоминаю Василия Григорьевича. Это был большой специалист и настоящий советский труженик.

База наших партий была организована недалеко от действующего рынка в городе Черемхово. Я с семьёй поселился в доме своего брата Ивана и получил, наконец, возможность постоянно видеться с близкими.

Возвращаясь к организации ВостСибАГП и к истории его последующего развития, следует сказать, что костяк нового предприятия изначально состоял из двух экспедиций. Это 56 геодезический отряд, переданный из Новосибирского АГП, и 48 топографический отряд Московского АГП, начальниками которых в 1948 году были соответственно Потейко Иван Андреевич и Суходрев Всеволод Всеволодович.

Хочу сделать уточнение, что до 1966 года все предприятия, в состав которых входили специализированные геодезические партии, назывались отрядами, а после административной реорганизации Главного Управления Геодезии и Картографии (ГУГКа) их стали называть экспедициями. ВостСибАГП с годами развивалось, росло и крепло. Количество экспедиций увеличивалось по мере роста топографо-геодезических работ на территории Восточной Сибири.
 
Почти каждый год создавались новые подразделения. Так, в 1949 был сформирован топографический отряд номер 28, который возглавил Попков Пётр Семёнович. В 1950 году создан топографический отряд номер 29 – его начальником также стал Попков П.С., передав руководство 28 отрядом Дорогину Георгию Ивановичу. В 1952 году образован геодезический отряд номер 88, и руководство им было поручено мне. В 1954 году сформирован топографический отряд номер 104, начальником которого стал Анищенко Николай Осипович. В 1955 году была организована отдельно действующая партия (ОДП), руководство которой поручили Векшину Василию Григорьевичу. В 1956 году создаётся геодезический отряд 109, начальником которого был Николаев Николай Георгиевич. Для реконструкции некоторых рядов триангуляции первого класса, а также для выполнения астрономических измерений в 1959 году организована отдельно действующая геодезическая партия под руководством Богомолова Петра Викуловича.

Кроме того, в период с 1955 по 1957 годы в состав нашего предприятия временно были прикомандированы три геодезических отряда Московского АГП и один отряд Украинского АГП.

Динамично развиваясь, ВостСибАГП к шестидесятым годам стало крупнейшим подразделением ГУГКа на востоке Советского Союза. В дальнейшем ВостСибАГП получило новое имя и стало называться «Предприятие №1». Я отработал здесь двадцать три года. После выхода на пенсию ещё в течение трёх лет, пока позволяло здоровье, я занимался обучением молодых специалистов, а также приёмкой и обработкой полевых материалов.

Возвращаясь к воспоминаниям о работе в 1948 году на Черемховском объекте, хочу сообщить, что я получал большое удовольствие от выполнения служебных обязанностей. Мне приходилось довольно часто проезжать с инспекцией в полевые бригады. Для этого я запрягал пару лошадей в лёгкую повозку и отправлялся по знакомым мне с детства местам. Часто доводилось мне проезжать мимо нашей деревни Карнауховой, где поселился когда-то наш предок Федот Хвостов. Здесь проживали мои прадед, дед, тятя. Здесь родился и я. С любовью и нежностью погружался я в воспоминания о своём детстве. Беззаботные, но уже обременённые некоторыми обязательствами, мы, пятилетние мальчуганы, пасли свиней и телят. На свиньях, бывало, катались верхом и бегали за телятами, держась за их хвосты. За эти проказы нередко получали нагоняй от взрослых. Зимой мы запрягали собак в упряжки и катались на них по заснеженным дорогам. Повзрослев, здесь, на родной земле, я узнал все премудрости землепашца, в полной мере познал нелёгкий крестьянский труд.
 
В те годы наша деревня ещё была жилая, и я с удовольствием заезжал в гости к своему родному дяде Николаю Осиповичу, который последним из нашей многочисленной родни покинул её во время процесса укрупнения колхозов. Николай Осипович всегда гостеприимно встречал меня, усаживал за стол, расспрашивал о служебных делах, о ходе работ на моём участке. Иногда я оставался у него ночлег, и тогда наши беседы были довольно продолжительными.

Дядя вспоминал о формировании моим старшим братом Кондратом рабоче-крестьянского отряда «Красных партизан». Рассказывал о своём  участии в партизанском движении против интервентов и колчаковской армии, оккупировавших Восточную Сибирь в 1919 году. Как ветеран Первой мировой войны Николай Осипович являлся активным участником боевых действий и диверсионных акций. Не раз он говорил мне, что крестьяне в то время готовы были сражаться в первую очередь за свой дом и землю, за свою личную свободу. Варвары и мародёры, которых привёл с собой Колчак, вели себя не лучше хищных зверей. Порядки и законы, которые насаждала колчаковская власть, были чужды интересам простого народа. Уже в дальнейшем агитаторы и пропагандисты разъясняли крестьянам преимущества нового государственного устройства. В результате активности партизанских отрядов интервенты выдали «Верховного правителя России» Колчака, а также «русский золотой запас» силам Революционного Черемховского совета. После этого союзные оккупационные армии покинули Восточную Сибирь, а затем и территорию РСФСР.

Я с большим интересом слушал воспоминания о Гражданской войне. Рассказы об эпохальных исторических событиях их участников всегда выходят за рамки формализма и зачастую имеют не меньшее значение, чем лекции или книги профессиональных историков.

За лето мне пришлось проехать по многим селениям Черемховского, Аларского, Голуметьского и Балаганского районов. Именно здесь производились триангуляционные и нивелировочные работы партии. Никаких организационных и технических трудностей наш коллектив не испытывал, все запланированные работы были закончены в срок.
 
В сентябре при сдаче отчёта о работе, проделанной в течение полевого сезона, я, отстаивая права своих подчинённых, нагрубил начальнику экспедиции. Спор наш произошёл в присутствии главного инженера ВостСибАГП и других руководящих работников. Через два дня последовал приказ о снятии меня с должности начальника партии и переводе в рядовые инженеры с направлением на рекогносцировку пунктов триангуляции на том же Черемховском объекте.

Я быстро сдал все дела партии, взял двух рабочих, лошадей и приступил к работе в районе «Сибфарфора».

Надо сказать, что в дальнейшем мои отношения с начальником экспедиции Иваном Андреевичем Потейко не испортились. Понимая вину друг перед другом, мы принесли взаимные извинения и более не вспоминали этот случай.

Снятие с должности начальника партии меня нисколько не оскорбило и не расстроило. Роль технического исполнителя мне всегда была ближе, чем административно-хозяйственная деятельность. Кроме того, я всегда с равнодушием относился к карьерному росту.

Так завершился первый год пребывания в Иркутском предприятии.

2. 1949 год

В начале нового полевого сезона 1949 года я с семьёй уехал в деревню Романово, которая располагалась в десяти километрах на юг от станции Залари по шоссе на Троицкий водочный завод.

Я получил задание на рекогносцировку пунктов сети триангуляции в лесостепной местности Заларинского, Зиминского, Иркутского, Аларского районов.

В бригаду я с удовольствием пригласил двух рабочих, с которыми заканчивал прошлый полевой сезон. Мы хоть и немного поработали вместе, но успели наладить дружеские отношения, что способствовало формированию сплочённого коллектива.

Николай Ипатович и Юрий Долматов – так звали моих спутников. Оба они проживали в городе Усолье-Сибирском.

Николай Ипатович – пожилой человек, страдающий болезнью лёгких. Много лет он отдал химическому производству, работая с вредными веществами и смесями. В результате Николай Ипатович получил инвалидность, при ходьбе и незначительной физической нагрузке он задыхался. В дальнейшем, проведя со мной два полных лета, Николай Ипатович восстановил своё здоровье: лицо утратило бледно-голубой оттенок, полностью исчезла одышка, вернулись аппетит и бодрое настроение.
 
Юра Долматов – холостой жизнерадостный парень. Он знал много разных песен и, имея отличный голос, прекрасно их исполнял.

Участок, на котором мы работали, по сибирским меркам был густо заселён. Деревни и посёлки располагались повсеместно, в любом направлении мы двигались по просёлочным дорогам, что значительно облегчало нашу работу. В редких случаях мы двигались по неторёному пути, и приходилось это делать тогда, когда необходимо было добыть косулю.
 
В том году я занимался охотой с подхода на лошади. Такой способ является весьма результативным и не отнимает много времени. При необходимости добыть косулю следует двигаться по лесу в поисках мест, где днём любит отдыхать дикая коза. Чаще всего она располагается на склонах в подлеске, продуваемом ветром, или на краю леса, где растёт высокая и добрая трава. Подъезжая к таким местам, следует придержать лошадь, а ружьё с двумя картечными зарядами в стволах необходимо держать на изготовке. Отдыхающая косуля неподвижно лежит в траве с поднятой головой, её уши и во сне подняты, различая любые звуки и шорохи. Охотник, находясь на лошади, имеет хороший обзор и, как правило, замечает отдыхающую дикую козу с расстояния двадцати-тридцати метров. Косуля, услышав приближение охотника, вскакивает и убегает. Расстояние позволяет произвести результативный выстрел картечью.

Перед выстрелом необходимо выбрасывать из стремян ноги и как можно сильнее обхватывать ими бока лошади. Если стреляешь через голову лошади, следует наклониться вперёд, и назад от цели – при стрельбе в сторону. Такие меры предосторожности обязательны на тот случай, если лошадь рванёт с места.
 
Для такой охоты годится только та лошадь, которая прошла специальную подготовку. Предварительно следует приучить её к выстрелам, стреляя верхом холостыми зарядами. После подобных тренировок животное привыкает к выстрелам. Когда наездник поднимает ружьё, лошадь немедленно останавливается, не двигается и даже не дышит.

Такой вид охоты мне очень полюбился, так как промахи практически исключены и добычу мяса легко совместить с переходами от одного участка к другому.

В ходе выполнения работ мне доводилось часто встречаться с колхозниками на полях. Я не проезжал мимо крестьян, всегда останавливался, знакомился, перекуривал и нередко просил разрешения пройтись с литовкой в общем строе косарей или связать двадцать-тридцать снопов при уборке хлеба. Я получал большое наслаждение, работая в поле или на покосе. Естественно, моё знание крестьянского труда вызывало расположение у колхозников: нас угощали парным молоком, свежим хлебом, зеленью и овощами с огородов. Часто нам предлагали остаться на ночлег в деревне, помыться в бане. Когда позволяло время, я с удовольствием принимал эти приглашения. Тогда вечером за общим столом велась неторопливая беседа с хозяевами дома. Крестьяне интересовались нашей работой, новостями в стране и мире, живо обсуждали текущие политические события. Часто люди просили совета, куда лучше отправить детей учиться или работать. Я очень любил эти беседы и охотно отвечал на все вопросы в силу своих познаний. Как сыну сибирского хлебопашца эти простые люди были близки мне.

Наша бригада работала весьма производительно: каждый месяц мы перевыполняли план на 150-200 процентов, что обеспечило мне и рабочим хороший заработок. При этом работала бригада без какого-либо физического перенапряжения. Раз в неделю мы устраивали выходной, останавливаясь в каком-нибудь населённом пункте, или приезжали на отдых в деревню Романово, где базировалась наша бригада.

В конце сентября производственное задание было выполнено в полном объёме, и мы вернулись на базу экспедиции в город Усолье. После сдачи материальных и технических отчётов я приступил к вычислительным работам.

3. 1950 год

Прошёл зимний межполевой период. Камеральные работы закончены, использованы очередные отпуска с праздничными развлечениями и семейными застольными встречами.

Наступившая весна нарушила размеренный образ жизни, установившийся в зимний период. Все сотрудники экспедиции потеряли покой в ожидании очередного производственного задания. Как бы порой ни приходилось туго в предыдущий год, любой путешественник с приходом тёплых весенних дней грезит новым походом. Неоднократно осенью я слышал от горячих и нетерпеливых людей: «Всё! Как хотите, товарищи, но этот сезон последний. Больше никакими коврижками в поле меня не заманите!» А весной тот же человек торопит руководство, сердито требуя нового задания для своей бригады. Несмотря на все трудности, бытовую неустроенность, возможную опасность для жизни, люди привыкают к походным условиям, испытывая потребность вырваться из домашнего уюта на степные или таёжные просторы.

Такие же чувства испытывал и я. С нетерпением ожидая начала полевого сезона, я заранее подобрал лошадей для своей бригады, проверил инструменты, произвёл ревизию и починку личных вещей, которые необходимы в походе.

Наконец, производственное задание получено. Мне следует осуществить рекогносцировку в окрестностях города Усолье, затем с работой необходимо продвигаться в сторону Иркутска и далее на юг до озера Байкал. Задание было интересным, я с воодушевлением взялся за подготовительные мероприятия.

Из всех видов топографических работ рекогносцировка всегда приносила мне наибольшее удовлетворение. Понимая, какое значение она имеет, я с большой ответственностью и вниманием относился к поставленным задачам.

Рекогносцировщик, используя свои знания и опыт, исходя из рельефа местности, должен правильно запланировать расположение опорных пунктов сети триангуляции, определить необходимую высоту каждого знака, его вид по существующей классификации. Последующие вычисления углов и сторон между этими пунктами должны давать хорошую математическую точность, что важно при определении координат и высотных отметок исследуемой местности. Это, в свою очередь, влияет на качество будущей карты, которая станет в дальнейшем использоваться инженерами других направлений. Кроме всего прочего, успешная работа рекогносцировщика сокращает затраты и время для производства последующих геодезических работ.
 
Состав бригады в этом году не изменился, мы работали, используя лошадей, запряжённых в лёгкий ходок. С собой имели два седла для проезда верхом в бездорожных лесных массивах.

Наш отряд обследовал участок, где планировалось спрямление и сокращение железнодорожного пути от Иркутска до посёлка Слюдянка. Там, где сейчас проходит железнодорожная магистраль, нам довелось пройти весь путь на лошадях. В тот же год начались работы по реконструкции этого участка железной дороги.

Я работал с большим воодушевлением и энтузиазмом. Очень вдохновляло осознание того, что прошло совсем немного времени после окончания войны, а советская власть делала многое для обустройства и развития нашей необъятной родины в каждом её уголке.

Основные работы наша бригада закончила быстро. Уже в середине сентября я сдал все технические и материальные отчёты, а в октябре получил новое задание. Мне предстояло подготовить всю документацию для производства работ на Ургальском объекте, рекогносцировка которого была запланирована на следующий 1951 год.

С этой целью я отправился в Хабаровск. Там собрал необходимые документы в маркшейдерском тресте, имел деловой разговор в Управлении АГП по Дальнему Востоку, побывал в других профильных организациях. После этого я выехал в Верхнебурейский район. Там ознакомился с местными организациями, где собрал необходимые справки. Затем проехал на машине до Умальтинского молибденового рудника с остановкой в посёлке Усть-Умальт, расположенном на реке Бурея. Здесь я изучил ландшафт, растительность, рельеф, гидрографию, населённость, транспортные возможности района, выяснил наличие связи, торговых точек, возможность покупки и аренды помещений для базирования партий и организации складского хозяйства.
 
После возвращения из командировки на Дальний Восток мне было поручено в короткий срок составить технический проект триангуляционных и нивелировочных работ Ургальского объекта со сметными расчётами и обстоятельной пояснительной запиской. Я увлёкся этой работой и выполнял её с большим удовольствием в течение полутора месяцев.

В конце декабря перед комиссией я успешно защитил проект, его утвердили и приняли к исполнению. По итогам 1950 года меня поощрили, присвоив звание лучшего рекогносцировщика нашего предприятия с занесением на Доску почёта. Кроме этого, мне была вручена правительственная награда – медаль «За трудовую доблесть».

С первого января 1951 года я был переведён на должность старшего инспектора отдела технического контроля при экспедиции № 55.

5. 1951 год

Должность инспектора ОТК я принял без оговорок и возражений. Скажу более: я был рад новому назначению. Не было никаких сомнений, что я справлюсь с новыми служебными обязанностями. Я имел достаточно практического опыта для того, чтобы осуществлять контроль соответствия выполняемых работ требованиям действующих инструкций. В мои обязанности также входила регулярная проверка состояния измерительных приборов, их правильной эксплуатации, транспортировки и хранения.
 
Весной 1951 года я выехал в Хабаровский край на Ургальский объект. Здесь уже базировалась одна из геодезических партий, переброшенная в зимний период.
 
По моим соображениям, работы по подготовке к полевому сезону должны были идти полным ходом. Но, к сожалению, я увидел, что организационные мероприятия и не начинались. Начальник партии (не хочу называть его имени) оказался полностью некомпетентен и не соответствовал своей новой должности. Он попросту завалил всё дело, посвящая большую часть рабочего времени пьянству.

У меня не было полномочий снять начальника партии с должности, но я прямо сказал ему о том, что отобью срочную телеграмму на имя начальника экспедиции, где сообщу о текущем положении дел. В итоге нашего разговора этот горе-специалист бросил на меня своё хозяйство и уехал в Иркутск.

В ожидании замены мне пришлось заниматься организационными и подготовительными работами партии. Я сформировал бригады, обеспечил их снаряжением, выдал производственные задания и отправил на объекты производства работ.

В качестве начальника партии мне приходилось выезжать в полевые бригады, и я с удовлетворением отмечал про себя справедливость выводов, сделанных мной в техническом проекте.

Наконец прибыл вновь назначенный начальник партии Родпорт Марк Семёнович. Я ввёл его в курс дела, передал все материальные ценности. Вместе мы побывали в ближайших полевых бригадах, после чего я вернулся в Усолье.

В течение всего этого года я контролировал производство геодезических работ в Усольском, Черемховском и Иркутском районах. В целом полевой сезон нашей экспедиции прошёл успешно, все подразделения предприятия в срок справились с поставленными задачами.

Заслуживает внимания один довольно курьёзный случай, который касался  технической стороны. В нашей экспедиции работал инженер-геодезист Дронжен Александр Александрович. Это был грамотный специалист и очень ответственный работник. В 1951 году он со своей бригадой работал на северо-восточной оконечности Байкальского хребта. Из-за значительной отдалённости этого объекта Дронжен весь полевой сезон работал самостоятельно, никто его не контролировал. Технический отчёт о проделанной работе после должного оформления Александр Александрович передал на обработку в камеральную группу. Почти сразу выяснилось, что не пошли к приёмке измерения зенитных расстояний, которые были необходимы для определения абсолютных отметок триангуляционных пунктов. Допуски результатов по данным выполненных вычислений превышали требования инструкций в два-три раза.

Честный человек и ответственный специалист, Дронжен А.А. очень тяжело переживал. Он был в недоумении и утверждал, что в работе не допускал никаких технических нарушений или отступлений от требований инструкций. При этом не мог опровергнуть результаты математических вычислений, сделанных в камеральной группе.

Главный инженер экспедиции Стрельцов Аркадий Тимофеевич поручил мне разобраться в сложившейся ситуации. Он отказывался верить в то, что Дронжен выполнил измерения с браком на всём участке. Очевидно и то, что в таком виде принимать работу было нельзя, и если не разобраться сейчас в причинах несоответствия измерений и вычислений, то на следующий полевой сезон необходимо будет повторно снаряжать полевую бригаду на тот же объект. Но такой поворот приведёт к непредвиденным затратам, потере времени, солидному взысканию с Дронжена, и кроме всего прочего, этот позорный факт ударит по репутации всего нашего предприятия.

Я отложил все дела и занялся этим вопросом. Первым делом проверил все вычисления камеральной группы: всё было сделано верно. Затем собрал полевые журналы и стал самостоятельно строить схему превышения высотных отметок, не обращая внимания на то, что все полученные значения не имеют допуска. Построенная схема дала мизерные невязки1.
 
В чём же дело? Подумав, я сделал вывод, что необходимо проверить коэффициент рефракции2, принятый при вычислениях. Выписав из полевых журналов данные для определения коэффициента рефракции на разных участках исследуемого объекта, я отдал их вычислительной бригаде с заданием немедленно произвести необходимые расчёты. Через несколько часов мне принесли результаты. Расчёт был сделан в две руки, то есть двумя специалистами независимо друг от друга. Их результаты оказались идентичными и совершенно отличными от того, который первоначально использовался в расчётах. На всякий случай я попросил еще высчитать коэффициент кривизны Земли в той широте, где работала бригада Дронжена. Его значение в итоге оказалось также отличным от ранее принятого. Используя новые коэффициенты, я вместе с вычислительной бригадой и камеральной группой повторил вычисления превышений. Все расчёты оказались в допусках. Брака в работе Дронжена не выявлено.

Для обоснования своих выводов я на другой день составил краткую пояснительную записку и приложил её к отчёту полевой бригады.
 
Главный инженер внимательно изучил наши расчёты, согласился с ними, но отправил все материалы на согласование в Московский технический отдел ГУГКа для получения заключения.

Ждать пришлось недолго – через неделю с нами связались и сообщили о том, что работа признана качественной и подлежит приёмке. Имя честного работника было реабилитировано, непредвиденные затраты на повторное выполнение работ предотвращены, и остальные волнения остались в прошлом.

Этот случай наглядно продемонстрировал многим специалистам, что необходимо рассчитывать коэффициент рефракции и кривизны Земли в каждом отдельном случае, а не принимать его исходя из значения средней географической широты. Практика показала, как на рефракцию оказывают влияние условия высокогорья, атмосферная влажность и, возможно, воздушные течения. В дальнейшем я взял за правило всегда проверять самостоятельно коэффициент рефракции, чтобы избежать подобных неприятных случаев.

Не могу не упомянуть о печальных событиях, которые случились в послевоенные годы.

Летом 1948 году умер мой сын Лёня. Он прожил всего полгода. В то время ощущалась острая нехватка врачей и сказывался дефицит необходимых лекарственных препаратов. При нынешнем положении дел моего ребёнка обязательно бы выходили.

В декабре 1950 года умерла моя младшая сестра Галина. Её очень любили все окружающие люди. Галина была жизнерадостной, доброй и весёлой девушкой. Но подлая смерть забрала её молодой и цветущей.

В середине сентября 1951 скончался глава нашего семейства – мой тятя Хвостов Иван Осипович. Всю свою жизнь он посвятил нам, своим детям. Наш отец ещё в молодом возрасте поставил перед собой цель дать хорошее образование каждому своему ребёнку. Его жизненная программа была полностью выполнена: все восемь детей Ивана Хвостова закончили разные высшие учебные заведения, несмотря на множество социальных потрясений в период с 1917 по 1945 годы. Наш родитель был человеком прогрессивных взглядов, хотя сам относился к числу малограмотных крестьян. Он вёл активную пропаганду пользы и необходимости образования для сельских жителей. Его примеру и советам следовали многие крестьяне, благодаря чему наша деревня в какой-то момент стала самой образованной во всей округе. Наш тятя имел красивую цель, которая была им полностью достигнута. Люди запомнили его как сподвижника идеи всеобщей ликвидации безграмотности.

Примечание:

1. Невязка – это отклонение суммы измеренных величин от теоретической суммы измерений.

2. Рефракция – это отклонение света от прямой линии при прохождении через атмосферу из-за изменения плотности воздуха.