Пропало лето

По ночам он просыпался и слушал непогоду, как беспорядочную симфонию. И палочка раздражённого дирижёра мелькала в небе, то тут, то там, но литавры всегда запаздывали, несмотря на все старания маэстро. И если бы барабанная дробь подоконника не заполняла  паузы, можно было бы умереть со скуки. И если бы мокрые ветки деревьев не шуршали в окнах — вся ночь насмарку: ни зловещего скрипа корабельных мачт, ни циничных пиратских песен. Рваная парусина, несущихся по небу туч, коварно убаюкивала, и можно было прозевать абордаж, и очнуться утром от яркого солнца, как выброшенная на берег сухопутная крыса, чтобы съесть порцию овсяной каши, вместо чудесного куска солонины, и выпить сладкого чая, вместо горячего грога.
Погода, слава богу, не предвещала ничего хорошего, и чтобы удержаться на плаву приходилось смотреть в ужасную бездну бурной ночи, грозившую, в любую минуту, поглотить отважных мореходов. Капитану ничего не оставалось, как проявлять чудеса выдержки и спокойствия. Он кутался в свой чёрный плащ с капюшоном и несмотря на выматывающую занятость находил минуточку, чтобы занести в бортовой журнал события минувшего дня. По этим скудным, сухим записям мы можем восстановить то нервное напряжение, которое воцарилось на судне. Вот некоторые из них:
«Команда на грани бунта. Про наше прекрасное трёхмачтовое судно они презрительно говорят, —Накой чёрт нам сдалась эта дача! — И истерично добавляют, — Пропало лето! — Надо держать ухо востро, вот-вот вспыхнет бунт и меня, и преданных мне матросов схватят, бросят в трюм, продадут в рабство или посадят на проходящий мимо рейсовый автобус, и высадят на необитаемый остров. Однажды я зашёл на камбуз и наш судовой повар замолчал на полуслове, и чтоб я ничего не заметил стал предлагать мне борща. Наивный! Где мы наняли этого кока? В каком захолустном порту? Мне приходится ему подыгрывать, я отнекиваюсь и называю его «деда», чтоб незаметно улизнуть. Команда разлагается. По вечерам матросня собирается у меня в кают-компании, которую они переименовали в дурацкое слово «веранда» и режутся допоздна в карты или лото. Есть подозрение, что кто-то снабжает их ромом! Недаром на прошлой неделе боцман, которому уже нет никакого доверия, сел в шлюпку и отчалил на пару часов в райцентр. Обратно он вернулся с увесистым баулом, как будто ограбил торговое судно. Если ничего не предпринять, заговорщики сорвут флаг Его Величества, и поднимут «Весёлого Роджера» — какой позор! И вот случилось самое страшное... Выглянуло палящее солнце, стих ветер, паруса беспомощно обмякли и растворились в синем небе. Наступил полный штиль. Ополоумевшая команда высыпала на палубу, и вместо того, чтобы вязать морские узлы, что бы вы думали? — принялась загорать. Со мной они вообще обращались как с юнгой: каждый считал своим долгом погладить меня по голове, сказать, что-то вроде, — что ты такой кислый, малыш, — и предложить конфетку. Они радовались, как дети! Строили планы на будущее и собирались напасть на ближайший торговый центр, маскируя свои злодейские замыслы под словом «шопинг». Я облизываю кончик пальца и вздымаю его в вверх, с одной лишь целью — определить направление ветра. Обезумевшая команда кучкуется возле беседки и я замечаю клубы дыма, или скорее всего это туман, который доносится с ближайшего необитаемого острова, где, как я читал, множество малярийных болот, и свирепствует тропическая лихорадка. Так и есть: под вечер, кое-кто из команды начинает бредить, и рассуждать о каких-то детях, которым страшно повезло; и что такая солнечная, безветренная погода будет стоять до сентября! Пропало лето...»

         06.06.20