О кошмарах вслух не говорят. Глава 5

Весь день наша группа, заваленная книгами, провела в библиотеке. Видимо, Косперски поторопился с заявлением о том, что больше предпочитает общение, а не зубрежку. Узнав, какое количество информации надо изучить до конца дня, парни, тихо ворча, разбрелись по библиотеке, каждый в поисках своего уголка.

Прохаживаясь вдоль громадных стеллажей, заполненных книгами и научными работами по генетике, с каждой минутой я становилась всё угрюмее. Библиотека занимала весь третий этаж, а её убранство составляла мощная мебель из тёмного дерева, широких дубовых столов и потрясающих витиеватых люстр, создающих атмосферу таинственности и какой-то сказочности. И сюда явно не вписывается нудная литература о строении клеток, мутациях, электронике и прочего. Набрав книг, я поплелась к месту у окна, которое приметила, как только вошла. Маленькие столики с компьютерами стояли возле стены через каждые пятнадцать шагов, а уголок, приглянувшийся мне, выглядел лучше всех и был максимально отдалён от центральной части библиотке. Удобно устроившись, я вошла в Сеть и занялась поиском информации.

Итак, все, что я могу найти, — снимки и статьи прошлых лет. Очевидно, вся эта беготня за смертельно опасными людьми, продолжающаяся уже больше десяти лет, обусловлена тем, что никто не знает, как они выглядят сейчас. Но всегда есть то, что не меняется: взгляд, привычки, жесты, выдающие личность, поэтому вместо того, чтобы читать газетные выписки, я открываю фотографии.

Почти все снимки сделаны возле огромного здания клиники или внутри её. Напрягаю зрение и вглядываюсь в название на табличке: «Будущее». Мои брови взлетают вверх, и я хмыкаю: неплохо, особенно если вспомнить, каким для всех пациентов это будущее стало. Хорошенько перекопав всю Сеть, нахожу наконец эксклюзивные снимки некоторых ребят.

На первой фотографии двух девочек сгреб в охапку и обнимал своими сильными руками крепыш Миша. Его легко было узнать по кривоватым зубам, которые, видимо, он не стеснялся, а только рад был показать. На следующем снимке русоволосый пухлый мальчишка уплетал еду с подноса, а на заднем фоне бойкая блондинка лупила какого-то ребёнка плюшевым мишкой. Ну, Марту в ней легко было опознать, а вот Никиту в пухляше я узнала не сразу. Я кликнула дальше, и на весь экран открылась общая фотография: множество детей, одетых в белые больничные рубашки, стояло перед украшенным зданием больницы. Левая рука каждого по локоть была замотана в красную ленту, а правая с цветком поднята к небу. За спинами детей я разглядела мужчин и женщин, одетых в костюмы светло-голубого цвета и тепло обнимающих своё чадо. Из этой идиллии особенно ярко выделялась кучка ребят, позади которых никто не стоял. Увеличив формат снимка, я узнала в их лицах всех детей, которые были в папке, но Кая среди них не нашла. В глазах ребят застыл печальный взгляд, и некоторые повернули голову в сторону взрослых, любяще обнимающих своих отпрысков.
Я недоверчиво посмотрела в экран и быстро открыла около сотни вкладок. Я ничего не нашла о семьях одиннадцати человек, которые имели счастье попасть в папку. Разве что о родителях Кира и Кора мне удалось кое-что отыскать: какие-то документы о братьях, где в графе «мать и отец» стоял прочерк, а ниже аккуратными буквами было выведено «неизвестно, сироты».

Я откинулась на спинку стула и перевела взгляд в окно, где под мерзким осенним дождём старшие ученики месили грязь на полигонах. Клиника «Будущее» занимала первое место в Европе среди онкологических лечебниц. Она совмещала в себе и больницу, и главную лабораторию города. Конечно, Пандора располагала рядом социальных программ, порой сказочных и весьма шикарных, но чтобы сироты в столь юном возрасте и в таком количестве смогли попасть в самую престижную клинику государства… Сколько детских домов надо было проверить, чтобы выявить случаи онкологии? Это огромная трата и времени, и ресурсов, преимущественно финансовых.
Я подтянула колени к подбородку и сжала ладони. Проблема с Севера — это ещё полбеды. Из-за подобных странных моментов дела многие люди и в этих землях до сих пор сомневаются в Линге. Несомненно, его власть велика: уже то, что на его стороне выступают элитные войска наёмников, говорит о многом. Но есть те, кого и этот факт не пугает. Ни в одном городе Юга не введён комендантский час, однако люди совсем не спешат выходить на улицу в ночное время. Да и днём, в принципе, тоже. Нас с Джеем это особо не останавливало, и подростками мы часто слонялись по пустынным ночным улицам Горда, избегая солдат. В один из таких вечеров мы заметили группу людей, развешивающих листовки на домах и так же, как и мы, не пересекающихся с военными. Перебежав улицу, я замерла перед плакатом: большой лист был необычно украшен надписями и геометрическими фигурами. Я провела тогда рукой по авангардисткой афише и повторила вслух надпись: «Правды больше, чем вы нам даёте». С той ночи мы с парнем стали внимательнее прислушиваться к редким разговорам людей и наблюдать за их поведением. У народа осталось очень много вопросов, ответы на которые они так и не нашли — и это только лишний повод задавать новые.

Когда Никита отдал папку, те люди, что уничтожили города, были отделены от тех, чьи способности могли принести пользу. Но почему тогда Софа, Катрин и другие ушли с ними? Почему они не остались с Никитой и Мартой? Что заставило их пойти? Страх? Жажда власти? Иные причины? И все они, несомненно, живы, я уверена, ведь Кира поймали совсем недавно. С другой стороны, если Линге что-то скрывает, то почему Косперски с ним? На лекции взгляд Никиты не был полон презрения и жажды мести. Скорее, он скрывал грусть и тоску. Ведь все ребята были в одном месте — клинике, а значит, не исключено, что с кем-то из них Никита мог близко подружиться. Вполне возможно, что ему отнюдь не доставляет удовольствия учить людей убивать его приятелей из детства. 

Я отворачиваюсь от окна, как только замечаю Косперски, бегающего наравне с солдатами и то и дело отдающего приказы. Мир прошлого влечёт меня и спешит познакомить со всеми его обывателями. Разве что мальчишку, чьи губы улыбка так и не тронула, тот загадочный мир надёжно спрятал глубоко в себе.

***

Наворачивая круги, я уже один раз растянулась на полу библиотеки, не заметив маленькую тележку в полутьме. Будучи теперь осторожнее, я неспешно лавирую между стеллажей, пытаясь усвоить объём полученной информации. Краем глаза вижу, как грузная фигура плывёт к моему столу и что-то ставит на него. Я не выхожу их библиотеки с самого утра, и Сара — пожилая женщина, отвечающая за хранилище книг — сразу серьёзно вцепилась в меня. Она говорила много и невнятно, но то, что я первый человек, так усердно принявшийся за книги, из её уст я смогла разобрать. Женщина работает здесь с самых первых дней основания библиотеки, и точно знает, что учеников в первую очередь всегда интересовала стрельба и бой, а не книги. Как червяк, укутанная в тёплое вязаное платье и такой же платок, Сара вот уже второй раз приносит мне горячий шоколад. Хотя меня и напрягают её разговоры, которые как-никак отвлекают, едой она меня всё же подкупила. Женщина оставляла милые записки, которые меня особо не трогали, но были важны для неё. Она посвящала раньше послания мужу, а когда его не стало, долго не могла найти подходящего адресата. К её счастью, сегодня утром в библиотеку вошла я.

Уже совсем стемнело, и мой стол освещал только монитор. Глубоко дыша от бега, я плюхаюсь на стул и читаю пытаюсь разглядеть очередную надпись.

— В жизни всё временно, кроме любви.

Мягкий голос с хрипотцой с места напротив меня заставляет вздрогнуть. Я задеваю коленом ножку стола, отчего горячий шоколад выливается на мои бёдра. Шипя, я вскакиваю под тихий смех Косперски.

— Тебе что, заняться нечем? — я начинаю злиться и сжимаю кулаки. — Ты невоспитанный мужлан, раз читаешь чужие послания. Кроме того, кто теперь это будет убирать? Достал уже.

Я прикусываю язык. Всё-таки Косперски мой преподаватель, и вряд ли рад подобному обращению. Никита в один шаг оказывается возле меня и берёт за локоть. В полутьме его глаза сверкают, как драгоценные камни.

— Милая, я обескуражен твоей дерзостью. Мне она даже нравится. Но поверь, мир, в котором мы живем, и тем более это место, — Косперски берёт мой подбородок и вертит в разные стороны, — слишком жесток к тем, кто позволяет себе дерзость.

Я поднимаю бровь, но ничего не отвечаю. Вместо этого выдёргиваю руку из ладони Косперски и разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Я ещё не закончил.

Не стоит создавать себе проблемы в первый же день. Я попала к Косперски в группу, и мне придётся принимать его властную натуру, хотя всё во мне противится ему. Нехотя оборачиваюсь.

— Итак, у меня к тебе три вопроса, — Никита кивает на моё прежнее место и ставит свой стул рядом.  — Первый: почему ты до сих пор здесь? — Косперски косится на разлитый напиток. — Второй: ты в курсе, что тебе следует нормально питаться, чтобы сначала закончить обучение, а потом выжить? И третий: какова истинная причина твоего пребывания в Академии?

На последнем вопросе Косперски снова взял меня под локоть и с силой сжал. Его глаза замерцали, а губы сжались в плотную линию. В полутьме тяжело было разглядеть эмоции мужчины, но напряжение, исходившее волнами от него, ощущалось явно и чётко.

— Первое: я весьма прилежно выполняю задание моего преподавателя, — после этих слов губы Косперски дрогнули в улыбке. — Второе: за моё питание уже взялся Ворон, так что уволь, ты здесь явно лишний. И третье…

Я просто замолчала и выдержала тяжёлый взгляд Никиты, только пожав плечами.

— Нагла, упряма, дерзка и, несомненно, горда. Ты ужасный человек, Этель.

— Рада слышать.

Косперски с минуту пристально изучает моё лицо, а потом расслабляется и выпускает меня из своей хватки. Взяв чашку, где на дне ещё теплился шоколад, он мельком смотрит на открытые вкладки и прищуривается.

— Ты можешь спрашивать, — только и сказал Никита, откинувшись на спинку стула.

— Тебе нравится то, что ты учишь людей убивать своих бывших друзей? — вопрос слетел с моих губ прежде, чем я успела подумать.

Косперски по-прежнему был расслаблен, только в его глазах собирался ураган. Поставив чашку на стол, Никита наклонился ко мне, отчего я вжалась в стул, и предостерегающе сказал:

— Я думаю, ты догадалась, что попала в мою группу благодаря некоторым моим махинациям. И я совершенно уверен, что ты понимаешь, как тебе повезло. Я стану единственным, кто будет весьма благосклонен к твоим выходкам, но знай меру, Этель.

— Я не должна была так говорить, — выпалила я, когда Косперски встал, чтобы уйти.

— Определённо, — Никита бросил через плечо, но так и остался стоять.

— Но я действительно хотела бы знать…

Мои пальцы запорхали над клавиатурой, и здесь уже Косперски склонился над монитором и заинтересованно наблюдал за моими поисками. Через несколько секунд открываю снимок. Три парня стоят плечом к плечу. Все они одеты в чёрные костюмы, на фоне которых выделяется белоснежная кожа каждого. Никиту я узнала сразу: высокий, но пухлый, с русой растрёпанной головой он стоял посередине и смеялся, засунув руки в карманы брюк. Справа к нему привалился Кор, под глазом которого расцвёл синяк, а на щеке красовался небольшой порез. Он свёл брови и хмуро смотрел в объектив камеры. Чёрные волосы парня, стоявшего слева от Косперски, были взлохмачены, губа разбита, а алая кровь, стекая по подбородку, попадала в рот мальчика, делая его улыбку пугающе сумасшедшей.

— … каким был он.

Никита прищурился и хмыкнул.

— Из одиннадцати человек тебя интересует лишь один?

— Он единственный, о ком нет абсолютно никакой информации, — я склонила голову. — Ну ещё меня весьма удивляет, как из такого пухлого колобка получился ты, но это объясняется пубертатным периодом.

Косперски широко улыбнулся, но спрятал это за внезапным приступом наигранного кашля. Вновь усевшись рядом со мной, мужчина поближе придвинул монитор и стал рассматривать снимок.

— Тогда был благотворительный вечер, куда съезжались неравнодушные и весьма богатые люди страны. Проект хорошо финансировали, но пара-тройка дополнительных спонсоров никогда не помешают. Я не думал, что он, — Косперски не сводил взгляда с Кая, — появится. По правде, так думали все, но он всегда умел удивлять. Богатые дяденьки едва посмотрели на нас, так что дети весь вечер могли наслаждаться свободой и прогулками по шикарному саду клиники. Мы трое совершенно случайно оказались вместе. Я не помню, что именно сказал Кор — кажется, что-то про спонсоров, но ответ Кая до сих звучит так чётко, будто он стоит рядом и повторяет его. Твоя жизнь стоит слишком дёшево, чтобы за неё платить. Он сказал это так, словно читал молитву «Отче Наш» — спокойно и умиротворённо, а Меркулов не сдержался и ударил его. Кай знал, что так и будет — впрочем, этого он и хотел. Он улыбнулся разбитыми губами, а потом, словно дикий зверь, набросился на Меркулова. Прекратили они быстро, и как раз рядом оказался фотограф.

Никита задумался и откинул голову назад.

— Знаешь, о таких людях не любят говорить, потому что даже слова о нём вызывают страх. Кай — сочетание непревзойдённого ума и страшной силы. Это чувствовалось, когда мы были вместе в клинике — это чувствуется и сейчас. Будь он лишён тех способностей, которыми обладает, Каю бы всё равно подчинилась половина мира. Он жесток и опасен, поразительно умён и хитёр. И поверь, если Бог и Дьявол существуют, в свои пятнадцать лет Кай был хуже Сатаны.

— И кто же он сейчас? — я перевела взгляд с Никиты на монитор, где мне в глаза смотрели два осколка льда.

— Кошмар всего человечества наяву.