Бог и библиотекарь 3 - Придя в себя

Как принято говорить, Францишек пришел в себя.

Не то, чтобы он куда-нибудь уходил – Волс точно бы такое заметил и принял меры. Он это мог, нисколько не сомневайтесь. Концепция души серьезно искажена пророками, но кое-что спаслось от их яростного красноречия – она действительно есть. Впрочем, когда ты окружен пылающими кустами, тут не до деталей – успеть бы ухватить суть да спасти одежду. Еще отрока заколоть во славу… Голова кругом!

Волс милосердно прикрыл глаза, избавив несчастного от вида всего того, что не умещается в человеке.

Францишек встал на четвереньки и мучительно застонал. В голове колотились волны чужого моря, столь огромного, что «у берега» означало «сорок тысяч лье и еще вершок». Однажды он видел, как разделывают быка, но чтобы это проделали со всем миром…

Горло пересохло, язык казался покрытым крошкой.

Став прямоходящим (пришлось опереться на дверцу шкафа), шатаясь, он подошел к окну и напился из пластмассовой лейки – на виду у завистливо смотревшей герани, которая весьма рассчитывала на эту воду[1].

За окном стояли ранние сумерки. Скамейки пустовали. Под деревьями было совсем темно. Что-то белело под старой липой, но Францишек не обратил на это внимание. Его очень волновало то, что он, без сомнения, болен какой-то страшной болезнью. Возможно, эпилепсией. Потому что объяснить все произошедшее невозможно никоим образом, кроме разрушения мозга.

Францишек подошел к зеркалу.

Волс на мгновение открыл глаз.

Библиотекарь в ужасе отстранился.

Диагноз! Определенно! Если ты, зажмурившись, видишь то же самое, значит это у тебя в голове. Verstehen?

Вдруг над головой, той самой, что так его подвела, послышался тихий чуть шелестящий голос, будто Францишек был в говорящей шляпе, раздраженной голубиным сюрпризом.

– Тебе нужно лучше питаться. И меньше увлекайся по вечерам этим делом… Как бишь?..

«Шляпа» замолчала, подбирая определение. Перед внутренним взором библиотекаря пронеслись обложки: «Невроз и личностный рост», «Психотерапия и поиски счастья», и еще какая-то завихренная дребедень с чудаком на лодке, гребущем к солнцу, – должно быть, изрядно пьющим.

– Ну же?! – подбодрила «шляпа».

– Психология? – предложил Францишек, чувствуя, что включается в какую-то подозрительную игру.

– Ну да! Этим. Ты ведь самец репродуктивного возраста?

Францишек утвердился в своем подозрении и, подумав, утвердительно кивнул, стараясь на всякий случай не глядеть в зеркало и даже на свою тень.

– Тогда этим и занимайся. Что время терять? Это тело такое недолговечное.

Библиотекарь вздохнул, а затем вдруг и очень некстати вспомнил про свои обязанности в этом кабинете, здании и вообще – в большом и курьезном мире, играющем только дурные шутки.

То есть вы хотите сказать, судари мои, что весь день сегодня библиотека была закрыта?!

Францишека пробил пот. Кинувшись к двери, он повернул ключ и вылетел в коридор, надеясь застать Гавела в его замусоренном гнезде, смотрящего цветную карусель Евроньюс.

Телевизор действительно работал. Но кладовка была пуста как (см. выше) гнездо зимой. Пакетик из-под соломки лежал у входа, словно межевой камень, и сонный французский диктор рассказывал про пандемию и демократию, изобретательно сплетенные меж собой в сознании главного редактора. Бегущая строка снизу сообщала о падении курса евро.

Францишек кинулся в читальный зал, едва не упав на лестнице, влетел в него и застыл на месте. Торжественный и тенистый тот лишь еще больше подчеркивал пустоту.

Чувствовать себя в одиночестве было страшно. Раньше никогда не было, а теперь стало – и очень сильно. Даже толпы разгневанных читателей сейчас бы его обрадовали. Он буквально не возражал против линчевания, только бы оказаться среди людей. Но, кажется, не был достоин даже приличной казни. Человечество просто бросило его тут, среди самодовольных энциклопедий и нервического склада учебников.

Францишек встал на колени и вознес импровизированную молитву, сам не зная точно кому. Человек начитанный и, признаемся, склонный к мистификации, он был уверен, что его слушает много кто, и, если бы они распорядились ему помочь, он бы даже соорудил алтарь. Хоть из каталогов филателистов!

– Мда, – раздалось над его головой. – Надо было с таким связаться…

____________________

[1] Люди думают, что растения ничего не чувствуют. Факт лишь в том, что они не разговаривают и не устраивают скандалов, когда в горшке сухо или милый соседский песик не придумал ничего лучшего. Это никак не объяснить поспешностью выводов – на общение с братьями нашими зелеными у людей во все времена было предостаточно времени. Просто человечество занято лишь собой. Да и то, по большей части, платежеспособными мужчинами с крепкими кулаками (первое, как правило, следует из второго).

Далее http://proza.ru/2020/06/07/1430