Нулевой цикл

                Повесть о тех, кому за…
От автора. У этой повести не совсем обычная судьба. Она была написана и впервые опубликована в самый расцвет «эпохи застоя»- 12 августа 1981 года, в День строителя, который всегда громко отмечался в СССР. Затем была переведена на финский язык…Я уже почти и забыл об этой давней работе, когда  недавно в Интернете объявились две молодые женщины. Они сообщили мне, что нашли мою повесть – с авторским автографом- в бумагах своего недавно умершего отца Виктора Филиппова, главного героя той истории, о которой я когда-то рассказал читателям. Я подарил молодым тот самый экземпляр повести, напечатанной в газете, на свадьбе Виктора и их матери Натальи. И лишь прочтя «Нулевой цикл»,  дочки смогли оценить своего отца в полной мере, понять, насколько интересный, яркий, чуткий и одновременно скромный это был человек…                …Сегодня наша страна, на мой взгляд, снова находится на распутьи: куда идти? Зверский капитализм показал всю свою неумолимую бесчеловечность, так жить больше нельзя. В новый социализм не все верят. И, вообще, что это такое, советский строй, с чем его едят?                Давайте перечитаем повесть о нравственных исканиях, радостях и переживаниях людей из того далёкого времени и поймём- по пути ли нам с ними…

                Глава 1.

-Дoporиe друзья! Я с волнением объявляю следующий
танец, на который приглашают только дамы!-быстро и
уверенно пророкотали динамики.
И тотчас на зал обрушилась лавина звуков: бренчание ги-
тар, барабанная дробь, какофония синтезатора, ryндoсыe
голоса.
У столика Виктора почти одновременно оказались две жен-
шины. Явно искусственная курчавая брюнетка c выразитель-
ными зеленоватыми глазами и незнакомка в голубом платье.
Вызывающе блеснули массивные золотые серьги, полная влаж-
ная ладонь легла на руку:
-Разрешите‚ молодой человек!
Краем глаза он успел заметить: по-девичьи тонкая талия,
грустный взгляд. Неловко повернувшись, опоздавшая воз-
вратилась в глубину зала.
   Музыка властвовала всюду. Она подчиняла себе, задавала
свой ритм. Танцуя с пышной‚ как Лариса, партнёршей, Вик-
тор незаметно для себя забылся.
Отошла постоянная боль в груди, пропали, словно их и не
было, воспоминания, вызывавшие душевную боль. Не так уж
всё и плохо. Закрыты глаза, сквозь качающие волны музы-
коподобного моря не прорывается других звуков. Горячая
близкая щека незнакомой женщины излучает жар. Кто-то
толкает в плечо. Нет ничего на всём свете. Ни-че-го!
Только это мгновение, плавные приятные прикосновения…
   Никаких воспоминаний, к чёрту!
Полностью отключиться, предаться этой минуте.
Мягкий ритм танца, призывная страсть саксофона, плотно
закрытые веки. За ними плавают розовые тени в вишнёвой
глубине. Легко скользить в этом податливом небытии...
Может быть, из таких случайных мгновении и складывается
то, что именуют счастьем?..
                *     *     *
...Счастье!
Замечают ли его те, кто им обладают?
Можно ли зафиксировать, отчётливо осознать: в ту секун-
ду я был счастлив, а сей момент - не совсем!
   Поворот головы. Взмах ресниц любимой. Полуулыбка,
сорвавшаяся мимолётом и осветившая весь день, год,
жизнь.
-Я тебя люблю-ю!
Рука в руке. Шелковистая прядь волос любимого человека
на твоём лице. Хочется зарыться в этот шёлк, утонуть в
нём, раствориться, слиться воедино навсегда...
                *     *     *
...Бурлили уже в прошлом нескончаемым броуновским дви-
жением Невский и Лиговский, суетились, мельтешили, спе-
шили озабоченные лица - пока ещё в настоящем, вот-вот
помчит на север, в будущее, "Арктика" - фирменный Мос-
ковский поезд, соединив стальной нитью три столицы:
настоящую, старую и столицу Заполярья. Молодой румянец
на щечках жены, сияние её влюблённых глаз.
Как сладко жить!
Сверкают юмором даже пуговицы на мундире тестя.
-Вот ещё один, Витя! Спросили как-то жителя тундры,
любит ли он маринованные огурчики? Знаешь что ответил?
Нет, говорит, голова в банку не влазит!...
-Папка‚ не смеши!
Чаечка залилась счастливым колокольчиком.
Объявили, что осталась минута.
-И самый. последний‚ Витёк-зятёк! Тот же малый из чума собрался на
охоту с одним заезжим. Интересуется:                -Ты стрелять-то умеешь?
Тот: «А как же!». 
 -А бегать?»
 -Естественно!»
- А немножко думать?
- Я ученый! Кандидат наук.
Пошли в тайгу. Вдруг-медведь. Малый кричит: «Бежим!». И- наутёк!
Другой ружьё  навскидку: ба-бах! Медведище- с лап .
Малый посмотрел, посмотрел на учёного:
-Эх, ты, а ещё професора! То бы зверь сам за нами пол-дороги пробежал, а теперь трисать километра тащить тушу на себе будешь, однако!...
Рассказчик захохотал и жизнерадостно обнял зятя.
Орешек попался крепкий.
-Будет‚ будет!— сдался Клавдий Егорыч. - Обнимай жену
так, быстрее родит нам внука!
-Папка!
Лариса залилась вишней.
Женщины торопливо расцеловались. Молодая тёща простилась
нежным поцелуем и с Виктором.
На сей раз покраснел он.
-Вручаем, Викентий, нашу наследницу!
"Дался ей этот Викентий! Чудачка!"
Алла Борисовна аккуратно приложилась к душистому пла-
точку.
-Самое ценное, что имеем...
-После "Мерседеса"! - отец Ларисы был неиссякаем и
блестящ, как его новейший автомобиль западного произ-
водства.
…И вот уже поплыли во вчера родители, поехал перрон,
помчались мимо окна Ленинградские окраины...
На следующий день, поутру, когда молодые, обнявшись,
грелись y окна питательным чайком, взорам открылась ди-
ковинная картина.
На фоне задумчивых сказочных зелёных гор ввинтились
вверх белоклубные дымы. Они чётко впечатались в густо-_
зелёный ворсистый ковёр лесов, казались волшебными
предтечами множества стариков Хоттабычей, ожидаемых над
гигантскими дымами.
-Апатиты!— с гордостью пояснил попутчик.
Это был первый живой мурманчанин, увиденный ими. Рядом
c ним разделывалась с жареной курицей жена. На боковом
месте расположился немногословный майор-пограничник‚
тоже ехавший до Мурманска.
   Вскоре c другой, левой стороны, вымахнула бесконечная,
ребристая под ветром, гладь озера.
-Имандра! - все c тeм же неподдельным чувством хозяина
произнёс попутчик. - Самый крупный водоём Кольского по-
луострова. Жаль, загадили. Какие сиги водились, палии!
Жена подтвердила:
-Риби меньше стало.
Она произносила букву "ы" именно как "и".
-И островка раньше не било. Мелеем...
Соседи говорили со знанием дела. Южный щедрый загар де-
лал их похожими друг на друга.
А озеро не кончалось. Далеко у горизонта его стерегли
лесистые отроги Хибин. Верхняя, граничная линия, затей-
ливо и прихотливо уходила влево, а вершины нырнули в мо-
лочные пучины низких облаков. На ближней серой каменис-
той гряде белела кипень точек, словно живописец стряхнул
огромную кисть.
-Чайки!
Виктор c Ларисой понимающе переглянулись.
Вдруг молодая ойкнула и ухватилась за мужа. Над пегим
редколесьем, взбегавшим по верху отвесной каменистой
стремнины, словно белый венец, горделиво явился красавец-
олень. Снежная белизна его восходила от лёгких ног до
застывшеё ветвистой молнии рогов...
Видение ещё витало в восторженных умах, когда пошла по
проходу проводница‚ прозаично спрашивая, кому не нужны
билеты.
“А кому, интересно, они нужны?"-подумал Виктор.
Занавеска слегка трепыхалась. В вагоне холодало. Попут-
чики заметили, что молодые ещё больше съёжились.
- Привикнете. Жарко станет!
Лариса поинтересовалась:
-Говорят‚ заработки на Севере большие?
Ответила тоже женщина:
-Государство, милая, зря денег не плотит. Как потопаешь,
так и полопаешь...
На гармошках занавески полярная медведица где-то в глу-
бинах Арктики, под слепящими лучами вечного солнца пила
курящуюся студёную воду из разломов льдистого безмолвия.
-Эх, раньше риби било!
"Не иностранка, часом?"
Молча согласился с ней и муж - кивком.
Попутчица, очевидно, села на любимого конька.
-Теперь нужно далеко ходить. На ручьи, озёра. По сереб-
рянке, по падунской дороге, на Марфу.
Филипповы  удивились:
-Вы тоже рыбачите?
-Это он - тоже, Саутин.
-И что же тут ловится? — в глазках Чаечки замерцал лёгкий ин-
терес.
-Как что? Я же сказала: форель, сиг, кумжа, сёмужка, хариус, па-
лия.
Муж рыбачки поддакивал. На первом мурманчанине была ков-
бойка, синее тренировочное трико. Его седоватые волосы
взметнулись когда-то в изумлении вверх (рибу большую
поймал!)‚ да так там и остались. Глаза горели дерзким
казацким разрезом, хотя в его поведении не проявлялось ника-
кой воинственности.
-Ми с Саутиним каждую неделю - в сопки; Там душа свежестью набира-
ется.
A зa окном, словно заманивая путешественников, один
пейзаж являлся экзотичнее другого.
Дикие ручьи, серый вечный камень, кривоватые сосенки,
низкие, будто игрушечные, берёзки.
Солнечный свет c трудом просеялся сквозь сито невозму-
тимых облаков. На мрачно-торжественных скалах тут же
полыхнуло, забагрело, зардело. Мелькнуло крохотное, как
для лиллипутов, поле. На краю гужевалась стая неведомых
птиц...
Душа летела в упоительном полёте — любви.

  … Нельзя сказать, чтоб любовь никогда не обращала к Вик-
тору своего прекрасного лица. Так, в детстве она обья-
вилась в образе соседской толстощёкой девочки Даши в
красном, посыпанном белыми крупинками как шляпка мухо-
мора, платьице. Дашенька бывала у них ежедневно, не от-
ходила от него, буквально смотрела в рот. Как оказалось,
Грунина дочь проявляла к Вите неподдельный интерес из-за
его хорошего аппетита. Он съедал всё "на пятерочку",
как говаривала Афанасия Степановна, мать Виктора. Уми-
нал так, что за ушами трещало, подчищая донышко до не-
возможности обнаружить там картошинку или кашинку...
   В третьем классе он, что называется, бегал за рыжеволо-
сой растрёпой Галей Тамбасовой. Галя была pыжa настоль-
ко, что казалась сверху новогодней мандаринкой. Но он
демонстративно не замечал рыжести‚ ибо был покорён её
несомненным достоинством. Галя виртуозно прыгала со
скакалкой. Она могла скакалить два дня и две ночи без
передыху! Она была настоящей королевой свистящей, неутомимой ска-
калки. Галины коленки, юбчонка, а зачастую и трусики, мелька-
ли непрерывным калейдоскопом, когда она в упоении взле-
тала над асфальтом. Сплошной круг скакалки очерчивал
вокруг девочки ореол поклонения.
Любовь эта, обожание, его заступничество за Галю Тамба-
сову перед сверстниками с запальчивыми утверждениями,
что она вовсе не Рыжуха. a свет такой падает и вообще
они дураки, коли не понимают, что не в цвете головы де-
по, что вот отец Гали ещё рыжее, а двухпудовку тыщу раз
поднимает и "Беларусь" водит и т.д., и т.п., отлетели
сами собой, когда он однажды с ужасом обнаружил, что
мать перекрасила её в какой-то обычный цвет, веснушки
с галиного лица пропали, a сама Галя перестала во дворе
школы взмывать в феерии прозрачных скакалочных окружнос-
тей. Совсем другие девчушки как циркачки прыгали во
дворе‚ а она, повзрослевшая в одно лето, потеряла
вдруг свою над ним магию. Любовь потухла, как костёр на
утреннем берегу!..
...Восьмая школьная осень, когда он щеголял в костюме,
купленном на летние заработки - помогал комбайнеру Ива-
ну Севастьяновичу, а мать_показывала соседям его подар-
ки - платок и штанцы для Славушки, началась для Вити
под двумя знаками: восклицательным и вопросительным.
Восклицательный: Тася c обычной фамилией Глотова И Ha-
таша с непонятной фамилией Юлле. Что означает это Юлле,
не знала и сама Наташа, по которой вздыхали не только
восьмиклашки, но.и ребята постарше. В конце концов её
девичьими думами завладел симпатяга Миша, который уже
постоянно работал в совхозных мастерских учеником сле-
саря.
   А до Миши была троица, когда один нёс все портфели, а
двое без умолку болтали, попеременно бросая на носиль-
щика кокетливые взгляды. Ему больше нравилась то Тася,
то Наташа. Сумбур был какой-то в его шальной голове.                Были и старые, редкие в тех краях, берёзы c тёмными шапками птичьих
гнёзд в непоседливом поднебесьи, шуршание листвяных во-
рохов под озябшими ногами, долгие вечера, по-осеннему
непроглядные, когда трое никак не могли расстаться. Никто
не знал, как из трёх вычесть одиу? И что из этого по-
лучится. Вопросительный знак, казавшийся вечным, был
лихо срублен зубилом Миши. А один на один с Тасей ему
стало скучно. И как-то так случилось, что вскоре они
были подчинены другим думам, иным знакам: тире, стреми-
тельно отдалившим, многоточию желания побыть наедине с
собой, запятым каникул, новых радостей и недолгих огор-
чений...
   Но то было игрой в любовь.
А сейчас y него в жизни появилась Чаечка!
3a окном взбугрилась, бешено вспенилась от обиды,
стиснутая скалами, неукротимая река. Справа мелькнул
свежей желтизной струганого дерева заречный терем.
-Кола с Кицей встретились!
Брови Саутина тоже вздыбились лихими чёрными кончиками.
На плавном склоне река ненадолго успокоилась, будто
забыв обиду, но вскоре вновь заколобродила, задробилась
по каменным россыпям‚ торопясь к морю-океану. Вот Кола
поднырнула под поезд и появилась уже слева.
Вдалеке показался ещё один - стальной, решётчатый -
мост.
-Тулома!
Загадочно звучали для них северные названия.
Наблюдатели увидели слияние двух могучих заполярных
рек, место, где рождается Кольский залив.
Поезд шёл медленно, почти бесшумно. Величественно раз-
ворачивалась панорама залива с вереницами судов. Вдоль
берега плавали белогрудые чайки, подёргивая чёрными
мачтами задранных хвостиков. Иногда чайки срывались в
полёт, молниеносно превращаясь из обычных водоплавающих
птиц в гордых, какими и пристало им быть, владычиц мор-
ского неба.
Потянулся порт-гигант, справа панораму продолжили новые
микрорайоны, занявшие многочисленные сопки, постройки
и здания неведомого города, Где начнётся их новая
жизнь - за Полярным кругом.

...А через десять часов с минутами, в том же городе,
на том же вокзале, прибыв по той же Октябрьской железной
дороге, остановится другой скорый поезд - "Полярный",
споткнувшись o шестьдесят девятую параллель. Севернее
древней Кольской земли поезда уже не ходят.
На перрон сойдёт хрупкая светловолосая девушка с не-
большим чемоданчиком и портфелем, в котором, похоже,
ещё недавно носили дневник и школьные учебники. Лучис-
тое солнце Севера весело вспыхнет в её косе, ершистый
ветер, шаля, трепанёт косынку в горошек и унесёт за
соседние причалы лёгкий аромат полевых цветов Средней
полосы, невесть откуда взявшийся в густом запахе рыбы
и соли, царящем на нижней террасе портового города.
Девушка словно исчезнет в толпе приезжих, затеряется
среди множества тех, кого влекли сюда охота к перемене
мест либо тяга за длинным рублём, юношеский порыв или
морская романтика, мечты и надежды...

...Счастье!
Оно, казалось, пришло навсегда, поселилось в комнатке
общежития, где поначалу кроме него да одного на двоих
чемодана ничего y них и не было.
Маняще брезжила целая жизнь впереди, в которой будут
славные виктории, где будут процветать два новоиспечён-
ных молодых специалиста и третий, ещё совсем не испе-
чённый, а только подающий время от времени знаки мате-
ри.
-Тук-тук! Я здесь. Тук-тук, ждите меня!...

                * * *

   Начальник СМУ Мукеев - кареглазый, улыбчивый, похо-
жий нa артиста Леонова крепыш, встретил Виктора добро-
желательно:
-Говоришь, будем пробивать вечную мерзлоту?!
Застроим полуостров новыми городами? Говоришь, есть же-
лание ударно трудиться на линии? А может, всё-таки в
управление? Здесь тоже нужны итээровцы…
Виктор выдержал испытующий взгляд. Ответил не спеша,
будто не слова, а полновесные кирпичи закладывал в зда-
ние будущих отношений:
-Лучше снизу. Отчётов и без меня насоставляют.
-С нулевого цикла! - подхватил тон Мукеев и одобритель-
но оглядел прибывшего выпускника.
Ему явно импонировал этот высокий складный парень с пря-
мым взглядом серых глаз. Лицо простое, скуластое. Упря-
мый должно быть.
-Говоришь, ЛИСИ с отличием? Поработать внизу НУЖНО? В
аспирантуру?
Филиппов расшифровал скрытую мысль. Дескать, с налёту -
с повороту погеройствовать легко. Пока не раскусили, на
что горазд. И улететь вверх. Только будешь тогда от на-
стоящего мастера еще дальше, чем сейчас.
-Не для биографии. Для себя.

Начальник бросил быстрый взгляд на часы:
-Говоришь, пора на объект? Верно мыслить. будешь у про-
раба Беликова для начала. Артём Григорьевич многих уму-
разуму научил, хотя сам он институтов, не в обиду, не
кончал. Меня тоже учил... Комнату дадим, попозже и квар-
тиру. Жена устроилась?
-В проектном институте.
-А-а‚ у Гафизова... Оратор известный. Честно скажу:
болотцем у них там сильно попахивает. Их бы на быстринку, чтоб
гниль кашерную протянуло...
Мукеев легко поднялся из-за обшарпанного, c кипами чер-
тежей, стола, привычно снял с гвоздя оранжевую каску,
ловко надел её. Так же светло, оранжево улыбнулся:
-В отношении партийного учёта - к Чигину Виктору Влади-
мировичу, с главным инженером Эдурдом Рэмовичем по хо-
ду дела познакомишься. Н-ну, говоришь, поживём-увидим?!
Юрий Иванович хитро подмигнул.
Удивительно, что видит Виктор этого плотного, с обвет-
ренным лицом, северянина впервые, но такое чувство, что
давным - давно знакомы. Может из одного села или родствен-
ники даже. И вот встретились тут, Вдали от родных Орен-
бургских краёв...
...Родных у Виктора Филиппова наперечёт: мама да младший
брат Славка. А теперь и Чаечка.
Братишка служит на флоте, за Североморском, мать тру-
дится в колхозе телятницей, хотя давно пора на пенсию. Сколько лет
не бывал он на родине, в селе Павлово! C тex пор, как,
вернувшись из Армии, поступил в институт. Так уж полу-
чалось.
…Едва наступило лето, Ленинградский студент, досрочно
сдав зачёты и экзамены, защитив курсовые, в зелёной
штормовке мчался о себе подобными весёлыми ребятами то
на юг, то на север, то на восток. Отбивали такт колёса,
летела песня:
…Где—то на юге, а может на севере
В дождь или может в снег,
Жили ни в бога, ни в черта не веруя
Четырнадцать человек...
Попасть в ССО тогда было проблемой, никакой влиятельный
родственничек не мог протолкнуть - студенты народ непод-
купный, конкурс оказывался почище, чем в институт между-
народных отношений. Но за Виктором ходила добрая слава
умельца и работяги. Недавний стройбатовец был каменщи-
ком, бетонщиком, плотником. Выносливости и деловой хват-
ке ещё отец научил- милицейский участковый, погибший
при задержании сбежавших опасных преступников...
   Зарабатывали стройотрядовцы неплохо. Работка тоже
подстать оплате: с шести утра до десяти вечера. Не мас-
терством, так старанием, энтузиазмом брали.                В последний студстрой Виктор с друзьями в Якутию попали.                Вот уж где раздолье было!
Солнце едва ли не круглые сутки светит-греет. Работай,
сколько силушки хватит. И вкалывали ребятки!
Крана не было - ерунда: вручную наверх таскали кирпич,
раствор, поднимали здоровенные брёвна.   С технической
оснасткой там вообще было сложно, так как в посёлок
можно было пробиться бездорожьем либо на вездеходе, либо по реке.
Красиво называлась  эта  норовистая река - Яна. Много было пота пролито даже
бывалыми, теми, кто и на БАМе ударничал. Зато появилась
в Усть-Куйге новая улица - Студенческая. И хоть не было
такого названия в документах, оно пошло из уст в уста.
Не забудут до конца своих дней строители радости новосёлов,
 переехавших в ИХ дом. Будут помнить тот дух тёп-
лого хлеба, выпеченного для них старой якуткой Макаров-
ной.
Там, в Усть-Куйге, возле которой невидимо сплетаются
подземные золотые косы сказочной девушки-якутки, полю-
бившей храброго охотника и за это наказанной злым шама-
ном - Чёрным Шаманом, нашёл свое сокровище и Виктор.
Лариса, пухленькая, румяная хохотушка из экономического
была в отряде "Зодчие" поваром. Ей помогала Макаровна,
которую быстроногие якутские, да и русские, ребятишки
звали "Эдий" - тётушка. Хотя, если говорить откровенно,
то ещё неизвестно, кто кому помогал, ибо поехала девуш-
ка в ССО впервые и самостоятельно умела готовить разве
что картошку в мундире да глазунью. Но после доброй работы на воль-
ном воздухе любая пища летит со свистом и, естественно,
что благодарных улыбок поварихам адресовалось много.
Молодой эдий - больше. Всем улыбающимся Лариса (по-гре-
чески - чайка) предпочла Виктора, несмотря на то, что
были мальчики и покрасивее, умеющие петь под гитару и
говорить изысканные комплименты. Просто он был уже после Армии,                а это для иных невест- немаловажно…
Как ни уставали, а находились силы и для концертов,
танцев, дружного костра...
…Верили в дружбу
И в дело, которое
Дано им одно на всех.
Может строители,
А может и лэповцы
Четыр-над-цать чело-век!.. Командиром объединённого отряда был легендарный Вася Жуков, самый опытный организатор работ. С ним- высокие заработки были гарантированы…
…Так y Виктора с Чаечкой закружилссь-завертелось тогда, что
в Ленинград они возвращались уже вместе. Шальные были
от внезапно открывшегося счастья, от радости видеть
единственные глаза, ощущать волнующие объятья.
Раз такое бывает, в молодости.
Сладкий угар тот не прошел и в городе на Неве, родном
для Ларисы. Быстро, неукротимо мчались беззаботные дни
перед учёбой. И как-то само собой получилось, что заду-
малась студенческая свадьба. Молодые намеревались съез-
дить за матерью Виктора Афанасией Степановной‚ но захло-
потались, уже не успевали. Послали приглашение. Мать
неважно себя чувствовала, да и_поздненько сыновнее при-
глашение получила. Отбила телеграмму про совет да лю-
бовь и послала телеграфный перевод на тысячу - была при-
naceнa на всякий пожарный случай. Брата дома вовсе не
оказалось - направили от военкомата в Новотроицк.
   Родители Ларисы Виктору понравились; отец - кадровый
военный, старший прапорщик, кажется по интендантской
части. Клавдий Егорович имел нрав крутой, но на граж-
данских людях его не показывал, был общителен, энци-
клопедически образован по части анекдотов. Алла Борисов-
на, тёзка звезды эстрады, кстати, бывшей предметом пос-
тоянных нападок Викторовой тёщи по линии вкуса певицы, к счас-
тью  для неё - заочных, была яркой женщиной, любившей монопольно
щеголять в немыслимых нарядах. Этому не мешали два уни-
верситетских диплома Аллы Борисовны (тёщи). Последние
годы она не работала, так как, по её туманному высказы-
ванию "замыслила немалый труд, требующий интеллектуаль-
ных усилий и свободного времени".
Родные невесты выбор одобрили, тем более, что до дипло-
ма молодым осталось - рукой подать.
Регистрация любви состоялась по высшему разряду: во
Дворце бракосочетаний, под торжественные звуки соответ-
ствующего марша, с букетами, шампанским, многоголосой
студенческой братией, песнями (через тумбу, тумбу раз!),
цыганочкой, кавалькадой авто и выносом невесты на руках.
На это ушёл весь аккордно-премиальный фонд, заработан-
ный в Якутии. Рука тёщи оказалась весьма прижимистой...
Ho праздник удался! Гремело, кружилось, цвело, пело.
Виктор в новейшем моднейшем костюме при бабочке - вот-
вот взлетит! – улыбался во всю ширь, целовал хохотушку-невесту.                И в мыслях не было, что он здесь не только как жених на-
ходится, но и всю свою родню, всех Филипповых представляет.
Не видел, не слышал никого, кроме одной. Иначе, разве б
так безмятежно улыбался?..
   Ослепляюща молодая сила любви, она затмевает всё, как вспышка молнии.


              (Продолжение следует)