Приключения Юльки в деревне. 3я часть

Порка Петьки
- Сегодня будут пороть Петьку, - как бы между прочим сказала Юля, когда они уже сидели в ее комнате.
- Я знаю, - вытирая слезы, ответила Катя. И, улыбнувшись, добавила, - пойдем смотреть?
- Как смотреть? - удивилась Юлька. Она всегда забывала, что порят многих во дворах. И, что многие, кто невольно, а кто и специально, становятся зрителями.
- Я знаю, откуда мы можем спокойно посмотреть на порку Петьки, - уже больше не плача, сказала Юлькина кузина, - это достаточно интересно!
- В смысле? - в Юлиной голове все это как-то не хотело укладываться.
- Юлька, не тормози! - игриво прикрикнула Катя на кузину, - я зайду вечером, пойдем смотреть, как Петька будет жопой крутить.
Катя натянула юбку на попу, обняла Юльку и побежала домой, как будто ее и не пороли только что.
Вечером, когда Катька пришла за Юлей, по ней вообще нельзя было сказать, что сегодня она лежала на лавке под розгами. Юлька даже шлепнула ее по попе, когда они при встрече обнялись. Но Катя даже не поморщилась, ну хотя бы для виду.
- Пошли скорее, - лишь сказала она Юльке, - дядя Петя уже и скамейку во двор вынес.
- Деда, мы пойдем с Юлькой погуляем, - сказала Катя, когда дед спросил, куда это они собрались. Потом она схватила кузину за руку и потащила за собой. Дедушка улыбнулся им вслед. Он прекрасно понимал, куда отправились его внучки.
Сестренки подошли ко двору, где жил Петька, со стороны огорода. Потом они залезли на крышу одного из сараев. От туда была идеальная видимость. Все было как на ладони.
Петька уже тоже был во дворе. Его отец как раз выбирал розгу. Сделав выбор, он повернулся к сыну.
- А я думала, что у вас порят только веником, - тихо прошептала Юлька кузине, увидав в руке у отца Петьки одиночную розгу.
- В основном веник, - так же тихо ответила Катя, - за такими розгами нужно ехать, а не у всех есть машина, как у дяди Пети.
- Петька, давай на лавку! - строго сказал его отец и девочки сразу притихли, - сумел накосячить, сумей и ответ держать!
- Папа, не надо, пожалуйста! - заныл Петька, - прости, я больше не буду!
- Отец, христа ради, пожалей его! - стала просить за сына мать, - ну разве это причина для порки? Он же ничего такого не сделал!
- Папа, пожалуйста, не надо, - продолжал скулить Петька. Он не сделал ни одного шага в направлении лавки. Хоть и знал из опыта, что ничего ему не поможет избежать порки, но... Но он, как всегда, надеялся на это.
- Цыц! - строго оборвал их дядя Петя, - быстро на лавку и штаны вниз. Иначе ты меня знаешь!
Петька, посматривая то на мать, то на отца, медленно направился к лавке. На ходу он расстегивал пуговицы на штанах. Дойдя до скамейки, он остановился.
- Что застыл? Помочь? - строго спросил отец.
- Папа, пожалуйста! - глотая слезы, продолжал умолять отца мальчик. Хотя шансов на то, что его пороть не будут, не было никаких.
- Ты знаешь, что сам виноват! Заслужил! - строго сказал папа мальчика, - ложись!
- А ты молчи или иди в хату! - так же строго сказал он своей супруге, которая все еще пыталась защитить своего сына от порки.
После этого он, чуть не силой, заставил сына лечь на лавку. Сам же и оголил задницу сына.
Перед тем, как начать пороть, дядя Петя прочитал сыну целую лекцию, что так себя вести нельзя. Что он, Петька, уже достаточно большой лоб и должен стараться вести себя как мужчина. Что, раз из-за его трусости Юлька и Катька получили по задницам, то и ему, Петьки, никакой пощады не будет.
- Начнем! - и первая розга опустилась на попу мальчика. Отец хоть и привязал его, но... Он привязал только руки и ноги мальчика. А талию он привязывать не стал. Что давало возможность Петьке крутить задницей во все стороны. Что он, Петька, и делал.
Розга раз за разом опускалась на Петькину задницу. Каждый удар сопровождался криком мальчика и танцам его попы. Казалось еще немного и он, Петька или свалится со скамьи или упадет вместе с ней. Но скамейка так и оставалась стоять на месте и Петька так же продолжал лежать на скамье, крутя попой во все стороны. Она, попа, быстро покрывалась красными, темно-красными полосами.
- Пожалей сына, христа ради! - постаралась мама Пети опять заступиться за сына. Но ее просьба осталась без внимания. Точнее, результат был как раз абсолютно противоположный. Ее муж стал наносить еще более сильные удары. Петька уже кричал без перерыва и во весь голос. Казалось, что слышно его было с другой стороны деревни. Он, Петька, уже не просил о пощаде, не просил прекратить порку, он только орал от боли. Но отец никак не реагировал на это, продолжая раз за разом опускать розгу на попу сына. После очередного удара, он отбросил розгу, которая пострадала довольно сильно. Петька по опыту знал, что это не конец порки. Что папа меняет лишь розгу. Но, он, Петька, как всегда, надеялся, что порка закончена. И, как всегда, его разочарование было очень большим, что порка продолжалась. Дядя Петя взял новую розгу и продолжил порку сына...
Юлька, видевшая порку лишь второй раз в жизни... Причем оба раза за один день. И обе порки такие разные. Сначала ей было интересно посмотреть. Потом, когда порка началась, ей стало почему-то страшно. Она даже на мгновения зажмурила глаза. Потом ей стало интересно, чего так орет Петька. Ведь по звуку от того, как розга ложилась на попу, Юле казалось, что не так уж и сильно его порят. А увидев, ей, наверно к ее великому стыду, понравилось то, что она увидела. Понравилось, как розга целовала попу мальчика. Понравилось, какие следы она, розга, оставляет на попе. Понравилась реакция попы на боль. Понравилось, как она, попа, напрягалась, сжималась, расслаблялась. Какой танец боли танцевала попа. И, даже то, как Петька кричал, умолял о прощении, все это очень понравилось Юльке. Она тайком взглянула на Катю. Их взгляды встретились. Юлька вся залилась краской, став красной как помидор. Оказалось, что Катька больше смотрела на Юлю, на ее реакцию, чем на порку. Об этом она сказала Юле потом, после порки.
- Все норм, - тихо сказала Катя кузине, улыбнувшись ей и взяв ее руку в свою. Это касание немного успокоило Юлю. И она, Юля, опять уставилась на происходящее во дворе.
Катя продолжала держать сестренку за руку. От Юлиной руки шла какая-то странная, но приятная энергия, тепло. Так же, как и тогда, в полдень, когда пороли саму Катю. Это было для Кати абсолютно не понятным, но интересным. Еще она успела заметить, как и тогда, кода пороли ее. Что чем сильнее порка, чем больше боли, тем сильнее поток энергии от Юли.
А Юля, она тоже не могла объяснить себе, что происходит с ней. Откуда берется эта странная энергия. Точнее, она стала замечать, откуда эта энергия. Но, вот как эта боль, причем не ее боль, а чужая боль. Как она трансформируется в энергию, которую получает она, Юля. Это было и непонятно, и странно, и интересно. Но, и к ее стыду, еще и приятно. Юле было очень стыдно от того, что Петьке больно, он страдает, кричит от дикой боли (насколько это больно, Юля очень хорошо знала). А она, Юлька, получает от этого удовольствие. И,что было еще хуже, чем больнее было Петьке, тем больше она получала наслаждения...
- Можешь вставать! - сказал Петькин отец, отбросив истрепанную розгу в сторону, - я очень надеюсь, что это наказание послужило тебе хорошим уроком1
Пока отец говорил это, мать развязала веревки на руках и ногах сына. Петька поднявшись, с трудом, очень аккуратно и осторожно натянул на свою попу штаны. Он едва стоял на ногах и слезы лились ручьем по его лицу. Несмотря на то, что все было позади, Петька еще продолжал рыдать. Мама взяла его под руки, успев еще сказать мужу, какой он бесчеловечный садист и изверг, и увела со двора в хату.
Дядя Петя остался во дворе. Он закурил папиросу и не спеша собрал использованные розги. Потом убрал в сени лавку. По нему видно было, что он тоже сильно переживал за то, что пришлось так выпороть сына. Но по-другому он не мог. Тем более, что он, Пётр, был председателем колхоза. Что он был всегда на виду. И это требовало от него...
Девочки тем временем покинули свой наблюдательный пункт и направились домой. Шли они молча. И, лишь когда дошли до дому, Катя сказала, что она больше смотрела на Юлю, чем на порку Петьки. Что ей совсем не интересно и пошла она лишь для того, чтобы показать Юле, как другие могут увидеть, как их, Юльку и Катю, самих порят во дворе... Катька не стала заходить в хату, они попрощались перед калиткой...
Обеим девочкам было о чем подумать. И, наверно, лучше наедине с собой...