Взыскание погибших...

            Взыскание погибших.
Андрей Платонов: рассказы о войне…
На моём столе обжигающая сердце и душу книга Андрея Платонова « Иван Великий. Рассказы о войне». В книге писателя Андрея Платоновича Платонова (1899 – 1951гг. Несколько лет он жил и работал на Тамбовщине) тридцать семь рассказов. Написаны они на фронте, многие только что вышедшим из смертельного боя автором и поэтому без прикрас, лукавства, выдумок и всего прочего, что надёжно поселилось в современных повествованиях о войне.
Современный славный писатель Юрий Бондарев отзывается о книге: « Документальные рассказы Андрея Платонова о войне обжигают- он писал их на передовой. Пропитанные смертью и жаждой жизни, эти рассказы с полным основанием могут служить документами войны».
О подвиге советских воинов написано много и светлого, доброго, восторженного и, к сожалению, грязного, несправедливого. Особенно в последние годы.
Платонов писал совершенно по-другому.  Его рассказы воистину опаляют душу, заставляют сердце биться учащённо. Веришь, переживаешь за каждое слово.
Другой великий русский писатель Валентин Распутин сказал о коллеге: « Откуда-то, опять же издалека, глазами корневого человека, посланника всех времён видел он происходящее. И воевавший получил у Платонова, не начертательный, а самовыражающийся  образ».
Обратимся хотя бы к одному из рассказов.
28 октября 1943 года в « Красной звезде» был напечатан рассказ писателя « Мать».
« Его нужно читать всем, в каждой семье, он должен звучать в исполнении лучших деятелей культуры…. Я не представляю человека. который после прочтения этого великого скорбного текста – плача может произнести нечто, оскорбляющее память русского советского солдата, память погибших». ( «ЛГ» № 19, 2014 г.)
В наше время это чрезвычайно важно, востребовано!
Рассказ имеет и второе название –« Взыскание погибших», имя одной из икон Божией Матери. И эпиграф: « Из бездны взываю. Слова мёртвых».
Пытаюсь передать канву рассказа. « Мать вернулась в свой дом. Она была в беженстве от немцев, но она нигде не могла жить, кроме родного места, и вернулась домой.
Она два раза прошла…полями мимо немецких укреплений…Она не имела страха и не остерегалась никого, и враги её не повредили. Она шла по полям, тоскующая, простоволосая, со смутным, точно ослепшим, лицом. И ей было всё равно, что сейчас есть на свете и что совершается в нём, и ничто в мире не могло её ни потревожить, ни обрадовать, потому, что горе её было вечным и печаль неутолимой – мать мёртвых всех своих детей. Она была теперь столь слаба и равнодушна ко всему свету, что шла по дороге подобно усохшей былинке, весомой ветром, и всё, что она встретила, тоже оставались равнодушными к ней. И ей стало ещё более трудно, потому что она почувствовала, что ей никто не нужен, и она за то равно никому не нужна. Этого достаточно, чтобы умереть человеку, но он не умерла, ей было необходимо увидеть свой дом, где она жила всю жизнь, и место, где в битве и казни скончались её дети.
На своём пути она встречала  немцев, но они не тронули эту старую женщину, им было странно видеть столь горестную старуху, и они оставили её без внимания, чтобы она умерла сама по себе…
Пройдя сквозь войну, старая мать вернулась домой. Но родное место её теперь было пустым…И все соседние жилые места, весь этот старый город тоже умер, и стало вокруг светло и грустно, и видно далеко окрест по умолкшей земле. Ещё пройдёт немного времени, и место жизни людей зарастёт свободной травой, его задуют ветры, сравняют дождевые потоки, и тогда не останется следа человека, а всё мученье его существования на земле некому будет понять и унаследовать в добро и поучение на будущее время, потому что не станет в живых никого. И мать вздохнула от этой последней своей думы и от боли в сердце за беспамятную погибающую жизнь. Но сердце её было добрым, и от любви к погибшим оно захотело жить за всех умерших, чтобы исполнить их волю, которую они унесли с собой в могилу…»
На пепелище к уныло сидящей матери подошла одна случайно уцелевшая соседка. У неё тоже погибли под бомбой двое её малолетних детей, а муж пропал на земляных работах.
И состоялся разговор сквозь слёзы и вздохи.
« А я вернулась – сказала мать, -мне-то что же! Мне-то что же теперь! Мне всё равно! Я сама теперь как мёртвая…
-А что же тебе делать-то; живи как мёртвая. Я тоже так живу,- сказала соседка. – Мои лежат, и твои легли…
_ А могилу то кто вырыл? Глубоко отрыли –то? Ведь голых, зябких хоронили, глубокая могила была бы потеплее! – говорила унылая, сама полумёртвая мать.
- Нет, каково там глубоко! – сообщала соседка. – Яма от снаряда, вот тебе и могила. Навалили туда дополна, а другим места не хватило. Тогда танком проехали через могилу по мёртвым, покойники умялись. Место стало, и они ещё туда положили, кто остался…А сверху чуть-чуть землёй, покойники лежат там. Стынут теперь, только мёртвые и стерпят такую муку – лежать век нагими на холоде…
Там, за посадом, у самой дороги все лежат, пойдёшь- увидишь. Я им крест из двух связала и поставила, да это ни к чему: крест повалится, хоть ты его железный сделай, а люди забудут мёртвых…
Мать пришла на место могилы, где стоял крест…села у этого креста; под ним лежали её нагие, умерщвлённые, поруганные и брошенные в прах чужими руками дети…
-Были бы живы,- прошептала мать в землю своим мёртвым сыновьям,- сколько бы работы поделали, сколько бы судьбы испытали! А теперь, что ж, теперь вы умерли,- где ваша жизнь, которую вы не прожили. Кто проживёт её за вас?...
Она потрогала могильную землю и прилегла к ней лицом. В земле было тихо, ничего не слышно.
-Спят,- прошептала мать,- никто не пошевельнётся,- умирать было трудно, и они уморились. Пусть спят, я обожду – я не могу жить без детей, я не хочу жить без мёртвых…
Она снова припала к могильной мягкой земле. Чтобы быть ближе к своим умолкнувшим сыновьям. И молчание их было осуждением всему миру- злодею, убившему их, и горем для матери, помнившей запах их детского тела и цвет их живых глаз…».
Умершую мать обнаружил немолодой красноармеец из поблизости остановившейся танковой колонны.
« Он постоял немного, в томлении своей разлуки с чужой матерью.
_ Темно тебе сейчас, и далеко ты ушла от нас…Что ж делать-то!...Весь мир должен в разуменье войти, иначе нельзя будет. Иначе – всё ни к чему!...
Нужно ещё сметь жить после победы той высшею жизнью, которую нам завещали мёртвые, и тогда, ради их вечной памяти, надо исполнить все их надежды на земле, чтобы их воли осуществилась и сердце их, перестав дышать, не было обмануто.
Мёртвым некому довериться, кроме живых,- и нам надо так жить теперь, чтобы смерть наших людей была оправдана счастливой и свободной судьбой нашего народа и тем была взыскана их гибель… О каком молодом поколении и какого народа можно достоверно сказать, что его жертвами и героизмом, его усилиями, соединёнными с трудом и подвигом старших поколений, были спасены Родина и человечество от рабства и гибели и открыты дороги свободы и даль истории?...
С малолетства он был приучен к труду, к забое о семье, к дисциплине общественного труда и ответственности. Такая жизнь  сделала из него хорошего солдата…
Русский советский воин не образовался вдруг, когда он взял в руки автомат, он возник прежде, когда ещё не знал боевого огня, характер и дух человека образуется постепенно из любви к нему родителей, из отношения к нему окружающих людей, из воспитания в нём сознания общности жизни народа…
Ничего не совершается без подготовленности в душе, особенно на войне. По этой внутренней подготовленности нашего воина к битвам можно судить и о силе его органической привязанности к родине и о его мировоззрении, образованном в нём историей его страны…без веры солдат как былинка – он умереть ещё может, а одолеть ему неприятеля уже трудно бывает…».
Умственная, культурная работа предстоит долгая и трудная. Пусть нас воодушевляют примеры отцов и дедов, победивших лютых врагов и сохранивших нам  жизнь.
А они, наши защитники – воины, идя в смертный бой, черпали силы, мужество. Стойкость именно в уверенности, что не будут забыты.
Июнь 2020 года.