Кажется

    Дождь шёл почти без остановки уже третью неделю. Иногда он не мог выдавить из себя ни капли и, взбив перину туч, намеревался отдохнуть, но не тут-то было. Его будили, шумно роняя на пол стулья с высокой неудобной спинкой, и всё приходилось начинать заново: обрывать невесомые провода так, чтоб искрило, сбивать с пути столбы ветхих стволов и, неумеренно поощряя буйство дикорастущей зелени, угнетать любое вычурное, надуманное и неестественное.  От обилия вод лес зарос так, что не было видно неба.

    Вознамерившаяся не отстать кубышка, шевеля рыбьим ртом, скрипела в такт, вырезывая усердно гигантские сердца из зелёного картона, и роняла тут же себе под ноги, не заботясь дольше об их судьбе. Через некоторое время листов сделалось так много, что даже чересчур. Они плыли недолго сами по себе, а после сбивались в тесные стаи, плотно закрывая собою всю поверхность воды, где мешали рыбам, лягушкам и даже птицам. Привольно  было одним лишь ужам. Субтильные фигуры позволяли им без труда просачиваться  меж страниц зачитанных томов листвы, и,  появляясь неожиданно в разных местах водоёма, наводить непритворный ужас на его обитателей.
    Иная монотонность столь навязчива, что изживает себя сама. Ветшая от времени или по сторонним причинам, слегка огрызенные с краю или разломанные на треть, - листья оседали на дно один за другим.  Двух уцелевших хватило, дабы пруд  отдышавшись, наконец, не казался лишённым привычного уюта.  Стало где охолонуться** птицам, лягушкам снова было где согреться, не опасаясь подвоха со стороны ужа, да и рыбы передумали взывать о глотке воздуха над водой, но мирно дремали в тени.

    То, что произошло после, не случилось само по себе. Оно готовилось степенно, изо дня в день, а выдало себя, лишь когда карась, упёршись спиной в лист кубышки, приподнял его как мог высоко над водой и начал разбег. Как оказалось, листу весьма желалось почувствовать себя свободным, парящим, как те птицы, что взлетают с воды, не замочив крыл. Рыба вознамерилась помочь ему в этом, но совершенно позабыла о мощной руке корня, которая никак не желала отпускать поводок стебля от себя.
     Но... карась был упрям. Глядя на его старания, часть рыб тщилась подсобить, а другая сама пыталась взлететь, часто загребая грудными плавниками. Впрочем, ни из того, не из другого, ничего не вышло, да и не могло б. Произошло  то, чего было не миновать: не выдержав терзаний, стебель обломился.
Не готовый к такому повороту событий, без сил и без воли предпринять что-либо, лист удерживался на плаву ещё некоторое время. Измученный надеждами совершить то, на что не был годен, он всё больше молчал, мрачнел, пока не канул однажды ночью. Без следа...
     Карась по сию пору уверяет всех, что лист кубышки всё же взлетел, и не без его в том участия, но злые языки утверждают, что он-таки утоп. А лягушка, на глазах которой, собственно,  всё и произошло, сохранила втайне основанье случившегося. Уж, как ни стращал, так и не сумел выведать истины. Единственное, чего удалось ему добиться, так это  слов о том, что «каждый должен заниматься своим делом»... Кажется, что это было именно так.

___________________________________
* - Кубы;шка (лат. N;phar) — род многолетних водных растений семейства Кувшинковые (Nymphaeaceae), распространённых на мелководье по берегам озёр и медленнотекущих рек или проток.;
** - освежиться