Лицемерие, утратившее свою очевидность

                «Отродясь такого не бывало, и опять то же самое,»
                © В.С. Черномырдин, незабываемо афористичный               
                государственный деятель прошлого.

                Лицемерный, двоедушный человек живет двумя жизнями.
                Одна из них видна окружающим, другая – внутренняя,
                сокровенная.
                © Кирилл, Святейший Патриарх Московский и всея Руси

Лицемерие — моральное качество, состоящее в том, что заведомо безнравственным поступкам (совершаемым ради эгоистических интересов, по низменным мотивам и во имя антигуманных целей) приписываются псевдоморальный смысл(справочное).



1. Даже если на то будет  собственная воля, то,  где бы ты  ни скрывался, всё не избежать миазмов мейнстрима, когда под воздействием некоей ошеломляющей новости вдруг да обнаруживается  вокруг такое множество знатоков открывшегося дела, что впору удивиться, как же при такой сумме деловых потенциалов возможно вообще случиться происшествию, да при этом ещё и чрезвычайному.               
Но коль уж такое случается, тогда отдельно взятому обывателю предстоит, если не выбрать кому из мифических Сцилле и Харибде отдать своё безоговорочное предпочтение – то уж проскользнуть между ними  и  оставаться во мнимом ли своём затворничестве или же, сломя голову, опрометчиво ринутся в самый бездонный омут событий дня, или же это будет бурный поток, или же грай встревоженной вороньей стаи: всегда разно по форме и никогда –действительно адекватно сущностному содержанию происходящего.
              А ведь как же славно бывает просто ощутить себя частью природного естества, каким-то экспериментальным способом удалённой от новостей дня текущего, изобильного  своими парадоксами!
            Ведь вот же:

Мой сон был прерван. С каждым так бывает,
Когда душа упрямо побуждает
С журчащим бременем расстаться в тишине,
Лишь только нарушаемой собой. Наедине.
Я вышел ко двору, едва расставшись с ленью,
Чтоб быть сраженным поразительным явленьем,
- но разве же не ведал я о нём? – покуда до поры,
Не бросив все дела – ушёл в объятия игры.
Тот случай был теперь. Начало дня,
Смиренным утром, – только для меня –
Едва всходило к четырём часам,
Неверным светом к спящим небесам,
Сквозь тучи рваные – закончилось ненастье.
Лениво теплота едва дождалась власти.
Ей отвечал растений тихий сад,
В котором каждый проявить был рад
Своё уменье радоваться свету.
Но больше – птицы. Оживив планету,
Заполнив полумрак ночи,
Стозвонами любви…
Авторский опус 41 из Impressions

    С удовольствием освободившись на природе от известного каждому бремени, почему-то, вместо того чтобы блаженно  раствориться в мироздании, начинаешь ни с того ни с  сего задавать себе провокационный вопрос:
- А кто же  идеолог, организатор и  руководитель этого вот так совершаемого явления, в общем и в каждой его частности?
Разумеется ,не подразумевая ответчиком некую персонифицированную трансцендентную сущность.
     Да и какие ко творцу будут претензии, когда вот как легко и просто совершается в Природе всё, равно как благостное, так и трагичное; да так совершается, что и самое последнее то, о чём только что сейчас мной безрассудно уже сказано здесь, совершается настолько естественно, что остаётся только признать  незыблемость высшей воли. И никаких сомнений.
Они, последние, возникают с маниакальной неизбежностью, когда мы обращаемся  уже к деяниям наших рук.

2. Однажды, пребывая в ипостаси путешественника – ипостаси вынужденной, в виду острой производственной необходимости – мимолётно удивился одной явившейся мне малости.  Сутки перед этим провёл я в  тесной кабине триста семьдесят пятого уральца в качестве пассажира, свалившегося на голову  его водителя  распоряжением начальства доставить  этим рейсом мою особу двадцати пяти лет от роду к месту постоянного проживания.               

            В начале пути мы, как порядочные, заправились на городской автозаправке – по талонам! – под самый жвак чем-то таким, о чём почувствовали совсем скоро, свернув с городской трассы, на снежное месиво с условным названием  з и м н и к.   Наш автомобиль никак не хотел разгоняться, и являл собой своевольный механизм, не признающий существование прямой передачи. Хотя на этот раз погода и благоприятствовала нашей затее: стоял бодрый морозец, видимость распространялась вплоть до самого  горизонта, да и колея представала безупречно накатанной. Только и наворачивай быстрые километры!
      Ан, нет же! Двигатель на пониженных надсадно гудел, а чуть переключишься повыше - начинал глохнуть. Оставалось только пилить час за часом,  помалу продвигаясь вперёд. Взобравшись на известные всякому  местному трассовику  Лысые Увалы,  мы выехали на прямой, как стрела, участок пути,  продолжительно пролегающий  дальше уж по сравнительно плоской возвышенности. И тут оказалось, что  нынче морозный хиус задувает моторный выхлоп прямо в нашу кабину, а у нас нет возможности от него оторваться. Угорая, мы останавливались не надолго, чтобы только отдышаться свежим воздухом. И снова начинали движение вперёд. К середине ночи двигатель успел сожрать на высоких оборотах почти всю заправку качества ослиной мочи. Нам бы озаботиться перспективами замерзания на зимнике, по которой,  если кто в это время и едет, так это только мы.
       Но тут  впереди показались огни перевалбазы нефтеразведки. На её окраине водила привычно свернул несколько в сторону от балков, и мы оказались во множественном стаде резервуарного парка. Пятьдесятикубовые ёмкости стояли здесь  строго в ряд, тёмные и безмолвные при тусклом свете луны.

       Водитель привычно принялся воровать у хозяев бензин (что в те времена и кражей-то не называлось, а было обыкновение просто брать то, что и учёту-то не подлежит, а как бы естественно разбросано по обширным пространствам страны).

      Итак, водитель заправлялся, а я предавался размышлениям – на этот раз удивившим меня своим выходом на не праздную тему. А удивился я способности человека так чётко организовать посреди тундры дело хранения горюче-смазочных материалов в стальных резервуарах разной степени ёмкости. Описывать всю глубину моих тогдашних мыслей сейчас неуместно. А вот продолжительное время спустя, то мимолётное моё удивление, сменилось уважением перед лицом концентрата обширного круга  человеческой деятельности, собравшего свою коллективную мудрость в  «Правилах технической эксплуатации резервуаров с нефтепродуктами» - как известно жидкостями, представляющими опасность,  в том числе и для окружающей среды.
      Ни в одном из пунктов  этих Правил не содержится  и малейшего намёка на допустимость условий одномоментного неконтролируемого выпуска содержимого резервуаров на местность. Напротив, и сам разработчик Правил, и многочисленные сотрудники множественных  научно-исследовательских, проектных, строительно-монтажных, эксплуатационных и контролирующих организаций - смыслом своей деятельности и должны бы видеть как раз исключение такого рода событий. К этому кругу надо добавить пул  учёных, изучающих физико-географические условия , свойства климата , его влияние на состояние искусственных сооружений,  прогнозирование их изменение на перспективу , и, связанные с этой очевидностью, особенности  инженерно-геологических изысканий, проектирования, строительства и эксплуатации зданий и сооружений для разных географических регионов в привязке к конкретно избранной точке размещения.
       Разве ни очевидна  в этом потребность? Тогда уж и на практическую отдачу от затрат на содержание  огромного числа таких  организаций и служб с числом персонала, уж не поддающемуся воображению, все мы вправе   же рассчитывать.
Нам бы, действительно, в связи с этим сказать: - Отродясь не бывало.
 Но  вот  о п я т ь  нам, пожалуйста,  инцидент  (на этот раз с резервуаром номер пять  ТЭЦ-3  НТЭК с розливом на местности дизельного топлива, в количестве, достаточном, для полной заправки, например, всех танков, состоящих сегодня на вооружении Вооружённых сил нашей не слабой страны).
        Вороний грай испуганной стаи профессиональных и диванных экспертов по этой проблеме сейчас уже в полном разгаре.
        А я же предаюсь размышлениям.

3. На сей раз они не умозрительны, а предельно конкретны.

         Лет пять уже я наблюдаю, как из земли развивается росток ёлочки.  Он слаб и беззащитен в среде посетителей моего сада, хотя над ним и распростёрла свои ветви материнская ель. А вот ей уже тридцать пять лет от роду, но на приволье она набрала стволом обширный обхват, раскидистость своих еловых лап,  многометровую вышину и классическую пирамидальность.

          Откуда у меня такая точность в определениях? Да  мне ли не знать все эти подробности, когда я, если не родитель, то уж абсолютный заказчик и потребитель всего жилого в рамках участка с конкретным кадастровым номером. Ещё здесь присутствует пень некогда величественной лиственницы. Когда я однажды, после естественной отлучки по делам семьи и труда ради заработка, вновь приехал сюда, то застал  мощное дерево, расщепленным до основания  всего лишь случайным ударом молнии. Срезав угрожающие падением расщепы, я оставил пень на произвол природы, лишь десятка два лет спустя, вдруг да озаботившись подсчётом  годовых колец на нём. Насчитал полторы их сотни. Да ещё три десятка лет следует учесть до наших дней.Почти два века.
         И что же произошло за это время здесь, в округе, стране, мире? Не так уж трудно восстановить это во глубине сознания, вооружённым средствами обработки информации. Но я не буду сейчас перебирать крупицы знания об этом.
  Мне интересно снова и снова осознать  поразительную силу гармонии природных явлений, которая включает в себя всю совокупность доброго и жестокого, рождающего и уничтожающего, но так, что то же дерево, состарившись тут же и падает да, обращаясь в труху, создаёт основание для новой жизни из поколение в поколение, из века в век –тысячелетия беспрерывного естественного  созидания щедрот  для всего живого на земле.

        Нужно ли при этом строить  своё существование на принципах покорения этой природы, используя всю изощрённость сознания, управляемого безрассудством? Ведь вот же три поколения моих знакомых деревьев, эти два века нашего времени – не открывают ли они очевидное: если даже уйдёт всего лишь один вид живого на планете , то на месте его высокомерных достижений продолжится жизнь, такая как моя лиственница, ель и ёлочка – безо всяких программ, дорожных карт, исполнителей, надзирателей и карателей ( какое изобилие этих чисто человеческих определений!)
В таком моём видении нет места мизантропии. Только лишь надежда. На что?
Да на всё хорошее, которое, может быть ещё возможно, хотя бы тогда, когда наши техногенные образования перестанут быть вызовом природной организации процессов развития, а обретут свойство  с ней гармонии.

        Ну да, пока же основания естественного отбора мы  заменяем  необходимостью создания более совершенного механизма целенаправленных действий - путём сведения разнородных множеств: организационно-технических,  социокультурных  и юридических в  систему технологических решений – задача которых: обеспечить функционирование  техногенного новообразования с надёжностью, степень которой и определяет качество работы системы уже принятия решений и, в конечном итоге, надёжности функционирования всего хозяйственного механизма.
Что, в сущности, и определяет уровень цивилизации в сравнении с естеством природных явлений.
         Вряд ли  человечеству удастся создать параллельную природе органично действующую производящую среду, по эффективности сравнимую  с  гармоничностью естественного отбора. Да и сложно вообще себе представить инструмент определения степени соотношения  разумности  к  дикости .
  Но есть одна категория – тоже продукт сознания – как честность и, в противоположность ей, лицемерие, как бы  специально созданные сознанием для оценки ощущения  их моральной  температуры здесь и сейчас.

        Когда, например, на нас двоих в чистом поле  одинаково льёт дождь, то почему-то один радуется потоку хрустальных красок весёлого дождя, а другой в этот же момент  озабочен реальностью простуды от этой промозглой сырости. Таковы ощущения. И они отражают отношение к миру каждого из нас в отдельности, осложнённое ещё и тем, что радующийся дождю, в угоду страдающему, почему-то и сам изображает страдание; а страдающий, в свою очередь, изображает удовольствие.
          Однако, сколь замысловат мир людей!..
           В этом всеобщем стремлении умножать неопределённость меж нами отношений, нас, каким-то образом, ещё объединяет сходное отношение к правдивости и лицемерию.

          Хотя и тут найдутся софисты, которые  утверждают, что лицемерие есть благо; и начнут приводить примеры таких жизненных ситуаций - довольно экстремальных по своей сути.
          Ну, не только софисты, праздно рассуждающие, так обращаются к лицемерию. На практике к нему обращаются политики, умудряющие тем задурить прочий люд, что власть над людьми предстаёт  сакральной прерогативой политики, на практике реализуемой   через чиновничество, которое и держит людей производящей сферы в узде то и дело пульсирующих законов , норм и правил, так чтобы человек что-то  реально производящий постоянно пребывал в состоянии виновности перед   о х р а н и т е л е й так сформированной правовой системы.
          В угоду власти в элитных сферах весьма продуктивно  создаются  всё новые правила игры, якобы сбалансированные, на деле же содержащие столь множественные противоречия, что принуждённому обстоятельствами исполнителю только и остаётся, что действовать на свой страх и риск. Рано или поздно такая двойственность даёт сбой в виде случающихся  о п я т ь происшествий, чреватые  серьёзными последствиями.  Хотя каждый знает - что-то и где-то должно такое произойти, но все делают вид якобы ошеломлённый. И начинают искать крайнего, дабы его – то и назначить виновным. Этакого «начальника транспортного цеха» © М.М.Жванецкий, писатель.

              Вот нам и подходящий пример: этот норильский инцидент с розливом .
              Разумеется, все теперь возбуждены. И всё пришло в движение. А начальник цеха уже взят под стражу. Несомненно, с ним разберутся те, кому надо, профессионально избегая выводов , относительно сфер, упоминание которых в этих делах неприемлемо.

4. А у нас же есть проблема покруче. И это не перспектива всеобщего мора от заразы, и не проблема  с реализацией ежегодного прохода тех же танков перед гробницей вождя, а проблема происхождения невнятного с намёком на вечность, за которую надо всё-таки проголосовать. Хотя делать это сегодня может быть весьма рискованно для жизни человека.
      Ну да и  здесь всё под контролем. Потому что те, кому надо, не зря сидят там, где тепло и сытно. Естественно, они озаботились тем, как же некстати объявившуюся опасность для здоровья и самой жизни электората нейтрализовать ювелирно разработанной процедурой.
     Теперь  становится предельно ясно, что для волеизъявления

 «Не надо писать никаких заявлений, мы исходим из принципа бесконтактности. Обычный обзвон». ©

      Вот как это будет происходить - представляем мы на основании слов высокого чиновника, предусмотрительно спрятанного нами здесь  за символом©

      Люди, которые считают для себя важным проголосовать на дому, дают знать о своих намерениях комиссии;
-комиссия договаривается, когда человеку удобнее, чтобы к нему пришли на протяжении всех этих дней сакральной миссии;
- приходит комиссия вместе с наблюдателями,  при этом возможно и присутствие прессы;
- член комиссии в халате дезинфицирует ручку двери, звонок, ставит близко к   
    двери ящик для голосования, на ручку двери вешает пакет, в котором
             -    бюллетень,
             -  квиток с паспортными данными, которые избиратель должен подтвердить собственноручной расписью,
              -  маска,
              -  перчатки,
              -  антисептическая салфетка
              - буклет с разъяснениями;
- Когда члены комиссии позвонили (в звонок), отошли на расстояние два метра:
- человек-
       открывает дверь,
       не выходит, а с порога, на расстоянии двух метров, показывает паспорт...   
       забирает пакетик и уходит к себе совершить таинство выбора:
      открывает пакет,
      надевает маску, перчатки,
      обрабатывает руки дезинфицирующим средством,
      голосует (как он считает важным),
      расписывается в этом квитке-заявлении,
      не снимая маску и перчатки, открывает дверь,
      опускает бюллетень в ящик для голосования,
      с боку   на ящике для голосования предусмотрен открытый карман, куда он кладет тот заветный квиточек с росписью, что он получил в начале процедуры.

      Миссия на лестничной площадке, таким образом, может быть безопасно завершена. Теперь в действие включается механизм обработки полученных результатов голосования.
       Феерично!

       Однако же есть нечто такое, что настораживает меня при виде образца такого рода скрупулёзности при решении судьбоносных вопросов нашей жизни.
       Может быть стартёром таких моих опасений является В. С. Черномырдин с его известным афоризмом?
      Да нет же – не совсем так. Не стану здесь глубоко разрабатывать эту тему, но опыт наших дней  даёт основания предполагать, что нелепицы, не единожды обнаружившие себя сегодня, отнюдь ни результат  профессиональной непригодности  вершителей знатных дел, а показатель компетенции более глубокого уровня. И этот уровень обозначил Святейший патриарх Кирилл в своей проповеди о  лицемерии.
Каждый знает,  что деяние,  к совершению которого  персонально  он понуждает людей от него зависимых – в реальности не выполнимо, но внешними своими действиями изображает абсолютную уверенность  в том что результат этот безусловно достижим.
        Этак само лицемерие как бы вырывается из-под контроля нравственности, а становясь вездесущим, удивительным образом   утрачивает очевидность своего существования.
        Всегда ли так бывает?

5. Почему-то в этой связи мне вспомнился один человек по фамилии Чернецкий.
        Это был начальник геологоразведочной экспедиции, ведущей работы по разведке марганцевых руд в предгорьях Восточного Саяна. Сюда и явилось несколько  семнадцатилетних школяров, пожелавших употребить, под прикрытием практики, свои летние каникулы для работы во славу своего геологоразведочного техникума,  в составе специалистов  низменной должности на агрегатах по бурению скважин. Не игровое это дело ещё более драматизировалось реальным состоянием трудовой дисциплины на  местах работ. Да и сами условия производственного процесса не зря законодателем определены как тяжёлые и особо опасные.
         Разумеется, каждая деталь такого процесса  была тщательно разработана и, соответствующим образом отражена в законах, правилах, нормах и инструкциях – содержание которых по определению требований к соответствующему разряду по профессии должен был знать каждый работник. Что лично он и удостоверяет своими  росписями в журнале вводного инструктажа да инструктажей на рабочем месте.

      Но вот жизнь… Известно же, что  в ней незнание закона не освобождает от ответственности.

     Была  ли у начальника тогда возможность  заметить прибывшее юное пополнение не иначе как при подписании очередной кипы приказов по труду и зарплате?
     Разумеется, да!
     Но  вот этот Чернецкий пригласил школяров  непосредственно под свои очи  и рёк им всего несколько слов:

«Ребята! Бывает, что смены на буровую возят пьяные водители. Вы уж поосторожнее там! Выпрыгивайте не мешкая».

      Да, в реальности, если и  случалось нечто подобное, да только пару раз. Так стоило ли начальнику заострять на этом внимание каким-то там работягам? Сам  Чернецкий тогда решил по-своему. Да так, что это запомнилось мне на всю жизнь, как пример нравственной щепетильности.

     Сентенции же подобного рода вряд ли  встретишь где-нибудь во множестве руководящих документов нашего отечества.

     Но именно она одна такая, в этом конкретном случае, волею и действиями  всего-то лишь одного конкретного человека, парадоксально обнаруживает,что  лицемерие вокруг всё же существует со всей, размывающей его истинное значение очевидностью.

07.06.2020 8:05