реальный цирк

как экзотика,
как приводящее в восторг изменчивое зрелище,
ушел.
он стал  концепцией,
больше,  чем действительностью,
больше метафорой,
чем реальностью.
жизнь цирка  мутировала,
проникнув за пределы шапито,
арен и грез, чтобы подсветить
или,
в зависимости от точки зрения,
окрасить любой аспект жизни...

вот это цирк,
говорим мы, слушая
политиков, глядя на телеэкран,
на  одежду,  на  кухонные  приколы,
СМИ и врачебные кабинеты.

цирк стал эпитетом
для вызывающей коррупции в спорте,
индустрии развлечений,
в религиозной жизни,
в  семейных ритуалах от свадеб до похорон.
этот цирк,
в нашем представлении или воображении,
отражает все дурное,
это неоновый кристалл,
светящий всему,
что противоречит  морали.
это осыпанная блестками,
выдающая желаемое за действительное,
бессмысленная опасность,
извращающая правду,
переворачивающая вверх дном природу.

цирк поздно засыпает,
выставляет  вульгарное напоказ,
не обращает внимания на социальный статус.
цирк полон шума,
самонадеянности и озорства.
он не вознаграждает за трюки и прыжки,
даже когда они фатальны.

цирк — всегда неприбранный дом,
без фундамента.
он просто разбивает брезентовый шатер
и исчезает в ночи,
оставляя на траве большое пожелтевшее пятно.
он неотразим.
и этим цирком может увлечься самый здравый ум,
смотрите  на самую неистовую группу цирка:
клоунов.
страх перед клоуном ...
это боязнь неизвестности под маской.
каждый трюкач Хеллоуина знает,
что  маска высвобождает скрытого монстра.
чем лучше человек,
тем подлее клоун,
словно подчеркнутая любезность
всегда прикрывает избыточное зло.

театр одного актёра, монолог.
по мотивам триллера  Уилла Эллиота
"Цирк семьи  Пайло".