Корпускулярная теория

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".

   Пришло время отчаяния. Я сидел за столом и кивал в сторону. За мной следил слепой человек. "Как, – спросите вы, – слепой может следить, если нет глаз?" Он следил за моим дыханием и что-то ещё настраивало его внимание. Мы оба были сосредоточены на одном – искали момент истины в том, что сейчас становилось важнее всего. Я хотел открыть истину происхождения... ну, это потом – вначале я должен объяснить, с чего всё началось.
Я окунулся в раздумья о Боге неспроста. Я был занят исследованиями в области физики: корпускулярная теория. Это известно задолго до моих исследований, но у меня теория пошла дальше: я натолкнулся на частицу Вселенской мудрости. Что это? Отвечу позднее. С неё всё и началось.
Я заболел идеей проверить на практике её превосходство над всеми другими частицами, и нашёл ответ. Нет, это не шизофрения, как говорили многие, слушающие меня. Мои друзья поддразнивали, говорили, что я сумасшедший, но хороший малый. Шутки закончились после опубликования двух моих работ: одна касалась устройства мира, другая – об этой самой частице.
  - Что лучше, даже не знаю, – сказал мой друг-учёный, – но надо подумать нам обоим: куда денем уже устоявшуюся теорию (мир материален)?
Я не ответил, не было смысла отвечать. Стал искать способы доказательства и нашёл ответ, за которым стоило сходить под землю.
Сейчас я здесь (не в прямом смысле), нашёл ответ, но выдох мой сулит смерть. Выхода нет, а ответ – вот он.
Слепец подсказал истину.
  - Ты не там искал, всё время не там. Ты искал везде, где его не было сроду. Теперь ты здесь: что нашёл, сможешь рассказать?
  - Я не искал там, где сейчас же найду. Сознание предостерегало от попыток искать в могиле.
"Боязно, наверное? – говорили друзья. – Боязно", – сами себе отвечали.
  - Не могу отрицать, – говорил я, – если бы это был не единственный путь, я бы нашёл ответ в другом месте, а пока здесь.
  - Ты не выйдешь. Как расскажешь, что узнал? Твои исследования пойдут прахом, – в этом никто не сомневался.
Я решился. Закончил последние приготовления и засыпал себя землёй.
"А как же воздух? – спросите вы. – Чем дышать будете?"
Увы, мне воздух не нужен теперь: я так нестандартно ухожу в мир иной. Продолжу исследования там. "Ах, вот как!" – это уже кто-то другой вознамерился мне ответить. Я умер.
Мой приход ничем не ознаменован. Встречен друзьями, попеняли мне за уход за истиной, однако спорить со мной не стали: "Ищи, – сказали, – найдёшь, сообщи нам". Они ничуть не шутили, в голосе не чувствовалась ирония, благословения тоже не дали. Мне ещё предстояло познакомиться с последствиями своего решения.
Мир полный чудес представлялся мне, с точки зрения науки. Я исследователь, не пожалел жизни ради истины, пусть друзья насмехаются надо мной. Путь исследователя не для всех, думал я тогда.
Мой переход, как я уже объяснил, ничем обозначен не был, кроме упрёка: так что ж? На это я и рассчитывал, думал, сразу доберусь до подземного мира, где варят грешников в аду, включая таких, как я самоубийц. Но нет, не нужны мы там, там своих хватает. Я придумал, как мне попасть туда: нужен проводник. Кого выбрать? Вот я решил, позову, облепленного грязью, всеми ненавидимого, кубанского <не донского?! Прим. медиума > маньяка-убийцу Стеньку Разина.
Пришёл, шапку снял, разговор завёл: грамотную речь показал. Но не складывается у меня с образом убийцы. Я спросил:
  - Ты убийца, зачем ты людьми торговал, скажи. Как живётся тебе в аду?
Он вскинул глаз, засветился аж, второй остался неизменным.
  - А что? Живу, – сказал, – что такого? Хочешь узнать? Убей, узнаешь, много здесь таких...
Я не стал спрашивать о разбоях, спросил:
  - Истину познать хочу: знаю, она здесь.
  - Истину? – он погладил подбородок. – Истину, говоришь? Вот тебе истина: не хожу никуда, не пускают. Говорят: "Тварь ты рогатая". Как тебе?
  - Мне нужно... – я подумал, как сказать научный термин, чтобы понял, – ну вот, к примеру... - стал объяснять корпускулярную теорию известным ему языком.
Он понял, посмотрел своим глазом пристально, потом поманил пальцем:
  - Что скажу... нет ничего. Увы! – он развёл руками. – Нет. Поищешь, найдёшь? Тогда ладно. Показать? Покажу. А ты дай... – махнул рукой, – ладно, потом.
Мы пошли. Он гордился мной, что ведёт, всем показывал, говорил: "Вот веду..." Нас не встречали, не провожали, смотрели вслед и всё.
Пришли... как сказать "никуда"? Это было "никуда", а Степан (как просил называть) по-деревенски кланялся гостям, которых я не видел. Он объяснял мне, что если бы пришёл как он, убив двух, а лучше трёх человек, тогда бы увидел всех. "А так... – сказал он, махнул рукой, – пошли". В результате мы пришли в особую область, так называемое "днище". Что уж такое, как объяснить? Вроде чемодана, доверху наполненного всяким хламом.
  - Если что нужно, бери, – пригласил "порыться" Степан.
  - Нет для меня ничего.
  - Пойдём дальше, – Степан покачал головой, не понимая, что это я отказался?
Я не понимал его, но следовал за провожатым, внимательно изучая попадавшееся на пути: а это были деньги (какие-то ржавые монеты, непохожие на наши), я просто перешагивал через них (не за тем пришёл). Потом увидели (Степан видел по-своему, это я потом понял) синюю стену, как раз в ладонь шириной, высотой два метра.
  - Высокая, – сказал Степан.
  - Перелезу, если надо будет, – заверил я.
  - Перелезешь? Лезь. Я тут постою, – усмехнулся.
Я подпрыгнул, ухватился за край, подтянулся (благо вес небольшой) и перепрыгнул как-то лихо. Свистом Степан показал, что удивлён.
  - Лезь ты! – крикнул я.
  - Не могу, иди один, – отозвался он.
Я отряхнулся и пошёл. Деревенька какая-то впереди замаячила, я пошёл к ней. Кругом дворы, люди обступили меня, спрашивают, зачем я здесь? Я отвечаю, что шёл за правдой. Они помолчали, немного помялись, шутить начали.
  - Где ты тут правду найдёшь? Искали уж.
Смеяться начали.
  - Ты к нам не ходи. Нечего у нас делать, кушать тоже нечего.
И так развеселились, что щипать друг дружку стали. Я ушёл. Крики слышал за спиной:
  - Что приходил-то? За правдой? – и смех.
Я еле ноги унёс. "Что такое случилось с этими крестьянами? – думал я. – Отчего все так расходились, понять не могу".
Видел один "стон". Как рассказать, как видят "стон"? Это похоже на тонкий луч, исходящий из тела. Луч без света. Но луч, то кроваво-красный, то фиолетовый, оранжевый даже был – переливался будто, но без света.
Так расскажу, как видел "сон на лету" (у людей это проявляется в виде запаха гнили, когда кто-то должен умереть или другие прижизненные иллюзии) – это перхоть, похожая на снег: "Уймите меня!" – кричащая. Это вконец меня испугало: я не рассчитывал увидеть такое. И много такого ещё... потом расскажу, будет время.
Я был напуган, но идти не перестал и думал о своей истине: если здесь – найду. Нашёл: через три шага увидел отрубленную голову, она вещала:
  - Иди ко мне, расскажу...
Я подошёл. Уже не удивлялся говорящей голове, испуг проходил.
  - Расскажи...
Вдруг крик... не такой крик, а визг (высокочастотная вибрация – так бы я назвал), он "переливался", воздух начинал густеть от этого крика-визга.
  - Замолчи! – прикрикнул я.
Он прекратился, на время... потом снова начал, доводя меня до истошного состояния. Я пнул ногой голову, она покатилась и остановилась на раскрытом рту. Я пошёл дальше, голова ещё пыталась заговорить, но усилия были тщетны.
Я поравнялся с одноногим... (как сказать, не испугав читателя?) дьяволом. Лицо, как маска, ничего не выражало, пока не обратился к нему с вопросом: как найти истину? Может, что-то выводило из себя сейчас, но только не ответ. Он прозвучал как колокол, из него выходило: "захлебнись". Я попятился, стукнулся головой, падая навзничь, и проснулся.
  - Не туда пошёл? – спросил измученный голос.
  - Не туда. Не смог найти, что искал.
  - Не найдёшь там и здесь её нет, а где искать – реши сам.
Я открыл глаза. Высокий мужчина с выколотыми глазами "смотрел" на меня и "видел". Он "видел", осматривая с ног до головы.
  - Хорош ты: зачем пошёл, когда ждать надо было?
  - Ждать? Я учёный. Я поставил вопрос – ответь, если можешь сейчас, потом... – хотел сказать "будет поздно", но сказал, – будет другой вопрос... и ответ уже...
  - Не ври. Сплоховал ты, не ужился с людьми, вот и ушёл...
Мы долго говорили, не соглашаясь друг с другом. Вдруг он повернулся незрячим лицом к окошку.
  - Лить свет перестал, видишь?
  - Свет? – переспросил я. – Нет никакого света, здесь темно. Лучей нет даже, – я вспомнил стон, – если только...
  - Не говори... здесь о нём, нельзя здесь, я охраняю уют.
  - "Не говори" о чём? – повторил я, зная уже ответ.
  - Здесь об этом нельзя, – он погрозил пальцем.
  - Ты кто? – спросил я неожиданно. – Гость?
  - Я гость? – он усмехнулся. – Гость внутри тебя, там гость. Я... – он многозначительно помолчал, будто сотряслось здание, – тебе рано ещё говорить, узнаешь... потом... не сейчас, – каждым словом он успокаивал, казалось, но тревога нарастала, становилось хуже.
  - Перестань, – я почти крикнул, – иди, иди к себе.
  - Я здесь... у себя, – он "осматривался" невидящими глазами, – видишь, я стою здесь, – а ты пришёл, – вкрадчивым голосом прошипел.
  - Не надо, я уйду.
  - Никуда ты не уйдёшь теперь: здесь я главный – ты раб. Уйди ты, не уйдёшь, – повторил он зачем-то.
Я не знал, что ответить.
  - Хорошо, тогда давай снова поговорим, – я описал свою корпускулярную теорию, про частицу рассказал, он слушал внимательно, – теперь, – сказал я, – могу её найти, частицу не материального мира?
  - Ты нашёл. Всё здесь – она, ты её нашёл. Ответа нет, как хотел? Что ж, ищи дальше. Я расскажу случай, ты записывай, он хорош для тебя. Луч света искал людей: находил и отпускал. Люди не боялись луча: понимали, что он не сулит им вреда. Однако один всё же решился отогнать луч, назвав его злом. На это луч задал человеку вопрос: "Скажи, сколько на небе звёзд? Знаешь, нет? Ты не скажешь, потому что ответ в моём луче – он знает. Зло это? А теперь скажи: сколько осталось тебе жизни? Ответ в моём луче – тебе он неизвестен. Зло это?" – и долго задавал вопросы и отвечал на них. Человек ушёл, а луч пропал. Где твоя частица, спроси. Её нет среди людей и здесь не ищи. Ответ в тебе: куда ушла частица, если не в сердце? Божественной частицы среди людей нет? – он покачал головой. – А как ты думаешь?
Я качал головой, не соглашался.
  - Слепец, – сказал я, – частица божеством не является, она существует в реальном мире, её можно исследовать. Я хочу...
  - Постой, ты хочешь провести исследование... достать... разложить... Так? А что если не получишь, того что ищешь? Вдруг это не та частица, которая "на дне"? Как ты мог подумать о Боге, что он может свою частицу прятать, – он озирался по сторонам, – здесь другая частица – её ты нашёл. Облезлые морды котосвиней и... – он не стал продолжать.
  - Античастица?.. Здесь... она? Я пытаюсь найти одну частицу через познание другой? Я учёный и буду искать дальше.
  - Ну ищи, а выход-то есть? – он усмехнулся.
  - Нет?
Я проснулся, кругом друзья.
  - Корпускулярная идея потерпела крах, – смеялись друзья.
  - Где я?