Повесть. Мальчик, который видел сны. Глава 7

                Глава 7

    И в этот, и в два последующих дня Майк помогал своему вновь обретенному приятелю, Витьке Заякину, выучить правило написания слов с буквосочетаниями жи, ши, ча, ща, чу, щу и запомнить слова с этими буквосочетаниями. Чтобы Витька запомнил правило, Майк заставил его повторить вслух рифмовку «Жи, ши – пиши с буквой И! Ча, ща – пиши с буквой А! Чу, щу – пиши с буквой У!» раз сто – не меньше! А для того, чтобы его одноклассник запомнил как можно больше слов с такими буквосочетаниями, Майк применил методику, которой пользовалась его бабушка: слова, которые нужно было заучить, она соединяла в маленькие забавные, легко запоминающиеся истории.
     Например, из слов с буквосочетанием ЖИ у Майка получился вот такой забавный маленький рассказ:
– Рыжий жираф жил в жилище, а жирные стрижи жили в пружине. «Давайте дружить!» – сказал жираф. Стрижи дружбой дорожили.
– Ух, ты! Здорово! – восхитился Витька.
     Ему этот способ запоминания словарных слов так понравился, что он сам тут же с энтузиазмом начал придумывать свои собственные, как он их называл, «сказки-рассказки», проявляя при этом, к немалому удивлению Майка, немалую фантазию и чувство юмора.
    Иногда, правда, не обходилось без курьёзов. Например, первый текст, который Витька придумал из слов с буквосочетанием ЩА, был не совсем удачным:
– Щастье лопать щавель и защищать товарища! – Потом Витька подумал и добавил:
– Только сюда не влезают слова РОЩА, ЧАЩА, ЩАС.
    И Майку пришлось долго растолковывать ему, что слова СЧАСТЬЕ и СЕЙЧАС пишутся иначе и сюда совсем не подходят, чем несказанно удивил приятеля, для которого это оказалось открытием.
    Однако вскоре дело пошло на лад. Витька приём освоил, и у него в этих сказках-рассказках появились даже постоянные герои – Машинист и Часовщик, кочевавшие из одной истории в другую, комичные, попадающие вечно в какие-то нелепые ситуации, но в то же время находчивые и никогда не унывающие, как и сам автор.
     Результатом этих экзерсисов, как выражался дедушка, было, однако то, что, во-первых, Витька, к немалому удивлению Валентины Сергеевны, написал диктант на твёрдую «четвёрку», причём впервые в жизни написал сам, ни у кого не сдувая; а во-вторых, Майк отныне перешёл для него из разряда «мелких придурков», которым от Заякина доставалась изрядная порция тумаков на переменках, в разряд лучших друзей, за которых Витька горой стоял и любому обидчику мог «открутить бошку», как он сам выражался.
    Так необычно для Майка начался этот учебный год, когда он сам вдруг примерил на себя роль наставника и учителя, а один из недругов и обидчиков вдруг превратился в защитника и доброго приятеля. И еще Майк впервые в жизни вдруг понял, что не все девчонки – плаксы, дуры, задаваки, – и созданы лишь для того, чтобы раздражать пацанов и вечно мешаться, а попадаются среди них удивительные создания с огромными лучистыми глазами, на которые просто невозможно не смотреть. Такой была новая ученица, занявшая бывшее место Майка и сидевшая рядом с его другом Вадимом. Девочка с удивительным именем Василина, удивительно длинной русой косой и удивительными серо-зелёными глазами, широко распахнутыми и смело, как-то слегка удивленно и с любопытством взирающими на окружающий мир.
    Майк вдруг неожиданно для себя понял, что ему интересно следить за тем, как меняется цвет глаз Василины: когда она смеётся, глаза становятся совсем зелёными, и в них вспыхивают золотые искорки, когда злится – зелень куда-то исчезает, уступая место холодной серой стали, когда печалится – глаза её темнеют и кажутся иногда почти черными.
    А ещё он заметил, что не он один пытается разгадать загадку изменчивых глаз девочки по имени Василина. Его друг Вадик, всегда такой шумный и весёлый, становился в её присутствии тихим и робким, иногда даже краснел и заикался. И даже забияка Заякин эту девочку не трогал, не вырывал у неё портфель, не прятал тетрадки. Старался делать вид, что «ему всё по барабану» и его ничего не волнует.
    Василина была тихой, вернее, немногословной. Она не тараторила без умолку, как другие девчонки, на перемене, никогда не лезла вперёд, без очереди в столовой, однако и робкой или застенчивой назвать её было нельзя. У неё на всё была своя точка зрения. И своё мнение она умела отстаивать, объяснять и растолковывать, так что, в конце концов, и спорящий с ней человек принимал её точку зрения и соглашался. И как-то незаметно для всех эта девочка стала пользоваться безоговорочным авторитетом в классе. К ней бежали за советом, её просили рассудить спорщиков, к её мнению прислушивалась даже староста класса Любочка Скобелева.
    Майк всегда внимательно наблюдал за Василиной, но никогда сам не подходил к ней. Василина была высокой. Почти такой же высокой, как Вадик или Витька Заякин, и почти на голову выше Майка, и он чувствовал себя рядом с ней лилипутом.
    Однако избежать полностью общения с ней он не мог. Оказалось, что Василина тоже хорошо говорит по-английски (как позже выяснилось, отец Василины был дипломат, и семья проживала долгое время в Италии, где девочка посещала школу при посольстве, в которой часть предметов преподавали на английском языке). И поэтому учительница английского языка Маргарита Анатольевна, давая задание классу, например, составить диалог по теме, часто в качестве образца вызывала к доске Василину и Майка, отчего Майк часто тушевался и забывал слова.
    И всё же слава Майка, как знатока английского, не пошатнулась, и Витька Заякин попросил его помочь подготовиться к контрольной работе по инглишу, которая ожидалась во вторник утром.
     Майк, конечно, не мог ему отказать и усиленно натаскивал Витьку, что было делом непростым, поскольку приятель безнадёжно отстал, и с ним впору было изучать школьную программу по английскому языку заново, с первого класса. Что делать в таком случае Майк не знал. Оставалось лишь уповать на собственное или Витькино везение – авось, пронесёт!
    Поскольку голова Майка была занята мыслями о предстоящей контрольной, то не удивительно, что накануне ночью сон ему приснился именно об этом. Ему снилось, что Маргарита Анатольевна раздаёт всем в классе отпечатанные листы с заданием, что лицо Витьки Заякина искажается гримасой неудовольствия и страха, после чего он смотрит на Майка и показывает ему кулак. Но в этот момент вдруг раздаётся сигнал тревоги, по школьному громкоговорителю объявляют немедленную эвакуацию, и все быстро покидают класс.
     На следующий день, на перемене перед контрольной Витька велел Майку пересесть за его парту. Вошедшая в класс с кипой распечатанных листов в руках Маргарита Анатольевна это перемещение заметила и, несмотря на то, что обычно не возражала против самовольной пересадки учеников, на сей раз потребовала, чтобы Майк вернулся на своё место.
– Почему нельзя человеку сидеть там, где ему хочется?! – громогласно возмутился Заякин, когда увидел, что Майк начал собирать свой ранец. – Это нарушение прав учащихся! Не имеете права!
– Не кричи, Заякин! – оборвала его англичанка. – Понимаю, твое желание иметь рядом с собой палочку-выручалочку в образе Миши, но в данном случае это не поможет. Лучше тебе никого не отвлекать, а подумать самому. И учтите, вариантов контрольной работы много, так что списать всё равно никому не удастся, – предупредила она притихший класс, раздавая заготовленные листы.
– Не бойся! Контрольной не будет! – шепнул Майк разозлившемуся Заякину, который схватил одной рукой ранец Майка за лямку и не отпускал его, кажется, собираясь устроить очередную перепалку с учительницей.
– Как это? – удивился тот и выпустил ранец.
– Погоди, увидишь! – И Майк послушно отправился на указанное ему место.
    Прочитав первое задание, он собрался начать его выполнять, но сначала обернулся, чтобы посмотреть, что делает Витька. Заякин с мрачным лицом и взъерошенными в отчаянии волосами, поднял голову от своей распечатки и показал Майку здоровый кулак. Майк пожал плечами и отвернулся. Только он начал писать, как вдруг зазвенела школьная сирена, и голос заместителя директора по безопасности по громкоговорителю призвал всех срочно покинуть здание школы и собраться на спортивной площадке в школьном дворе.
– Ура! Контроши не будет! – завопил Витька и первым рванул к  дверям.
* * *
    Пока учителя пересчитывали по головам своих учащихся, сдавали рапорт директору о количестве выведенных из школы детей и пытались выяснить: что же всё-таки произошло, и почему сработала сирена, Витька пытался выпытать у Майка причину возникшей тревоги. Он почему-то был уверен, что раз Майк предупредил его о том, что контрольной не будет, значит, он сам весь этот переполох и устроил.
– Ну, признайся, мелкий! Ведь это ты всё подстроил, да? – спрашивал он громким шёпотом. – Учти, я никому не скажу! Можешь на меня положиться! Я – могила! Расскажи, что ты придумал? Сообщил, что в школе бомба?
– Да ничего я не делал! – безуспешно оправдывался Майк. – Не знаю я, почему сирена сработала.
    Тут к зданию школы подкатил полицейский микроавтобус, и из него вышли двое полицейских и кинолог с собакой. Один из офицеров, видимо, какой-то полицейский начальник, подошёл к директору школы и о чём-то с ним быстро переговорил, а потом махнул рукой – и кинолог с собакой побежали к школьному крыльцу.
    Чтобы ничего не пропустить, Витька на время перестал пытать Майка и переместился поближе к микроавтобусу. А затем затесался в ряды старшеклассников, чтобы узнать все последние новости.
    Майк был рад, что его, наконец-то, оставили в покое. Рассказывать про то, что всё происходящее он отчётливо видел во сне, он, конечно же, никому, а тем более Витьке Заякину, не собирался. Вряд ли одноклассники поймут его. Да и не поверит ему никто, наверное. Только посмеются. А быть посмешищем он не хотел.
    Стояние на площадке всё длилось и длилось. И хотя погода была тёплой, и стоять на свежем воздухе под солнышком было гораздо приятнее, чем сидеть в душном помещении, дети изнывали от скуки, и учителя с трудом удерживали их на месте. В конце концов, все разбились на группки по интересам, и Майк подошёл к своим друзьям, которые оживлённо обсуждали новую компьютерную игру-стрелялку, в которую «резались» вторую неделю подряд без перерыва.
    Вскоре к ним присоединился и Витька Заякин, вернувшийся от старшеклассников со свежими новостями:
– В школе, действительно, взрывчатку ищут. Говорят, утром сегодня на пульт дежурного по городу поступило сообщение, что нашу школу заминировали. Поэтому пока собака все уголки не обнюхает, нас в школу не пустят.
– А кто сообщил? Ну, голос какой был – мужской или женский? – поинтересовался Вадик.
– Этого никто сказать не может, – пояснил Витька. – Говорят, голос был компьютерный, ну то есть, изменён с помощью компьютерной программы.
– Вот Миха знает, – продолжил он, повернувшись к Майку, – помнишь, ты рассказывал, что у твоего отца такая есть? – при этом Заякин хитро подмигнул.
– Да такие программы сейчас у многих есть, – сказал Майк, чувствуя при этом, что он почему-то краснеет.
– Ну, не скажи!.. – вступил в разговор Вадик. – У моего отца такой программки нет, и у Лёхи с Костиком тоже.
– Ладно, пацаны! Не будем называть имён наших героев, но знайте, что это нас наши ангелы-архангелы от контроши спасли! – заявил Витька, при этом он, не отрываясь, глядел на Майка, как бы всем своим видом показывая, что ему-то точно всё известно.
    Все ребята, молча и с удивлением, смотрели на Майка, а он не знал, что ему делать и что говорить. Ситуация была какая-то дурацкая. Выходило, что он виновник всех нынешних происшествий, и, кажется, все в это поверили. Особенно после того, как Витька хлопнул его по плечу и громогласно заявил:
– Ты молоток, мелкий! Уважаю!
   А Костик добавил:
– Ну, ты даёшь! Ни за что бы на тебя не подумал!
– Да я тут совсем ни при чём! – пытался протестовать Майк.
– Ну, ясное дело – ты ни при чём! А кто говорит иначе? – хохотнул Заякин и опять заговорщицки подмигнул. А затем, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности, громогласно объявил: – Уважаю тех, кто не раскалывается! Почёт и уважуха за стойкость!
    Вот так и получилось, что все в классе стали считать Майка организатором срыва учебного дня в школе. Мальчишки им восхищались, девчонки между собой шушукались. И только Василина, глядя поверх его головы, громко сказала:
– Поступать так просто подло! Свои проблемы решаешь, а на других наплевать! – и отвернулась, всем своим видом показывая, что такой человек, как Майк, её больше не интересует.
    И Майк понял, что оправдываться бессмысленно. Что бы он ни сказал, уже не имеет значения. Ярлык «подпольного подрывника» к нему уже приклеился, и как с этим жить дальше он пока не знал.