История Тамани часть 30

Пётр Симон Паллас - 1741–1811 гг. Родился и умер в Германии. По праву считается выдающимся русским учёным (из числа приглашённых), академиком и профессором «натуральной истории». Детально исследовал Тамань и её окрестности в 1794 г.

Видимо, князь Нарышкин состоял в компуте казачьего войска почётным казаком, так как Головатый, заканчивая письмо, употребил бытовавшую у запорожцев фразу: «Даруй Бог долгоденствие Вашему Высокопревосходительству, авось и мы за благотворительными вашими головами не будем пропащи». 13 мая 1794 г. в Екатеринодар, судье пришло письмо от Ульяны Григорьевны из Тамани. В нём она сообщала о своей тяжёлой болезни и о том, что, ожидая смерти, хотела бы проститься с ним, «и в то время уже в будущую жизнь отойти». С тяжёлым сердцем отправлялся к супруге Антон Андреевич. Нам не ведомо воспринимал ли он её слова всерьёз или считал их капризом больной женщины. В это время Ульяна Головатая привлекла к себе внимание многих, желавших облегчить её участь. В гостинец больной матери 16 мая 1794 г. из Екатеринодара отправлял два платка, «выбояренных на свадьбе у приятеля», сын Юрий, готовившийся отправиться на учёбу в Петербург. Вспоминал о ней, посылая свои сердечные приветы архимадрит Крестовоздвиженского Полтавского монастыря Захарий, бывший к тому же крёстным отцом Андрея Головатого, а, следовательно, кумом Антона Андреевича. Ранним утром 22 мая Ульяна Головатая родила сына Константина, а через неделю, 28 числа умерла. Охваченный горем Антон Головатый 30 мая писал Захарию Чепеге: «Моя Ульяна Григорьевна по полудни в 5 часу, в самую зелёную неделю, ради праздника, царство ей небесное, покинула меня, и осталась в крайней баге... вчерашний день, залогом моей верности и преданности Богу, Государю, войску и товариству. Больше ж нечем хвалиться, а увидившись, говорить буду».

Между тем, письмом от 29 мая атаман Чепега сообщал войсковому судье о прибытии из Петербурга старшины Кордовского и просил поспешить в Екатеринодар. Полковник Головатый сразу выехать не мог, так как занимался похоронами супруги, а затем сел за письменный стол, чтобы оповестить о постигшей его утрате родных и близких и устроить будущую жизнь семьи. Частично представленная здесь переписка этого времени проливает некоторый свет на его родословную. В письме к майорше Борщовой Агафье Прокофьевне, от 3 июня 1794 г., сообщая о смерти жены и о семейных хлопотах, Головатый называет её «любезной сестрицей». Он приглашал Агафью Прокофьевну приехать в Тамань и «взять на себя призрение оставшихся детей, «её племянников» - Матвея, Константина и Андрея, о чём просила покойница при самой своей кончине. О доставлении Агафьи Прокофьевны (Борщовой-Бойко) в Тамань, войсковой судья обращался к Петру Федоровичу Чегринцу, также имевшему какое-то отношение к семье А.А. Головатого. Чуть раньше, 1 июня 1794 г., судья Головатый обратился к епископу Феодосийскому и Мариупольскому Иову с прошением: «Имею я намерение на всемилостивейше пожалованной земле Фанагорийской округи в городе Тамани построить собственным моим коштом на каменном фундаменте деревянную церковь во имя Покрова Пресвятой Богоматери по прилагаемому у сего плану. Вашего высокопреосвященства покорнейше прошу на заклад оной и освящение места, поелику все уже к сооружению оной материалы в готовности, не оставьте дать кому заблагорассудить соизволите благословение, и повеление учиня, о сем милостивейшее ваше архипастырское благое рассмотрение».

К прошению войсковой судья приложил справку: «В городе Тамани поселённых войсковых обитателей имеется дворов 129, душ мужеска 516, женска 480». Вице-губернатор Габлиц, выражая соболезнование Антону Головатому, сообщал о выдаче 10 июня посланному от судьи в Санжары человеку, билета на проезд до Берислава. Со смертью матери была связана, по всей видимости, и отсрочка отъезда Юрия в Петербург. Ему пришлось вернуться в Тамань на похороны родительницы. Юрий Головатый, как следует из писем войскового судьи, женился на дочери ген. А.Н. Самойлова, чему Антон Андреевич был не рад. Его послание, в котором сообщалось об отбытии Юрия на учёбу в Петербург, было доставлено в дом Самойловых капитаном Иваном Павловичем Великим. 1 июля того же 1794 г. Юрий Антонович наконец-то выехал из Екатеринодара в Петербург с письмами к влиятельнейшим особам, предварительно заготовленными его отцом. Они были адресованы: П. Зубову (его А. Головатый по запорожской традиции называл батьком; к письму прилагался и турецкий кинжал, добытый в бою под Мачином), архимандриту Петербургскому Кириллу, Александру Петровичу Бендерскому (ему судья обещал по его просьбе разыскать «турецких цветочных семян» для преподношения царице Екатерине), «батьке» Александру Александровичу Нарышкину, Г.Р. Державину и ген. Николаю Петровичу Высоцкому. Всех он просил «сына Юрия с прочими сынами содержать в своей высокой милости».

ПОКРОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ И СВЯЩЕННИКИ

Несмотря на то, что разрешение на постройку храма от епископа ещё не поступило, черноморцы с конца июля 1794 г., при ближайшем попечении и по ревности к православию Войскового судьи приступили к работам по возведению над могилой его супруги Покровской церкви из камня. А.А. Головатый лично выбрал самое красивое и открытое место для возведения храма на территории бывшего турецкого сада, а затем убыл в Екатеринодар к войсковым делам. Уже в октябре, с использованием фундамента существовавшего ранее строения, исходя из плана старого г. Тамани, выполненного инженером полковником Иваном Елгозиным в 1771 г. (ЦГВИА г. Москва), небольшая каменная приписная церковь была построена и стала почитаться святыней ЧКВ и затем ККВ. Рядом с ней была возведена деревянная колокольня. Будучи всегда поэтами и мечтателями в душе, казаки выбирали для своих жилищ как временных, так и вечных, самые живописные места. Выдающийся казачий историк-исследователь Д.И. Яворницкий в своих работах особо отмечал у запорожских, черноморских казаков глубокую религиозность и искреннюю, абсолютно лишённую всякого ханжества набожность. «Пусть красуется храм Божий в небесной высоте и пусть святые молитвы несутся об нас прямо от земли до престола Господа Бога», - писал по этому поводу академик словами наших предков. Храм Покрова Пресвятой Богородицы стал первым каменным зданием на Тамани в 1794 г., о чём указывается в письме войскового судьи А.А. Головатого к губернатору С.С. Жегулину от 25 марта 1795 г. «к выстроенной в Тамани в прекрасном саду каменной церкви соорудить деревянный навес на деревянных столбах».

Он стал необходим по двум причинам. Церковь по истечении времени перестала вмещать всех молящихся. Кроме этого, навес на деревянных столбах («пиддашках») вокруг прямоугольной формы Покровской церкви был сделан с целью защиты от непогоды различных древностей, найденных в Тамани и её окрестностях. Их свозили ещё затем, чтобы предотвратить использование, как материала для выжигания извести. Итак, А. Головатый явился ещё и одним из основателей хранилища во дворе Покровского храма «достопамятных знаков, мраморов, камней», былой истории Тамани, уходящей глубоко корнями к древнегреческому г. Гермонассе и русской Тмутаракани. В этом же письме к губернатору Жегулину судья Головатый, обращается с просьбой о переносе «монумента с деяниями князя Глеба - из неудобного - отдалённого на целую версту от Тамани..., к новостроенной в Тамани в прекрасном саду каменной церкви, дабы все надписи деяний князя Глеба без трудностей любопытствующим видны были». В середине июня 1794 г. в Симферополь из Петербурга вернулся С. Жегулин и письмом от 17 числа заверял А. Головатого в дружбе к нему и всему войску. В донесении «Об успехах в хозяйственном распоряжении ЧКВ 1796 г.» храм Покрова описан так: «В Тамани каменная во имя Покрова Пресвятые Богородицы, церковь, с железною крышею, и с покрытою белой жестью банею, вокруг оной подючева дерева сад, обнесённый каменною оградою. На мраморный камень, свидетельствующих деяния князя Глеба». К сожалению, масса дел по обустройству Войска не позволили завершить строительство во дворе церкви каменной колокольни с памятником в ней первым русским мученикам - Христовым князьям Борису и Глебу.

14 июня кошевой атаман Чепега писал судье, занятому семейными делами в Тамани, о своём отбытии по приказу П.А. Зубова в Петербург, а оттуда в Польшу с конными полками к ген. А.В. Суворову и «препоручал главное над войском командование» ему, Антону Андреевичу Головатому. Днепровские, запорожские, черноморские, кубанские казаки на протяжении столетий исповедовали Православную Веру и всегда были её стойкими защитниками. В ноябре 1786 г. Славянская и Херсонская епархия, созданные ещё в 1775 г. были переименованы в Екатеринославскую и Таврическую. Епархии включали в себя территорию двух обширных одноименных наместничеств. Безусловно, это затрудняло церковное управление и 7 марта 1778 г. Указом Синода в Таврической епархии учреждалось викарная епархия с центром в г. Феодосии. ЧКВ с января 1794 г. было передано в подчинение новой Феодосийской епархии. Казаки, переселившись на дарованные земли, положили начало утверждению православной церкви на Кубани. С отрядом кошевого З.А. Чепеги была перевезена и Покровская походная церковь. В журнале войскового правительства 4 марта 1794 г. записано, что по предложению тайного советника Синодального обер-прокурора и кавалера А.И. Мусина-Пушкина, сделанному 11 января, в куренях разрешалось строить церкви. Синод требовал прислать справочную ведомость, с указанием в ней, где и сколько в Черномории намеревались иметь православных храмов. 20 января Екатеринославский и Таврический губернатор Платон Зубов дозволял строить «на острове Фанагории храмы Божии». Епископу Иову был отправлен список священников и предполагаемых храмов.

Продолжение следует в части  31                http://proza.ru/2021/04/29/625