20 лет в медслужбе Тихоокеанского флота. гл. 3

Оглавление.

Гл. 1. Судьба (предисловие).
Гл. 2. Начало пути. Владивосток. 613 ВСО.
Гл. 3. 23 ОСПО. Наука и практика.
Гл. 4. Боевая служба. Низкие широты.
Гл. 5. 19 МЛПП.
Гл. 6. Мед. отдел. На путевках.
Гл. 7. Военно-морская кафедра ВГМИ.

Фото из интернета. Слева направо: Сомов Г.П., Брехман И.И., Матюхин В.А.


                Гл. 3. 23 ОСПО. НАУКА И ПРАКТИКА.

       Да, отряд был прекрасной кузницей медицинских кадров. Такого количества и такого уровня учёных – исследователей, как в ОСПО, не было ни в госпиталях, ни в медицинской лаборатории подводного плавания флота. Чего стоит один только перечень имён блестящих учёных, вышедших из стен отряда в сороковые-пятидесятые годы: Сомов Георгий Павлович, академик, директор, а потом и почётный директор института эпидемиологии и микробиологии, доктор медицинских наук; Брехман Израиль Ицкович, подполковник медслужбы в отставке, доктор медицинских наук, заведующий лабораторией, а потом и отделом регуляции биологических процессов в Институте биологии моря и в Океанологическом институте ДВО РАН, автор сотен научных статей, многих монографий по валеологии и по изучению биологически активных веществ, прежде всего, приморских растительных и животных адаптогенов; Матюхин Владимир Александрович, полковник медслужбы, доктор медицинских наук, академик АМН СССР (ныне РАМН), академик Национальной Академии Наук Беларуси. Директор Института физиологии Сибирского отделения АМН СССР. Автор 240 публикаций, в том числе 7 монографий, а также нескольких великолепных поэтических сборников.

       Когда, в каком году перед надводным флотом страны была поставлена задача несения боевой службы на просторах мирового океана, – этого приказа я не видел. Но об этом, безусловно, знал начальник Отдельного санитарно-противоэпидемического отряда ТОФ полковник мед. службы Дьяков Николай Васильевич. Он с самого начала 1963 года планировал широкомасштабную работу по изучению обитаемости надводных кораблей и судов ВМФ и организации санитарно-гигиенического и противоэпидемического обеспечения экипажей во время несения боевой службы в тропиках.
       Волею судьбы, в ноябре 1962 года мне посчастливилось перебраться из 613 ВСО в ОСПО, на должность физиолога санитарно-гигиенической лаборатории (кстати, единственной должности подобного рода в ВМФ). Естественно, вся работа по изучению обитаемости, организации санитарно-гигиенического и физиологического (термин, введённый позднее И.А. Саповым) обеспечения была с самого начала возложена на меня. Медицинская лаборатория подводного плавания (МЛПП) не была подключена к этой научно-исследовательской программе.

       Не успев освоиться с работой физиолога и гигиениста, в марте 1963 года приказом Дьякова я был направлен на трехмесячную стажировку в альма-матер (ВМедА им. С.М. Кирова), на кафедру физиологии подводного плавания и аварийно-спасательного дела с целью освоения методологии физиологических исследований на кораблях и в частях ВМФ.
       И вот, оставив во Владивостоке жену с двумя малыми сыновьями (года и 10 месяцев и полутора месяцев), полный грусти расставания и вместе с тем – радужных надежд, я отправляюсь в альма-матер на скором поезде, в котором коротаю время с неожиданно встретившимся там (в том же вагоне и в том же купе – бывают же такие неожиданности!) моим однокашником по академии Эдиком Меньшутиным. Он ехал то ли в отпуск, то ли тоже на стажировку в ставшие такими родными Ленинградские края.

       На кафедре я был принят очень доброжелательно. Иван Акимович Сапов, наш бывший преподаватель, теперь полковник мед. службы, согласовал и утвердил план моей трехмесячной работы и предоставил мне полную свободу действий, понимая мою глубокую заинтересованность в освоении физиолого-гигиенической программы. Более того, он помог мне наладить связь с лабораторией, занимающейся изучением высокочастотных электромагнитных полей (СВЧ), поскольку медицинским аспектом этой проблемы нам в ОСПО предстояло в скором времени заниматься вместе с капитаном мед. службы Виктором Николаевичем Баенхаевым, в то время гигиенистом токсико- радиологической лаборатории.
       За три месяца удалось сделать очень много. Прежде всего, познакомиться с литературой по вопросам военно-морского труда и военно-морской гигиены (в основном, закрытого типа). Форма № 1 позволяла мне иметь доступ к ней, и, в первую очередь, к отчетам врачей-подводников, участвовавших в автономных походах подводных лодок. Отправляясь в командировку, я уже знал, что мне придется заниматься прежде всего надводными кораблями. Однако ни одного отчета врачей-надводников в библиотеке я не обнаружил: первые длительные походы НК начались немного позднее.

       Очень много в плане освоения новой для меня науки дали мне встречи и беседы с сотрудниками кафедры и учеными- исследователями в области военно-морского труда (Бодров, Генкин, Зараковский), бывшими врачами-подводниками (Г.О. Оксегендлер), предложившими целый ряд методик и аппаратуру для физиологических исследований.
       Должен сказать, что в то время на флоте не было специальной физиологической аппаратуры заводского производства для подобных исследований, и врачи-энтузиасты предлагали свои методики и конструировали собственные приборы для этих целей. На кафедре я впервые познакомился с рефлексометром (для определения скорости реакции), водным динамометром (для определения выносливости к статическому усилию), прибором, определяющим функциональное состояние зрительного анализатора – КЧСМ (прибор для оценки критической частоты слияния световых мельканий), различными табличными тестами для оценки функционального состояния центральной нервной системы и др.
       Гдаль Осипович Оксегендлер даже подарил мне написанное им пособие по вопросам физиологических исследований в походах с подробными схемами перечисленных приборов. В последующем, уже в ОСПО, мы воспроизвели их с некоторыми конструктивными доработками и почти два десятилетия использовали в наших исследованиях.
       И.А. Сапов посоветовал мне побывать также в Институте кораблестроения (на Рузовской) и проконсультироваться у ведущих специалистов, занимающихся изучением обитаемости НК. Много дал мне разговор с начальником одного из отделов Института полковником мед. службы Дерновым Н.И., давшим мне целый ряд полезных советов относительно выбора объектов и методологии изучения обитаемости кораблей, а также использования физиологических методов исследования личного состава флота.
И ещё я решился сходить в Лабораторию питания (бывшую кафедру биохимии в ВММА) и проконсультироваться у профессора Васюточкина Василия Михайловича относительно методов оценки витаминной обеспеченности специалистов флота. Профессор одобрил нашу работу и заинтересовался нашими материалами. Он даже не знал о существовании такой исследовательской программы на Тихоокеанском флоте. Наш флот в то время был единственным (в связи с отдаленностью от центра), где не работали специалисты ЦНИЛ питания.

       Переполненный знаниями и новыми идеями, в июне я вернулся в отряд, горя желанием срочно взяться за работу. Работать пришлось сразу по нескольким направлениям. Наиболее важными из них были изучение обитаемости НК ТОФ и влияние СВЧ-излучения на здоровье и боеспособность личного состава флота. К этому времени на флот были спущены соответствующие директивы и программы их выполнения. Программы были рассчитаны на 2 года и полностью легли на плечи меня и капитана мед. службы Баенхаева Виктора Николаевича.
       Интенсивность СВЧ-излучений мы измеряли с помощью прибора ПО-1 «Медик» (ПЭ-ноль-один «Медик»), только что полученного нами из центра по прямому назначению. Этот громоздкий прибор, состоявший из 17 деталей, мы постоянно носили с собой, вместе с остальной аппаратурой для гигиенических исследований, изучая интенсивность СВЧ-излучения от радиолокационных станций (плотность потока мощности – ППМ) на кораблях и судах ВМФ, а также в авиагарнизонах.
       К концу 1964 года программа по СВЧ была выполнена и завершилась написанием развёрнутого итогового отчета, отправленного в соответствующие высокие инстанции. Уже не помню, какой отзыв мы на него получили.
       Работа по изучению обитаемости надводных кораблей и судов была более сложной и продолжительной (до середины 1965 года). Необходимо было дать оценку её на всех основных типах НК, базировавшихся на флоте, с объективным (клинико-физиологическим) подтверждением влияния комплекса негативных факторов на корабельных специалистов в конкретных условиях их учебно-боевой деятельности.

       Мы провели работу как на новых, так и на старых проектах кораблей, в основном, базирующихся в базах Владивостока: эсминцы 56 проекта (ЭМ-56), сторожевые корабли старой постройки, противолодочные корабли (ПЛК-159), малые противолодочные корабли (МПК-204), ракетные катера (РК-205), тральщики (ТМ и ТН), а также на недавно вступивших в строй ракетных кораблях, типа «Упорный».
       Гигиенические исследования проводили вместе с Виктором Николаевичем, а физиологические – в полном объеме ложились на меня. Детально изучался температурно-влажностный режим на основных боевых постах, с расчётом эффективных температур, оценивались интенсивность воздушного шума, вибрации, загазованность корабельных помещений (СО, СО2, оксиды азота и др.), освещенность помещений, интенсивность СВЧ-излучения. Точно так же давалась оценка условиям размещения личного состава в кубриках и каютах. Оценка функционального состояния организма и работоспособности личного состава во время вахт и работ давалась на основе изучения состояния сердечно-сосудистой системы (пульс и кровяное давление с нагрузкой в 20 приседаний), мышечной системы (сила кисти, выносливость к статическому усилию, теппинг-тест, тремометрия), терморегуляции (температура тела и кожная температура), функций слухового и зрительного анализаторов (аудиометрия, КЧСМ – критическая частота слияния световых мельканий), состояния умственной работоспособности - высшей нервной деятельности: рефлексометрия, реакция на движущийся объект, табличные тесты.
       Реже удавалось провести исследования общей неспецифической резистентности организма и иммунитета (баночная проба по А.Е. Нестерову и фотоцитарная активность лейкоцитов в крови с убитой культуры золотистого стафилококка). В некоторых случаях для оценки степени стрессированности организма мы изучали почасовое выделение с мочой витаминов C, B1, B2 и 17 кетостероидов.
       Для реализации этой программы заранее создавались и обучались исследовательские бригады из состава медицинской службы корабля, которые вместе со мной непрерывно в течение всей вахты работали на боевых постах, а затем и во время отдыха обследуемых специалистов.
       Исследовательскую аппаратуру мы получали в мед. лаборатории подводного плавания (аудиометр), а также в лаборатории функциональной диагностики в Госпитале флота (окситермометр, электротермометр), которые мне любезно предоставлял возглавлявший её мой однокашник по академии Юра Марков, очень быстро завоевавший авторитет своими знаниями и отношением к работе. Часть приборов смастерили мы сами в ОСПО, по схемам Г.О. Оксегендлера, вместе с майором Лебедевым Николаем Федоровичем и майором Федорцом Борисом Александровичем – моим старшим другом и помощником. Были созданы ряд портативных укладок, позволявших удобно транспортировать биопробы и производить исследования на местах. Всё это, вместе взятое, позволило мне выйти в лидеры изобретателей и рационализаторов среди личного состава медицинской службы флота (после Юры Маркова) и даже получить соответствующее вознаграждение за свои идеи.

       За полтора года работы намеченная программа была выполнена в полном объеме. Более того, мы сумели дать физиологическую оценку работоспособности и функционального состояния организма личного состава РТС, БЧ-5, БЧ-2 и БЧ-3 на отдельных боевых единицах в период обычных и 4-часовых вахт, вахт в режиме противоатомной защиты, во время артиллерийских и ракетных стрельб, а также в ночное время суток. Как мы позднее узнали, для надводных кораблей эта работа в то время была совершенно новой для ВМФ и была важна тем, что давала комплексную оценку боеспособности экипажей и уровня здоровья личного состава боевых частей и служб в процессе их повседневной деятельности.

       Летом 1964 года настало время написания итогового отчёта. Его должен был исполнять начальник нашей санитарно-гигиенической лаборатории майор мед. службы Слободин Александр Зиновьевич. Он страшно не любил всякую писанину и затягивал этот творческий процесс до последнего. И вот, когда до времени отправки отчёта оставалось две недели, начальник по семейным обстоятельствам был срочно вызван домой, в Караганду. Отчет с нуля пришлось писать мне, совершенно неопытному в этом деле. Меня успокоил Баенхаев, сказав, что лучше меня в медицинской службы ТОФ сейчас никто не разбирается в этом вопросе. Обеспокоенный ситуацией, новый командир отряда подполковник мед. службы Игнатович Владимир Осипович договорился с начмедом полковником мед. службы Горбатых Павлом Ивановичем, чтобы мне предоставили кабинет в Отделе и дали на 10 дней персональную машинистку. Вызвали ко мне для помощи флагманских врачей бригады строящихся и ремонтируемых кораблей, ракетных катеров и др., и работа закипела. И за 12 дней основная часть отчёта была напечатана (со схемами и таблицами).

       К сожалению, я не смог в нём представить данные по физиологии, поскольку не успевал провести статистическую обработку материала. Но и без этого информации по обитаемости было предостаточно. Кстати, большую помощь мне в этом оказал флагманский врач бригады строящихся и ремонтируемых кораблей подполковник мед. службы Фрибель Юрий Осипович, прекрасно знавший обстановку на всех проектах и существенно дополнивший мои выводы и рекомендации.
       Вернувшийся Александр Зиновьевич застал уже готовый и переплетенный вариант отчета, идущего под моей подписью. Был ли он очень доволен этим, – не знаю. Однако в полной мере использовал в дальнейшем мои навыки «литератора», отдавая мне писать все последующие отчёты. Игнатович же, получив вскоре соответствующий отзыв на моё сегодняшнее творение из Управления медицинской службы ВМФ и из ЦНИИ № 1, полностью переменил свое мнение обо мне, как о совсем юном специалисте, и даже стал поручать мне написание своих докладов на сборах медицинской службы ТОФ и ВМФ.

       Первые доклады для себя и Игнатовича пришлось писать уже через полгода – на сборы руководящего состава медицинской службы флотов при Начальнике мед. службы ВМФ, которые планировали на октябрь 1965 года в Ленинграде. Повестка дня – обитаемость кораблей ВМФ и вопросы организации медицинского обеспечения экипажей в условиях повседневной учебно-боевой деятельности кораблей. Доклад Игнатовича касался, в основном, вопросов санитарно-гигиенического и противоэпидемического обеспечения экипажей. Я же в тезисном порядке на графиках и таблицах попытался показать уровень негативного воздействия корабельных условий труда и быта на состояние здоровья и работоспособность личного состава кораблей старых и новых проектов.
       Секцию обитаемости вёл наш начмед – Горбатых Павел Иванович. Он был явно доволен тем, что наши доклады с Тихоокеанского флота были единственными, касающимися надводного флота. Все остальные касались медицинского обеспечения ПЛ.
       Последствия доклада для меня оказались самыми неожиданными. В перерыве ко мне подошел незнакомый полковник мед. службы (из ЦНИИ№ 1) и пригласил меня на беседу с начальником Института, генералом... на предмет моего возможного перехода в НИИ для последующей «более целенаправленной работы» в курируемом мною на ТОФ направлении. Единственным вопросом, который он мне задал, – это возможность прописки в Ленинграде, что сразу укротило мой радостный порыв. Мы уже испытали с женой все прелести жизни на съемных квартирах. К тому же, я серьезно опасался за свою поясницу, которая постоянно выбивала меня из рабочей колеи с августа 1964 года.
       Единственное, что я получил положительного от разговора с генералом, – так это моральное удовлетворение от его оценки моей научно-практической деятельности. Похвалил меня и Дернов, сказавший, что моя кандидатская уже готова (материалы отчета) и что осталось только изложить материалы в диссертационном варианте.

       К сожалению, и этому плану не суждено было сбыться. Помешала серьёзная болезнь младшего сына (бронхиальная астма), с которым я стал активно заниматься физической тренировкой и закаливанием, тратя на это почти все свое свободное время. Мешало также мое участие в других направлениях научной работы, которые я выполнял совместно с Федорцом Б.А., Савватеевым В.И. и Селивановой Л.А. (адаптация переселенцев в условиях Приморья и состояние витаминной обеспеченности личного состава ТОФ). Каждая из тем имела самостоятельное значение и была весьма актуальна для ВМФ. Ко всему прочему, работе серьезно мешало состояние моей поясницы (выпадение двух поясничных дисков, спондилолистез и их последствия), вынуждавшие меня все чаще прибегать к госпитальному лечению.

       Но я не расстраивался. Более того, я был бесконечно рад и работе, и тому месту, которое занимал в системе медицинской службы Тихоокеанского флота. Вкратце познакомившись с научной работой на кафедрах академии, в лабораториях и в НИИ, я понял, что наши условия на флоте в этом отношении куда более благоприятные, чем в Ленинградских научных центрах. Действительно, всё у нас было под боком – и корабли, и экипажи, и творческие сподвижники, и госпитальная аппаратура, и многое другое. Только работай в свое удовольствие да правильно планируй исследования, чтобы не терять напрасно времени.        Правда, у нас отсутствовали закрытая научная литература по проблеме и возможность постоянных консультаций у ведущих специалистов. Но для этого существовал отпуск, который частично можно было провести в той же альма-матер. Так я и делал последующие годы. Практическая же работа на кораблях не прекращалась ни на месяц.

       Помимо широкомасштабной, плановой работы, с гигиенистов в отряде никто не снимал задач всестороннего санитарно-гигиенического обеспечения кораблей и частей флота. Постоянные (плановые и внеплановые) выходы и выезды с этой целью занимали значительную часть нашего, гигиенического рабочего времени. И особых ЧП в этом плане у нас в мою бытность не было. Случилась, правда, в каком-то году серьезная проблема с водоснабжением города Владивостока, отразившаяся и на воинских частях гарнизона. Но она возникла по вине городских властей, не вовремя решивших чистить Седанкинское водохранилище в надежде на его скорое наполнение от приморских тайфунов. Но прогнозисты погоды, как иногда бывает, ошиблись, и водохранилище так и простояло пустым целое лето. Срочно по всему городу стали вводить в строй заглушенные артезианские скважины, развозить воду по районам в цистернах, пускать в систему дистиллят (для технических нужд). Только через несколько месяцев хоть как-то наладили водоснабжение, выведя по одному водопроводному крану на жилой дом (в подвальном помещении). – По-настоящему военная боевая обстановка.

       Постоянно нами велась работа по согласованию проектов военных сооружений флота. Я близко познакомился с инженерной бригадой Дальвоенморстроя, которые порой приглашали меня не только по работе, но и просто «отдохнуть за теннисным столом». Знающие молодые ребята, они стимулировали мою работу со СНИПами (санитарными нормами и правилами) – не хотелось показаться в их глазах непросвещенным неучем.
       В условиях бурно развивающегося военного строительства на флоте нередко приходилось участвовать в комиссиях по приемке военных объектов. Ездили по всему Приморью. Чаще всего принимали военные городки и отдельные жилые здания. Были и серьезные военные объекты.

       Работали серьёзно. Старались принимать без крупных недоделок. Бывали случаи и повторных визитов, после устранения недостатков. Ездили чаще всего на флотском транспорте (автобусах или на газиках). Запомнилась дорога в отдаленные районы – бурные разливы рек после тайфуна, развороченный асфальт, упавший в реку с моста автобус... Вспоминается грунтовка в какой-то таёжный район, вся фиолетово-синего цвета от разлившегося по ней виноградного сока. Случился небывало урожайный год, и изо всех окрестных населенных пунктов в эти леса устремились сотни сборщиков: на машинах, на мотоциклах, на велосипедах. Герметичной тары (полиэтиленовой) в те годы не было. Брали прямо в рюкзаки и вещевые мешки. А потом щедро поливали соком всю проезжую часть. Удалось увидеть эти богатейшие лозы и вблизи нашего объекта. Висели высоко, на могучих кедрах. И сотни огромных кедровых шишек...

       Морской Совет. Созданный при Штабе флота, он занимался оценкой санитарного состояния побережья и акватории вблизи объектов флота: склады, рыбное хозяйство, нефтебазы, свалки мусора и пр. Он включал военных представителей Штаба и Тыла флота, в том числе нашей, медицинской и продовольственной службы, представителей санитарной службы города Владивостока и городских властей.

        В целом набиралась довольно солидная и разношерстная компания под руководством капитана I ранга из Штаба флота. Размещались все на белоснежном катере и пускались в продолжительное плавание по бухтам и заливам Амурского и Уссурийского заливов. В перерывах между дружескими беседами с администрацией и руководством обследуемых предприятий (объектов) и составлением развернутых протоколов (писать-то уж эти люди умели!) в кают-компании организовывался творческий отдых для всех членов коллектива с обедом, или ужином, из широкого ассортимента блюд, прекрасно приготовленных специально подобранной поварской командой. Для желающих были и любимые всеми напитки с возможностью использования в неограниченном количестве (по-моему, от них никто не отказывался!). За столом завязывались продолжительные беседы на актуальные темы, звучали звонкие голоса участвующих в программе женщин, особенно мощно и отчётливо тогда еще очень молодой (сорокалетней) Галины Фоминичны Ронис, в то время Главного врача городской (или областной?) санэпидстанции.
       Порой включалась в разговор и флотская медицинская служба в лице Александра Зиновьевича Слободина – на актуальные медицинские темы. Обычно застолье проходило в чистых водах какой-нибудь бухты, вдали от берега, и Саша Слободин обязательно забирал здесь пробы морской воды для своей будущей кандидатской диссертации.

       Как действовали подобные выходы Морского Совета и составленные им акты о нарушениях на санитарное состояние акватории и побережья, судили уже по результатам повторных обследований, в следующем месяце. В целом программа действовала, и санитарное состояние поддерживалось на допустимом уровне совместными усилиями властей города и руководства Флотом.


Продолжение следует.