de omnibus dubitandum 96. 33

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

Глава 96.33. ГУБЕРНСКОЕ НЕВЕЖЕСТВО…

    Такое современное положение ставропольского общества, представляющее много невыгод, много отрицательных сторон по причине новизны самого города и местных его условий, в будущем дает много поводов к утешительным заключениям. Впрочем, о будущем мы не считаем себя вправе сколько-нибудь распространяться... < ... >

    Однако позволю себе сделать несколько замечаний по поводу известных наших губернских характеристик, которые имели целью выводить на свет, кроме родовых, и видовые признаки наших губернских обществ. < ... >

    Но объяснимся лучше примерами. Если бы какой-нибудь современный писатель стал насмехаться над внешними особенностями губернских жителей, стал бы выводить на свет допотопные фраки и чепцы, то он впал бы в анахронизм. С этой стороны самолюбие большей части провинциалов уязвить нельзя; они в нарядах подвизаются ретиво, и оттого скорее тут пересолят, чем недосолят.

    На поприще балов и вообще веселостей опять они действуют с достодолжным рвением, как об этом гласят и губернские ведомости. Но если тот же самый писатель покажет нам оборотную сторону губернского comme il fout, если он справедливо заметит, что в провинции рядятся по журнальным картинкам не из потребности вкуса, не для себя собственно, но все напоказ, а дома, без посторонних свидетелей, забывается и чистоплотность, и изящество, — что губернские веселости, часто блестящие, всегда машинальны и напоминают совершение какого-то непонятного для нас обряда, что блестящая оболочка светского comme il fout у нас ничем еще не наполнилась живым, самобытным: в этом случае писатель уметит в уровень губернской общественности.

    Но еще лучше будет, если он оставит в стороне губернский comme il fout, если не станет насмехаться ни над провинциальным французским языком, ни над губернскими обедами, ужинами, вечерами с музыкой и без музыки, ни над костюмами и вообще внешностями; пусть только покажет он наличность провинциальной деятельности, пусть очертит круг губернских стремлений, пусть возьмет на весы весь капитал познаний, необходимых для разумного существа, насколько их отыщется в губернском обществе...

    Тогда, без сомнения, покажется перед нами множество действительных случаев, как порождений крайнего невежества, анекдотов вроде тех, как Живновский являлся к посланнику с предложением питаться целый год одним сахаром... В том-то и секрет, что настоящего провинциала почти невозможно поддеть насчет чего-нибудь, как говорится, житейского; он смекнет, что возможно и что нет насчет какой-нибудь поживы; у него на это удивительно как развито чутье. Зато там, где дело не касается наживы, говорите что вам угодно, и вам легко поверят.

    Прислушайтесь к разговорам между губернскими чиновными людьми: они очень практичны и только больно хромают там, где дело касается умозрений или же научных знаний. Оттого вы услышите, что какой-нибудь губернский его превосходительство — дока в канцелярских делах и в приобретении капитала — простосердечно уверяет своих слушателей, что огонь от электричества нисколько не горячий, что он лично изволил в этом удостовериться, проезжая мимо зажженной молнией копны сена, что он невредимо клал на эту копну свою руку: большая часть слушателей также простосердечно верит его превосходительству, а остальные хоть и сомневаются, но не противоречат.

    Оттого в прошедшую войну некоторые высокоблагородные губернские жители удивлялись, почему же правительство не проведет нашего флота из Севастополя в Каспийское море, что там, дескать, флоту было бы совсем безопасно. Оттого эти же и другие чиновные губернские лица, все-таки, благодаря военным реляциям и газетам, несколько ознакомившись с географиею России, недоумевали, что это такое Сыр-Дарья и где это живут коканцы?

    А разрешив эти вопросы, хором закричали, что Индии теперь окончательно не сдобровать. И множество проявлений подобного невежества на каждом шагу встретите в каждом губернском городе. Но напрасно этих, по-видимому, простачков постоянно пугают ревизорами. Они — тертый калач по этой части и вовсе среди своих закулисных проделок не боятся проезжих.

    Ревизор годится теперь в провинции разве для того только, чтобы его именем пугать детей, а не взрослых. Приезда его не боятся, а только заботятся несколько о приведении в порядок разного рода внешностей. Теперь в провинции знают, как обходиться со всяким ревизором. Прежде, чем успеет он приняться за свое дело, его так умаслят, так сумеют акклиматизировать с помощью закусок, обедов, карточных вечеров, так привяжут его к особенностям своего общежития благодаря находчивости жен и дочерей, что вчуже глядеть любо, как это они со всеми своими грешками спокойны и веселы в присутствии ревизора!

    Но довольно на этот раз о губернских обществах. Посмотрим на некоторые учреждения Ставрополя, и прежде всего остановимся на его публичной библиотеке. Публичная библиотека существует здесь с 1852 года и помещается в небольшом казенном доме, почти в середине города. Она занимает три комнаты: в одной из них стоит стол, на котором лежат последние номера периодических изданий; тут же на стенах висят географические карты...

    Составилась она из пожертвований со стороны некоторых лиц, в числе которых главным основателем был губернатор господин  Волоцкой; потом она приращалась собственными средствами, выручаемыми от читающей публики, а также добровольными вкладами, так что уже в 1857 г. в ней считалось до 1000 названий книг и выписывалось 17 русских, 6 французских и одно немецкое периодическое издание.

    Такое учреждение, как Ставропольская публичная библиотека, редко встречается в наших губернских городах и стоит того, чтобы обратили на него внимание. Библиотекарь ее, молодой человек, ревностно преданный своему делу, господин Львов, дал мне возможность ознакомиться с отчетами библиотеки, а из них-то я извлекаю некоторые заметки, которые не лишены интереса и отчасти характеризуют здешнее общество со стороны стремлений его к просвещению.

    По правилам, изданным от библиотеки, каждое состоящее на службе в Ставрополе лицо, как военного, так и гражданского ведомства, изъявившее желание пользоваться книгами из библиотеки, платит в пользу ее по одному проценту с рубля получаемого им жалования, частные лица платят в год 7 рублей; желающие пользоваться книгами на полгода платят 5 руб., на три месяца 2 р. 60 коп., на месяц 95 коп., на день 10 коп. Библиотека открыта для чтения ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней, от 8 до 12 часов утра и от 2 до 5 пополудни, на дом можно брать за раз не более двух томов, или же одного целого сочинения.