На рыбалке с Графом. Гниловатник и Токовицкий плёс

Начало повествования: http://proza.ru/2021/06/27/786

Пробуждение долгое… С непривычки ломит руки и ноги. Все тело как будто деревянное. Первый день походной жизни позади, тяготы и лишения. Второй и третий день путешествия обычно самые тяжелые. Первый день со свежими силами и в охотку. После него – усталость и мускулы болят. Ночь не дает отдыха… Потом начинаешь втягиваться, организм привыкает, понимает, что пощады не будет.

Я встаю раньше. Успеваю заснять просыпание и неторопливый подъем Графа.
  Утренний туалет, чай на костре. Легкий завтрак. Может сегодня что то получится добыть к ужину? Утренний холодок бодрит и торопит. Не задерживаемся. Складываем вещи в лодку и отчаливаем.

Длинный нос. Река делает километровую петлю и снова к избе прибивается, только с другой стороны. В повороте яма. На берегу, в елках, стоит громадный, в два человеческих роста, крест. Кто его поставил и в честь чего, не знаю. Интересовался у отца. Он не знает. И крест помнит со времени своего детства – такой он и стоит. И даже дед не рассказывал, когда его поставили. Давно стоит… В старое время умели дерево выбрать. Смоливая хоножина – хрен когда сгниет.
Шум воды предупреждает о приближении к порогу. Гниловатник, пожалуй самый крупный порог по всей Лохаме. Высокий, длинный, в несколько каскадов. С поворотами в начале порога и в конце его. У водников-экстремалов имел бы какой то уважительный класс сложности.

Причаливаем к пятачку песочка. Из-за повороты вылетает струя воды, бьётся в берег (высоченная слуда из красной глины), поворачивает на девяносто градусов. И уже спокойным течением уходит на плёс. Пляжик тут как специально накидан. Что бы лодку причалить и осмотреть порог. Осматриваем препятствие и мы. Гниловатник – порог особенный. Тут реку пересекает не каменистая гряда, а слой глины. Хорошей глины, раз река этот слой никак не может прорезать. Впрочем и камней немало. Камней крупных.

Даже в мыслях не возникает пройти порог на весле. Даже и пробовать не стоит. Только протаскиваться. Прочно ухватить за чалку и тащить, упираясь, вверх, против течения. Только смотри, что бы на гребнях воды в лодку не наплескало, да сам не сдай назад – сдернет. И внимательнее: дно глинистое, местами очень скользкое.

Длинные голяхи, сапоги-бродни, только у Графа. Я в коротеньких. Ему и бурлачить. Инструктирую как лучше тянуть лодку. Предупреждаю об опасностях местных условий.

  Силы у Андрея немеряно. Впрягается в работу. Перекидывает цепь через руку и тянет лодку, как тянут тяжелый воз. К мелким речкам непривычный. Выбирает путь, где самому брести помельче. Опасается глубоких мест. Согласен, что на глубокой быстрине волна заплеснет и в высокие голенища сапог. Но на мелком месте лодка больше по дну и по камням тащиться, чем на плаву. Графу нисколько не мешает прицеп. Уверенно шагает в гору порога. Что есть груз, что нет его. Вроде бы даже и без разницы, по воде идет лодка или по земле тащиться. Морщусь от жалости к судну. так он ее пополам порвет, даже и не заметит. В какой то момент поскальзывается на глине и плюхается на колено. Брызги во все стороны. Нет, лодку не бросил, быстро поднялся. Идет дальше.

Первый сложный каскад пройден. Срединная часть порога поспокойнее. Тут уже пересаживаюсь в лодку я. Переправляюсь на противоположный берег и там уже сам протаскиваю лодку, ведя ее на привязи. Сам иду по берегу, лодку веду по воде. Где нужно – оттолкну веслом.
Вот и пройден порог. Слава Богу – без потерь. Или почти без потерь. Считается мокрый Граф потерей или нет? Вчера я купался, сегодня он.
 Вышли на Токовицкое Плёсо. Тихое и спокойное, километра на два вперед, почти до самой Верхней Ванды. Несколько интенсивных гребков, отойти от порога на безопасное расстояние, что бы назад, в порог не затянуло. А теперь можно спокойно, чуть пошевеливая веслом. Ни ветра, ни течения. Так бы плыл, не напрягаясь, до самого вечера.
 
По реке, на лодке, я тут впервые. Выше Гниловатника бывать не приходилось. Берегом бывал почти до самого верховья, где Лохама ручейком смотрится, чуть больше метра шириной. А вот на лодке впервой. С воды выглядит по другому… Река кажется не такой широкой, как с берега. А берега кажутся выше.
Однако температура за бортом немногим выше нуля. Мокрому Графу совсем без удовольствия. Напоминая о приближающейся зиме начинает пролетывать снег.
- Давай, Андрей Николаевич, пристанем к берегу, да костер разведем, обсушимся.
- Давай пристанем.
Выбираю место. Причаливаем. Подхватываю из лодки бензопилу. Андрей берет топор. Несколько шагов в лес – сухая ёлка. Вот она то нам и нужна. Рывок за шнур бензопилы и затарахтела. Это не советскую Дружбу заводить.
Через минуту сушина уже лежит на земле и я разделываю ее на коротенькие чурочки. Андрей в пару взмахов раскалывает на полешки. Подсовываю подожженную бересту. Из колодца сложенных дров появляется сначала горьковатый дымок, потом и языки пламени. Вот уже полыхает.
 
Около костра на землю брошена куртка. Граф скидывает сапоги, выливает из них воду. Развешивает портянки. Встает босиком на куртку. Стаскивает брюки, курточку. Отжимает лишнюю воду, растягивает около пламени. От жара костра мокрая ткань парит. Подкидываю в костер поленьев. Пускай будет пионерский костер. Нечего экономить тепло. Не понадобятся. На жару сохнет одежда быстро. Брюки, спортивки, портянки…  Дольше всего сохнет суконная куртка.
Ну вот можно плыть дальше.

По правую руку выпадает ручей Токовик. Название ручья недвусмысленно указывает на обилие боровой дичи. Раз уж ручей так назвали, то тока тут знатные. По названию ручья и плёсо названо. Токовицкое.
Плавный-плавный поворот реки. Ручей Малый. Когда идешь по берегу, от Токовика до Малого расстояние кажется приличным. А по реке – совсем рядышком. Ручеек соответствует своему названию. Действительно малый, короткий ручеек. Если Токовик добрый десяток километров ручьём выглядит, то Малый – всего то пару километров. Когда то давно была и по Малому Осиновая Дорога. Не такая большая, как по Луповой. Отец рассказывал. Вырубили тот холм, где осины на лодки заготовляли.

А вот уже и Нижняя Ванда. Ручей или речка? Если по руслу смотреть – речка. Широкая. Через Нижнюю Ванду не перешагнешь и не перепрыгнешь. Мосточки надо искать, или скодёнки бросить. Но течет с болот. Пересыхает почти каждое лето. Считается, что речки не должны пересыхать.

Впереди наволок. Ага, это уже Верхняя Ванда. Это уже настоящая речка. Издалека течет и всегда с водой. Приземистая избушка на угорышке у леса. Изба у Ванды. Просторная, теплая и уютная. По крайней мере была такой когда то. Строил избу лесхоз руками своих рабочих, лесников. Где то в шестидесятых годах. Была у лесхоза такая обязанность, считалось освоением лесов. Пётр Степанович Романов, Валентин Вениаминович Бечин, Аркадий Трофимович Русанов. Может еще кто в бригаде с ними был. Гоил избу Пётр Степанович. На пенсии угодье держал по обеим Вандам и между ними. Жил в избе летом и осенью. Рыбалка, охота. Вёршу в Ванде ставил, сетки в Лохаме. Петлями добывал рябчиков, куницу да белку стрелял. Так и жил до самой смерти. Старческой немощью не мучился. Утонул в Гниловатнике во время рыбалки. Избой стал распоряжаться зять, отставной Прапорщик. Выбросил из избы каменцу, поставил печку. Стала изба холодной… Крыша потекла. Рыбаки-охотники в избе ночевать стали реже.
- Будем к избе приставать?
- А зачем?
- Избу посмотреть. Чаю вскипятить. Из Верхней Ванды самый вкусный чай по всей Лохаме. Так Пётр Степанович покойный говорил. А он Лохаму знал и в чаю толк понимал.
- Поедем дальше. Чай недавно пили. А из Лохамы вода везде чистая и чай вкусный!

Продолжение: http://proza.ru/2020/06/09/1536