Я начинаю и выигрываю

"Начать с нуля", "начать с чистого листа" - тема извечная, как извечны темы о любви и счастье, удаче. О жизни. Казалось бы, что сложного и непонятного: простая закорючка, которая обозначает НИЧЕГО. Или чистый лист, плоскость, пространство, временной отрезок, где нет НИЧЕГО. Где можно сделать новый шаг, новый прыжок, новый виток. Но бывает ли все это в абсолютной пустоте, есть ли эта пустота? Если да, то стоит ли даже пытаться шагнуть, прыгнуть, потянуться за новым поцелуем?...

         Первые шаги в своей жизни я сделал, когда мне было пять лет: никто кроме матери не верил, что этот болезненный мальчик, который родился весом в пять килограммов, когда-то встанет на ноги. Я встал и пошел. Более того, от меня доставалось всем ровесникам (и не ровесникам тоже), которые прямо с пеленок выпрыгнули на улицу.

            Со средней школой я познакомился на два года раньше: за руку водил туда старшую сестру-первоклассницу, которая никак не могла запомнить дорогу, и делал с ней уроки.

            Детство для меня кончилась именно тогда, когда я сам пошел в первый класс. Почему-то все взрослые в один голос решили сделать из меня пример для подражания: учеба мне давалась легко, пятерки сыпались как из рога изобилия, с первого по десятый классы я был председателем совета отряда, класскома, комсомольским вожаком и т.д., но мне было не с кем поиграть-пообщаться. С каждым классом росла стена отчуждения между мной и моими ровесниками. Я забаррикадировался от недружелюбного внешнего мира книгами: в пятом классе за неделю проглотил "Войну и мир", за сутки - "Графа Монте Кристо", за трое - "Дон Кихота".

            Быть отличником мне надоело к восьмому классу, но разогнавшийся под откос вагон было не остановить: учителя из меня слепили-таки отличника.

            В университете тоже был отличником. По привычке. Но и самым большим прогульщиком занятий и дезертиром от фронтов борьбы за урожай лука, свеклы, винограда, хлопка и т.д. Не в какие старосты или комсомольские вожаки я не играл принципиально, но был любимцем почти всего курса.

            По своей природной стеснительности ни с одной девочкой не дружил, не целовался, не ходил в кино. Но деревенскую девушку-библиотекаршу, имевшей несчастье (счастье?) быть похожей на некий образ, который я нарисовал себе за книжной баррикадой, в две недели вскружил голову, через два месяца женился. При этом я прекрасно понимал, что ее привязанность ко мне совсем не та, что моя к ней. Я ей, скорее всего, заменял старшего брата, которого у нее не было, друга, на которого можно положиться, которому можно рассказать свои секреты, кому можно поплакаться в жилетку. Позже и отца, хотя она на год старше меня. Время от времени она восторженно влюблялась в кого-нибудь заочно и бесхитростно рассказывала мне об этом. Я молча страдал и упорно строил семейное светлое будущее.

           Мы не нажили никаких материальных богатств, но у нас, как я и говорил ей на четвертый день знакомства, родились четыре вундеркинда - три девочки и один мальчик. Мы не знали проблем с их воспитанием: все прекрасно учились и учатся без родительского нажима, но, в отличие от меня, они не страдают от дефицита общения со своими ровесниками.

            Зато с годами катастрофически рос дефицит общения между их родителями. В тридцать лет (после десяти лет женитьбы) я почувствовал себя импотентом - в прямом смысле этого слова. Моя романтическая натура чуть не решила оборвать эту никчемную жизнь трагически. К счастью, та же натура решила преодолеть это препятствие: во время краткосрочной учебы в Перми я осознанно и трезво (тогда вообще не потреблял никакого спиртного) решил переночевать с коллегой-вдовушкой. И оказался состоятельным. Еще каким!

            Излечившись, еще много лет даже не смотрел ни на какую другую женщину.

            И вот случилось: после двадцати пяти лет (!!!) совместной жизни жена стала проявлять ко мне настоящий интерес. Но костер моего интереса к ней к тому времени совсем угас. Через год в моей жизни появилась другая женщина, и я честно (как в свое время она) рассказал об этом жене. И мы тихо мирно расстались, оставаясь формально мужем и женой, сохраняя добрые отношения - она для меня все еще беспомощный ребенок, который надо опекать.

            В профессиональной карьере начал "с нуля", "с чистого листа" было многократно больше.

            Студент-филолог в двадцать три года решил круто сменить курс и сделать военную карьеру: сначала командовал отделением, потом взводом, готовился стать помощником начальника политотдела. Мой командир отдельного батальона, имевший за душой только ускоренные лейтенантские курсы, отыгрался на командире взвода с университетским образованием: "я тебе дам характеристику только в тюрьму". Мне не улыбалось застрять в таежном гарнизончике и, как делали мои сослуживцы, неудавшуюся карьеру залить водкой. Предпочел распрощаться с армией и валить уральский лес. Из лесорубов там же попал в корреспонденты районной газеты, книжно-романтически боролся за правду и справедливость.

            Работая потом корреспондентом в Узбекистане, задолго до Гдляна и Иванова раскопал материалы о хлопковых махинациях и вынужден был фактически сбежать в российскую глубинку.

            Там тоже романтическая душа правдоискателя многократно нарывалась на неприятности:
            - с ведущего авторской программы областного радио падал до ночного сторожа в школе (задел "высоких" людей);
            - с учредителя и почти хозяина частной телерадиокомпании - до сельхозработяги (недобросовестные партнеры);
            - с национального героя-защитника Белого дома до безработного, которого не брали даже дворником ("был звонок");
            - с хозяина издательского дома до копеечнооплачиваемого госслужащего (опять свой журналистский нос сунул не туда куда надо);
            - с главного редактора претенциозного глянцевого журнала до простого верстальщика вшивенькой газетенки (работодатель кинул с деньгами - как и многих других до меня)…

            В свои сорок восемь лет я опять начинаю жизнь заново. Со мной рядом прекрасная женщина, которая на много лет моложе меня. Работаю в солидной конторе и занимаюсь любимым делом. Сейчас, пока пишу эти строки, из далекой дали гонят для меня новый автомобиль, а впереди маячит собственный дом, который в мыслях уже строю всю сознательную жизнь…

            О чем это я? В чем мораль этой истории?

            В шахматной лексике есть прекрасная фраза: "Белые начинают и выигрывают".

            Я начал. Я выиграю.

Декабрь 2006 г., журнал "Мужской клуб", Краснодар