Галантность

    Яша включил Русское радио.  На местных станциях шла бесконечная дискуссия о новом вирусе. Все выставляли свои теории, как единственно-верные.  На этой же волне, по крайней мере, значительную часть эфира заполняла музыка. Ехать часа полтора. На шоссе мало машин.  Слева море.  Открыл окно. Свежее, наполненное солью и запахом йода, пространство.  Вечный мальчик Агутин поёт:   «Кто-то был богат, кто-то был свободен словно южный ветер...»  По правому крайнему ряду его резко обогнал Паджеро.  «А что с твоим паджериком?»  Яша усмехнулся. «Да, яркое воспоминание».

    Яша обожал читать. Он читал всё. С четырёх лет научился и читал, читал, читал.  Сказки  разных народов, даже Тысячу и одну ночь,  Жюль Верна, Дюма, папиного Мопассана, Джека Лондона, маминого Мопассана, о дядюшке братце Кролике, о Мумми Доле, занимательного Перельмана. Яше казалось, что Перельман не мог  быть не  занимательным. Он запоминал и не запоминал, но читал запоем.  Прячась за раскрытой книгой, он отгораживался от стен  своей квартиры.  В книгах теснились слова. Много слов.  С этими словами он выходил во двор и делился ими с пацанами. Но пацаны пользовались более практичным набором. Нет, его друганы читали не меньше и знали слов, но эстетика мира вовне не располагала к салонным беседам. Яша возвращался и, игнорируя ошеломленных дальнейшим классиков, отечественных и зарубежных, выкривал: дико, люкс, халява. Так он и существовал.  Одновременно в двух измерениях.  В одном:  из десятком тысяч слов,  настольной лампы и удобного дивана. И в другом: из ветра,  рощ,  оврагов,   коротких приблатненных фраз и разлившейся реки, из которой ранним летним утром таскались ерши. Яша бежал домой, перескакивая через двести пятьдесят шесть ступенек лестницы, соединявшей реку и их микрорайон, а мама успевала пожарить рыбу до того, как уходила на свою работу.  Вот Яша бежит с  нанизанным на ивовый прут уловом, а  один из окуней поворачивает к нему голову и говорит: «А что с твоим «паджериком»?»

     Снаружи сильно, не по-осеннему, подморозило,  но в автосалоне  нагреватель работал исправно. Яша не заметил, как задремал. Он приоткрыл глаза, сидевший рядом крепкий парень в темно-синей кашемировой куртке, дёргал его за рукав. «А куда же подевался  окунь?  А этот, видно от скуки, решил поболтать».  Яша ответил сдержанно,  с нарочитым равнодушием. Яша накопил необходимый багаж общения. Яша перебрал в памяти варианты поведения. Ведь одна тысяча девятьсот девяносто четвёртый  и прежний опыт двуслойного мира научил осторожно бросаться словами.  - С «паджериком», скорее всего никак.  - Так чего ты тогда тут сидишь, в Рольфе? Парню  бы очень подошло отзываться на Валеру.  «Ну и вопросы».  - Жду машину с ремонта. Скорее всего через часа два будет готова.  -  Так как же? Ты  сам, братан, ответил, что с «паджериком» вот вообще никак и  всё в порядке.   Так какого ты тут?    -  Вношу ясность. С «паджериком» моим  никак, потому что нет у меня «паджерика». Извините, если разочаровал.    -   Нету , а тут сидишь?

    Тут у кашемирового кончились слова.  Его явно водил за нос  ушастый. Это уже стало расстраивать . Тут реальные и деловые  Паджеро свои ждут. То одно  в жизни, то другое. То прострелят джип, то уйдет с шоссе в кювет. Гоняют же  от души. Дел-то,  дел. А этот, в натуре, гонит.
-  Так если «паджерика» нету – значит и дел никаких.  Ты это, того, отвечай за базар.  -  Поймите же наконец. Я тут машину жду и она, смею заметить, не Паджеро.   - Ты что берега потерял, брателло?  Это Рольф, понял?  В Рольфе пацаны «паджерики» берут, только их, потом, типа,  чинят тут.   И, типа, что ты, типа, имеешь мне, типа, сказать на это?    -  А Вы считаете, что «Рольф» только Паджеро обслуживает?   - Уверен, брат.   -  Так я Вам скажу, что Вы не правы.  Ведь модельный ряд Мицубиши состоит из различных моделей.  – Модельный ряяд. Не Паджеро?  -   Именно, тут Вы в точку, не Паджеро.  - Я уже попутал. Ну-ка.   -  Галант жду.    -  Это не «паджерик»?    -    Нет, Галант же, говорю. Галант.   - А ну-ка покажи.  -    Пойдемте. Покажу с удовольствием. Это такая машина, знаете ли. Заглянули в зал техобслуживания.  На подьемнике посреди, в самом деле, сплошных «паджериков» висела, одиноко,  легковушка и ей меняли передний бампер.  - Вот. Галант.

    Здоровяк недоверчиво повернулся к Яше.  На его лице читалась растерянность. Он приблизился. Низ куртки оттягивал  не журнал «Огонек».  Яше это не понравилось. Свободной рукой кашемировый потрепал его по плечу.   - Ладно, братан. Базара нет. И это, как его. Тебе тоже когда-то свезёт.  На «паджерика» пересядешь, как все нормальные. При делах будешь. Наверное, твой коммерс тощий пока.  Я вот после Димки машину принял. Вальнули того по ходу.  Подлатать немного, да и вообще. Не вешай нос. Хлеба тебе. И удачи это, как его. Я - Лёха. Вот те номер мобилы, звони. Смотрю, и ты на мобиле, ну хоть это. - Благодарю, при удобном случае обязательно, Алексей.    - Слышь, пацаны, я тут Непаджеро видел. Расскажем старшакам -  не поверят. 

     Лёха успокоился.  Густое тепло, почище кашемира, обернуло Яшу. Он спешил вернуться на ту лестницу.  Маме к восьми уходить, а  тут непредвиденная задержка, замешкался. У самого никогда не получается вот эта румяная корочка. Тут надо с маслом подсолнечным, рафинированным, не перестараться. Хмыкнул, засыпая. «Повезет ещё мне, значит, повезет».

   Яша  всегда смотрел на авто, как на что-то нереальное.  На то, что не будет его никогда.  Как воздух, например. Или Солнце. Воздухом дышат.  Под звездой, по имени Солнце, греются.  Машины ездят. Такая вот  логика. Многочисленная Яшина родня относилась к устойчивой группе неавтовладельцев. Посему они не пили в гаражах  и  не отправлялись раз в год на юга. Как, впрочем, основное большинство. Свои лет семьдесят, если повезет, они проживали по дороге из роддома в сад, в школу, в армию, обратно из армии,  в какой-то приемлимый вуз, на работу, в загс, на партсобрание, на торжественное заседание по поводу выхода на пенсию, затем  собес и погост.  Достаточно скромно. По-партийному однозначно.  Но в начале девяностых жизнь Яши, как и всего общества, резко изменилась. Исчезли книги, и он приобрёл первую машину. За полторы тыщи долларов.  Вечером, в  пригородном лесу, мелкие бандиты показали синюю «восьмерку». «Валентина». Коротко. «Что Валентина?» «Валентина – это цвет. Колор, ну».  Деньги после пересчёта перекочевали в карманы модных широких итальянских слаксов.  «Я не вожу пока ещё». «Твои дела. Ну пока».  Яша попросил знакомого сесть за руль. «Восьмерку» он так и не попробовал.  Её грубо-сваренные ланжероны вскоре развалились. Месяца через два. И вот в таком, разукомлектованном, виде Яша вернул тачку тем же мелким бандитам. Того, в слаксах, не было. «Сереге хороший памятник установили.  За восемь сотен баксов сговорились».  После появилась «девятка». Прекрасная, длинное крыло, реэкспорт. Это еврей Березовский «реэкспорт» придумал. Но Яша уже занялся бизнесом и посчитал, что у нормального делового должна быть Волга. Чёрная. С кгбешными номерами. Что-то крылось в этом таинственное и сильное.  Кгбешное. Такая машина нашлась. МОЛ 00 – 00. Ну как-то так.  Номера давали преимущество. Не МОК какой-то там, с МКМ.  Но Волга часто ломалась, да и Яша стал замечать,  что изделие завода ГАЗ, даже с такими номерами, перестало впечатлять.  А вот иномарки, как раз наоборот. Вызывали уважение. Переговоры проходили намного успешнее если ты заявлялся на них на четырехколесном германце или японце. Так появился Галант. Неожиданный случай свёл с интересным челом. Тот занимался собачьими боями. Выставлял стаффордов.  Пригласил в гости. На кухне в углу лежал пёс.  Вся морда в шрамах.  Туго перебинтован.  Бок сильно потрепан.  Попал под раздачу.  - Зато вот машину купил. Крупная ставка.  -  Позвольте полюбопытствовать?  -  Галант. Перекусим и  покажу.

       Машина Яшу заворожила. Да он видел  джипы, бехи, мерсы. Бригадного, начала девяностых, подряда тачки. Галант же, заслуженно, стоял в стороне. Интеллигентый. Изумительный.  Стремительный корпус.  Раскосые фары.  Приземистый, резвый. «190 лошадей, мотор два и восемь. Ты же интеллигент, в натуре. Тебе в самый раз. Могу уступить».  Яша слышал и не слышал. Он хотел эту машину.   - По чём?  - Тринадцать. Совсем почти новая. Сам видишь. Пробег всего ничего.  Не хватало тысяч пять, но Яша перехватил. Да и Волгу продал быстро.  На Земляном Валу состоялась передача. Салон походил на космический аппарат. Удобно, всё под рукой.  Нажал на педаль газа.  Машина подпрыгнула, как мустанг.  «Силища какая. Ухх».  Минут двадцать примерялись кто кого. В конце концов машина разрешила себя оседлать. Яша за первый год отколесил тысяч восемьдесят. Галант галантно не подводил. Один раз влетели на ремонтируемый участок Садового. Ночь, участок не огорожен,  предупреждащих знаков никаких. Машина отчаянно лавировала между развороченными плитами в полной темноте. Уцелели оба чудом. В другой раз лихая братва попыталась смастырить автоподставу. Тогда Галант остановился, как вкопанный, за пару сантиметров от задницы  «шестисотого».  Разбойники поняли, что не срослось, посмеялись, унеслись прочь. В общем, машине Яша был рад. И Москве тоже был рад.  Она походила на пригород Кардамона, в котором говорили почему-то на русском, а не на шведском. Как он забыл о  них, Еспере, Каспре и Юнатане? А ведь где-то, далеко-далеко, все еще не теряли свою волшебную силу перья Арарахиса.  Яша считал, что в современном шведском русского намного больше, чем в новоязе из понятий  и остальной официальной фени, без знания которой любой реальный чел мог поставить крест на своей карьере.    

   «Конец недели. Можно на дачу.  Компания ничё так подбирается. Там - шашлыки.  Там - после шашлыков».  Яша часто ловил себя на мысли, что романтика уверенно переобулась в прагматизм, ведь время напоминало кобру, стремительно раскручивающую свои кольца с одним лишь желанием - схватить зазевашегося кролика и впрыснуть в него яд.  Даже если кролику, после укуса, удавалось выжить – прежним, точно, не оставался.  Яд действовал исключительно на ту часть мозга, которая отвечала за гуманизм и остальное, вдруг вызывающее беспричинный стыд,  сострадание. «Поздняя осень, подмосковная, прекрасна. Осенью пишутся стихи. И не только в Болдино,  где прятался поэт Пушкин от карантина холерного. Природа увядает. Красиво увядает. Без уколов новомодных. Уходит достойно, не умаляя отсутствием ухищрений  восхищения ею. Мокрый асфальт и машина цвета «мокрый асфальт».  Яша включил на полную мощность то ли Агутина, то ли Варум.  Босоногий мальчик, которому хочется вернуться в городок.  Навстречу двигалась красная «пятёрка». Водитель, по какой-то причине, решил развернуться (не нашел ничего лучшего, как на самом узком участке). Его машина заглохла. Яша нажал на тормоза,  но  недавно прошедший дождь не оставил шансов. Галант от души врезался  в междверную стойку. «Надо сказать: блин, это косяк.  И сурово высказаться о его умственных способностях.  Скажу, что он дебил. Мне кажется это его должно как то напрячь? Ведь  участок односторонний. Какого чёрта (именно так и построю фразу) его сюда принесло?» «Пятёрка» представляла собой подкову. Яша в смятении осмотрел  свой автомобиль. «Бампер надо менять и фара треснула. Уфф». Из машины бочком протиснулся полный человечек, лет под шестьдесят. Он, заискивая, пытался обьяснить, «забыл, мол, на даченьке вещицы важненькие». Яша выслушал и предложил самый приемлимый вариант.  Он подскочит в Рольф (тогда в Москве был единственный гараж, где чинили Мицубиши), отремонтирует, оплатит , а виновник аварии  покроет, затем, полностью расходы, согласно квитанции.  Человечек (не проблемка, денежки имеются) согласился. Седой хохолок на его макушке тоже.  В синих глазах Хохолка отразились русское небо, русское поле и  неподдельная радость, что всё окончилось вот так. Обменялись адресами и телефонами. Шашлычёчечки, передразнивая Хохолка, накрылись медным тазом.  Настроение испортилось. «Полная несуразица - эта поздняя осень. Полная несуразица -  эта сентиментальная чушь. И Пушкин  с простреленным, извините, пахом и вообще.  ТщательнЕе надо, тщательнЕе». 

   «А  что с твоим «паджериком?»  как раз и случилось после того, как Яша добрался до места, по пути пару раз отстегнув стражам шоссе и проспектов за ненадлежащий внешний вид движущегося средства. Счёт за ремонт составил тысячу двести долларов, что оказалось совсем немало. Яша созвонился с вставшим–на-пути, тот неожиданно-благосклонно принял это известие и обещал завтра встретиться с Яшей на студии Мосфильм, где собственно и трудился какой-то мелко-важной опухолью не терминальной стадии. «Студьицу  покажу, фильмочки новые снимают редко, но все же».

     Яша возвратился домой поздно. Трудиться капиталистом - дело нелёгкое. Даже если капиталист из тебя  – одна визитка. После ужина включил телевизор. В дверь постучали. За порогом  стоял короткостриженный толстяк, за ним, маршем пониже, скучали ещё две его копии.
-   Извините, чем могу Вам помочь? Мне кажется, снова извините, Вы ошиблись адресом.  - Ты - Яша?   -  Совершенно точно.  Я – Яша.  -  Короче. Ты с Петровича расписку выбил? Вот эту.  -  Вы по поводу состоявшейся по вине Федора Петровича, как Вы заметили,  аварии? Но мы пришли к определенному соглашению и  обе стороны не имели претензий в момент составления данного документа.  А в чем, собственно, вопрос?  - Чё? Ты кто?   - Я – снова и  опять Яша.   -  Послушай, Яша.  Я, конечно, Вашего брата повидал, вёрткого.  Так вот.  Петрович наш.  Мосфильм наш.  Денег тебе не положено, по-любому.  Мы знаем, где ты живешь. Мы же тут? Значит – знаем. За бензин и внимание, на тебя потраченное - не предьявляем. Захочешь предьявить ты - через  три дня, вечером в шесть, на платформе станции Монино. Да? Нет? Чё?   - Это, прямо таки, какой-то казус случился.  Фёдор Петрович любезно согласился оплатить расходы.  -  Жду на платформе. Три дня даю. И запомни. Ввяжешься – готовь бабки. Зелёные.
    
    Голубой свет телевизора (вещание давно окончилось) падал на растерянного Яшу.  «Ну вот откуда берутся такие вот люди, встающие на пути? Сплошная авария случилась со всеми, что ли?»  Вопросы задавались риторические. Яша решил съездить на этот перрон и еще раз всё  выяснить.  И сумма была немалой  и такая вот нелепица случилась впервые. Яша всегда старался сглаживать острые углы и верил в силу слова.  «Он приедет и уладит.   Надо набрать Федора Петровича». Телефон не отвечал.  «Скорее всего с Федором Петровичем случилась беда». На Мосфильм Яшу не пустили.  Ответили, что «Фёдор Петрович с Вами не знаком». «Значит беда не случилась с Петровичем, Фёдором. И это вот  – главное». Из назначенных трёх  один день истёк. Яша к любому делу старался подходить основательно.  Математика людского не предполагала абслютного равенства. Переменые побеждали любые постоянные понятия. Вычисления основывались на приближенных результатах. Но Яша не терял уверенности получить то самое решение, несмотря ни на что.  Среди знакомых у Яши числились, в основном, работники органов правопорядка. Бывшие однокашники подались в разные структуры и такие знакомства пригождались при налоговых проверках.  Но  вчерашние визитеры    требовали при общении, скорее всего, иного инструментария.  Яше не хватало словарного запаса в данном аспекте. Он не окончивал специальный, базаро-толковищенский курс, а без таких знаний сегодня никуда. Потому экспресс-обучение вознамерился получить через неожиданно - приобретенного советника в лице  Алексея -Лёхи.
 
    Лёха обрадовался и пригласил в свой офис на Каширке, разместившийся в квартире бесконечно-длинного дома.  Вокруг стола сидели одинаково-спортивные костюмы и один костюм-тройка. У обладателя костюма лицо полнилось печалью.  Он разочаровался в действительности. Спортивные явно не благоволили к классике. «Скорее всего к нему применят физическое воздействие». Начитанность часто подбрасывала Яше сразу готовые определения.  «Диалектика, однако».  Лёха пригласил в соседнюю комнату. «Не будем мешать».  Яша подробно рассказал и подтвердил желание прибыть на означенную платформу для улаживания конфликта и получения денег за ремонт. Лёха смотрел на него, как на юродивого.  - Ты это, того, ты туда не ехай.  -Почему? - Ну неохота отвечать. Не ехай и все. - Но я же обещал. Слово дал.  - Послушай, ты в самом деле ещё тот фрукт. Гена поедет. Ген, поди сюда. Геной оказался совсем молодой, лет восемнадцати, высокий крепкий и прыщавый парень-альбинос. «Это Гена. Он по таким вопросам».  Гена получил инструкции, коротко кивнул и исчез.  «Ну, Яша.  Смешной ты. О твоем Галанте я ж когда рассказал, все оборжались.  Так у тебя даже и коммерса нет. А под кем ты?»  Выпили чаю.  Яша попрощался, уклонившись рассказать под кем он.  Потому что он был ни под кем.  Прошла неделя.  Яша  порывался созвониться с Лёхой. Впервые он не выполнил данное самому себе обещание.

    Один короткий.  В квартиру позвонили.  Посетители не баловали яшин дом присутствием, а  тут снова тот же и с теми же.  Толстяк подался вперёд.  Яша отшатнулся.  «На». Коротко.  «Прими».  Так же отрывисто.  В яшиных руках оказался небольшой пакет.  Трое развернулись и пропали. Как оказалось, навсегда.  Развернув пакет, Яша обнаружил деньги. Ровно тысяча двести американских долларов. Проверил на свет. Вызывали доверие. Настоящие. Яша недоумевал. «Мир, конечно бывает всяким, но чтобы вот так вдруг и как надо? Скорее всего, причина в смене приоритетов и желании поиска справедливости в столь расхристанном ветрами перемен обществе кроется, да в участии моего недавнего знакомого, Алексея».  Телефон Лехи не отвечал.  Ни завтра, ни через неделю. Суета повседневности затянула.  Инциндент стал забываться, пока в одном из ресторанчиков Яше не показался знакомым один профиль. - Геннадий. Добрый вечер Вы меня не узнаете? Мы встречались в оффисе Алексея. Ну помните?  Это был Гена.  - А это ты. Как оно? Шишкообразная голова парня за короткий промежуток приобрела несколько новых шрамов. - Всё (язык общения должен быть понятен обоим сторонам) пучком.  А что с Алексеем? Он не отвечает. Я хотел бы его поблагодарить за оказанную помощь в решении того вопроса. Нет жизнь Яшу не учила и он постоянно выдавал себя своей витиеватостью.  - Нету Лёхи.  Отъехал на пару месяцев. Дела.  - Тогда передайте Алексею, что я ему чрезвычайно признателен.   -  Ага.

      С Лехой он столкнулся в аэропорту. В Домодедово, вроде.  В зале прилёта.  Поинтересовался за тот случай.   - Так тут всё просто было.   Гена поехал. Тебя ждали шестеро. Ребята простые -  хотели тебя просто поломать так, чтобы голова потекла и ты забыл, как тебя звать.  Ну Гена он хоть и молодой, но скажу тебе перспективный.  Удар у него пушечный. Да и пушка – ударная. Отморозил уши и вместе с ними и мозг. В общем, потом пообщался с теми, кто остался на ногах.  Дед тот под ними ходил. В натуре. Поехали к деду, значит.  Все вместе.  С дедом пообщались. Тот, оказывается, интриговать вздумал. Наплёл всякого. Выяснили. Порешали. Тышшу двести - тебе. Монинским на поправку здоровья - десятку. Ну и нам - десятку. Комбинатор хренов квартиру продал. На Мосфильмовской. А Мосфильм, если по чесноку, как по мне, так  не очень.  Вот студия Горького -  другое дело. Там такие схемы творят. Но не наше место.  Жаль.  А ты как? Все на Галанте?    - Так, а что с меня? Извини конечно за такой вопрос.   - Живи. О Паджеро думай.  О Паджеро. И тебе повезет.  Как мне вот. Кто был и кто стал. А?

    Потом дошли слухи, что Леху застрелили и Гену тоже. Тогда оставаться незастреленным считалось даже немодным. Яше же продолжало везти.  Чего не сказать о Хохолке и его бизнесе – на двадцать одну двести. Яша сменил Галант на Мерседес.  А потом Россию на Нероссию.  Он  вспоминал Лёху.  Ведь убили бы, поедь он тогда один.  Его беспокоил вопрос, почему Леха с него ничего не взял. Не потребовал.  Колесит ли еще по дорогам тот паджерик, латаный-перелатанный?  А может тот Галант показал Лехе, что есть и другая дорога.  И другие возможности.   Он бы хотел дружить с ним, окажись снова в детстве. Ходили бы на рыбалку.  Играли бы в войну.  Он бы пересказывал прочитанное.  Это у Яши  красочно получалось.  Возможно, тогда бы он  спас Леху.  Своей малой силой.    

     Вечный мальчик Агутин бодро звучал в машине. «Кто-то был богат, кто-то был свободен словно южный ветер...»  Яша пришла мысль, что всегда и везде были и будут Лёхи, Гены, Хохолки, клоны, ходящие по трое, Яши. И много других. Живых.  И все они как-то здорово вписываются в этот мир, сотворенный за неделю.  И он узнал людей и люди его узнали.  В обогнавшем его Паджеро Лёха и Гена везли Хохолка, следуя строго Солнцу, на закат.

06.06.20
Т-А