600. Хуторская чертовщина. Кабинетная баталия

                Владимиром Кузьмичом  завладело то самое чувство, знакомое из далёкого детства, когда любая маломальская опасность заставляла спешить домой, где дом являлся той самой неприступной крепостью, да и стены родного дома имели свойство надёжной защиты от посягательства чужого насилия.
                Уже войдя во двор усадьбы, в барине чувствовалась уверенность и правильность в своих действиях, уже без всякого стеснения он указывал Григоренко отцу и сыну, куда им идти и что делать, хотя они и сами прекрасно знали без посторонних подсказок, где находился кабинет Анны Владимировны.
                Сама Анна Владимировна была удивлена внезапным появлением хуторских мужиков,  подталкиваемых сзади в спины её сыном Владимиром Кузьмичом,  когда в её кабинет ввалились хуторской староста со своим сыном. 
                Владимир Кузьмич ловко обогнул тупо остановившихся крестьян, которые ещё за долго до этого сняли свои головные уборы и мяли их в своих руках, на ходу расстегнул саквояж и достал оттуда газетные полоски, которые демонстративно положил на стол перед Анной Владимировной.
            -Вот полюбуйтесь maman. Узнаёте?!
                -Интересно знать, где я их отыскал?
            Выпалил Владимир Кузьмич с некоторым хваставством перед своей матушкой.
              Анна Владимировна сделала удивлённые глаза, протянула руку и взяла одну из газетных полосок, внимательно осмотрела её, а затем перевела взгляд на своего сына, с явным удивлением на своём лице.
          -Так вот эти самые штуковины, как факт доказательства, были мной найдены, вы не поверите, в подворье вот этих самых личностей.
              -Из чего следует сделать выводы, что похитителями денежных средств и есть вот эти самые разбойники.
            - Это они всё подстроили, это их рук дело, так что осталось только узнать,  куда они подевали…, и тут Владимир Кузьмич осёкся, чтоб лишнего не взболтнуть.
             Ведь одобрения со стороны его матушки ещё не последовало, чтоб окончательно снять завесу с того, что находилось на самом деле в этом саквояже, который держал в данный момент раскрытым в своей руке барин.
                Отец и сын Григоренко ни как не могли уцепить суть дела, всё намёки да намёки, а в чём собственно их обвиняли, понять не могли, да и виноватыми они себя не считали.
           Анна Владимировна перевела свой взгляд на хуторских мужиков, от которого у каждого из них похолодело внутри, уж больно острым повеяло из её слегка помутневших глаз.
            Анна Владимировна приподнялась со своего кресла и разглаживая газетную полоску своими пальцами, зло сказала:
              -Будем признаваться или дальше Ваньку валять?
                - Верните по добру по здорову, иначе хуже будет.
                -Не стоит испытывать моё терпение, оно и так на самом пределе.
               -Разве вы не знаете, что чужое брать, большой грех вершить?
          -Давайте договоримся, вы возвращаете всё до последней копейки, а я на это закрываю свои глаза и делаю вид, что ничего подобного не было.
             -Разойдёмся, как говориться с миром.
        -Предложение довольно разумное, так каков будет ваш ответ?

         -Помилуйте Анна Владимировна, какие такие деньги, мы их не только не брали, но и в глаза не видели, 
                взмолился Александр Иванович.
        - А вот это что?!
                Подойдя вплотную к хуторскому старосте, Анна Владимировна сунула ему под самый нос газетную полоску, затем показала и Павлу Александровичу.
              -Теперь догадайтесь, что здесь было?
                Отец и  сын только пожимали плечами, им откуда было знать, что здесь было, да мало ли чего могло там быть, только к этому они не имеют ни какого отношения.
            Тупое препирательство только раззадорило Анну Владимировну, она подобно клещу цепко уцепилась в хуторского старосту и давила на того всевозможными  нелицеприятными словами, утверждая, что тот вор и обманщик, прохиндей и притворщик, по которому плачет каторга и все эти нелепые обвинение приходилось выслушивать Александру Ивановичу при родном сыне.
           Какой стыд и позор, да разве он заслужил к себе такого скверного отношения, ведь столько лет служил верой и правдой,  и ради чего, чтоб вот так, на старости лет быть посрамлённым за все свои добрые дела?
                Такого хамского отношения к себе, ему ещё не приходилось слышать, нет бывало, что где – то не доглядел, не проконтролировал вовремя, так понятное дело, что спрос по совести, а сейчас обвинение не понятно за что и чьи грехи.
               
                Владимир Кузьмич тоже старался и даже выдвинул идею, что  отец с сыном, сговорившись вместе, устроили засаду, один пужнул лошадей, другой дожидался в зарослях терновника и в самый неподходящий момент для экипажа умыкнул саквояж.
              Да все понятно здесь, как в ясный день, стоит только глянуть в их бандитские рожи и всё станет достоверно верным.
           Терпение Анны Владимировны подошло к точке кипения и она, не сдерживаясь в выражениях, зло смотря в лицо хуторского старосты спросила на прямую:
                -Где сволочь старая, золото?
                -Говори подлец!
      При услышанном слове «золото», Павел Александрович изменился в лице и в отличие от бледного лица своего отца, весь покрылся красными пятнами, признак того, что ему в голову ударила кровь.
             Первая мысль, пришедшая ему на ум, тупо стучала в висках:
          «Неужели это правда.
                Как же он сразу не догадался.
                Ведь этой ночью отец выходил несколько раз о двор, где подолгу задерживался.
             Тогда он подумал, что у отца с животом проблемы, но ведь он хорошо помнит, как тогда же слышал, как звякал в посудине металл.
           Да и последнее время он тем и занимался, что всё считал и пересчитывал домашний капитал.
           Вот так папаша, вот так делец, как же ему удалось умыкнуть барское золото, вот это вопрос.
              Да ещё как держится, прямо молодец молодцом, только вот лицом бледен.
           Раскусили значит его, теперь позора не миновать, хоть с хутора съезжай, ведь проходу не дадут, будут тыкать пальцами, да языками молоть, что Григоренковы воры и грабители.
               Теперь понятно откуда у них столько богатства.
                Так ещё приплетут, что и барина Кузьму Ильича с их ведома укокошили, а поместье пограбили.
              Господи, что же делать, как быть?
                Может быть стоит отца уговорить и вернуть золото, будь оно трижды проклято и кто его надоумил совершить кражу ума не приложу».
               Анна Владимировна сразу заметила, как при слове «золото» сын хуторского старосты раскраснелся как буряк, теперь им дорогушам не отвертеться, проявилось их гнилое нутро, сдали себя с потрохами.
                Оставалось ещё слегка надавить и голубчики не выдержат и сдадутся.
               Ох и змей же этот Александр Иванович, это же сколько лет эту змеюку согревали на своей груди, кормили и поили, считай их своих рук и вот она благодарность за все добрые дела, ужалил в самое неподходящее время.
             Надо же было Владимиру Кузьмичу поинтересоваться на счёт утреннего нападения, кто именно из них нацепил на себя волчью шкуру, чтоб напугать лошадей, а может и того проще, что кучер тоже был с ними за одно?
             Павел Александрович даже вздрогнул, когда оказалось, что пропажа случилась сегодня утром, он даже переспросил для достоверности, на что барин дал утвердительный ответ.
              Павла Александровича в одно мгновение отпустило, он даже пристыдился за то, что так плохо подумал о своём отце, он развернулся в плечах, приподнял голову и уже с уверенностью в голосе, сказал, как отрубил.
                -А вот этого не надо делать.
                -Не надо нас измазывать дёгтем.
            -Мы такого не заслужили, и не надо на нас напраслину говорить.
      -Не брали мы вашего золота и в глаза его не видели.
        -А тот кто подло решил свести с нами счеты, пусть это будет на его совести.
             -В это утро мы были дома. И тому бог свидетель.
                -А если не верите, то можете спросить у наших соседей, хоть у того же Петра Фусенко или Савичева Сашки и его жинки.
         -Ну да, как же, подговорили их, купили их молчание.
              -Не верите нашим хуторским, так к нам из станицы приезжали утром, за кукурузой и тыквами, уродились они у нас в этом году.
          - Да ещё много тех, кто может подтвердить, что с утра мы были дома.
          - Я вот ещё бы был дома, если бы эта канитель не закружилась.
               - Не надо о нас думать плохо, мы чужого никогда не брали и брать не будем, а за чужие огрехи мы не ответчики и не надо нас  с грязью мешать.
         - Да сами подумайте, какого чёрта, собственный топор нести к плахе палача.
           -Отец ведь хотел сделать как лучше, а в итоге его же обвинили в краже.
                -Ну, совсем нас за дураков приняли, да не брали мы вашего золота.
                -Вот вам крест, что не брали.
              -Да лишиться нам всего нашего добра, если соврали.

        Вот так всегда, казалось бы, что цель уже близка и только стоит протянуть руку, чтоб взять своё обратно,  как вдруг, сама капризная Фортуна поворачивается к вам спиной.
               Анна Владимировна, не особо осознавая, что её утерянное сыном состояние медленно уплывает в туманную  даль, без всякой надежды на то, чтоб в скором времени возвернуться обратно.
              Она ещё пыталась удержать свою позицию, заходя то сбоку, а то и стыла,  но все доводы были не в её пользу, каждая её набегающая словесная волна тут же разбивалась о крепкий, словно гранитный утёс отпора.
            Убедительное предоставление Павлом Александровичем  семейству Мамкиных железных фактов доказательств  наличия   у них явного алиби: «Как не причастность отца и его самого,  к хищению золотых монет из саквояжа Владимира Кузьмича», являлось результатом полной их невиновности в этом запутанном деле.
             Утомительный спор медленно, словно телега, которую волокут за собой  уставшие волы, начинал заходить в тупик, нужно было либо завершить на этом бесконечную демагогию, либо перенести на другое время.
                Анна Владимировна по своему многолетнему опыту понимала, что драгоценное время упущено и пока здесь шло разбирательство, её многолетние накопления были если не надёжно спрятаны, то были уже далеко за пределами поместья.
              Злясь на себя, своего сына, который и являлся главной фигурой всего этого нелепого случая, да и на самих Григоренковых,  которые так некстати подвернулись ей под руку, являясь жертвами  злого и подлого умысла, решила это дело слегка замять, чтоб о нём не очень - то и распространялись.
          Просьба Анны Владимировны была проста, чтоб хуторской староста и его сын помалкивали в кулачок на счёт пропажи золотых монет, пусть для всех так и останется, что пропали очень важные бумаги государственного значения.
               А - то знаем мы этот простодушный с виду народец, который жаден и завистлив до чужих денег, чего доброго начнёт рыскать в поисках чужих сокровищ и ненароком найдёт, тогда пищи пропало, концов не сыщешь.
             Под честное слово, Анна Владимировна выпроводила из своего кабинета Александра Ивановича и Павла Александровича с отеческим напутствием:
              -Всё поняли, о чём здесь сговорились?
            Отец и сын закивали в знак согласия головами, повторяя как молитву, одну единственную фразу:
              -Да, да, все поняли матушка. Всё поняли.
      -Тогда пошли, вон, дурачьё тупорылое!
           -Нечего мне мозолить глаза и без вас тошно.
               - Идите, и чтоб вашего духа здесь не было.
                -Одна головная боль от вас.
          -Вот уж денёк не задался, так не задался, видно само проклятье дало о себе знать.
           - И куда нам грешным податься, куда не сунься, везде препоны. 
           Барыня больно зло ругалась и было не понять, на кого она больше злилась, на саму себя, своего сына или на самих отца с сыном Григоренко. 

               Павел Александрович и Александр Иванович, крестясь и раскланиваясь, попятились задом к выходу, ох и баньку им устроила Анна Владимировна, вон, сколько потов сошло с них, а в горле пересохло, что в той пустыне в летний зной.
              Несколько замешкавшись в дверном проёме, отец с сыном, выскочили вон, что те пробки из  бутылок шампанского, шустро работая ногами, протопатели  к входным дверям усадебного дома, скатились вниз по ступеням крыльца и только там с облегчением выдохнули.
              Мучительный допрос был окончен, но это ещё ничего не значило, услышь Александр Иванович сейчас наподобие такого как:
                «А ну – ка вернитесь, ещё есть к вам претензии на пару вопросов»!
        явно бы бухнулся в обморок, он и так еле держался на ногах и только страх подгонял его, чтоб как можно скорее покинуть это ужасное место.
            Выйдя за ворота и с опаской оглянувшись назад, Александр Иванович окликнул сына:
               -Павлуша, постой.
                -Не спеши, сил моих больше нет.
            -Правду говорит народ, эта Паучиха ещё та стерва, всю мою кровушку испила.
             -Высосала всё, до последнее капли.
        -Разрази её гром, чтоб ей черти ночью снились, да чтоб  разорение на них свалилось.
       -Разве можно вот так людей срамить, вначале разобраться следует, а уж затем делать выводы.
         -Нет же, налетела как та буря, сверкает глазищами, извергает из себя молнии, гремит так, что уши закладывает и ради чего спрашивается, чтоб честного человека унизить, измотать, растоптать, смешать с грязью и навозом?
            -Ладно отец, стерпим, не впервой.
                - Наше дело сторона.
                -Пошли – ка лучше домой.
                -Давай я тебе подсоблю.
              - Уж больно ты всё близко к сердцу принимаешь.
              - Наши видать нас заждались, давно пора обеда прошла, а мы с тобой и крошки хлеба ещё не ели.
                - Во как закружило нас судьба судьбинушка, аж в голове гудит.
                -Идём домой, правдивец ты наш.

                06 – 08  июнь  2020г.