16-О том, что неплохо, если есть из чего выбрать

     ГЛАВА 16
     О ТОМ, ЧТО НЕПЛОХО, ЕСЛИ ЕСТЬ ИЗ ЧЕГО ВЫБРАТЬ
    
     Из окна здания ЗАГСа было видно, как на площади перед ДК «Пионер» суетились «следопыты». Одни вытаскивали наружу откидные кресла, соединённые по три в ряд, какие-то разномастные столы и стулья. Другие тащили из универсама «Октябрьский» упаковки с газировкой, пакеты с соком, различные сладости и полуфабрикаты.
     Никогда ещё мне не доводилось наблюдать в Щели столько людей, собравшихся в одном месте одновременно. Поговаривали даже, что кто-то из реликтов, годами не покидавший своего «пространства», посчитал нужным прервать затворничество, чтобы принять участие в нынешнем общем сборе. Правда, это вполне могло оказаться и вымыслом – очередной байкой, запущенной каким-нибудь шутником и охотно распространяемой «следопытами» в их небогатом на события сообществе.
     Профессор, скрепя сердце согласившийся на этот сбор в своём «пространстве», никак не ожидал, что будет такой аншлаг. И хотя в послании было написано, что сбор «важный и обязательный», он повидал уже достаточно не менее «важных» и «обязательных» сборов, на которых присутствовала едва ли треть от того количества, которое сейчас хозяйничало на площади. Ведь «следопыты» - народ крайне неорганизованный, и к тому же прекрасно осведомлённый о том, что ничего важного в Щели, в принципе, произойти не может.
     Но исчезновение Андрюхи, потом моё, погоня за «блуждающим туннелем» и, наконец, моё неожиданное возвращение взбудоражило и привело в движение аморфную, по большей части, среду «следопытов». Что-то неуловимо-тревожное носилось в воздухе, зябко тянуло сырым сквознячком неясных, но давно назревающих перемен. Наверное, поэтому «следопыты» не стали пренебрегать нынешним приглашением, оторвались от насущных дел и дружно устремились послушать, чего им скажут об их дальнейшей судьбе.
     Изначально сбор планировалось провести там же где и всегда - в зале торжественных бракосочетаний пионерского отдела ЗАГС, но когда стало известно количество пришедших, Профессор решил, что лучше всего будет перебраться на площадь. «Следопыты», толпившиеся в холле в ожидании начала сбора, приняли это известие с воодушевлением и тут же принялись за организацию мероприятия.
     - Может не поздно ещё всё это… м-мэ… отменить? – тоскливо спросил Профессор, отходя от окна. – Скажем, что решили собраться, потому что…м-мэ… соскучились. А? На речку сходим, пива выпьем, ночью… м-мэ… костёр разведём…
     Очкарь бросил на него уничижительный взгляд, но ничего не сказал.
     Мы с ним и с Луковкой, как инициаторы общего сбора, явились к месту встречи заранее, и вот уже несколько дней гостили в «пространстве» Профессора.
     - Да представьте же вы себе, что будет, когда все узнают… Виктор! Ну, хоть ты им скажи, - Профессор умоляюще посмотрел на меня. – Паника же начнётся. Крушение надежд. Мы же у них последний… м-мэ… смысл жизни отнимем.
     - Зато мы предоставим им выбор, - холодно сказала Луковка, которой неприятен был заискивающий тон Профессора. – И пусть они сами решают, как поступать. Какое ты имеешь право, Боря, решать за них? За тебя же твой выбор никто не делал.
     - И за Андрюху тоже… - чуть слышно закончил Сашка.
     Он очень переживал, когда я рассказал ему про Андрюху, но в душе, по-моему, одобрил его выбор и сам готов был поступить так же. Мы вместе ходили смотреть андрюхино «пространство». Оно умирало. С первого взгляда всё было как обычно, но по мелким, едва заметным изменениям сразу становилось ясно: скоро оно сойдёт на нет, исчезнет без следа, канет в небытие, как канул туда же и сам Андрюха.
     - Да, делайте вы что хотите! – махнул рукой Профессор и отвернулся.
     На улице все уже расселись за длинным, составленным из нескольких, столом. «Следопыты» весело галдели, обменивались новостями и освежались газировкой. Реликт, если он и был среди собравшихся, ничем себя не проявлял.
     Пока мы с Луковкой и Очкарём (Профессор сказал, что подойдёт позже) шли от здания ЗАГСа к площади, я на ходу попытался пересчитать присутствующих. Выходило никак не меньше семидесяти-восьмидесяти человек – почти две трети всех обитателей Щели – рекордное число людей когда-либо собиравшихся вместе в одном «пространстве».
     «Почему мы не живём все вместе?- подумал я, радуясь всеобщему воодушевлению. – Как это было бы хорошо! Мы бы помогали один другому, устраивали праздники, посиделки, ходили бы друг к другу в гости. Неужели никто раньше не додумался до этого?»
     Но сразу же я вспомнил об «этих», об «обнулителях» и похитителях снов. Такая идиллия как сейчас возможна лишь на короткое время или в реликтовом пространстве. Но не один реликт не согласится на долгое пребывание в своём «пространстве» посторонних. Он ведь только для этого и создаёт его, чтобы никто ему не мешал.
     Наверное, стОит потолковать по этому поводу с Профессором. Возможно, удастся убедить его пожертвовать своим «пространством» ради общего блага. Сдаётся мне: он не будет долго упрямиться, поскольку чувствует свою вину за то, что знал о свойствах «блуждающего туннеля» и никому не рассказал. Кроме того, подобный вариант общежития может стать для большинства альтернативой тому, чего так боится Профессор, и что хотим предложить мы с Сашкой и Луковкой.
     Нам оставили места во главе стола. Я был усажен в центре, а Луковка и Сашка заняли откидные сиденья по обе стороны от меня. Луковка всё время держала меня за руку, словно боялась, что я снова исчезну.
     По времени Щели, я отсутствовал почти четыре месяца, и бОльшую часть этого срока Луковка провела в моём «пространстве» любую минуту ожидая моего возвращения. Ночевала она вне моей квартиры, чтобы не привлекать к ней похитителей снов, а каждые несколько дней ненадолго покидала моё «пространство», избегая внимания «обнулителей». Отлучаясь, Луковка всякий раз оставляла для меня послания в нашем с ней секретном месте связи, а ещё – неизменную зелёную слезинку на щеке бронзового пионера во всех «пространствах», которые она мимоходом посещала.
     Первое время она, действительно, планировала спасательную экспедицию, но никто из «следопытов» и слышать не хотел о том, чтобы отправиться на мои поиски вместе с ней, опасаясь пропАсть так же, как и я. Единственным человеком, который согласился ей помочь, был Очкарь. После того, как исчез Андрюха, он сам столкнулся с подобным непониманием, пытаясь организовать его поиски, но тогда никто просто не верил, что в Щели можно потеряться. С тех пор Сашка так и остался одиночкой, не сумев (или не захотев) найти себе нового напарника. Возможно, он всё ещё не терял надежды вернуть старого.
     В отличие от Сашки, Луковка знала, где нужно начинать искать. И хотя они всегда недолюбливали друг друга, им пришлось объединиться ради общей цели: Сашка понимал, что отыскав меня, они, скорее всего, отыщут и Андрюху. Дело оставалось за малым - раньше других добраться до очередного места появления «блуждающего туннеля» и одновременно пройти сквозь него. Кто из них двоих попадёт туда, где сгинули Андрюха и я, им было неважно, и как они потом будут оттуда выбираться - тоже. За время моего отсутствия «блуждающий туннель» был благополучно обнаружен ещё примерно четыреста раз, но, несмотря на то, что область поисков теперь значительно сузилась, Луковке с Очкарём так и не удалось ни разу найти его раньше других.
     Через несколько недель бесплодных попыток несовместимость их характеров дала о себе знать: они крепко поругались, и Сашка предпочёл в дальнейшем заниматься поисками «туннеля» в одиночку, а Луковка вернулась в моё «пространство» ожидать от него вестей и дожидаться меня. В день, когда я вернулся, ей не удалось толком выспаться предыдущей ночью, и она уснула в дальней комнате, читая какую-то книгу. Дверь же на замок, она начала закрывать после того, как тесно пообщалась с Очкарём, заразившись его паранойей.
     Я выпил полстакана «Спрайта» и оглядел сидящих за столом. Ближайшие приготовились слушать, старательно изображая на лицах интерес; сидящие далеко продолжали весело общаться друг с другом, не обращая на меня никакого внимания.
     «Так и должно быть, - подумал я. – Они пришли сюда, сами не понимая зачем, влекомые неясными предчувствиями, что этот сбор может что-то изменить в их жизни, но, совершенно не допуская вероятности таких изменений, ничего от него не ждут».
     Я поднялся на ноги и, ещё раз всех оглядев, громко сказал:
     - Я знаю, как можно выбраться из Щели.
     Этого никто не ожидал. Ближайшие ждали рассказа о том, где я пропадал всё то время, пока меня не было, желая утолить своё сенсОрное голодание. Дальние и вовсе ничего не ждали, наслаждаясь приятным общением, хорошей погодой и закусками. Но, когда смысл фразы стал, наконец, доходить до них, за столом на некоторое время воцарилось полная тишина. Только на дальнем конце стола было слышно, как кто-то громким шёпотом вопрошал у своего соседа: «А чё он сказал-то?»
     - Я знаю, как можно выбраться из Щели, - повторил я, уверенный в том, что теперь любой из сидящих за столом услышал и воспроизвёл каждое моё слово.
     Окончательно завладев их вниманием, я стал медленно, внятно, делая паузы, рассказывать о том, что увидел и о чём догадался в странном месте со светящимися дверями.
     Сначала они долго не могли поверить услышанному - язвили, плевались, задавали провокационные вопросы, некоторые вставали из-за стола и уходили прочь. Но большинство всё же осталось, молча обдумывая то положение, в котором они неожиданно оказались. Весь их мир – такой гротескный, уродливый и ненавистный, но вместе с тем – такой привычный и до какой-то степени понятный, рушился сейчас у них на глазах.
     - Ну чего приуныли? – Профессор поднялся из-за стола. Я и не заметил, когда он успел к нам присоединиться. – Что собственно такого… м-мэ… чрезвычайного вы сейчас узнали? От этого знания в вашей жизни ровным счётом ничего… м-мэ… не поменялось.
     Многие с надеждой повернули к нему лица.
     - Как это не поменялось? - пробубнил толстый Вадик Киселёв. – Мы же теперь можем как они… как те… Как все, одним словом.
     - Какие «все»?
     - Ну, те, - смутился Вадик. – Которые сюда не попали. Которые, значит, сразу туда…
     - Куда «туда»? – устало спросил Профессор, потирая переносицу.
     - Ну, туда, - Вадик смутился ещё больше и указал пальцем куда-то вверх. – На небеса.
     - А если нет никаких небес? Если там… м-мэ…  вообще ничего нет?
     - Ну, тогда я даже не знаю… - потупился Вадик, но было видно, что в наличии «небес» он не сомневается.
     - Это каждый должен решить для себя сам, - вмешался рассудительный Артём Ладодько, немного знакомый мне по прошлой жизни.
     - Верно говоришь, Тёма! – зашумели «следопыты». – Пусть каждый сам решает.
     Ко мне протолкался маленький Жека-Скороход.
     - Молодец, Витёк! – сказал он, похлопывая меня по плечу. – Молодец, что всем рассказал! Что не утаил. А то надоела уже эта Щель хуже горькой редьки. Правильно Вадька говорит: как все надо. Не люди мы что ли. А потом уж видно будет – на небеса там, или ещё куда.
     - Вы что, серьёзно? – Профессор переводил взгляд с одного лица на другое. – Вам такой шанс выпал! А вы его… м-мэ… просрать собираетесь! На небеса захотелось?!
     - Да не суетись ты, Профессор, - дружелюбно прогудел кто-то из «следопытов». – Тебя ж никто за уши не тянет. А мы уж как-нибудь сами решим.
     С ним дружно согласились. Общество зашевелилось, собираясь расходиться; зашуршали «базовые карты». Ко мне, Сашке и Профессору стали подходить, прощаясь, знакомые и полузнакомые «следопыты». Луковка в стороне болтала о чём-то с двумя подружками.
     Мне показалось, что в толпе мелькнуло лицо Володьки Миллера – не такое, каким я видел его в последний раз, напоминавшее ожившего мертвеца, - а вполне себе нормальное, человеческое. Наверное, просто кто-то похожий. То, что на общем сборе будет присутствовать кто-то из «этих» не пришло бы в голову даже сАмому отчаянному шутнику.
    
     Продолжение здесь: http://proza.ru/2020/06/08/1769