Александрия. Глава 14. 2

В ожидании прибытия императора Собор проходил в режиме предварительных, неофициальных собраний. Прийти сюда мог любой желающий, и первый же день работы привлек в императорскую базилику, где проводились прения, тьму народу – от христианских священников, как прибывших на Собор, так и местных, до никейских языческих философов, живо интересовавшихся вопросами христианства и желавших разобраться в тонкостях этого учения; и, наконец, просто захожих любопытствующих горожан. Монументальное, довольно обширное строение, предназначенное специально для подобных многолюдных сборищ, оказалось переполнено людьми до отказу, здесь было тесно и шумно.

В центре собрания и всеобщего внимания пребывали арианствующие священники, а при них был подготовленный для зачитывания на собрании Символ учения, в котором в краткой тезисной форме излагалась доктрина Ария, доработанная и подредактированная им совместно с его единомышленниками-солукианистами за время его изгнания. Хотя именно для ознакомления с этим документом и собралось все это достопочтенное многолюдие, однако даже в кратком тезисном виде дочитать свой Символ Арию не пришлось. Первое же упоминание о тварности Логоса вызвало шквал негодования большинства западных священников, вполне ожидаемый поборниками православного учения во главе с Александром Александрийским, наблюдавшими за происходящим с отстраненным спокойствием, лишь переговариваясь негромко между собой.

Местное священство встретило чтение Символа вполне благосклонно, но было оттеснено окружившими Ария возмущенными его кощунственными изысканиями предстоятелями Западной Церкви. Несмотря на то, что предстоятели прекрасно понимали, какого рода доктрину они будут обсуждать на Вселенском соборе, знакомство с оригиналом из первых уст произвело на них громоподобное впечатление.

- Неслыханное богохульство!

- Что это за языческие сказки!

- Христопродавец! Где твои тридцать сребреников?!

Накал негодования был так велик, что дело легко дошло бы до рукоприкладства, не будь рядом влиятельных и верных соратников.

- Я призываю всех вас к спокойствию, достопочтенные владыки! – уверенно и властно возвысил голос Евсевий Никомидийский, выступая на первый план и тем самым перехватывая на себя удар всеобщего негодования.

Степенный и сытый, невозмутимый, излучающий самоуверенность и самодовольство, он выглядел словно антитеза сумрачному, угрюмому, высокого роста худощавому старику Арию.

Это выступление возымело успокаивающее действие - когда вместо скромного египетского пресвитера заговорил столичный архиерей, практически представлявший в глазах большинства собравшихся самого Константина, собрание заметно присмирело, предоставляя ему возможность высказаться.

- Достопочтенный александрийский пресвитер Арий – весьма уважаемый ученый человек, богослов, прославленный по всему Востоку и своим благочестием, и своей ученостью. Он пришел к этим, может быть для кого-то поразительным и на первый взгляд неприемлемым для устоявшейся церковной традиции, выводам лишь благодаря каждодневному, усидчивому и настойчивому труду в изучении Священного Писания, и нет ни одного слова в его Символе, которое не соответствовало бы букве Писания. Но ваше неприятие его доктрины вызвано лишь тем, что вы недослушали и недопоняли её.

Никто не отрицает божественную сущность Логоса. Никто не отрицает, что Логос есть Сын Божий, – лучезарно улыбаясь заговорил епископ. - И Сын именуется у нас не иначе как Жизнь, Истина, Разум и Путь - и воистину по справедливости, ибо каким бы образом могли жить все сотворенные существа, как не благодаря Жизни? Сын есть Истина, ибо как стояли бы они в истине, если бы не происходили от Истины? Как могли бы мы быть разумными существами, если бы прежде нас не был рожден божественный Логос – Слово и Разум? И как мудрствовали бы, если бы не было Премудрости? «Христос Божья премудрость» - говорит апостол Павел. – Премудрость же предначертывает и содержит в Себе начала всей твари. Слово и Премудрость называется также Путем, ибо Она приводит к Отцу приходящих через Неё.

Достопочтенный Арий ни в чем не предал и не отошел от истинной христианской веры. Но никто из тех, кто знает Священную библиотеку, а это все собравшиеся здесь, не будет отрицать того, что говорит сама Премудрость устами великого праведника и пророка: «Господь создал Меня в начало путей Своих, прежде созданий Своих. Я родилась, когда ещё не существовало бездны, не было источников, обильных водою…» Ведь здесь прямо указывается, что было время, когда Сына не было, что Он не предвечен. Хотя и рожден Отцом, но отстоит от Него, как всякое творение. Предвечен лишь Всемогущий Творец, а Логос – есть наивысшее творение Божие. Кто же считает иначе и берется утверждать, что Отец и Сын едины - впадает в ересь. Не Сын ли сказал некому человеку, обратившемуся к Нему «учитель благий»: "Что ты называешь Меня благим, никто не благ, как только один Бог". Не Сын ли, высшее создание Божие, молился: "Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты оставил Меня!» Не Отец ли воскресил Сына из мертвых?! Что скажете вы на это, достопочтенные епископы, прежде чем обвинять ученого человека, познавшего истину и не желающего ничего более, чем донести её до заблуждающихся?

- Вот как раз это и есть очевидное и злокозненное заблуждение! – сквозь грозный гул, вновь воцарившийся в базилике, подступился к епискому, преисполненный праведного негодования, пресвитер Викентий - священник, вместе с пресвитером Витоном прибывший из Рима заместо престарелого и слишком больного для дальних путешествий Сильвестра. - Ведь сказано, что Сын от Бога!

- Учение пресвитера Ария ни в коей мере не отрицает этой истины, – невозмутимо отвечал ему Евсевий, демонстративно отстраняясь. - Разумеется Сын – от Бога, так же как все другое, вся тварь от Бога. Ведь сказано в Писании: Бог един, от Него же вся!

- Но ты не можешь спорить с апостолом, который именовал Сына силой Божией!

- Кто же будет спорить с этой истиной? Только безумный еретик, разве что. Вся тварь – сила Божия. Ведь и гусеница называется силой Божией.

Пресвитер Викентий удрученно смолк, отступив и обдумывая, как бы половчее вскрыть очевидную для него явную ложь, завернутую в плотные пелена незыблемых истин.

- Но ведь Сын - это образ ипостаси Отца! Как же вы смеете кощунствовать, называя Его творением?! – попытался поддеть лжеучение Никасий Дижонский, на что услыхал невозмутимый ответ, что и о простых людях то же говорится в Писании.

- Ибо по образу и подобию создал нас…

Окружившие ариан со всех сторон, преисполненные негодования епископы и пресвитеры раз за разом терпели поражение, пытаясь оспорить и опровергнуть богохульную доктрину и, казалось, уверенно противостоявший их натиску епископ Никомидийский, словно несокрушимая твердыня державший эту оборону, вот-вот рассмеется в лицо разъяренным, но бессильным противникам.